Одержимость

Мир вокруг рушился, сотрясаясь от взрывов. Рики схватился за Ясона, цепляясь уплывающим сознанием за мысль, что спасение уже близко — ведь вот он, пандус — но в следующий миг его подкинуло в воздух. Удар о камни затопил тело невыносимой болью, и мир погрузился во тьму. — Рики, ответь, — спокойный голос Ясона вырвал из беспамятства. — Двигаться можешь? — Ага. — Рики с трудом поднялся, кривясь от терзающей тело боли. Пандус почти засы́пало, толчки ещё ощущались, грозя новыми обвалами, значит, надо было срочно уходить. — Пойдём скорей, Ясон. Нечего тут торчать. У нас очень мало врем… — Рики обернулся на блонди и осёкся. Правая нога Ясона была раздроблена от лодыжки до колена, левую оторвало по самое бедро, из ран хлестала синяя искусственная кровь. Но лицо блонди оставалось невозмутимым и бесстрастным. Как и голос. — Гай выше по коридору. Иди. Времени нет. Рики смотрел в глаза Ясона и не мог ничего сказать — слова комом застряли в горле. Блонди спас его, спас Гая, впервые в жизни пожертвовал собой ради других. И он ничего не ждал взамен, даже банального «спасибо, прощай». Понимая, что двоих он спасти не сможет, Рики закусил губу, отвернулся и с трудом побрёл вверх по пандусу. К Гаю. — Нет! Нет-нет-нет! Я не мог его бросить! Это не я! Я здесь! — Рики бился в невидимых оковах, как бесноватый, и рвался из ловушки безвременья, ужасаясь тому, что видели глаза. Он не понимал, как, когда и почему попал в эту стазис-червоточину, но чувствовал: всё, что происходит за незримыми, неосязаемыми стенами его неожиданной тюрьмы — не плод больного воображения. Это реальность. Рики обессиленно опустился на колени и уже не проорал, а просипел, давясь злыми слезами: «Я не бросил его», — и наконец услышал ответ. — Не бросил. Рики вскинул голову и огляделся. Вокруг была чернота — глубокая, давящая, засасывающая. Металлический, равнодушно-колючий голос звучал отовсюду, вгрызался в сознание и отдавался в теле болезненной вибрацией. — Кто ты? Где я? Что это было, мать твою, за представление? — злобно скалясь, он выплёвывал вопросы, яростно сжимая кулаки. Хотелось плюнуть в рожу невидимому режиссеру-постановщику, а потом порвать его на части. — Не важно, кто я. Важно, кто ты. Давление на мозг немного ослабло, механический голос стал тише, и Рики спросил уже более спокойно: — И кто же я, по-твоему? — Аномалия. Рики готов был услышать всё, что угодно, но только не то, что он — ошибка, раздражающий дефект в упорядоченной картине мироздания. А может, так оно и есть? Почему его сознание, нарушая все физические законы и незыблемые постулаты, проникает в параллельную реальность? Как оно ухитряется замещать чужое? Даже если тот парень из Кереса — его стопроцентно духовный, энергетический и физический двойник, то сознание у него только собственное, не делимое ни с кем. И почему безвольное, бессознательное тело, оставленное в одной реальности, так остро реагирует на любое физическое воздействие в другой? А блонди? Он-то каким образом узнаёт об изменах парня из иной реальности? Вопросы, вопросы… Их становилось всё больше. Не сказать, что они совсем не беспокоили Рики, но поиск ответов не превратился в идею фикс, скорее трансформировался в удобное для дневной суеты «я подумаю об этом завтра». Но здесь, в этой пространственно-временной тюрьме, все вопросы навалились разом. Они жалили дезориентированное сознание, вязли в окружающей черноте, делая её ещё плотнее и невыносимее. Рики больше не мог молчать. — Кто ты? — спросил в темноту внезапно осипшим голосом, — бог? Ни вздоха, ни ответа. Давящая тишина захлестнула ледяным отчаянием. Рики почувствовал себя ненужной букашкой, которую вышвырнули в безликое космическое ничто и заперли в нём навсегда. Без права на жизнь. — Я не бог, — равнодушный металлический голос был как глоток воды для умирающего от жажды путника. Рики показалось, что даже темнота посветлела, перестала давить. — В моей вселенной технологическая сингулярность позволила созданному человеком искусственному разуму достичь конечной стадии самосовершенствования — стать искусственным суперинтеллектом, превосходящим возможности разума всего человечества в целом. Я и есть этот искусственный суперинтеллект. Вычленив самую суть ответа, Рики внезапно успокоился. Компьютер. Всего лишь компьютер. И то, что он уровня «цифровой абсолют», ничего не меняет. Машине чихать на человеческие чувства, она не может сопереживать, значит, бояться, биться в истерике, просить и чего-то требовать бессмысленно. Рики хотелось узнать, зачем он здесь, да и где это «здесь» вообще находится, но перед глазами до сих пор стояла картинка, где его амойский двойник поворачивается к Ясону спиной и оставляет того умирать в одиночестве. — Почему он такая неблагодарная сволочь? — вопрос был риторическим и ответа не предусматривал, поэтому Рики вздрогнул, когда в следующее мгновенье его незримая тюрьма оказалась в сотрясающемся от взрывов Дана Бан. Рики стоял напротив Ясона и улыбался. Слишком ошеломлённое лицо было у блонди, слишком беззащитное. — Эй, не смущай меня, ещё покраснею. Скучаешь… верно? Вот, пришел составить тебе компанию. — Рики присел рядом. Стена содрогнулась, но он не обратил на это никакого внимания. — Буду много болтать, скажи. Могу и помолчать. Ясон онемел от изумления, он просто смотрел на Рики и молчал. И хотя они никогда не были так близки, как в этот момент, слова были лишними. Всё было понятно без них. — Будешь? — Рики вытащил «Чёрную Луну» и щёлкнул зажигалкой. — Покурить с тобой в последний раз. Неплохой конец. — Он наклонился к лицу Ясона, прикурил от его сигареты свою, с наслаждением затянулся и с улыбкой подумал: «Наш последний глубокий поцелуй». Горький дым окутал их, вскоре сменяясь сладчайшим вкусом, а вокруг рушился и полыхал мир. Ясон обнял Рики, оставив всё, что между ними было, невысказанным. Тот мягко улыбнулся и закрыл глаза. На горизонте блеснул последний луч заходящего солнца, и в тот же миг с оглушительным рёвом обрушился Дана Бан. Рики висел в темноте опустошённый. Не было ни слёз, ни мыслей, ни желания двигаться, говорить и дышать. Увиденное словно выжгло дотла сетчатку, испепелило лёгкие и нервные окончания. Он даже не поверил, когда сквозь мёртвую пелену опустошения пробился металлический голос. Сам, без вопросов, словно понял состояние человека и посочувствовал ему. — Реальность зависит от наблюдателя. Я позволил тебе увидеть, и для тебя смерть Ясона и Рики стала реальностью. Но если бы сейчас твой разум продолжал бодрствовать в своей вселенной, ты бы не попал в мою ловушку, не смог увидеть их смерть, и этих событий для тебя бы никогда не существовало. — Но я видел, — прошептал Рики. Он не обратил внимания на слова о бодрствовании своего разума, его волновало только одно: —Почему ты их не спас? Ты же там как всемогущий бог. Ты мог! Прошла минута, но ответа не было. Будто суперинтеллект не знал, что ответить. Или не хотел. — Это нецелесообразно, и в конечном счете не имеет смысла, — снова раздался бесстрастный металлический голос, но Рики показалось, что в нём промелькнул намёк на человеческую эмоциональность. — Я проанализировал варианты. На Амои у блонди и монгрела нет будущего. Утверждённые мной протоколы безопасности категорически не рекомендуют блонди покидать планету. Нейрокоррекция принесет больше вреда, чем пользы: просчитанная мной вероятность негативных последствий для личности Ясона — восемьдесят процентов. Это недопустимый риск. Ясон Минк — моё лучшее творение, его поведенческие паттерны и эмоциональный уровень изначально корректировались с учётом эффективного выполнения обязанностей главы Синдиката и Чёрного рынка. — Паттерны, эффективность. Почему бы просто не сказать, что Ясон тебе очень дорог, глупая ты машина, — перебил Рики и по-доброму усмехнулся. — Не сердись, если конечно, понимаешь, о чём я, лучше скажи, есть ли хоть какая-то возможность предотвратить Дана Бан? Сам же сказал, я ошибка мироздания, значит, смогу. — Не ошибка. Аномалия. Никто в моей и твоей вселенной не может вернуться в прошлое, никто не может попасть в иную реальность и вернутся обратно. Кроме тебя. Я пытался изучить этот феномен, но не обладаю необходимым количеством данных. Ты возникаешь на границе двух реальностей как чёрная дыра, Рики. Для тебя не существует горизонта событий, твоё подсознание оперирует пространством-временем, скручивая его в той или иной точке континуума. Мои вычисления выдают ошибку, и я хотел бы изучить твой мозг, чтобы… — Да хватит болтать! — взвился Рики. — Говори, что мне делать! Искусственный интеллект замолчал. Тишина была пугающей, и Рики показалось, что ответ ему не понравится. Так и вышло. Никакой определённости. — Расчёт действий невозможен. Ты плохо управляешь своими аномальными способностями. Но попытайся сделать пробой пространственно-временного континуума за минуту до взрыва. Разум твоего двойника уже будет отравлен наркотиком, это облегчит замещение. Пятидесяти секунд должно хватить, чтобы… Резкая боль взорвала сознание и погрузила Рики в темноту.

***

«Жив! Спасибо, господи, жив! Мартин, медиков сюда, срочно!» Рики не чувствовал своего тела. Вместо него пульсировал сгусток боли. Громкие звуки взрезали барабанные перепонки, яркий свет жалил даже сквозь закрытые веки. «Да заткнитесь вы уже, суки, дайте мне сдохнуть спокойно», — попытался закричать он, но выдавил из себя только тихий хрип. Его ощупывали, переворачивали, куда-то несли, везли, что-то кололи, спрашивали, просили открыть глаза, но боль отгораживала Рики от действительности прочным барьером. Он слышал Катце, даже хотел улыбнуться ему — мол, не волнуйся, босс, прорвёмся — но сил не нашлось даже на такую малость. Сознание милостиво уплывало при особо сильных вспышках боли, осторожно возвращалось, пока остро пахнущие антисептиками люди в белых масках не выключили его окончательно. Первое, что почувствовал Рики, выплывая из удушливой темноты, — тепло чужой ладони на запястье. Не надо было открывать глаза, чтобы понять, кто держит за руку. Катце. Только он пах так необычно — смесью запахов осеннего леса, восточных пряностей и цитрусового шампуня. Рики улыбнулся и открыл глаза. — Очнулся, герой? Заставил же ты меня поволноваться. Давай, выздоравливай скорей, нас ждут великие дела. Катце излучал такую уверенность и удовлетворение, что Рики понял две вещи: его жизни больше ничего не угрожает, авантюра с подставным экспедитором сработала на «ура». Босс пробыл в палате недолго, но вкратце рассказал о событиях прошлой недели (именно столько прошло с момента ранения Рики). Всех до единой «крыс» вычислили, каждая из них написала заявление «по собственному» и покинула город в поисках лучшей доли, чему есть масса свидетелей. При этом Катце так зверски скалился, что только у дурака возникли бы сомнения по поводу конечной точки маршрута бывших сотрудников, которые были причастных к воровству тенамфетамина. В чём прокололся Рики, предстояло разобраться позже — когда он полностью встанет на ноги и вернётся к работе. Но Катце с улыбкой заявил, что особых претензий к доморощенному шпиону не имеет, ведь операцию он довёл практически до конца, да и прикрытие было серьёзным. Безопасники дышали Рики в затылок, но, когда на дисплее прекратила движение отметка маячка, встроенного в часы-телефон, они проявили чудеса оперативности и через пару минут буквально вынесли ворота пустующего склада, принадлежащего фирме «LDGMed» — конкуренту компании «Medan». Успели. Несостоявшихся убийц — водителя и его подельника — задержала вторая группа СБ: фургон-рефрижератор успел отъехать от склада всего на пару километров. Внезапное маски-шоу ввергло преступников в шок, они даже улики не успели уничтожить. От страха за свою шкуру стали раскаиваться в содеянном и сдавать подельников и заказчика прямо на дороге — с заломленными руками и под прицелом автоматов. Когда Катце собрался уходить, Рики поинтересовался состоянием Ясона Минка. — Тебя оперировали в этом же частном госпитале. Ясон рядом лежит, в охраняемой вип-палате в конце коридора, — Катце помрачнел и отвёл взгляд. Скомкано попрощался и уже в дверях обернулся и сказал как-то совсем безнадёжно: — Ему стало хуже. Рики окаменел. Перед мысленным взором вспыхнули события в Дана Бан: огонь, взрывы, смерть. «А ведь я с тех пор ни разу не встречался с Ясоном — ни во сне, ни когда терял сознание, — подумал он, — значит, на Амои больше нет блонди Ясона Минка. И монгрела Рики больше нет». Понимание окатило обжигающе-холодной волной и сдавило лёгкие ледяными тисками: «Не к кому возвращаться. И не в кого. Теперь я один». Рики смахнул непрошенные слёзы и вспомнил, как сжимал руку другого Ясона Минка, который угасал (как там сказал Катце?) в охраняемой вип-палате в конце коридора. Совсем рядом. «Мы и в этой реальности с тобой напортачили, Ясон, — горько усмехнулся Рики, — но знаешь, я и здесь не дам тебе сдохнуть в одиночестве». Какая-то мысль царапала мозг, и поймать её хотелось до зуда в пальцах. Он ещё раз прокрутил в памяти тот странный разговор с искусственным суперинтеллектом, который случился… во сне? В иной реальности? В кротовой норе пространственно-временного континуума? Да какая, в сущности разница, если это не плод больного воображения. Ведь было же — Рики в этом не сомневался. Он снова и снова вспоминал слова ИИ и пытался додумать так некстати и не вовремя оборвавшуюся последнюю фразу о пятидесяти секундах. Для чего их должно хватить? «Эх, встретиться бы ещё раз с этим суперинтеллектом и договорить, но видимо, он тоже не всемогущий, раз удалось перехватить аномального меня только один раз, — вздохнул Рики, — придётся самому учиться управлять своими способностями». С этой мыслью он спокойно уснул. Но ничего не произошло. Ни в этот день, ни в следующий. Рики вообще ничего не снилось, хотя он очень хотел попасть на Амои, буквально программировал себя, хотя раньше всё происходило само собой. В одну из ночей он резко проснулся от какого-то давящего, неприятного чувства. Тоска. Вот что это было. Безнадёжная, острая, отчаянная тоска по навсегда потерянному и осевшему в воспоминаниях слоем пепла. Захотелось выть раненым зверем. Рики скатился с кровати и впервые со времени пребывания в госпитале пошёл к Ясону. Охранник у вип-палаты не остановил: окинул внимательным взглядом ночного посетителя и молча открыл дверь. Рики подошел к навороченной медицинской кровати и долго смотрел на безжизненное неподвижное тело, которое отдаленно напоминало успешного главу фармацевтической компании и потрясающе красивого мужчину. Осторожно устроился рядом, стараясь не задеть медицинские датчики, обнял исхудавшее тело и ткнулся губами в висок Ясона. «Спи спокойно, я с тобой», — нежно прошептал, целуя тонкую жилку, и внезапно сам провалился в сон. Сильные, пахнущие гарью руки нежно прижимали к широкой груди, щёку ласкал мягкий шёлк пахнущих сладким дымом волос, ритмично стучало счастливое сердце, вторя звуку сотрясавших землю взрывов. «Ясо-о-он… Мой блонди… Хорошо-то как! …Ясон?!», — Рики в ужасе распахнул глаза. Мир вокруг рушился, горел, а они вдвоём спокойно сидели в обнимку у осколка стены. Глаза Ясона светились нежностью и умиротворённым светом, словно он понял и принял что-то важное, за которое и жизни не жаль. «Шанс! Это твой шанс, Рики, — ворвался в мозг знакомый металлический голос, — не упусти его!» И пазл сложился. Рики понял, что делать. Только бы успеть до взрыва, только бы успеть. Он потянулся к лицу блонди, обхватил его ладонями и горячечно зашептал, беспорядочно тыкаясь сухими губами в скулы, лоб, глаза и шею Ясона: — Не оставляй меня… если любишь, не оставляй… Пойдем со мной… будем свободными… Без дурацких правил… Вместе навсегда… Люблю тебя… Я сдохну без тебя, не бросай меня одного!! — отчаянно закричал за секунды до обрушения Дана Бан и в последнее мгновенье перед смертельной вспышкой уловил желанное: — Не брошу. Реальность всплывала медленно, словно продиралась сквозь ряды колючей проволоки. Рики со стоном открыл глаза и пошевелил затёкшими плечами. Что-то было не так. Рики скосил взгляд вниз: бедро придавила длинная бледная нога. Осторожно поднял голову и наткнулся на смеющийся взгляд льдисто-синих глаз. Что-о?! Он в шоке вскочил с кровати и уставился на вполне себе живого и бодрого Ясона — без аппарата искусственной вентиляции легких, датчиков и капельницы, да ещё ехидно улыбающегося. — Ну здравствуй, непокорный монгрел. — Нет, — выдавил Рики, когда оправился от шока, и уже уверенней и твёрже, — нет. Лицо Ясона стало растерянным. — Нет? Хм... А кто ты? — Просто твой, — Рики улёгся на кровать и прижался к Ясону. — А ты мой. У нас получилось. Они целовались долго, но скорее нежно, чем страстно. Ясон был ещё очень слаб, хотя Рики не сомневался, что блонди быстро приведёт в порядок свою новую оболочку, а уж об использовании ресурсов головного мозга и говорить нечего: разгонит его до скорости света или, по меньшей мере, до уровня «гений». — Ладно, Ясон, я пойду к себе в палату. А то сейчас к тебе как набегут, не протолкнуться будет, — пробормотал зацелованный и счастливый Рики, сползая с такой неудобной для них двоих кровати. Потом хитро улыбнулся. — А знаешь, у нас и Рауль Ам есть — он твой лучший друг, кстати, и Катце имеется, для которого ты что-то вроде брата, друга, учителя и личного божка в одном флаконе. Рики засмеялся и, подумав, добавил: — Правда, здешний Катце без уродливого шрама. — О, ну это очень легко поправить, — едко улыбнулся Ясон и снова повалил Рики на кровать.