***
На людях Лука был таким же, как обычно - солнышко всей сборной, готовый поддержать любого, светлый и ласковый. Но Иван видел: ему невероятно тяжело держать эту маску безразличия. Тоска и унижение, боль и страх заполняли его изнутри, отражались в погасших глазах. Он давал волю эмоциям по ночам, в темноте, рыдая, вцепившись зубами в подушку, когда думал, что Иван спит. Но тот не спал и раз за разом вставал с кровати, подходил и садился рядом, обнимая и гладя по голове, нашептывая что-то ласково-успокаивающее на ухо и засыпая с ним под утро. А потом Иван заболел. На ночь его укладывали в медицинском боксе, и Лука оставался один. Ракитич видел фиолетовые круги под глазами и красные, опухшие от слез, глаза. Другие будто не замечали, каким стал их капитан - будто мертвым, опустошенным. Он боялся вновь быть растоптанным, униженным. И, поднимаясь на пьедестал за заслуженной наградой, - Лучший игрок Чемпионата мира, несмотря на груз, лежащий на его худеньких плечах, он заслужил эту награду как никто другой, - поднимаясь за ней, он чуть ли не падал в обморок. Они проиграли. Унизительно. Глупо. Так не должно было быть. Иван видел, как плохо его капитану, но не мог ему ничем помочь. Мундиаль окончен. Пара дней - и они снова будут непримиримыми соперниками. Блаугранас - не друг бланкос.Блаугранас - не друг бланкос
13 февраля 2019 г. в 13:03
Примечания:
Короткая часть, которую я вам давно задолжала) события происходят на мундиале
"Да где же он может быть?" - думал Ракитич, в четвертый раз оббегая по периметру весь комплекс. "Тут же совсем мало помещений". Охранник в который раз уже с раздражением подтвердил, что тренировочное крыло Лука не покидал. Как назло, именно сегодня отключили все камеры в коридорах и проследить его маршрут не представлялось возможным. В конец отчаявшись, Ракитич пошел в раздевалку за забытым рюкзаком. Из-за двери не доносилось ни звука, особо-легко-возбуждаемая четвёрка насильников уже куда-то скрылась. Нехорошее предчувствие оплетало его душу Ивана изнутри. Он толкнул дверь в раздевалку и в ужасе замер на пороге.
Одежда Луки валялась на полу, явно отброшенная в спешке, по всему полу были рассыпаны пуговицы от его рубашки, а сам он без сознания лежал на столе. Бледный, ослабевший. Кожа практически сливалась со столешницей, на острых ключицах пламенели алые отметины чужих губ, а на бедрах наливались фиолетовым следы чьих-то пальцев, влажные дорожки слез подсыхали на острых скулах.
Иван схватился рукой за косяк двери, пытаясь вдохнуть воздух во вмиг сжавшиеся лёгкие. Они всё-таки это сделали. Плюнули на все, растоптали, уничтожили его капитана.
Ракитич собрал волю в кулак, запер дверь и рванулся к распростертому на столе телу.
- Лука, - он мягко провел кончиками пальцев по голове и потряс за плечо друга. Тот моментально очнулся и, застонав, открыл глаза.
- Иван? Что... - начал было он говорить, но сознание прояснилось и он затрясся в резко накатившем страхе.
Ракитич не знал, что делать, как реагировать. Каждое касание, каждое слово могло сейчас вызвать боль, новый приступ истерики и страх.
Пока он мучился сомнениями по поводу дальнейших действий, Лука усилием воли приподнялся и сел, пытаясь хоть как-то прикрыться. Он обнял руками острые коленки и уткнулся в них головой. Все его худенькое тело сотрясалось от рыданий.
Нескольких секунд Ивану хватило на то, чтобы внимательно осмотреть друга с ног до головы. Синяки на запястьях и щиколотках - его удерживали как минимум двое, пока остальные... На Ивана накатила дурнота. Почему никто не пришел на помощь? Ответ нашелся быстро - скомканный носовой платок, весь в крови из прокушенных губ Луки.
Всхлипывания тем временем участились, и рыдания переросли в настоящую истерику. Иван наконец решился и, подойдя ближе, сел на стол рядом с капитаном. Осторожно, мягко он приподнял его голову.
- Лука...
Тот посмотрел на него опухшими глазами, его щеки залило краской от стыда.
- Я... - голос его охрип от заглушенных криков и рыданий. - Я... ничего не смог сделать... Я... - он захлебнулся собственными словами, и Иван притянул его к себе.
- Я должен был проверить раздевалку раньше. Прости. - Ракитич едва сдерживался, от того, чтобы самому не зарыдать.
Он понимал, конечно, что в случившемся нет его вины, но душу скребла совесть изнутри нещадно.
Они просидели так минут двадцать, может, сорок, Лука тихо всхлипывал в руках Ивана.
Внезапно в дверь раздевалки постучались, и раздался недовольный голос Далича:
- Иван, Лука, вы там?
Иван откликнулся:
- Да.
- Сколько можно? Что вы там, сексом заняться решили, что ли? Вылезайте уже.
Лука всхлипнул сильнее и Ракитич прошептал:
- Надо сказать ему.
- Нет! - Модрич резко отстранился и с ужасом посмотрел на друга. - Ни в коем случае, прошу.
- Почему?
- Он... запретит мне играть. А я не могу. Я должен, - Лука смотрел на него так умоляюще, что Иван сжалился:
- Ладно. Но я попрошу, чтобы тебя переселили ко мне. Ну и набью морды этим уродам.
Модрич скользнул на пол и принялся натягивать на себя одежду:
- Не надо. Ты просто выведешь их из строя, и мы проиграем. Ничего другого ты этим не добьешься.
- Но...
- Нет, - твердо повторил капитан, и Иван, скрепя сердце, кивнул.