Притяжение

Теплое тело прижалось к ней, и все мысли вылетели из головы, а вместо них пришло чисто физическое удовольствие. Он мягко выдохнул и приподнялся на руках, превозмогая притяжение, которое заставляло их тела сливаться в объятиях. Она знала, что счастье мимолетно. Знала лучше большинства людей, что счастье не длится дольше мгновения. Кусочек здесь, кусочек - там. Блестящие маленькие фрагменты совершенства, которые нужно беречь и поощрять, как горячие угли, которые бросают в кучу газет. Звук, который он издал, принес ей понимание происходящего. Этот мимолетный проблеск счастья. Здесь был кусочек. Один для него, один - для нее, и сердце подпрыгнуло от восторга. Однажды отец сказал: «Если бы ты могла соединить каждое счастливое мгновение своей жизни, как нить жемчуга, ты могла бы найти путь на небеса, словно Бог бросил тебе веревку». Держа жемчужину в руках, она неожиданно осознала великую благодать, способную подарить этой жемчужине внимание, которого она заслуживала. Иви ладонями провела поверх теплого шелка, что скрывал ее грудь, поворачивая голову вбок, чтобы открыть доступ к шее. Ткань его брюк была грубой, но это не вызывало неприятных ощущений в тех местах, где ее пижама задралась, оголив ноги. Стянутые кожей перчаток пальцы начали прокладывать путь под ее рубашку, и она заерзала, высвобождая руки из свитера, который одела, чтобы согреться. Он на миг заколебался, а затем принялся изучать новые участки тела: вдоль ключицы, за мгновение уже перемещаясь на плечо, осторожно скользя по нему губами. Переместился ниже, и Иви напряглась. Он замер над ее правой грудью, его дыхание теплом разливалось по ткани, щекоча кожу под ней. Ожидание заставило напрячься, но он, возможно, думал, что это что-то другое. Он был опытен: слегка пощипывал, зубами захватывал тонкий слой ткани, что скрывал кожу, дразня. Легкая влажность, проникающая через ткань, заставила с шипением выдохнуть и бездумно приподнять бедра, вжимаясь в него сильнее. Маленькое предательство. Если бы они никогда не сказали друг другу и слова, если бы были незнакомцами, которые сливаются в единое целое в темноте, сейчас бы у него уже не было никаких иллюзий насчет того, что эта девушка его хочет. - Ах, - вздохнул он, и легкая дрожь проникла через него в этот мир. Это был миг перехода мысли, изменения значений, где все находится в безмолвном движении и всякое может случиться. Она затаила дыхание, протянула руку и тыльной стороной ладони провела по его щеке. Он склонился на мгновение, отвечая на касание, а затем приподнялся. Она почувствовала короткое, резкое движение над собой, там, в темноте. Растерянная, она потянулась вверх, глядя на свои руки, и нашла его срывающим перчатки. - О-у, - выдохнула она с нервным смешком и подумала, что стоит ему помочь, но не успела - его руки уже были свободны. Она услышала, как он бросил перчатки на пол. Поймал ее руку, притянул к губам и коснулся внутренней стороны запястья, рождая ощущение, которое искрами пробежало до плеча. Кожа его была грубой. Она почувствовала это, когда он скользнул руками вверх по ее телу, задирая рубашку прямо под подбородок. Грубые пальцы, коснувшиеся сосков. Она задохнулась, и он заменил пальцы губами, успокаивая. Это было лучше, но это было намного хуже. Она гладила его плечо одной рукой, тогда как ладонь второй касалась открытой кожи задней части шеи. Его губы дрогнули, откликаясь на прикосновение. Он поднял голову, чтобы поцеловать ее, устраиваясь между ее бедрами так, чтобы при первом прикосновении губ приблизиться к ней вплотную. Она вдруг поняла с отчетливостью, что именно он сейчас чувствует. С тихим хрипом он пошатнулся, потершись об нее, и Иви мягко его позвала: - V... - тоска в голосе была настоящей, и она практически смутилась, заслышав ее. Резкий вздох, руки стремительно опустились на ее пояс, большие пальцы скользнули по тазовым косточкам. Свободные брюки со шнурком, затягивающимся на бедрах. Она пошевелилась под ним, пихая ногами брюки, чтобы стащить их вниз. С неловким, лишающим дыхания движением ее рубашка присоединилась к штанам, и она столкнулась с неоспоримой реальностью, где полностью одетый мужчина завис над полностью обнаженной ней. На секунду она выгнулась, прижалась к мягкой ткани, и потерлась об него. Руки скользнули под мышками на спину, а ноги опутали бедра, притягивая его ближе. Он откликнулся на проявленное внимание звуком, полным удовольствия. Она уткнулась лицом в его рубашку как кошка, вдыхая его запах, пробуя его на вкус. Вес его тела вжимал ее в кровать, позволяя почувствовать твердость в штанах. Она выгнулась и потерлась бедрами, дразня. Он задохнулся от ощущений, и она почувствовала, как он возится в темноте со штанами. Его нижнее белье было мягче, чем брюки, и теплее, боже, он был теплым... Его рубашка свободно вздымалась над ней, высвободившись из штанов, и она двигалась, как молния, запустив руки под нее. Так тепло... Ищущие пальцы скользнули под рубашку; шероховатость кожи под ладонями контрастировала с мягкостью шелка на тыльной стороне рук. Он дернулся от прикосновения, и она почувствовала, как бешено колотится его сердце под подушечками пальцев. Она прижала раскрытые ладони к его груди, словно могла успокоить сердце, бьющееся внутри. - Это... - отрывисто пробормотал V, - как... небеса... Удивительная, предельная искренность его голоса сжала ее сердце стальной хваткой. Крохотное расстояние между ними было обрывистым, жестоко-невыносимым. Она умрет в этой постели, если не заполнит пространство между ними. Если не перестанет думать, почему хватит мелочи, чтобы все испортить. Если начнет ставить себя на его место, представлять, что он чувствует... если он вонзит еще больше крючков в ее сердце... Он был мудрым человеком. Рано или поздно, но он убьет ее этими словами. - Ты... - сказал он с тихой беспомощностью, которая рвала ее на части, - такая красивая. Он замер, чтобы передохнуть, лбом прижавшись к ее лбу, так что она почувствовала, когда он помотал головой. - Я хотел спасти тебя. Я хотел, чтобы ты была свободной настолько, насколько ты сама бы этого захотела. Его голос сел. - Такая красивая... Я не могу представить, как бы ты выглядела, если бы была свободной, - его слова прозвучали, как покаяние, и он немного отстранился. Она подумала, что он смотрит на нее сверху вниз. Ищет в темноте ее лицо. - Теперь ты знаешь, - сказал он просто. Вздох сверху; мышцы обмякли, и он прижался к ней. - М-м... - звук дыхания за губами, словно сонет, словно музыка, что звучит под окном поздним вечером. Тыльная сторона его ладони показалась удивительно мягкой, когда он коснулся ее щеки. - Я противостою людям, более опасным, чем я сам. Делал это раньше и буду делать впредь. Иви заметила нечто, несущееся к ней, как встречный поезд, в тоне его голоса. Он погладил ее по щеке. - Но твои глаза опасней для меня, чем двадцать их мечей*... - он мог бы закончить, но она прижала руку к его рту; пальцы попросили вместо нее. Не только об этом. Обо всем прочем. Обо всем. Она позволила себе сделать то, что делали руки, и прижалась к его губам губами. Ей показалось, он понял ее и на миг стал мягким, нежным. Провел искалеченными руками по гладкой коже. Дал ей почувствовать... позволил ей... Она не думала: "Этот мужчина в меня влюблен". Это не было озарением. Он опустил бедра, и она почувствовала его эрекцию, а затем что-то изменилось. Словно она что-то подняла со стола, и это было так легко. Конечно. Конечно. Он дышал, его сердце билось, и он любил ее. Осторожно двигался над ней, прижимаясь к ее бедрам. С одним из новых толчков высвободился из нижнего белья; его кожа разительно отличалась от ткани. Мягкий поток воздуха над ухом, короткие выдохи с каждым движением. Мягкое восклицание: необходимость и желание. Этот звук ворвался в поток крови и растекся по телу, так же, как он бы проник в материю. Следующий толчок был ниже, угол поменялся, одна рука поймала ее под бедро. Она почувствовала его, и когда он толкнулся, он... Вздох. Он с шипением вздохнул над ней. Она приняла его в себя, и он вдруг замер, напрягаясь. Рука на ее ноге дрожала, и он сжимал ее со всей силой, что была в пальцах. На секунду, пока он не принялся двигаться дальше, она подумала, что он кончил. Это предположение принесло удивительную смесь разочарования и самодовольной уверенности в себе. Однако она ошиблась, и после некоторых сомнений он отстранился и толкнулся снова, более твердо. Да... именно так... Он подался вперед, и они оказались рядом, и в этом не было ничего грубого. Он подстраивался под нее, словно секс был случайной возможностью оказаться рядом с ней. Он целовал шею, прокладывая дорожку от основания вверх, завладел губами, словно это был еще один способ приблизиться к ней, получить больше. Будь он проклят. Он выдохнул ее имя в губы, и нечто фундаментальное рассыпалось в ней. Должно быть, это было здравомыслие, которое осталось у нее. Это должно было быть оно... Она собиралась там и умереть. Лежа под этим изуродованным человеком в темном лондонском подвале. Он был нежным и мягким, и отчаянно искренним. Он любил ее. С тихим звуком, который, возможно, был рыданием, Иви обняла его и помогла этому случиться.

***

На следующее утро мир ощущался совсем иначе, а V ушел. Она не плакала. Это не было отказом, нет. Это был своего рода ответ. Она собрала вещи и попрощалась. Она не оглядывалась назад. Это было ни к чему. Это было бы... неправильно. Что-то шептало ей, что в этом танце нет неполных шагов. Спирали притяжения, амплитуда импульса, которые говорили, что если она останется – это во благо, а если уж ушла, то пусть идет. Направляясь к лифту, она, возможно, произнесла: "У меня нездоровая, божественная душа". Она не была уверена. Возможно, она просто подумала об этом. Казалось, это пришло из воздуха. И она осознала, что, в конце концов, это не имеет значения. ____________________ *Уильям Шекспир, «Ромео и Джульетта»

Конец