Компьютерный вирус

— Какого черта?! — пристальный взгляд ледяных очей прикован к маленькому окошечку вируса в правом нижнем углу экрана компьютера. Изображенный на сером фоне смайлик с дразняще-довольной улыбкой и высунутым языком очень раздражает, а кулаки так и чешутся заехать ему в единственный открытый глаз, ибо второй был закрыт, но, согласитесь, бить монитор собственного ноутбука — высшая степень долбоебизма. Ногти царапают гладкую поверхность письменного стола, доходя аж до самого его края, пока сам Накахара зажмуривается до цветных кругов перед глазами. Быть этого не может. Самый настоящий блядский вирус на его ноуте. Как такое вообще могло произойти? Он же ни разу еще не заходил на сверху до низу напичканные рекламой сайты, или что-то типа того. Даже антивирусник себе дорогостоящий установил, что приобрел в ближайшем возле бывшего дома магазине электротехники. Он на него очень долго копил, все время откладывая деньги из имеющегося в его кармане бюджета прямиком в хрюшку-копилку, к которой даже притрагиваться боялся, ибо желание взять хотя бы одну монетку накатило бы сразу же, стоило ему сделать это. Качество должно соответствовать цене, ведь так? Тогда какого хуя блять? — Эй, может обратишь уже на меня внимание? — снова этот же самый мягкий баритон вырывает рыжего из нахлынувшего потока его мыслей. Тихое неуверенное «А?» само слетает с приоткрытых губ. Немного поерзав в кресле, Чуя вновь беглым взглядом обводит окутанную полумраком комнату, при этом часто-часто забавно хлопая ресницами. Кажется, он до сих пор не очень понимает, что здесь происходит, и кому этот голос принадлежит. Мда, так дело не пойдет. — Я здесь! — Осаму всячески пытается привлечь внимание Накахары к себе, но тот не слышит, словно бы его вообще не существует. Еще несколько минут таких тщетных попыток, и ему все же удается это сделать. Чуя переводит взгляд чуть выше и удивленно открывает глаза, наблюдая, как из одной папки, похожей на множества других точно таких же, кто-то отчаянно пытается вылезти. Аж дух перехватывает от того, насколько это все странно и ненормально необычно. Сначала показываются тонкие длинные пальцы, еле как ухватившиеся за самый верхний край иконки, а затем — каштановая голова. Осаму, что есть силы, подтягивается на своих перебинтованных до самых запястий руках и, высунув голову наружу, тут же принимается изучать обстановку вокруг. Из-за отсутствия света в маленькой комнате практически ничего нельзя рассмотреть. Это немного расстраивает, и становится даже как-то обидно. Сдув лезущую в глаза отросшую челку, он продолжает осматриваться, надеясь разглядеть хоть что-нибудь, бегая глазами из стороны в сторону. А в это время Чуя лишь продолжает молча ахуевать, боясь вообще как-нибудь пошевелиться. Он уже сидит так на протяжении нескольких минут, внимательно наблюдая за каждым действием его компьютерного «гостя». Неожиданно взгляд карих глаз замирает на, мягко скажем, удивленном лице рыжеволосого парня, а на тонких губах тут же появляется довольная ухмылка. Накахара аж слюной давится и сильнее вжимается в немного твердое кресло, наблюдая, как ловко этот хрен знает откуда взявшийся вирус выпрыгивает из папки. Всего секунда, и Дазай уже на свободе, стоит прямо посреди рабочего стола, как ни в чем не бывало, и отряхивает закатанные рукава своего светлого плаща. Поначалу Чуе не очень хорошо удается разглядеть его из-за большого количества пикселей, но позже этот самый высокий кареглазый парень становится четче, будто бы кто-то невидимый сменил качество со 114р на 1080р60. Зарывшись пальцами в собственные волосы и чуть взлохматив их, Осаму быстрыми движениями рук поправляет прическу. Он прекрасно знает, даже скорее чувствует, что Накахара сейчас смотрит прямо на него, совсем не моргая, и от этого ухмылка на губах становится шире. По сети перебираясь на этот компьютер, Дазай даже и не надеялся повстречать такого красавчика. А уж если бы этот самый «красавчик» поспал несколько дней, то вообще было бы замечательно, ибо выглядел бы он гораздо лучше, нежели сейчас, напоминая своим видом больше ходячий труп, чем живого человека. На самом деле он уже не в первый раз пробирается на чужой компьютер и устраивает там лютый пиздец, от чего хозяин большой электронной «игрушки» буквально бесится со злости и рвет на себе волосы. Ему — Осаму — всегда нравилось наблюдать за реакциями людей по ту сторону экрана, когда они наконец-таки замечали устроенную им выходку. Он видел почти все: горькие слезы отчаяния, просьбы мольбы вернуть все назад, даже угрозы и яростные крики. Однако, ничто из этого никогда еще не вызывало у него ни страха, ни сожаления, ни жалости. Наоборот, он считал, что наблюдать за этим всем — одно сплошное удовольствие, покрытое чем-то очень липким, похожим на клей, ибо хотелось его испытывать снова и снова. Избавиться от улыбки на губах в такие моменты никак не получалось, хотя щеки уже начинали довольно-таки ощутимо болеть, а в глазах будто бы горели ехидные огни, никак не желающие угасать. — Какого черта тут происходит? — вдруг выйдя из оцепенения, Чуя повторяет свой ранее заданный вопрос, ибо его категорически не устраивает то, что он сидит вот так уже около десяти минут и просто ничего не понимает. Вот прям вообще ничего. Нет, ну, правда. Он вот уже даже успел мысленно подметить, как красив оказался этот гадкий вирус, что бессовестно проник на его компьютер, все это время бросая на него короткие удивленные взгляды. Однако, тот факт, что он, как две капли воды, похож на самого настоящего человека по ту сторону экрана все-таки действительно пугал. Обычно, облик компьютерного вируса представляет собой небольшое окошечко, всплывающее в углу экрана, или что-то типа того, но ничего более. Быть может это что-то новенькое? Тихий смешок вырывается совершенно случайно. Осаму засовывает руки в карманы и чуть склоняет голову к плечу, не отрывая взгляда от прекрасных сапфировых очей. Он абсолютно точно уверен, что раньше никогда не видел ничего прекраснее, даже отдаленно похожего. Ему в какой-то момент пришла в голову одна ненавязчивая мысль о том, что будь эти очаровательные глазки настоящими озерами, он бы с превеликим удовольствием утонул в них, исполняя свою заветную мечту всей жизни — суицид. — Пожалуйста, сделай лицо попроще, — цокнув язычком, шатен возвращает голову в привычное положение и опускает свои широкие плечи, полностью расслабляясь. — Иначе я сейчас точно не сдержусь и заржу. Дазай всегда любил и ценил юмор, а стебаться над жалкими людишками — его хобби. Ну, вы только представьте, какое он сейчас получает удовольствие, наблюдая за тем, как нахмурившийся Накахара буквально задыхается от возмущения, активно глотая то и дело широко открывающимся ртом воздух. Разве не здорово? У него, на самом деле, еще много шуток в запасе, не говоря уже о тех прекрасных козырях, что он прячет не в рукавах, а прямиком под бинтами. И нет, то, что на самом деле скрыто под ними, тут вовсе не причем. Речь идет о тех шутках, которые действительно могут надавить на больное, морально сломить человека и что-то в этом духе. Но Осаму редко пользуется ими, храня для какого-нибудь особого случая. Короткие ногти впиваются в нежные ладони, оставляя слегка красноватые следы в виде полумесяцев. Чуя сжимает руки в кулаки до хруста в костяшках и буквально прожигает в груди, скрытой под белой немного смятой в некоторых местах рубашкой, дыру своим испепеляющим взглядом. Не, ну, этот придурок, что смотрит на него из-под опущенных век и с гаденькой улыбочкой на губах, которую так и хочется стереть, без каких-либо угрызений совести вмазав кулаком по лицу, реально в корень обнаглел. Мало того, что он что-то натворил с важным для жизни Накахары сочинением, так он еще и имеет наглость бросаться колкостями. Придурок, честное слово. — Слышь, уёба, — забравшись в кресло с ногами и тут же сев по-турецки, Чуя ловко ухватывается за самый край стола и придвигается к нему ближе сразу вместе с креслом, — а не ахуел ли ты? Он даже и не собирается быть вежливым, ибо эта лишняя и совершенно бесполезная трата драгоценного времени, которого и так почти никогда не хватает, ведь оно вечно куда-то утекает, как вода. Может столь излишняя грубость это действительно жестоко, зато коротко и ясно. К тому же, это, мать его за ногу, самый настоящий электронный вредитель, так что он заслужил. — Ну, чего же ты сразу грубишь? — надув губки и состроив грустную моську, наигранно-обиженным голосом растягивает слова Осаму. — А я вот тебе не грубил. Плохой ты, очень плохой. Вы только посмотрите! Этот придурок еще и, забавно хлопая глазками, состроил невинное личико, мол, он самый настоящий ангелочек Божий с ярко светящимся золотым нимбом над головой и огромными белоснежными крылышками за спиной, который несет людям только добро и совершенно не доставляет проблем. Пиздеж чистой воды. — Да мне глубоко поебать, хороший я или плохой, — фыркнув, Чуя закатывает глаза. — Давай лучше, рассказывай, откуда ты такой выебистый взялся. Накахара откидывается на спинку кресла и, сверля Осаму немигающим взглядом, ждет, когда же тот наконец ему все расскажет. Ну, что тут сделаешь, он правда понятия не имеет, где мог подхватить этот красивый гадкий вирус. Быть может это вредитель был на одном из тех многочисленных сайтов, на которых он искал материал для своего сочинения? Или еще хрен знает где… — А ты разве совсем не помнишь? — Дазай сдувает лезущую в глаза отросшую челку и снова лыбится, как идиот. Вновь возникшая на бледном лице довольная, словно у кота, объевшегося сметаной, улыбка бесит рыжего не на шутку. Он держится из последних сил, чтобы не разъебать экран собственного ноутбука, ведь новый ему никто точно не купит, а на починку денег нет, карманы и так почти пусты. Тут на еду то не всегда хватает, чего уж говорить о ремонте и без того дорогущей техники. — А что я должен помнить? — Чуя скрещивает руки на груди и хмурится, разглядывая довольную лыбу Осаму. Шатен же тихо усмехается и в явном наслаждении прикрывает глаза, одновременно с этим у себя в голове воспроизводя картинку с воспоминанием. Да, он прекрасно помнит тот сладкий вечер, полный похоти, страсти и развратных стонов, услышав которые невольно начинаешь заводиться сам, хоть того и вовсе не желаешь. Как же громко и горячо это было, аж сердце в груди периодически замирало от кайфа, пока хрустальная капелька медленно стекала по виску, а в до этого удобных штанах было ужасно тесно. — Чего молчишь? Язык проглотил? Чуя поджимает губы и складывает бровки домиком, в то же время невольно ногтями царапая нежную кожу на руках, чуть выше локтей. Он даже и не заметил, как напрягся, боясь услышать что-нибудь постыдное. Почему именно постыдное? Просто тут вдруг вспомнилась парочка других сайтов, которые он тоже посещал, но они ни коим боком не относились к его учебе… Пожалуйста, только не один из них. — Если я ничего не путаю, это было дня три, или, может, два назад, — высунув руки из карманов и заведя их за спину, Осаму перекатывается с пятки на носок и совсем немного приоткрывает глаза. — Ты зашел на один очень интересный сайт. Как его там? Ах, да, порно сайт, — в этот момент и без того широкая улыбка расползлась аж до самых ушей, обнажая идеально ровные белоснежные зубы. — Ты тогда так сладко стонал. Пальцы буквально побелели от того, насколько сильно Накахара впился ими в свои собственные предплечья. Ну, все, это пиздец. Он прямо сейчас готов головой об стол биться, до крови разбивая себе лоб, и даже боль терпеть, лишь бы не чувствовать такого стыда. Вот надо же было такому, блять, случится. Господи, почему это происходит именно с ним? Почему не, например, с его вечно ворчливым и хмурым соседом по парте Акутагавой Рюноскэ? Хотя Чуя в какой-то степени уверен, что тот бы и бровью не повел, случись с ним такое. Он скорее всего бы просто пожал своими вечно опущенными плечами, выключил компьютер и просто подумал бы, как решить возникшую проблему. Да, Рюноскэ такой — вечно спокойный и хладнокровный почти ко всему. Почти все ребята в классе думают, что он совершенно бесчувственный, словно камень, хотя это совсем не так. Просто Акутагава очень хорошо умеет контролировать свои эмоции и не любит выставлять их напоказ, чего не скажешь о нашем невысоком рыжем друге, который своим характером больше напоминает самую настоящую истеричку, заводящуюся абсолютно по любому поводу. Вот только эта самая истеричка может кулаком меж глаз прописать и с ноги по ребрам въебать. — Теперь вспомнил? — до этого тихий голос с каждым словом становится громче. Дазай едва успевает договорить, прежде чем Чуя бессовестно прервет его, резко захлопнув крышку ноутбука. Звук удара был настолько громким, что ему даже на какой-то момент показалось, что он только что собственноручно просто в мясо разъебал клавиатуру. Но приподнимать крышку и заглядывать под нее, пусть и на пару секунд, настолько не хотелось, что Чуя просто решил понадеяться на лучшее и помолиться за целостность кнопок. Единственное, что сейчас ему хотелось сделать, так это завалиться на рядом стоящую кровать и просто уснуть непробудным сном, с ног до головы плотно укутавшись в старое пропахшее стиральным порошком и еще чем-то очень похожим одеяло, лишь бы не думать ни о чем, тем более уж об этом.

Сон, ему сейчас нужен только лишь сон. Ничего больше.