Поцелуй кулаком

      Тэхён сидит на корточках у забора из цепей, окружающего тренировочный двор, глядя в пространство и мечтая о мести. Рядом с ним, скрестив ноги, сидит Чимин и печатает на своём импровизированном телефоне. Они выбрали место в дальнем конце двора от любопытных глаз дежурных надзирателей. Кроме того, с их места открывался вид на весь двор, который, несмотря на почти полдень, был забит заключёнными. Они сидят в уютной тишине, или, по крайней мере, Тэхён думает, что это так. В эти дни вся тишина ему приятна. В ушах всё ещё звенит, но он привыкает отключаться, как и весь остальной мир.       Ким рассеянно ковыряет потёртые края своих бинтов, гадая, как именно он заставит заплатить тех, кто причинил ему боль. Чимин отрывает взгляд от телефона и легонько толкает его в бок.       — Вот он, — бормочет Пак, и сердце Тэхёна начинает бешено колотиться.       — Где именно? — шепчет он, оглядывая двор. На корте идёт игра в баскетбол, хотя назвать её игрой слишком щедро, так как у обеих команд почти вдвое больше стандартного количества игроков, и всё выглядят так, как будто они находятся в одном фоле от того, чтобы бросать удары. Тэхён никогда особо не интересовался баскетболом, так что, возможно, так оно и правильно. Другие заключённые отдыхают группами, заполняя трибуны и стоя у заборов.       — У главных ворот, — говорит Чимин, и взгляд Тэхёна падает на высокую фигуру, и сердце его замирает. Ему становится дурно, когда он провожает человека взглядом, как будто ничего не случилось. Заключённый не смотрит в их сторону, поэтому Тэхён не видит лица, но сальные чёрные волосы, собранные в хвост, пугающе знакомы. Мужчина разговаривает с небольшой группой людей, и, к счастью, человека со шрамом с ним нет. Весь день они выжидали, чтобы получить их по отдельности. Пока Чимин и Тэхён наблюдают за происходящим, к группе приближается ещё один мужчина и приветственно машет рукой. Тэхён задержал дыхание. Коротко переговорив с их человеком, прежде чем вручить ему листок бумаги. Заключённый читает его и рвёт на мелкие кусочки, разбрасывая по ветру.       — Ты думаешь, он придёт? — спрашивает Тэхён. Его нервы не выдерживают, и он хочет схватить Чимина за руку. Но воздерживается.       — Трудно сказать, — бормочет рыжий. — Будем надеяться.       Они ещё какое-то время наблюдают, как мужчина возвращается к разговору со своими приятелями. Чимин смотрит на часы.       — Ладно, у нас есть пятнадцать минут, — говорит он и встаёт. — Пошли.       Они молча идут по коридору. Чимин немного напевает на ходу, но в остальном всё тихо.       — Ну и, — начинает рыжий, очевидно думая, что молчание между ними затянулось достаточно долго, — как ты? Я знаю, что физически тебе уже легче, но как насчёт остального?       Тэхён прерывисто вздыхает. Последний раз кто-то так беспокоился о его психическом здоровье, был психиатр, что пытался определить, годится ли он для суда или нет. Он всё ещё не знает, как ответить. Краем глаза Тэхён смотрит на Чимина и видит, что тот открыто наблюдает за ним. Беспокойство так же ясно читается на его лице, как и в голосе. Чимин мог скрывать свои эмоции так же легко, как и все остальные, Тэхён знал это наверняка, но чаще всего Чимин предпочитал этого не делать.       Он отворачивается. Его рука начинает болеть, и череп чувствует, словно находится в тисках, но Тэхён ещё сегодня утром отказался от любых обезболивающих. Он хочет быть острым и ясным в том, что должно произойти, независимо от того, насколько это больно. Он хочет быть полностью осознанным, когда начнёт мстить.       Тэхён хочет отмахнуться от этого, как всегда, предложить Чимину тот же самый ответ, который он давал всем остальным каждый раз, когда они задавали ему этот проклятый вопрос, но это Чимин, и Тэхён ненавидит лгать ему. Он чертовски хорошо знает, что Пак поймёт, если он солжёт, и, в отличие от некоторых других, не побоится тыкнуть носом в его враньё.       — Не очень хорошо, — бормочет он, глядя себе под ноги.       Его сломанные пальцы были перевязаны и наложены настолько хорошо, насколько Джин может справиться, а затем закреплены близко к груди, чтобы не помешать срастанию костей и не повредить их ещё больше. Тэхён знает, что Джин сделал всё возможное, но его пальцы продолжают дрожать, например, когда он двигается слишком быстро, они вызывают мучительную боль в руке. Он слышит, как рядом гудит Пак.       — Это нормально — признать; что где-то слаб, понимаешь? — говорит тот, и Тэхён морщится.       Разве не это сказал ему Чонгук? Что это нормально – быть обиженным, злым и печальным. А что если Тэхён не хочет быть ни тем, ни другим, потому что он устал от всех этих чувств, может быть, он вообще устал от любых чувств. Может, он просто хочет быть никем. Опуститься на дно и оставаться там до тех пор, пока свет не исчезнет из его поля зрения и он не потеряет себя в полной темноте. Он устал от боли и ещё больше устал от усталости. Когда Тэхён не отвечает, Чимин продолжает:       — Я знаю, что Чонгук... — Пак замолкает, словно пытаясь подобрать нужное слово. — Ну, я знаю, что он не самый простой человек, но он старается, действительно пытается, Тэ. На самом деле, я никогда раньше не видел, чтобы он так старался для кого-то.       Тэхён рискнул ещё раз взглянуть на Чимина, который теперь смотрел прямо перед собой. Он не знает, что сказать, он даже не уверен, почему Чимин говорит ему это.       — Мы впятером – единственные друзья, которые у него есть, и Чонгуку не обязательно пытаться быть во всём хорошим с нами, потому что мы знаем, каков он, и он понимает, что мы будем рядом с ним, несмотря ни на что, — продолжает Чимин. — Я думаю, именно поэтому Чонгук не заводит других друзей, потому что он никогда по-настоящему не учился заботиться о другом человеке раньше. Но с тобой… С тобой он делает усилие, о котором я и не подозревал. Я никогда не видел его таким.       Последнюю часть Чимин произносит тихо, с мягкой улыбкой на лице.       — Может быть, он и не показывает этого открыто, но Чонгук безумно беспокоится за тебя, и я не думаю, что он действительно знает, как это показать. Он правда не знает, как справиться с... ну, с этим.       Тэхён молчит, позволяя словам Чимина просочиться сквозь его мозг. С тех пор как он проснулся вчера, Чонгук был рядом с ним, насколько это возможно. Он почти постоянно парит на краю поля зрения, наблюдая за ним, глядя на него так, как будто он вот-вот сломается в любую секунду. Обычно Тэхёну нравится, что Чонгук рядом. Он почти полностью чувствовал себя комфортно рядом с ним, пока всё не пошло прахом.       Но теперь, как говорит ему Чимин, Чонгук пытается, но его беспокойство заставляет задыхаться. Хуже, чем удушье, это приносит с собой и неизбежное чувство неловкости, которое оседает между ними, как мороз, делая расстояние скользким и трудным для навигации. Он знает, что Чонгук заботится и что это его способ показать это, но Тэхён не может выдержать напряжения, которое это приносит. Чонгук так много не говорит, но Тэхён видит всё в его глазах каждый раз, когда он рядом с ним, и это напоминает ему обо всех вещах, которые не говорит сам.       — Я знаю, — отвечает Ким, и его горло внезапно сжимается. Чимин кивает, успокаивающе кладя руку ему на плечо.       — Всё будет хорошо, Тэ, — говорит он, — обещаю тебе.       Это почти облегчение, когда они добираются до прачечной. Чимин останавливается у двери, роясь в кармане в поисках украденного Джином ключа. Он оглядывается, чтобы убедиться, что коридоры пусты. Тэхён помнит, что они заранее перевернули камеру направляя ту в противоположную сторону на петле. Пак отпирает дверь и впускает Тэхёна внутрь первым. Он следует за ним, оставив дверь закрытой, но незапертой.       Остальные члены банды ждут их прямо за дверью. Прачечная огромная и промышленная, с рядами больших металлических стиральных машин вдоль стен, а также сушилок и корзин, наполненных простынями и униформой. Потолок над ними перекрещивается с серией металлических балок, что делает это место похожим на фабрику. Ни одна из стиральных машин не используется, и место странно тихое.       — Как раз вовремя, — говорит Хосок, когда они приближаются.       — Он получил записку? — спрашивает Юнги, скрестив руки на груди. Чимин кивает.       — Хорошо, — сказал Мин, — мы позаботились, чтобы второй тоже.       — Так чего теперь мы ждём? — добавляет Намджун.       — Нам не придётся долго ждать, — говорит Чонгук, глядя на часы. — Все помнят, что мы делаем дальше? Нам нужно будет действовать быстро, прежде чем они поймут, что попали в западню.       Тэхён кивает вместе с остальными. План, который они разработали вчера, не был «элегантным» и не был сложным в своём формировании, но это был действующий план. Он не должен был быть красивым, он просто должен – работать.       Благодаря Чимину, который с пугающей лёгкостью взломал тюремную систему, Тэхён узнал имена людей, напавших на него. Сон Джун и парень по имени Вуйонг. Оба мужчины, похоже, были закоренелыми профессиональными преступниками, у которых был список преступлений длиной в милю между ними, включая нападение при отягчающих обстоятельствах, нападение со смертельным оружием, взлом с проникновением и убийство, это лишь некоторые из них. В тюрьме они не были официальной частью банды Тэяна, но, по-видимому, достаточно тесно связаны с ним, чтобы он иногда призывал их делать грязную работу. Тэхён не дурак, он понимает, что те двое специально не приближаются к Тэяну и его шайке, особенно сейчас, когда ожидается возмездие. Война, как и большинство игр – вопрос терпения. Побеждает всегда тот, кто готов ждать, пока его противник оступится. Эти двое получили сообщения, которые, якобы, были от другого, говорящего им встретиться в прачечной через несколько минут. Как только они прибудут, их судьба будет решена.       — Очень важно, чтобы мы не оставили здесь следов, — говорит Юнги, делая шаг вперёд и размахивая белым пластиковым пакетом, набитым, как полагает Тэхён, всем необходимым для совершения нападения. Это забавно выглядит, как будто он держит продукты, и странное желание смеяться почти одолевает Тэхёна, но оно быстро проходит.       — Всем по паре, — говорит Юнги, раздавая латексные перчатки.       Чонгук помог Тэхёну надеть одну перчатку на его неповреждённую руку.       — Отвёртка для Чимина, шайбы для Джина и Намджуна, — бормочет Юнги, раздавая оружие, как будто он какой-то бандитский Санта. — Чонгук, возьми вот это, — он протягивает младшему длинный кусок металической трубы.       Чонгук берёт его и размахивает, как бейсбольной битой. Тэхён сглатывает. Он точно помнит, какой урон может нанести Чонгук с оружием в руке или без него.       — Хосок, я принес тебе кастет, — говорит Мин. Хосок ухмыляется, надевая на руки костяшки пальцев и сжимая их в кулаки.       — И Тэхён, — Юнги смотрит на него, встречаясь взглядом. На какое-то мгновение Киму кажется, что Юнги произнесёт какую-то вариацию той же самой речи, которую все остальные произносили в течение последних двух дней. Что всё будет в порядке, что в конце концов всё наладится, и что зияющая пустота в его груди уменьшится, и он сможет снова говорить с Чонгуком, не чувствуя, что его язык превратился в свинец, и всё когда-нибудь перестанет болеть. Но сейчас вряд ли подходящее время, и это Мин Юнги. Он не произносит громких речей, вместо этого он берёт что-то завернутое в коричневую бумагу и протягивает Тэхёну. — Это для тебя.       Блондин берёт вещь, чувствуя, как она тяжела в его руке.       — Это была та ещё задачка, украсть из тюремного магазина, — Юнги неопределенно жестикулирует, — так что - используй по полной.       — Обязательно, — обещает Тэхён, засовывая предмет в карман. Он чувствует тошноту от предвкушения, его желудок переворачивается от возбуждения. Ладонь в перчатке становится липкой.       — Хорошо, они будут здесь с минуты на минуту, — говорит Намджун, и Чонгук кивает.       — Все готовы? — спрашивает Чон младший, рассеянные кивки и звуки подтверждения приветствуют его слова. Он оглядывает их всех, останавливаясь на Тэхёне, последний встречает его взгляд в ответ. Он видит беспокойство, заботу и вопрос в чужих глазах, которые не произносят вслух. Тэхён облизывает губы, делая глубокий вдох и кивает.       — Я готов, — уверяет он. Чонгук задерживает свой взгляд ещё на мгновение, как будто давая время передумать, внезапно отказаться. Но этого не происходит. Тэхён хочет крови.       — Хорошо, — кивает Чон. — Тогда давай устроим им ад.       План был прост, но одновременно хорош, и, как все простые, но хорошие планы, он в значительной степени опирался на элемент внезапности.       Когда Ким присаживается на корточки возле одной из огромных стиральных машин, остальные члены банды, кроме Чонгука, делают то же самое, пока не исчезают из виду, оставляя Чонгука стоять в одиночестве у двери, в стороне, чтобы любой, кто войдёт в комнату, не заметил его, до тех пор, пока не станет слишком поздно. Мальчишка окутан тенями, стоит в самом углу комнаты, куда не проникает свет. Тэхён думает, что Джун и Вуйонг оценят это, учитывая, как им нравилось нападать на безоружных людей без предупреждения. Из своего укрытия он прекрасно видел всю комнату. Тэхён наблюдает, как Чонгук прислоняется к стене, выглядя совершенно непринуждённо и, если уж на то пошло, скучая от всего этого.       Но Тэхён знает наверняка, всё это – фасад, который Чонгук надевает, как маску. Спокойная, сдержанная аура сына самого отъявленного бандита в стране. Крошечная часть его сознания всё ещё беспокоится о том, что Чонгук будет один, столкнувшись с этими двумя животными. Это уже как привычка, которую он просто не может перебороть. Но потом Ким вспоминает, кто такой Чон Чонгук, какой он есть и самое главное, на что тот способен.              Тэхён помнит, что Чон сказал ему перед той ночью, когда всё пошло к чёрту. Кажется, что это было целую жизнь назад. Эта дилемма о пленниках и доверии.       Он сказал что, доверие идёт в обоих направлениях, только так оно и работает.       И Тэхён это делает, он должен. Он доверяет Чонгуку всем сердцем, несмотря ни на что.       Поэтому он играет свою роль и ждёт, спрятавшись от посторонних глаз. Ким смотрит туда, где ближе всех к Чонгуку присел Чимин, вертя в руках заточённую отвертку. Пак ловит взгляд Тэхёна и показывает большой палец. К счастью, им не придётся долго ждать. Не прошло и пяти минут, как дверь открылась, и в комнату вошёл первый мужчина, оглядываясь по сторонам, но по глупости забыв проверить, что у него за спиной.       Этот человек, с жирным, конским хвостом, был Сон Джун. И Тэхён мгновенно узнает в нём того, кто пытался задушиться его той ночью. Он напрягается. Сон выходит на середину комнаты, скучающе насвистывая. Дверная ручка дёргается, когда через несколько секунд входит второй, тот, что со шрамом, Вуйонг. Открытая дверь помогает скрывать Чонгука из вида.       — В чём дело? — хрипло спрашивает Вуйонг. — Что случилось?       Джун смотрит на него, когда тот приближается, и морщит лоб.       — О чём ты? Я собирался спросить тебя о том же.       — Ч... — прежде чем Вуйонг успевает ответить, Чонгук делает шаг вперёд, закрывая дверь и запирая её с громким щелчком. Оба мужчины резко оборачиваются, их глаза расширяются, когда они видят Чона, идущего к ним.       — Какого хрена? — сплевывает Вуйонг, поворачиваясь к Джуну. — Это ты сделал?       — Ты, идиот, думаешь, я ему донёс? — мужчина почти срывается на крик. — Я думал, записку прислал ты.       — Это был я, — говорит Чонгук, небрежно поднимая руку и привлекая к себе внимание мужчин. В другой руке он держит трубу, позволив ей свободно покачиваться у него под боком. Оба мужчины смотрят на него с опаской.       — Чон, — начинает Джун, высовывая язык, чтобы облизать губы. — Что всё это значит?       Тэхён чуть сдвигается вперёд, чтобы лучше видеть, его сердце бешено колотится в груди. Вопрос кажется почти смехотворным, они серьёзно думают, что Чонгук не знает? Судя по тому, как они оба нервно переминаются с ноги на ногу, это отчаянная попытка скрыть свои крысиные следы своего участия.       — Хочу поговорить, — говорит Чон, и из своего укрытия Тэхён видит лёгкую улыбку на лице мальчишки, которая не касается глаз, в них лишь холод.       Сон заметно сглатывает. Вуйонг переминается с ноги на ногу, сжимая руки в кулаки. Они смотрят друг на друга, обмениваясь нервными взглядами.       — Поговорить о чём? — спрашивает тот, что с хвостом, его глаза бегают по прачечной, на лбу блестит пот, но он старается вести себя непринуждённо, дурачком прикидывается. Как будто это могло их спасти.       — О многом, — Чонгук урчит. Его глаза мечутся между ними, острые и яркие. — А вам, парни, нет?       — Вообще-то… — медленно произносит Джун, и Тэхён замечает, как его рука тянется к внутренней стороне комбинезона. Инстинкты побуждают его выскочить из укрытия, но Юнги поспешно касается плеча, останавливая. Тот смотрит на Кима и молча качает головой. Это не входило в их планы. Тэхён делает глубокий вдох.       — Заткнись, просто заткнись! — шипит Вуйонг вместе с тем, опуская ладонь в карман комбинезона.       Чонгук поднимает руку, но не для того, чтобы защищаться, а чтобы подать сигнал. Как один, банда рвётся вперёд, как борзые, почуявшие запах своей добычи. Они набросились на Джуна и Вуйонга прежде, чем те успели среагировать. В считанные секунды Хосок и Чимин поставили Джуна на колени, а Намджун и Джин заломили руки Вуйонгу за спину, пока он не закричал от боли.       — Осторожно, — бормочет Юнги, подходя к Чонгуку и глядя на Намджуна. — Не оставляйте никаких следов.       Тэхён всё ещё наблюдает со стороны, прячась за стиральной машиной. Его время ещё не пришло.       — Извини, — щебечет Намджун, — заигрался.       — Какого хрена вы делаете? — требует Сон, его лицо краснеет от возмущения.       — Что так? — Чонгук наклоняет голову набок с выражением притворного недоумения на лице. — Считаешь, что устраивать засаду — это нечестно?       Вуйонг свирепо смотрит на мальчишку, а рядом с ним Джун потеет, как свинья, и выглядит так, будто вот-вот потеряет сознание, капелька пота стекает по его лицу. Даже оттуда, где он спрятался, Тэхён чувствует исходящий от них страх.       — Это был приказ Тэяна! — говорит Джун, слова вылетают в беспорядке.       — Заткнись! — Вуйонг шипит. — Какого хрена ты творишь? Мы ни хрена не делали.       — Сука, очнись! — кричит Сон, поворачиваясь ко второму, его глаза дикие, полубезумные. — Они уже знают!       Он поворачивается к Чонгуку, его грудь вздымалась.       — Послушай, мы не хотели этого делать, но таков был наш приказ, у нас не было выбора, — тяжело дыша, Джун практически умолял Чонгука поверить ему. Тэхён морщит нос, жалкий, эти люди были действительно жалкими. — Если вам нужен человек, который понесёт ответственность за это, идите за Тэяном.       — Это так не работает, — спокойно говорит Чонгук, надвигаясь на мужчину, который в попытке отстраниться, нагибает спину ближе к земле. Хосок и Чимин вцепились в его руки двумя смертельными хватками, пригвоздив Сона к месту. Чонгук наклоняется так, что его лицо в дюйме от сжавшегося человека.              — Думаешь, что можно просто входить и выходить из войны, когда тебе заблагорассудится? — спрашивает Чон, его голос едва ли выше шепота, но наполнен яростным ядом. — Что ты можешь напасть на нас, но свалить вину на кого-то другого, когда поймают. Что можешь действовать и не столкнуться с последствиями.       — Ты не понимаешь, — восклицает Джуни. — Это не работает таким образом, ты не можешь сказать: «нет» Тэяну, когда он просит тебя что-то сделать, ты просто делаешь это.       — И впоследствии получить за это хорошую плату, я полагаю, — продолжает за него Чонгук и ударяет мужчину по спине.       — Блядь, никаких отметин, — шипит Юнги.       — Да, помню, — говорит Чонгук, махнув рукой.       Он ломает шею, расхаживая взад-вперёд между двумя заключёнными.              — Начнём сначала, — начинает Чон, глядя на них с тёмным блеском. — Просто скажите мне, что произошло, и вы сможете выбраться отсюда живыми.       Оба мужчины секунду колебались, глядя друг на друга.       — Ты серьёзно? — спрашивает Джун. Чонгук улыбается, и для любого, кто его не знает, Тэхён уверен, что это должно было выглядеть дружелюбно.       — Всё будет так, как я и сказал, — говорит он, прислоняясь к ближайшему столу. — Я и правда хочу, чтобы тот, кто понесёт ответственность за этот беспорядок, был Тэян. Вы, ребята, слишком мелкие рыбёшки.       Сон Джун облизывает губы – нервная привычка.       — Ты даёшь слово?              — Да, — искренне отвечает Чонгук. — Если ты расскажешь мне, что случилось, я не убью тебя.       Тот колеблется ещё мгновение, глядя на Вуйонга. Тэхён наблюдает за ними, затаив дыхание.       — Ну ... — нерешительно начинает он. Странно было видеть, что такие свирепые люди чувствуют себя так неловко, вся эта жестокая уверенность и высокомерная злоба исчезли перед лицом беспомощности. — Нам почти ничего не известно, сказали войти в камеру Кима, что она будет открыта и он будет один.       — Как она оказалась открытой? — Чон спрашивает.       — Тэян позаботился об этом, — говорит Вуйонг. — Как, мы не знаем.       Для любого, кто не смотрел пристально, Чонгук казался совершенно безразличным к их словам, его лицо было совершенно бесстрастным, но Тэхён знал, что тонкая, жёсткая линия его напряжённых плеч и намёк на белые костяшки пальцев, сжимающих оружие, означали предательство его спокойного выражения. Тэхён знал, какая жгучая ярость скрывается прямо под поверхностью этого холодного фасада.       — Продолжай, — тихо говорит Чон.       — Нам сказали… — Джун колеблется, и даже с другого конца комнаты Тэхён видит ужас в его глазах. Он знает, что будет дальше, — убить Кима.       — И всё? — спрашивает Чонгук холодным голосом, и Сон вздрагивает.       — Он сказал нам… — Мужчина закусывает губу. — Он велел нам сначала сломать пальцы за то, что Ким сделал. Тэян был очень зол из-за этого, он хотел заставить Ким Тэхёна заплатить той же монетой.       Чонгук делает глубокий вдох. Железная труба стучит по земле, металлическое эхо – единственный звук в комнате, помимо сердцебиения Тэхёна. Слышать, как они говорят это так ясно, заставляет желудок переворачиваться, а разум начинает заново переживать события той ночи.       Это звучало так просто, когда они говорили: убить, сломать. В сознании Тэхёна всё было не так гладко, воспоминания о той ночи - сплошная путаница движений и тошнотворная паника. Один из них навалился на него сверху, его большие руки сжимали его горло, выжимая жизнь, а другой держал руку так, что у Тэхёна ломались кости. Щелчок его пальцев один за другим и весь этот страх, так много, что он не знает, как смог сдержать всё это внутри себя. Как же его боль не захлестнула их всех?       — Как? — Чонгук спрашивает.       Джуни глупо моргает.       — Как что? — спрашивает он.       — Как вы собирались убить его? — спрашивает Чонгук, наклоняясь вперёд. Его голос ровный, без гнева, что было ещё хуже. Точно так же, как бомба – это просто кусок пластика и проводов, до тех пор, пока не закончится отчёт.       — Задушить, — говорит Вуйонг сквозь стиснутые зубы. Он избегает взгляда Чонгука, упустив глаза в пол.       — Почему не выбрали нож? — это говорит Юнги, он стоит полубоком, но Тэхён может различить резкие черты чужого лица.       — Нож? — быстро отвечает Вуйонг. — Мы не брали с собой никакого ножа, это Ким на нас его натянул.       — Сказал ведь, не ври мне, ублюдок, — шипит Чонгук, указывая на него трубой.       — Это правда, — протестует Джун. — Клянусь, это был нож Кима. Он даже сделал это со мной.       Чимин и Хосок всё ещё держат его за руки так крепко, что он не может указать на своё лицо, но ярко-красные раны, частично зашитые бумажными швами, видны отчётливо. Впервые Чонгук улыбается.       Упоминание о ноже вызвало в сознании Тэхёна ещё одну волну воспоминаний. Он помнит, как яростно рубил их, сражаясь с отчаянием загнанного в угол животного. Он помнит кровь. Помнит, как изо всех сил старался держать нож подальше от чужих рук.       Это почти смешно, мрачно думает он, нож спас ему жизнь, когда Джун душил его, но если бы Тэхёну пришлось вернуться в прошлое и сделать это снова, он бы никогда не выхватил этот чёртов нож из тайника под подушкой, потому что... разум Тэхёна скрежещет до упаду. Почему? Почему Тэхён предпочёл бы тогда умереть, чем достать тот нож?       Последнее, что он может вспомнить – это один из мужчин, Тэхён понятия не имеет, кто именно, постоянно вдавливал его лицо в пол, фиолетовые и синие синяки, которые венчают его лоб, являются физическим напоминанием.       — Скажем, что я тебе поверил, — тянет Чонгук, растягивая слова. — И где же он?       — Понятия не имею, что с ним случилось, — говорит Сон. — Клянусь, он пропал, когда Ким сбежал.       Тэхён ударил его ножом или чем-то ещё? Он не помнит. Мысленно Ким видит лезвие, вонзившееся мужчине в плечо, как торчащая кость. Но тогда как же нож был потерян? Если только эти люди не лгут... все эти мысли затуманивают разум Тэхёна, мешая сосредоточиться на чём-либо. Чонгук молчит, словно обдумывая слова этого человека.       — Знаешь, что я с тобой сделаю, если узнаю, что ты лжёшь? — он тычет трубой под подбородок Сон Джуна, заставляя его поднять голову. Вуйонг наблюдает, его глаза вылезают из орбит.       — Зачем мне лгать? — протестует тот. Он пытается отодвинуться, но Чимин толкает его вперёд. — Что, чёрт возьми, я от этого выиграю?       — Нам плевать на Тэяна, — добавляет Вуйонг. — Мы бы не рисковали своими жизнями ради него. Мы ничего не знаем о ноже, но как только Ким сбежал, мы убрались оттуда сразу же. Последнее, о чём мы думали, это найти этот чёртов нож.              — Хорошо, — говорит Чонгук после долгой, затянувшейся паузы. — Что потом?       — Это всё, мы клянёмся, — говорит Джун. — Ким убежал, и мы выбрались оттуда. Преследовать его было слишком рискованно, и мы ушли. Тэян тоже на нас злится, ты же знаешь.       — Примите мои глубочайшие соболезнования, — сухо говорит Чонгук.       Ум Тэхёна не успокаивался. Мужчины рассказывают о той ночи неправильно, но он не может понять почему, и его смутные воспоминания совсем не помогают. Это не похоже на то, что они лгали, Тэхён почти уверен, что всё, что они сказали, правда, но похоже, что чего-то не хватает. Как будто есть ещё одна деталь, которая просто не встала на место, и это сводит его с ума.       В ту ночь произошло ещё кое-что. Что-то такое, что его разум старательно пытается заблокировать. Что-то худшее, чем всё то, что они сделали с ним, и что-то, в чём они даже сейчас не признались. Его разум подобен бурному морю, где мысли размером с приливную волну заглушают всё остальное.       Камера, люди, руки на его шее, нож, кровь, его череп, когда он отрывается от земли, лезвие, вонзенное в плечо человека, крики. Чего же не хватает?..       Такое чувство, что Тэхён тонет в неизвестности. Его воспоминания о том, что произошло в ту ночь после этого, – не более чем обрывки сквозняка, плавающие в тёмном океане его сознания.       — Тогда ладно, — говорит Чонгук, и Тэхён смотрит, как мужчины провисают, облегчение делает их слабыми. — Думаю, мы услышали достаточно.       Юнги кивает, скрестив руки на груди.       — А как насчет тебя, Тэхён? — Чонгук спрашивает, возвышая голос. — Ты удовлетворён их ответом?       И вот теперь его время выходить из тени, пришло. Тэхён встаёт, впервые открывая себя. Тяжесть того, что дал ему Юнги, грузом давит на его карман, когда он направляется к группе в центре комнаты. При виде его оба мужчины побледнели, словно увидели привидение. Но это не так. Они пытались, они так старались убить его, но у них ничего не вышло. Он жив, и каждый вздох причиняет боль, и есть что-то, о чём они ему не говорят. Что, что, что? Что они сделали? Это похоже на зуд, который не возможно почесать, и Тэхён готов вырвать свой мозг из черепа.       — Ты что-то недоговариваешь, — начинает он, подходя ближе.       Оба мужчины крупные и мускулистые, настоящие звери, скорее мускулы, чем мозг. Но когда остальная банда вынуждает их опуститься на колени, Тэхён возвышается над ними, глядя сверху вниз на их жалкие, хнычущие лица. Как он вообще мог их бояться? Раны, которые он нанёс им той ночью, ещё свежи, и он чувствует запах пота и страха.       — Чего вы ждёте? — спрашивает Чонгук когда Тэхён приближается. Тяжесть пакета в кармане заставляет предвкушение гудеть в венах, и он жаждет вытащить оружие сейчас. Но Тэхён ждёт. — Отвечайте ему.       — Мы... мы не... — заикается Джун. Вуйонг свирепо смотрит на него, пытаясь выглядеть сердитым, но Тэхён узнаёт страх, когда заглядывает в его глаза.       Воспоминания о той ночи врываются в сознание, стучат в дверь, за которой он их запер, снова и снова прокручивая в памяти то, что происходило с тех пор, как он проснулся.       Темнота, страх, двое мужчин в камере. Боль, когда они нападают на него, паника. Тэхён вспоминает нож, отчаяние, с которым схватил его. Ещё больше ударов, слепых и отчаянных в темноте, он хочет их смерти. Но что потом?       Его сознание погружается во тьму, и то, что происходит дальше, всё ещё размыто. Он был один, но это было неправильно. Это его камера, он не должен был быть один. Но что случилось потом... — что случилось с тобой?       В одно ужасное мгновение всё становится мучительно, ужасно, невыносимо ясным.       — Вонхо, — его голос звучит почти хрипло. Он лезет в карман и достаёт пакет, который дал ему Юнги, отрывая бумагу, чтобы показать, что было внутри. Джун и Вуйонг теперь дрожат, их глаза прикованы к молотку в чужих руках.       — Чон! — глаза Сон Джуна в отчаянии падают на Чонгука. — Ты сказал, что не убьёшь нас, если мы скажем тебе правду.              — А я ничего и не сделаю.       — Нет! — Вуйонг протестует. Он начинает метаться, пытаясь освободиться от хватки Сокджина и Намджуна, которые только крепче прижимают его к полу.       Тэхён едва слышит его крики, собственная кровь стучит в ушах. Воспоминания о той ночи, которые он изо всех сил старался подавить, нахлынули на него, и всё, что он мог видеть, лишь лицо друга. Тэхён знал это с того момента, как проснулся, даже если не хотел признаваться самому себе. Что-то было не так, чего-то не хватало, но мозг не позволял ему думать о том, что именно. А теперь он знает, и боль в груди такая страшная, словно его ударили ножом.       — Что вы с ним сделали? — он едва может говорить. Тэхён знает, что Юнги, и другие молча наблюдают за ним, понимает, что никто из них не вмешается и не попытается остановить. Он видит только двух мужчин, стоящих перед ним на коленях, с бледными и потными лицами. Молоток тяжелеет в руке, когда парень сжимает деревянную рукоятку, её конец раскачивается взад и вперёд.       — Мы не хотели этого! — восклицает Сон, его глаза так широко раскрыты, что удивительно, как они не вываливаются из черепа.       — Он вообще не должен был там находиться! — добавляет Вуйонг, и в его голосе тоже слышится страх. — Он должен был выйти из камеры, это не наша вина, что он бросился на нож, это был несчастный случай, чёрт возьми!       Открытая дверь камеры, свет из коридора, нож, поблескивающий в полумраке. Один из них затащил его обратно в камеру, у другого был нож, а потом Тэхён видел только Вонхо. Он должен был сразу понять, что что-то не так. Если бы он заметил раньше, изменило это что-нибудь?       — Кто из вас? — сердце бьётся так быстро, что у него кружится голова.       Дыхание учащается, и Тэхён никак не может набрать достаточно воздуха в лёгкие. Его разум, – это бесконечная петля, снова и снова прокручивающая момент, когда Вонхо бросается между ним и лезвием. Искра ярости, которую он чувствовал в своей груди, вспыхнула. Жажда мести – это голод настолько опустошительный, что Тэхён не знает, утолит ли его что-нибудь. Он не уверен, что смерти достаточно для этих двоих.       Ким помнит тот момент, когда понял, что Вон был ранен, тёмную кровь, которая просочилась сквозь его жилет, липкую бледность на лице, то, как энергия и жизнь покидали его прямо на глазах. Паника тогда управляла разумом, так же как и гнев сейчас, и всё, о чём Тэхён мог и может думать, это: он умирает.       Помнит, как Вонхо велел уходить. Уйти без него, потому что Вонхо был именно таким. Тэхён помнит тяжесть друга на спине, влагу крови, впитавшуюся в рубашку. Помнит, как с каждой секундой его дыхание на затылке становилось всё слабее.       Где-то слева от него Юнги запускает одну из стиральных машин, прежде чем перейти к следующей, поднимая шум, гарантируя, что никто не будет подслушан за пределами прачечной.       — Кто это сделал? — Тэхён кричит, его повышенный голос заставляет их вздрогнуть, неожиданно громко в тихой комнате.       Ни один из них не отвечает ему сразу. Он видит, как в их испуганных глазах шевелятся мысли, когда они оба взвешивают, стоит ли им солгать или бросить другого под автобус, чтобы спасти свою шкуру.       Неважно, что они скажут, воспоминания уже разворачиваются в голове. В сознании Тэхёна человек нависает над ним с ножом в руке за несколько секунд до того, как Вонхо спасает его. В полутьме коридора он мельком замечает шрам.       — Ты, — шепчет он, направляя молоток на Вуйонга, один его здоровый глаз расширяется в страхе. — Это был ты.       — Нет... Нет, это был Сон! — он начинает протестовать, но Тэхён не даёт ему закончить.       Ким помнит, как бессвязно бормотал, говорил всё, что приходило в голову, что могло бы заставить Вонхо говорить в ответ, только бы он не закрывал глаза. Конечно, те слова были всего лишь пустыми обещаниями, Тэхён знает это сейчас и, возможно, знал тогда. Он помнит, как Вонхо сказал ему, что собирается снова встретиться со своими друзьями, увидеть человека, который значил для него больше всего.       Это тяжело, но Тэхён помнит, хотя часть его хочет, чтобы он не мог.       — Я увижу его снова.       Но это не так. Вонхо больше никогда не увидит человека, что спасал его день из-за дня в этой клетке.       С криком Тэхён бросается вперёд, сжимая молот здоровой рукой. Он поднимает оружие над головой и со всей силы обрушивает на голову Вуйонга. Ким позволяет всей своей боли и ярости направлять свои движения, уступая огню в груди. Мысль становится запоздалой, и всё, что сейчас имеет значение, – это то, как молот ударяется о череп человека, ломается кость, раздаётся тошнотворный влажный стук.       Джин и Намджун ослабевают хватку, позволив телу обмякнуть. Вуйонг кричит, вопя от шока и боли, кровь уже течёт по его лицу из вмятины на лбу. Тэхён бьёт его снова, сильнее, адреналин бурлит в крови. Чужой череп издаёт влажный хруст, когда молоток вонзается в голову, застревая. Тэхён вытаскивает его, кровь брызжет ему прямо в лицо. Мужчина падает. Он больше не кричит.       Это должен был быть он.       Это Тэхён должен был умереть той ночью, а не Вонхо, никогда.       Вонхо, которого так любили, которого ждали столько людей. Сколько сердец было разбито из-за Тэхёна? Сколько людей будут горевать о сыне, друге, брате, возлюбленном, который никогда не вернётся домой? Конечно, больше, чем скорбили бы о нём. Это нечестно. Клинок предназначался ему. Верните его!       Разум кричит: «Отдай его и возьми меня вместо него!».       Красный шок лишь напоминает Тэхёну о Вонхо, о луже крови в тюремном коридоре, о страдальческой гримасе на лице друга, о смирении в глазах, о синеве на губах, когда тот истекал кровью. Слишком много крови.       — Ты убил его! — Тэхён кричит и снова поднимает молот, падая на застывшее тело Вуйонга сверху. — Ты забрал его!       Кровь хлещет из свежих впадин в черепе Вуйонга, куски костей, брызги крови и сколотые зубы разлетаются в разные стороны, когда Тэхён снова и снова обрушивает молот, пока все черты лица не превращаются в расплывчатую красную массу сломанных костей, разорванной плоти и крови, собирающейся вокруг них. Ни лица, ни Вуйонга, ничего, только кровь. Только крики. Тэхён отстранённо замечает, что кричит только он.       С разбитой пустоши того, что когда-то было лицом человека, на него смотрели стеклянные, налитые кровью и широко раскрытые глаза. По крайней мере, до тех пор, пока Тэхён не обрушит на них свой молот.       — Он мёртв, мёртв, — он не узнает собственного голоса, как будто кто-то кричит ему в ухо. — Он ушёл, о боже, он ушёл...       Вокруг него происходит какое-то движение, едва различимое за жужжанием стиральных машин. Ким смутно слышит голос Юнги: «Забери у него молоток». А потом кто-то оказывается рядом, и его окутывает тепло.       Жгучая боль царапает руки, Тэхён даже не понял, когда начал бить себя по рукам. Он думал, что перед ним Вуйонг, думал, что молотом добивает в прах его уцелевшие кости, когда на самом деле, не заметил, как удар за ударом промахивался попадая по своим пальцам. Тэхён снова поднимает молоток, потому что его мозг не может придумать ничего, кроме убийства, убийства, убийства. Кто-то хватает его за запястье, прежде чем он успевает нанести удар.       — Я прошу, — это голос Чонгука, прямо у его уха, он умоляет. Тэхён едва слышит его из-за своего прерывистого дыхания. — Хватит.       — Он мёртв, – пробормотал Тэхён. — Мёртв.       Он не помнит, когда умер Вонхо. Ким потерял сознание почти сразу же, как добрался до камеры Чонгука. Может быть, Вонхо умер после этого, может быть, он умер на спине Тэхёна, испустив последний вздох у его шеи. Он не знает и, возможно, никогда не узнает. Но сейчас это не имеет значения. Важно то, что он так и не попрощался.       — Вонхо мёртв, — шепчет он, глядя на то, что осталось от Вуйонга.       Неужели он это сделал?       Тело больше не выглядит человеческим, и внезапно Тэхён чувствует себя больным.       Чонгук берёт молоток из его ладони, и Тэхён отпускает руки. Его мысли снова затихли, онемели, как будто жгучая ярость текла через него, уничтожая всё на своём пути, оставляя после; пустым. Последние несколько дней он думал только о мести, но теперь, глядя на лежащий перед ним труп, у него ничего не осталось.       Юнги там, в уголке его зрения. Тэхён видит, как хён забирает у Чонгука окровавленный молоток, на нём он видит кусочек мозга и волосы, прилипшие к голове.       — Отпустите его, — рявкает Юнги, и глаза Тэхёна следуют за ним, когда Мин приближается к Сон Джину, о котором, Тэхён почти забыл.       Мужчина молчит, его рот открыт, глаза широко раскрыты и пусты от ужаса, слёзы уже катятся по щекам. Часть крови и мозгового вещества добралась и до него, покрыв лицо красными пятнами.       Чимин и Хосок кивают, отталкивая Сона от себя. Он падает, размахивая руками, в лужу крови. Она пачкает его руки, комбинезон, забрызгивает лицо ещё больше.       Юнги присел рядом с ним на корточки и взял за запястье затянутой в перчатку рукой. Он вдавливает молоток в руку заключённого, оставляя его отпечатки на орудие убийства. Глаза мужчины расширяются, когда он смотрит на молот в своей руке, на тело своего друга и беспорядок, который Тэхён сделал из чужого лица, и обратно на оружие.       — Посмотри, что ты наделал, — тихо говорит Мин. — Как ты мог такое сделать?       — Нет! Н-Нет, я... — Джун роняет молоток, отбрасывая его от себя, как будто мог обжечься. Но было уже поздно, на нём остались только его отпечатки. Сон пытается подняться на ноги, но Хосок наносит ему быстрый удар ногой в спину, и тот падает обратно в кровь. Чимин твёрдо ставит ногу тому на спину, чтобы он не смог уползти.       Намджун толкает одну из больших корзин для стирки, поворачивая её перед собой. Юнги вытаскивает длинную белую простыню из кучи нестиранного белья. С холодной деловитостью он завязывает ткань в петлю, кровь на перчатках пачкает простыню.       Сердце Тэхёна колотится. Чонгук обхватывает его руками, словно пытаясь удержать от падения. Юнги протягивает старомодную петлю Сокджину, который перекидывает её через одну из низко свисающих балок, закрепляя на месте.       — Правша или левша? — спрашивает Юнги, когда Хосок и Намджун поднимают рыдающего Джуна на ноги.       — Жрёт он правой, — говорит Чимин.       — Нет, нет, нет, — теперь Сон плачет ещё громче, его лицо красное, слёзы текут по щекам. — Нет, нет, простите, пожалуйста, не делайте этого.       Он падает прямо в руки банды Чонгука, но это не мешает им заставить его стоять на корзине. Мужчина дрожит и делает слабую попытку вырваться из чужой хватки, но как будто вся борьба, вся сила покинули, оставив его неспособным делать что-либо, кроме как плакать и умолять.       — Помогите мне! — он кричит, когда Юнги накидывает ему на шею петлю из одеяла. Его голос эхом отражается от стен, но за шумом стиральных машин никто за пределами прачечной не слышит его мольбы. — Ради Бога, помогите мне, пожалуйста, кто-нибудь, спасите меня!       Тэхён не понимает, что дрожит, пока Чонгук не накрывает его руку своей. Он всё ещё дышит слишком быстро, маленькими, резкими вдохами. Тошнота в животе сталкивается с удовольствием от страданий, топя его в незнакомых чувствах. Тэхён хочет что-то сказать, но не знает, что именно. Но он и не может. Вместо этого он дрожит, когда Чонгук держит его крепко.       Хосок ставит ногу на край корзины, заставляя её качаться. Сон издаёт сдавленный всхлип.       — Пожалуйста, не надо, — умоляет он, пытаясь убрать простыню с шеи, но всё никак не может освободиться. — Я сделаю всё, что угодно, Нет, нет! Помогите мне!       Его глаза встречаются с глазами Тэхёна, широко раскрытыми и полными страха. Это были глаза человека, который знает, что умрёт.       — Пожалуйста! — он кричит, глядя ему прямо в глаза. — Скажи им, чтобы остановились!       Вонхо знал, что тоже умрёт, он тоже смотрел в эту непреодолимую пустоту. Чувствовал тот же самый всеохватывающий страх, дышал, зная, что это будет его последний вздох. Сердце Тэхёна ожесточается. Ким открывает рот, но не может набрать достаточно воздуха, чтобы заговорить. Вместо этого он качает головой, пока мир не начинает вращаться.       — Сделай это, — голос Чонгука за спиной звучит холодно и твёрдо. Хосок кивает и, ни секунды не колеблясь, выбрасывает корзину из-под ног Сона.       Глаза повешенного широко раскрываются и истошный рёв вырывается следом, но его крик обрывается, переходя в кряхтения, когда удавка сжиматься вокруг его шеи. Ноги заключённого болтаются, он отчаянно брыкается, тщетно пытаясь найти место, где можно было бы встать, чтобы ослабить давление на горло. Глаза начинают медленно закатываться, лицо краснеет до пурпура, а физиономия превращается в гротескную маску агонии, когда начинает судорожно хватать ртом воздух, отчаянно пытаясь вдохнуть.       — Не смотри, — шепчет Чонгук, прикрывая глаза Тэхёна своей рукой.       Но он всё ещё видит умирающее лицо мужчины перед собой, багровое и искаженное, последние отчаянные вздохи наполняют его уши. Ким падает в объятия Чонгука, вся сила уходит из него, оставляя бескостным и истощенным. Кровь покрывает руки и лицо в перчатках, во рту ощущается металлический привкус. Разум гудит, зрение затуманивается, лица вокруг сливаются в одну неузнаваемую форму. Его желудок сжимается.       — Меня сейчас стошнит, — бормочет он, желчь уже подступает к горлу.       — Тащи его в ванную, сейчас же, — тут же говорит Юнги. — Не позволяй ему оставить улик.       — Ты можешь идти? — Тэхёну кажется, что это говорит Чимин, но не может сказать наверняка. Ким уже собирается кивнуть, когда у него подгибаются колени. Рука на его талии — единственное, что удерживает от удара об пол.       Это так похоже на то чувство, которое он испытывал, когда выходил из офиса мистера Чона… Какая-то невесомость, как будто он больше не обитает в своём теле. Скорее он наблюдает, как оно спотыкается, пустое и глупое.       — Хосок, Намджун, идите с ними, — говорит Юнги где-то слева, — остальные оставайтесь со мной и убедитесь, что не осталось никаких следов нашего пребывания здесь.       На нём ещё больше рук, поддерживающих и направляющих вперёд. Тэхён не знает, чьи все эти руки, его зрение слишком размыто, чтобы разглядеть их лица. Он позволяет наполовину увести, наполовину вынести себя из комнаты, голос Юнги говорит им вслед.       — Обязательно снимите с него одежду, нам нужно это сжечь.       Тэхён изо всех сил старается сосредоточиться на том, чтобы не упасть на землю. Голоса льются вокруг него, тихо говоря:       — Ванная в северном крыле закрыта на ремонт.       — Думаю, некоторые душевые всё ещё работают.       — Тебе нужно смыть с него всю кровь.       — Хорошо, давайте отведём его туда.       — Будь осторожен с ним.       Даже если бы Тэхён захотел, он не смог бы произнести ни слова. Всё, на что его хватает, это думать о Вонхо, сгорбившемся на полу, пока кровь льётся из его живота, о том, что осталось от лица Вуйонга, о ногах Сон Джуна, дёргающихся в воздухе, о руках Чонгука, тёплых и мозолистых, закрывающих ему глаза, о всей той крови на его собственных руках.       Тэхён отдалённо чувствует, что открывается кабинка в ванной, и спотыкается перед унитазом как раз вовремя, чтобы тошнота поднялась и вырвалась изо рта. Его тошнит от того небольшого завтрака, который он съел этим утром, утешающая рука, вероятно, Чонгука, ни на минуту не уходит с его спины, потирая бесконечные успокаивающие круги между его лопатками. Это происходит до тех пор, пока ему физически нечем блевать, а руки сжимают края унитаза так сильно, что костяшки пальцев побелели. В кабинке стоит едкая вонь рвоты и крови.       — Тэ, — нежный голос Чонгука зовёт возле его уха, — сможешь встать?       Блондин кивает, но у него кружится голова, и тело кажется таким непосильно тяжёлым, как будто кто-то увеличил гравитацию, и его всё время тянет на землю. Сильные руки крепко держат его за талию, пока комната, словно карусель, кружится вокруг Тэхёна.       — Тэ, нам нужно тебя раздеть, хорошо?              Тэхён не уверен, почему Чонгук спрашивает. Он сейчас так устал, что его это совершенно не волнует. Он просто хочет спать.       Чонгук быстро, но аккуратно расстегивает молнию на комбинезоне, раздевая его до нижнего белья. Чон забирает и окровавленные перчатки, сбрасывая все испачканные предметы в сумку, которую ему протягивает Намджун. Если бы его голова была менее затуманенной, Тэхён, вероятно, чувствовал бы себя более неловко, стоя перед ними всеми в одних трусах, но глаза снова закрываются, сломанные пальцы болят, и Тэхён чувствует себя болезненно опустошённым.       — С остальным я справлюсь сам, — тихо говорит Чонгук остальным.       Комната перестала так сильно вращаться, но Тэхён всё ещё чувствует, что он в нескольких секундах от того, чтобы рухнуть на пол.       — Но нам нужно поговорить… — начинает Намджун, но Чонгук останавливает его, покачивая головой.       — Потом, — твёрдо говорит мальчишка, не оставляя места для дальнейших споров. — А теперь, вам лучше уйти.       Хосок пожимает плечами и Намджун обещает, что они вернуться чуть позже, покидая душевую, оставив Чонгука и Тэхёна одних.              Чонгук берёт его за руку и осторожно ведёт к общей душевой. Тэхен стоит, колеблясь, пока Чонгук тащит табуретку и ставит под душ.       — Тэхён, сядь пожалуйста — просит Чонгук, и блондин согласно кивает.       Если он будет так стоять и дальше, то в любую секунду потеряет сознание. Он наполовину падает, наполовину садится на табурет, но рука Чонгука постоянно лежит на его плече, не давая опрокинуться назад.       Кровь окрашивает внешние повязки на сломанных пальцах Тэхёна, ярко-красные на фоне абсолютно белого цвета. В ярости он не был так осторожен, чтобы не задеть свою раненую руку, он, должно быть, наносил удары именно ею, даже не осознавая этого, если судить по новой боли.       — Нам придётся всё перебинтовывать, — шепчет Чонгук. Тэхён чувствует, что загнанно кивает в ответ.       Чонгук быстро стягивает свой комбинезон, который ему удалось сохранить практически незапятнанным, лишь с несколькими красными разводами, вероятно, с тех пор, как он держал Тэхёна. Он встаёт позади, поворачивая кран, и на Тэхёна начинает литься тёплая вода. Ким подносит лицо к струе воды, позволяя ей смыть засохшие пятна крови. Вода становится красной, и он вспоминает все те случаи, когда приходил домой от мистера Чона и ему приходилось быстро смывать остатки их встреч. Почему он снова думает об этом человека?       Тэхёну снова становится плохо, когда он наблюдает, как красный круг обводит слив.       Чонгук уходит под воду следом и останавливается перед Тэхёном. Он наливает в руки дешёвый шампунь без торговой марки и начинает втирать его в кожу головы Тэхёна. Ким закрывает глаза и позволяет воде хлынуть на него, смывая кровь и грязь. Ему хотелось бы, чтобы это смыло все мысли в его голове, все тёмные воспоминания, всю боль. Это, конечно, не так, но постоянный поток воды немного помогает. Он позволяет своим мыслям отвлечься, успокаиваясь уверенными руками Чонгука, запутывающими его волосы.       — Больно? — тихо спрашивает Чонгук. Тэхён смотрит на свою сломанную руку, которую он прижимает к груди.       — Больно, — шепчет он хриплым голосом. Его плечи дрожат, она пробегает по всему телу и вода бесконечно стекает по его лицу. — Так больно.       Лицо Чонгука сразу же смягчается, и он тянется, чтобы притянуть парня к себе. Мальчишка окутывает его тёплыми объятиями, прижимая к груди. Тэхён в ответ жмётся лицом к влажной коже Чонгука, слыша биение его сердца в груди. Он слушает устойчивый ритм, пока Чонгук держит его, гладя мокрые волосы, попутно убирая влажные пряди с глаз.       Мышцы болят, но он обнимает Чонгука в ответ ещё сильнее. И Тэхён никогда больше не хочет его отпускать.       Его всю жизнь окружали смерть и страдания, но Чонгук здесь, ему тепло и он наконец-то чувствует, что может жить без постоянной боли в груди или на теле, так, словно он - обычный человек. Неестественная неловкость между ними последних нескольких дней тает и смывается в канализацию.       Им ещё так много нужно сказать и обсудить, но, главное сейчас лишь то, что Чонгук здесь, и он держит Тэхёна так крепко, как никто и никогда.       Ким делает глубокие вдохи, ожидая, пока его собственное сердцебиение замедлится в такт с сердцебиением Чонгука. Воспоминания никуда не делись, как о той ночи, так и о сегодняшнем дне, но, по крайней мере, на данный момент, они держатся под контролем. Всё, что имеет значение в данный момент, это Чонгук, его руки вокруг и объятия, как будто Тэхён наконец-то нашёл ту любовь, которой был лишён.       Его ровное сердцебиение, обнадеживающее и сильное, и тот факт, что, когда он открыл глаза и суровый мир всё ещё был там, Чонгук в нём был тоже. Это то, что сейчас имеет значение, и за что Тэхён цепляется, пока его пальцы не перестанут так сильно болеть.