Связка

      В коридоре и холле было прохладно, сидеть здесь всю ночь - не вариант, ведь Лука выскочил из номера в чем был - трусах и футболке. Гарет выгнал его из номера - теперь пусть пускает обратно. Лука постучал в дверь их с Бенземой номера. Дверь открыл Карим и заспанно прищурился:       - Лука?       - Можно мне зайти?       - Конечно, - нападающий широко распахнул дверь, пропуская хорвата внутрь.       - Лука, ты что здесь делаешь? - удивился Бэйл.       - Я не хочу сидеть всю ночь в коридоре, - выпалил хавбек. - Можно мне переночевать у вас в кресле?       - Ты, в принципе, можешь лечь со мной, кровать довольно широкая, но что случилось? - валлиец внимательно посмотрел в глаза Луки.       - Я... Мы просто повздорили с Рамосом...       - Опять? Вы уже неделю игнорите друг друга, что на сей раз не так? - подключился к разговору Карим.       - Он меня доставал, - Лука опустился на краешек кровати и натянул футболку на коленки.       - Как именно? - нахмурился Гарет.       - Ну, я просто его игнорировал, он лезет ко мне с какими-то тупыми разговорчиками, а потом я хотел послушать музыку, потому что он меня достал окончательно, а он отобрал у меня телефон, я потянулся, чтобы достать его с тумбочки, и он меня облапал, - выпалил Лука на одном дыхании и понурился.       Гарет мягко притянул его к себе и приобнял:       - Прости.       - За что? - удивился хорват.       - Ну... - Бэйл нерешительно посмотрел на Карима. - Мы ведь специально попросили Солари расселить нас, чтобы вы с Рамосом могли помириться. Что он хоть сделал-то?       - Да почти ничего, просто.... -       Модрич устало вздохнул и валлиец спохватился:       - Ладно, ладно, все, утром расскажешь. У нас тут стены потолще, может, хоть поспишь, - и все трое улеглись.       Лука прижался к тёплому боку Гарета и моментально провалился в сон.

***

      А вот Серхио этой ночью поспать не удалось. Он сходил с ума. Медленно и бесповоротно. Одна эта ночь послала под откос все то, что он с таким трудом строил вокруг себя - просто дружба, объятия не больше, чем дозволено, не нарушать личное пространство, не позволять себе расходиться.       И ведь получалось же, так какого черта он сорвался? Но у него не было выбора. Не сорваться невозможно.       Как в тумане он вспоминал раз за разом мягкие губы, острые ключицы в вороте растянутой футболки, блядские глаза, холодные, равнодушные... Или нет?       Как понять этого загадочного человека? Чего он хочет? Какой он на самом деле?       Как жить теперь, если подойти ближе мешает гордость, треклятая испанская гордость, а уйти совсем - боль, каких мало.       Внезапно Серхио чувствует, как бежит по щеке горячая капля.       Слеза? Он плачет?       Да что ж такое-то? Рамос стискивает зубы, но это не поможет - слезы текут уже дорожками, и татуированные пальцы отчаянно сминают подушку с медовым запахом.       Серхио вовсе не размазня, он сильный, отчаянный, он хищник. Так какого черта этот блядский хорват заставляет его чувствовать себя жертвой, чувствовать эту тупую выжигающую боль, от которой он отгородился давным-давно, поклялся, что ни к кому не будет так привязываться. Потому что любовь слишком больно терять, и этой пытки дважды не может выдержать никто. И потому день изо дня он надевает безразличную маску не на лицо, нет, на душу, и закрывается, не пускает в сердце никого. А этот чертов хорват, такой искренний и чистый, срывает маску к чертям, врывается в чужое сознание и рушит все защитные стены, захватывает эту крепость играючи, даже и не думая о том, что он сам значит для Серхио. И когда отталкивает, убегает - осознает в глубине души, что тронул не ту струну, что разрушил всю гармонию к чертям собачьим, - делает ещё хуже, вызывая дикую ломку, до дрожи в пальцах, до истеричных всхлипов в темноте, до полного отчаяния. Ненамеренно.       Случайно.