Divorce / Развод

Так как я покидаю офис вскоре после трёх, мне не нужно долго добираться до нашего дома в Кейв-Крик. Вы видели те жилые комплексы, где все дома выглядят одинаково и всё в них тоже? Здесь я живу. Пригородный ад. Я заплатил наличными за этот дом, когда мне было двадцать четыре года. Моя мама умерла, когда мне было пятнадцать, и я, будучи её единственным ребёнком, унаследовал её трастовый фонд, который она получила от своего богатого отца, занимающегося бурением нефтяных скважин. Нет, на самом деле я даже не мог находиться в одной комнате с этим человеком. Он умер пару месяцев назад, и я даже не мог заставить себя присутствовать на его похоронах. Это действительно дерьмово с моей стороны, не так ли? Я родился в Хьюстоне, штат Техас, где мой дедушка был человеком, которого все ненавидели. Он был тем парнем, который думал, что, потому что он богат, он мог припарковать свой Роллс-Ройс посреди двух парковочных мест, и ему было бы наплевать. Если вы спросите меня, то он был настоящим сукиным сыном. Мои родители развелись, когда мне было пять лет, и мы переехали в Феникс. Хоть у мамы и был свой трастовый фонд, она никогда не касалась его. Отказавшись жить на деньги своего отца, она отложила деньги и работала на двух работах, чтобы дать мне достойное воспитание. Я думаю, что именно таким образом я научился ценить деньги. Я никогда не знал о тех деньгах. Лишь через несколько недель после её смерти узнал. Сначала я разозлился на неё. Почему мы так много ссорились только из-за её гордости? Чем старше я становился, тем больше понимал урок, который она хотела, чтобы я усвоил. Возможно, мне дали стартовый капитал, но я много работаю для своей жизни. Год назад Мэдисон и я решили, что пришло время для чего-то большего. С двумя мальчиками мы быстро перерастали наш дом площадью 2000 квадратных футов, и я хотел убраться из этого района. Будучи строителем домов, очевидным выбором для меня было построить нам дом. Вы когда-нибудь слышали о том, что механик не может управлять своей машиной, потому что он постоянно чинит машины других людей? Это так же происходит в случае строителя. Я начал свой дом в Гранит-Маунтин-Ранч-Эстейтс, вы знаете, часть города, которую никто не может себе позволить? Брэнтли и я добрались до стадии создания и установили всю сантехнику и электричество, но, к сожалению, я терпеливо ждал, пока закончу вешать гипсокартон в течение последних четырех месяцев. Не то чтобы я собирался отодвинуть дом на второй план, но с ростом моего бизнеса у меня нет времени. Я работаю семь дней в неделю, обычно двенадцать часов в сутки, а в большинстве недель этого всё ещё недостаточно. Кто-то скажет, что мне нужно расслабиться и нанять больше персонала для повышения скорости процесса строительства, но я боюсь, что качество работы снизится. Это всё равно, что трахать свою жену и не давать ей кончить. Я очень тщательно разбираюсь в сексе. Для меня это процесс: я делаю несколько ходов, она кончает несколько раз, и только тогда я получаю удовольствие. Это работает так же с бизнесом. Сначала позаботьтесь о своих клиентах. Но теперь мне кажется, что я ни в чём не разбираюсь, учитывая то, что моя жена только что попросила о разводе на ровном месте, так что сейчас я, возможно, не знаю всего, что нужно знать о жизни. Говоря о моей жене, вы видите белый Lexus RX350, припаркованный возле моего дома? Это ужасно. Я никогда не заботился о том, как выглядит гриль, но это машина Мэдисон. Вы действительно думаете, что у неё есть основания для развода, когда она водит такую ​​машину? Тоже в этом сомневаюсь. Конечно, я вожу Ford Raptor, но это моя рабочая машина. Уже несколько недель я нахожусь в своём авто больше, чем на кровати, поэтому я разорился и купил что-то, что мне понравилось. Хватая бумаги с сиденья рядом с собой, я решительно иду в дом. Открываю дверь и слышу, как Каллан разговаривает с кем-то на кухне. Вы видите этого мальчика за столом? Не тот, что на полу пьет воду из миски. Моя младшая версия с бейсболкой на стуле рядом с ним, читающая National Geographic и одетая в чёрно-красные шорты и майку? Это Каллан. Я доберусь до того, что на полу, через минуту. Прежде чем судить Каллана о прочтении «National Geographic», поймите, что он не похож на других шестилетних. Большинство родителей любят говорить, что их дети одарены. На их взгляд, их ребёнок самый умный во всём, играет во все виды спорта с лучшими способностями и является наиболее привлекательным. Каллан? Он странный. Я говорю это с любовью, правда. Сказать, что он одарённый — преуменьшение, но с ним приходит личность, которая порой бывает трудной. В этом мире нет ничего, что я люблю больше, чем моих мальчиков. Извини, Мэдисон. Они заняли её место в этом рейтинге. И я надеюсь, что у неё такое же чувство. Это не значит, что я её не люблю и не с удовольствием приму пулю в любой день недели, я просто говорю, что наши дети на первом месте. Спрятав бумаги в заднем кармане, я прохожу мимо Каллана, чтобы сесть на стул напротив него. — Привет, дружок. — Джастин. Я знаю, о чём вы думаете. Какой шестилетний ребёнок называет своего отца по имени? Не поймите меня неправильно, это не значит, что он постоянно называет меня по имени, но кажется, что он делает это достаточно часто, чтобы напомнить мне, что он умнее меня. Бывают моменты, когда я думал про себя, что когда-нибудь мой сын либо вылечит рак, либо будет править миром. И не в хорошем смысле. Нет, правда. Я здесь полностью честен. Однажды я спросил его: «Если бы ты мог вылечить рак или править миром, что бы ты сделал?» Угадайте, каков был его ответ? Он сказал, я цитирую его здесь: «Я бы правил миром. Я найму кого-нибудь, чтобы вылечить рак». Мне нравится, как он думает, но, честно говоря, иногда он пугает меня до смерти. Теперь на счёт Ноа. Вы видите мальчика на моих коленях сейчас? Тот, кто носит плащ Супермена и маску Бэтмена, с каштановыми волосами, которые спадают на его лоб? Это Ноа, наш младший малыш, который одержим Росомахой. Вы бы подумали, глядя на него, это либо Супермен, либо Бэтмен, верно? Нет. — Привет, Ноа. Как прошёл твой день? — Грррр! — он кричит, держа моё лицо за щеки. — Я Росомаха! Один и тот же ответ каждый день. Когда Ноа был ребенком, единственным способом усыпить его был гангстерский рэп. Вы должны были петь это ему каждую ночь. Брэнтли любит говорить мне, что я не гангстер и не должен рэпить, но он не знает, о чём он говорит. Я смотрю на Каллана и сажаю Росомаху на пол. — Где мама? Он пожимает плечами, его глаза снова находят журнал, как будто я раздражаю его своим присутствием в комнате. Тогда я замечаю заголовок: «Твой мозг. 100 вещей, которые ты никогда не знал». — Наверное, наверху, — бормочет он, переворачивая на другую страницу. Откашливаясь, я встаю и встрепываю его волосы. — Хорошая беседа. Мне, наверное, следовало бы уделить ему немного больше внимания, спросить, как прошёл его день, или хотя бы перепроверить, что он читает. В нашем доме две лестницы. Я никогда не понимал суть этого. По крайней мере, 600 квадратных футов этого дома потрачено на лестницы. Я поднимаюсь по лестнице на кухню, потому что так быстрее. Нет смысла тратить время. Видите ту женщину, стоящую перед нашей кроватью королевского размера? Ту, у которой длинные каштановые волосы, идеальная кожа, идеальная грудь, просто чертовски идеальная… это Мэдисон. И угадайте что? Она чертовски спокойна, как будто сегодня не присылала мне документы на развод. — Привет, дорогая, — говорю я, хлопнув дверью спальни позади себя. — Как прошёл день? Она подпрыгивает при звуке двери, её руки на сердце. — Господи, Джастин. Ты напугал меня до смерти! Я саркастично смеюсь. Я ложусь на кровать, прямо возле одежды, которую она складывает. — Знаешь, у меня был замечательный день. Ты должна проверить свои сообщения, я рассказал тебе об этом после того, как позвонил тебе пятьдесят три, блять, раза. Затем я поднимаю руку и повторяю цифры, шепча пальцами. — Пять… три. Она смотрит на меня пристальным взглядом, который я получаю, ну, знаете, как минимум раз в день. Она лишь смотрит, потому что некоторые вещи, которые она сложила, теперь свалились с кучи. Она такая перфекционистка. — Думаю, я пропустила твои звонки. Она поворачивается и идёт в ванную с рукой, полной полотенец. Я переворачиваюсь и скатываюсь с кровати, забирая с собой всю одежду, которую она сложила. — Правда? Все пятьдесят три? Вытаскивая бумаги из своего заднего кармана, я швыряю их на столешницу из лавового камня, опрокидывая её флаконы духов, захламляющими стол. — Что это? Она даже не смотрит на меня. — А как это выглядит? — Я буквально трахнул тебя на этом кафеле утром, и ты определённо не выглядела так, будто ты расстроена. Так что можно задаться вопросом, что изменилось с тех пор, как ты стонала моё имя и не желала ничего больше, кроме этого? Мэдисон закатывает глаза и проходит мимо меня в спальню. — Не будь таким драматичным. Ты не можешь удивляться происходящему. Ты хотя бы читал это? — Мне не нужно. Название говорит само за себя. — Джастин, то, что у нас хороший секс, не означает, что мы ладим друг с другом достаточно для того, чтобы наш брак можно было назвать хорошим. — Теперь кто драматичен, Мэдисон? О чём, чёрт возьми, ты говоришь? — Я говорю о тебе, Джастин. Я говорю о том, что ты не являешься частью этой семьи, а я единственный родитель этих детей. Когда ты в последний раз приходил домой в три часа дня? Причина сегодняшнего твоего прихода — это бумаги. Ты больше ничего о нас не знаешь. Я не могу поверить в то, что она говорит. Ладно, маленькая часть меня может, но я не собираюсь позволять ей думать, что она одержала верх. Она весь день держала верх над этим, не отвечая на звонки. — Это не правда. Я снова плюхнулся на кровать, когда Мэд потянулась за бельем. Она вырывает рубашку из-под моей головы. — Хорошо. Как зовут учителя Каллана? Вы видите парня, который смотрит на свою жену? Он понятия не имеет. Он даже не знает, куда его ребенок ходит в школу. Не смотрите на меня так. Я не плохой парень. Ну, это спорный вопрос для сегодня, главное, не спрашивайте мою жену. — Кто его лучший друг? Я пытаюсь вспомнить того парня, которого я видел две недели назад за нашим обеденным столом однажды утром. У него были светлые волосы, верно? Теперь я могу вспомнить его имя… Глаза Мэдисон сужаются в крошечные щели. — Как называется его футбольная команда? — Он играет в футбол? И почему она позволила ему заняться самым тупым спортом? — Держу пари, если бы тебе пришлось уложить Ноа спать сегодня вечером, ты бы не смог, ты даже не знаешь, что нужно сделать в первую очередь, и не знаешь, без чего он не ложится. — Он спит со своей накидкой и маской. Это догадка, на самом деле я понятия не имею. Она качает головой. — Неправильно. — Ты не можешь злиться на меня из-за этого. Но она может, и она злится. Видите, эта женщина отчаянно пытается отвлечься при помощи вещей. Она точно злится. — А когда Каллан начал играть в футбол? Она поворачивается ко мне, вскинув бровью, и её глаза оценивают меня с головы до ног. — Я решила, что он будет играть в футбол. И знаешь, Кип предупреждал меня, что ты так отреагируешь. Кип? Это мужское имя, верно? Её заявление выбивает меня из толку, и я вскакиваю на ноги. — Кип? Кто, чёрт возьми, этот Кип? — У меня нет времени на это. Теперь она избегает моего вопроса. Поднявшись на ноги, она поднимает кучу носков, которые я сбросил, и снова кладёт их на кровать. — Я так устала от этого, и как бы мне не хотелось стоять здесь и спорить с тобой весь день, у Каллана тренировка через двадцать минут. И поскольку, ты появился из ниоткуда, я думаю, не будет для тебя проблемой отвезти его туда. — Прекрасно. Я отвезу его. Сунув бумаги в задний карман, я подхожу к двери, прежде чем оглянуться на неё. Я не уверен, что знал, с каким взглядом мне предстоит встретиться, но то, что я получаю, удивляет меня. Она повернулась спиной ко мне. Проблема в ​​том, что она не понимает, что я вижу её лицо в зеркале над нашим комодом. И она плачет. Моё сердце колотится, чувство безысходности укореняется во мне, и я отчаянно хочу пойти к ней, обнять её и попросить её рассказать мне всё. В итоге я забываю, как дышать, глядя на неё. Вы, наверное, удивляетесь, что мешает мне вернуться и обнять её? Маленькая вещь, называемая гордостью. Внизу Ноа в гостиной смотрит в свой айпад, а Каллан всё ещё за столом с журналом в руке. — Эй, приятель, я отвезу тебя на футбольную тренировку. Я почти уверен, что это первый раз, когда он слышит эти слова из моего рта, потому что его глаза удивлённо расширяются. — Я не в настроении для шуток. Я тоже, чувак. Я ожидаю, что он будет взволнован или, по крайней мере, проявит какие-то эмоции. Он не делает ни того, ни другого. Он так похож на меня, это смешно. Я киваю головой в сторону входной двери. — Я не шучу, пойдём. — О, да? Он выпускает из рук свой журнал и смотрит на меня с оттенком самодовольства на его шестилетнем лице. — Ты вообще знаешь, где проходит моя тренировка? — Конечно, но вопрос в том, знаешь ли ты? Он закатывает глаза, явно не удивляясь мне. У него и его матери есть что-то общее. — Это в общественном центре.  — Ну что ж, поехали. Я держу свои ключи. — Во сколько ты должен быть там? Вы знаете, как вы выглядите, когда кто-то тупо смотрит на вас, и на долю секунды вы чувствуете себя глупым? Это всё равно что вернуться в школу, и учитель вызвал вас, когда вы абсолютно ничего не знаете, и вы задаётесь вопросом, каков правильный ответ? Ну, это я. Каллан, он учитель прямо сейчас, если бы у него в руках была линейка, он, вероятно, ударил бы меня ею по лбу. — Тренировка начинается в четыре. Я смотрю на свой телефон. — Нам лучше поторопиться. Потому что я понятия не имею, где находится общественный центр, и мне потребуется некоторое время, чтобы найти его. Хорошо, давайте просто остановимся на мгновение, потому что я вижу осуждение на вашем лице. Вы думаете, что я плохой отец, не так ли? Я клянусь. Я люблю Каллана. У меня просто не было много времени, так что я даже не знал, что он ходит на тренировки по футболу. Как только мы оказались у двери, Мэдисон спустилась вниз с Ноа на руках, как будто ничего не случилось, и протянула Каллану его бутсы. — Пока, малыш. Повеселись сегодня.  — Хорошо, мам. Они обнимаются, а затем Каллан смотрит на меня. Я целую Мэдисон на прощание каждый раз, когда ухожу, и вы знаете, на этот раз всё было по-другому. Подойдя к ней с улыбкой, я вижу, что она хочет отступить. Обнимая её, я намеренно целую её в губы. Боже, она чертовски ненавидит меня. Когда я отступаю, шепчу ей на ухо: «Мы поговорим об этом сегодня вечером», потому что я хочу дать ей знать, что я не дам всему этому случится. Она ничего не отвечает и улыбается Ноа и Каллану, которые с любопытством наблюдают за нами. Каллан не часто ведёт себя, как мальчик своего возраста, но сейчас он выглядит таким невинным. — Увидимся сегодня вечером, мальчики, — говорит Мэдисон, отрываясь от меня. Она хочет ударить меня по лицу. Я вижу это. — Что ты собираешься делать, мамочка? Она получает мамочку, а меня зовут по имени? Мэдисон опускается на колени до уровня Каллана, поправляя его футболку. Она дотрагивается до его лица, когда говорит: — Я собираюсь взять Ноа на прогулку, пока папа забирает тебя. Всё нормально? Каллан пожимает плечами. — Полагаю, что да.