Заявившись в гости с утра пораньше, Романо сидел в гостиной и с нетерпением ждал, когда же ему принесут обещанный кофе. Потерявшийся на кухне Людвиг вернулся через пятнадцать минут с двумя кружками горячительного напитка и, поставив одну из чашек напротив гостя, хотел уже было сесть на втором диване, чтобы быть строго напротив этого непредсказуемого горячего парня. Но едва он начал отходить, Варгас схватил его под локоток и усадил рядом с собой. Конечно, после вчерашнего у него имелось некое право на то, чтобы высказать немцу пару ласковых. Однако вчерашний секс был по обоюдному согласию, Романо сам захотел этого, после боя кулаками не машут, глупо теперь жаловаться и обвинять в чём-то Германию.
Ловино прекрасно понимал это, как и то, что Людвиг — вот так вот, с бухты-барахты не порвёт с Пруссией. Единственное животное, с которым можно было сравнить этого немца — пёс. Даже не так, маленький послушный щенок на коротком поводке Гилберта. Собаки всегда слепо верны своим хозяевам.
— Зачем ты здесь? — поинтересовался Людвиг как ни в чём не бывало.
— Соскучился.
Потянувшись к нему в надежде поцеловать Романо сумел лишь ухватить губами воздух, ибо Людвиг отодвинулся от него сразу после данной реплики, и Романо это знатно разозлило. Мог бы хоть ради приличия дать Романо чмокнуть себя в щёку.
— Это просто ошибка, — оправдывал он события прошлой ночи, — ничего не значащая вопиющая ошибка.
— Предлагаешь всё забыть и дальше молча друг друга ненавидеть? — фыркнул итальянец, скрестив руки на груди.
— Я никогда не ненавидел тебя. Да, неприязнь была. Но ненависть — никогда.
Подобное заявление заметно смутило Романо, вынуждая смущённо отвести взгляд в сторону. Он всегда считал иначе, думая, что ненависть была у них взаимна. А тут услышать столь красноречивый «комплимент» в свой адрес весьма неожиданно.
Людвиг не из тех людей, которые будут врать людям в глаза, и от этого Ловино становилось ещё паршивее. Уж лучше бы Германия его ненавидел или хотя бы просто подтвердил слова итальянца. Подобное высказывание только сильнее запутывает и сбивает с нужной мысли.
Тяжело вздохнув, примечая болтающийся на шее Людвига тот самый чёрный крестик, Романо опустил ладонь на шею немца. Со стороны может показаться, что он хочет обнять Людвига, а на самом деле он ищет зацепку, дабы незаметно стянуть сея украшение.
Резко повернув голову, заставляя Романо невольно вздрогнуть, и, одёрнув руку как от чего-то горячего, Германия хотел было промыть тому мозги длинной и нравоучительной лекцией, но в последний момент передумал. Слегка наклонившись к этому капризному ребёнку, Людвиг поцеловал его в губы. В такие желанные горячие губы, сразу же отстраняясь.
— Что ты… — залепетал Ловино, пребывая в полнейшем недоумении.
— Это наш последний поцелуй, запомни его и больше не приходи сюда, — голос Германии был холоден и настойчив, как горный ручей, заставивший Романо кожей ощутить этот морозный огонь, способный одновременно как обжечь, так и обморозить.
— Придурок, — буркнул Ловино, смотря на немца слезящимися глазами, из-за чего окружающий обзор начинал мутнеть. — Я… Я… — не в силах закончить предложение Романо закрыл глаза и грубо потёр их тыльной стороной ладони.
— Я знаю, — неожиданно отозвался Людвиг, приобнимая вредного плаксивого ребёнка. — Поэтому и прошу подождать. Я не хочу заводить какие-либо новые отношения, не порвав старые.
Услышав столь простые, но столь желанные слова, Романо ответно прижался к Людвигу, закрывая глаза, душой и телом ощущая это вязкое, тягучее тепло чужого тело, медленно проникающее внутрь и согревающее замёрзшее тело Италии, который, кажется, простыл.
***
Плутая по парку, Гилберт заметил Пруберта, в лапках которого был небольшой конверт. Взяв столь загадочное письмо из крошечных лапок канарейки, Пруссия, не думая, тут же открыл его, услышав звон. Кажется, из конверта что-то выпало и, упав, стукнулось о камень. Пруссия опустил взгляд и поднял с земли то, что выпало из конверта, и его глаза медленно полезли на лоб. Это был чёрный крест Германии, Гилберт узнал его по особой закруглённой царапине на обратной стороне, которую при желании сложно было бы сымитировать даже мастеру в данной сфере.
Вновь заглянув в конверт, Гилберт увидел снимок, на котором был запечатлён Ловино и Людвиг в одной постели, а также там было письмо. Отложив любование фотографией на потом, Гилберт достал листок и стал вчитываться в текст.
«Я свою часть сделки выполнил. Дело за тобой».
Усмехнувшись, Гилберт поместил всё содержимое опять-таки в этот самый конверт и серьёзно задумался над тем, чтобы порвать всякие сексуальные связи с Германией. Слово Великого не пустой звук, особенно когда дело касается пари.
И как только этот макаронник за столь короткий срок сумел затащить его младшего брата в постель? Видать, у Людвига дурной вкус, раз потянуло на такую превратную экзотику.
***
Вновь нежась в удобной кровати своего северного соседа, Романо бросал на Германию вопросительный взгляд, не в силах понять, что же такое он всё время ищет.
— Хватит уже по полу ползать и мельтешить перед глазами, — возмутился Варгас не в силах стерпеть холод одиночества. — Что ты ищешь? Самое ценное сейчас лежит на кровати.
— Крестик потерял. Не видел его?
— Не видел, — воровато отведя взгляд в сторону, Романо плотнее укутался в одеяло. — Брось это дело, сам найдётся.
Людвиг точно помнил, что не снимал его даже в душе, но куда же он мог деться? Как сквозь землю провалился, ей Богу!
Прислушавшись к совету итальянца, Германия заключил, что поиски и правда могут подождать. Вернувшись в кровать, Людвиг и слова не успел сказать, как к его губам вновь прильнул ненасытный Романо, требуя добавки, а эти первые семь раз, видно, были чисто для разогрева.
Ну ничего, у них ещё вся жизнь впереди, пока крах империи не разлучит их.
