Divorce / Развод

Мы продолжаем стоять, уставившись друг на друга. Мэдисон молчит, возможно, из-за того, что я только что сказал ей заткнуться. Сейчас я и сам боюсь ляпнуть что-то не то. Правда в том, что я не хочу причинять ей боль. Шумно вдохнув, я медленно выдыхаю и покачиваю головой. Мэдисон в который раз пытается дотянуться до моей руки, но в этот раз она поскальзывается на мокром бетоне. Я быстро подхватываю её, и она смотрит на меня большими глазами, видимо, испугавшись. Возможно, это говорит о том, что мы не должны стоять снаружи, пока идёт гроза. — Иди в дом, я сейчас приду. Я сказал это слишком грозным тоном. Если бы кто-то стоял возле нас, наверняка у него появилась бы мысль, что я собираюсь совершить убийство. Но нет, это не так, я не собираюсь убивать её. Даже несмотря на боль и гнев, которые сейчас бушуют во мне, я всё ещё люблю её. К сожалению, это никогда не изменится. Я говорю «к сожалению», потому что, если вы ещё не заметили, я недоволен происходящей ситуацией. Как только я оказываюсь внутри дома, подошвы моих мокрых кроссовок начинают неприятно скрипеть по плитке. Я невольно начинаю вспоминать, почему построил этот дом, и в который раз восхищаюсь его красотой. Всё, начиная от импортных деревянных полов в гостиной и коридорах до чёрных шкафов, которые, по мнению Мэдисон, идеально вписывались в скандинавский стиль, выглядело идеально. Я вспоминаю, что это первый раз, когда она увидела дом изнутри, поэтому я исподлобья (чтобы не показывать свою заинтересованность) слежу за её реакцией. Она смотрит на всё с широко открытыми глазами и приоткрытым ртом. Это говорит о том, что я не преувеличивал, когда говорил, что это дом нашей мечты. — Боже, Джастин, здесь всё идеально, — она с особой осторожностью проводит рукой по каждой полочке, восхищаясь. Я ничего не отвечаю. «Спасибо», кажется, не подойдёт. Ещё раз посмотрев вокруг, возвращаю взгляд к Мэдисон, и мне хочется ей сказать, что я думал, что мы будем оценивать мою работу, находясь в других обстоятельствах. Мне хочется, чтобы она ненавидела мысль о жизни в этом доме без меня. Это больно, знать, что ничто больше не будет прежним. Но вместо этого я молчу, всё ещё наблюдая за Мэд. Её ноги аккуратно ступают по блестящему полу, и она перемещается на огромную кухню, отделанную белым кафелем, как она и просила, а затем направляется через большую и тяжелую деревянную дверь на летнюю кухню с серым металлическим навесом. Она возвращается через пару секунд, всё ещё пребывая в восторге. Склонив голову, Мэд руками закрыла лицо, со свистом выдыхая. — Похоже, дождь стихает. Я пойду. — Пожалуйста, не уходи, — её глаза до сих пор красные, а лицо измученное. Она хватает меня за предплечье, — Джастин, нам правда нужно обсудить некоторые вещи. Мой взгляд падает на её руку, которая держит меня. — Я не могу остаться. — Пожалуйста, останься. Я качаю головой, едва находясь в состоянии стоять здесь, чувствуя, что моё тело сдаётся. — Я не могу. — Не можешь или не хочешь? — Не хочу. — Ну, — она убирает свою руку. — Это меняет дело. Я смотрю на неё сверху вниз, убедившись, что она точно знает, что я имею в виду. — Я думала, что провернув всё это, ты увидишь, что с нами происходит. И ты увидел. Наши проблемы гораздо масштабней, чем кто-либо из нас хотел бы это признать. Но ты должен признаться, что после всего случившегося ты понял, почему я поступила именно так. Она специально сказала это, испугавшись, что я уйду. — Мне невероятно стыдно, что я так поступила, но мне не стыдно за то, что ты наконец увидел, что наш брак не идеален, как мог думать раньше. Помните, когда я говорил о том, что Мэдисон не умеет принимать решения и она постоянно меняет своё мнение? Сейчас это снова происходит. Она приняла решение подать на развод, а потом не знала, что ей делать дальше, так что решила ничего не предпринимать. — Я чувствую себя так, будто не знаю, кто ты на самом деле… Будто никогда тебя не знал, — бормочу я, надеясь, что она услышит. — Если бы не эта ситуация, я бы никогда не подумал, что ты можешь поступить так со мной. — Ты знаешь меня, — её голос звучит чуть громче. Она прислоняется к стене и опускается по ней, больше не выдерживая. — Нет, не знаю. — покачав головой, я повторяю. — Я не знаю тебя, потому что Мэдисон, которую я люблю, могла придти ко мне и поговорить, не допустив, чтобы всё стало настолько плохо. Она бы увидела другой выход, кроме того как лгать мне, чтобы привлечь моё внимание.А ту девушку, которая подала на развод и лгала мне на протяжении шестидесяти дней, я не знаю. Мэдисон смотрит на меня, и на мгновение она позволяет мне увидеть, насколько она по-настоящему устала от этого. Как полностью сбита с толку из-за секрета, который не должен был принести так много проблем, который не должен был испортить всё между нами. Но я всё равно влюблён в неё, всё равно готов помочь, облегчить бремя, дав ей понять, что ей не придётся справляться с этим в одиночку. Мэдисон хмурится, как будто читает мои мысли, и я жду, когда она скажет мне, что это всё шутка. Но она этого не делает. Что-то мерцает у неё в глазах, но она моргает, и это уходит — мысль, которую я никогда не услышу. Затем я подхожу к ней и так же опускаюсь по стене вниз, садясь на пол. — Ты сможешь меня выслушать? — что-то в этих нескольких словах и в её тоне заставляет меня заинтересоваться, что она скажет следующим и смогу ли я оправдать её слова. Я говорю про себя, что выслушаю спокойно, внимательно, обдумаю, почему она это сделала, и попытаюсь понять её мотивы. Я говорю себе, что не собираюсь быть мудаком и злиться. Зная себя, я, вероятно, не стану внимательно слушать её. Существует большая вероятность, что в тот момент, когда она начнёт говорить, я не услышу ничего, так же вполне возможно, что я просто уйду. Но для Каллана, Ноа и малыша, который, по словам Мэд, тоже мой, я собираюсь остаться и выслушать её. Я сделаю это, потому что в глубине души я знаю, что это наш последний шанс, последняя возможность спасти наш брак. — Мне жаль, — вот что она говорит в первую очередь. — Тебе должно быть жаль, Мэд, — я сразу отвечаю ей, потому что, чёрт возьми, ей должно быть жаль. — Эта ситуация не нормальная, я старался изо всех сил, чтобы ты увидела, что я забочусь о вас, прежде чем решила выбросить нашу семью в мусор. — она закрывает свои глаза от моих слов, всхлипывая. — Ты хоть понимаешь, через что я прошёл за эти последние два месяца? Ты понимаешь, что мы устроили для наших детей? И я знаю, что раньше я уже всё это говорил, и сейчас мои слова так же бессмысленны, как и её извинения, но я просто пытаюсь понять мотивы, которыми она руководствовалась. — Ты прав! — она кричит мне в ответ, и её голос звучит громче, чем я когда-либо слышал. — Мне чертовски жаль, Джастин. Мне не хотелось, чтобы это зашло настолько далеко. Я не знаю, что ещё сказать кроме того, что я устала жить таким образом, как мы жили последние годы. За эти два месяца я наконец увидела мужчину, за которого вышла замуж. Того, кто готов сделать всё, чтобы спасти свою семью и дать мне знать, что я всё ещё безумно люблю его. Она права, не так ли? Но она забыла упомянуть о том, как ради неё я пошёл на эпиляцию. Я действительно хочу, чтобы она признала этот мой поступок. — Объясни мне, когда ты сказала, что не любишь меня, почему ты так отчаянно пыталась заставить меня поверить в это, если сейчас говоришь обратное? Она тихо вздыхает, дав мне понять, что она устала. Ко мне резко приходит осознание того, какой стресс она пережила за последний месяц, будучи беременной, сколько времени проплакала и сколько нервов потратила, боясь потерять меня. С одной стороны, мне становится плохо из-за того, что я заставлял её страдать, пока она носит моего малыша, а с другой стороны, я переживал наше расставание не легче. — Я всегда буду любить тебя. Просто тогда я не была уверена из-за того, что всё значительно ухудшилось, и я была честна с тобой, когда сказала, что не знаю, получится ли у нас что-либо. Просто потому, что я хотела привлечь твоё внимание бессовестным путём, не значит, что мои чувства к тебе неискренние. Они настоящие. — Почему ты не поговорила со мной? Ты могла подойти и сказать: «Хэй, Джастин, ты херовый муж, исправь это», — я пожимаю плечами, оставшись довольным своей репликой. — Но ты этого не сделала. — Я не знаю, что ты ещё хочешь услышать от меня, — бормочет Мэдисон, чувствуя, что я победил. — Я не знала, как это сделать. Мне казалось, что каждый раз, когда я пыталась поговорить с тобой, мои слова звучали глупо. А когда Натали подала идею, мне она показалась неплохой. Я не знаю, чем я думала. — Это точно. — проговариваю я, сгибая ноги в коленях. — Ты хочешь сказать, тебя устраивала ситуация до? Ты даже не знал, куда Каллан ходит в школу, не говоря уже о том, чем он интересуется. Вы двое стали ближе, чем когда-либо прежде. Не то, чтобы я защищаю свои действия, но я думаю, что в некотором смысле эти бумаги стали тревожным сигналом для нас всех. Я киваю, потому что, к сожалению, в её словах есть доля правды. Я не знал своего сына до этого, и если бы Мэд не подала на развод, я не уверен, увидел ли бы я то, что случилось с моей жизнью. Она права, я бы ничего не заметил. Я бы не стал меняться. Я бы пообещал изменить всё, а затем опять вернулся бы к привычному образу жизни, занятый работой. — Я оправдываю себя, но я хотела сделать это для нашего же блага. Я люблю тебя, Джастин, и мне так хотелось, чтобы ты увидел то, как я несчастна. Я начала понимать, что поступила очень глупо, ну, а потом случилась беременность, Седона, и я начала паниковать, не зная, что должна сделать дальше. Я испугалась, что могу потерять тебя навсегда. Прости меня. Я смотрю на неё и вижу, что её слова, её извинения искренни, и она имеет в виду всё, что говорит. Мэд поднимает глаза на меня, ожидая моего ответа, хотя и понимает, что такие разговоры даются мне не легко, я долго отходчивый. Когда мой отец ушёл, я не разговаривал с ним два года, потому что он солгал мне. Я долго держу обиды. — Джастин? — Что? — Я репетировала ещё одну «речь», пока ехала сюда, — говорит она смущенно. — Это было сложно, и я до сих пор не знаю, как ты отреагируешь. Но… в общем… дело в том, что иногда ты пугаешь меня, поэтому я часто боюсь тебе сказать, как на самом деле я чувствую себя большую часть времени. Я пугаю её? Не может быть. — Наверное из-за этого я долго не могла решиться сказать тебе, в чём дело и как я чувствовала себя последнее время. Я хотела рассказать, правда. Я лежала ночами, не спав, и говорила себе, что поговорю с тобой завтра. Ты приходил поздно и утром снова уходил на работу, а я повторяла себе, что когда ты вернёшься домой, то сделаю это. Проходили недели, но я молчала. Я боялась того, как ты отреагируешь, боялась, что ты скажешь, что я сошла с ума. Либо просто скажешь, что это очередной повод, чтобы придраться к тебе. О Боже, она права. Я говорил это раньше, постоянно повторял, что ей лишь бы найти повод придраться ко мне. — Я думала, что ты не воспримешь это всерьёз, так что единственным верным решением на тот момент было отправить тебе эти дурацкие бумаги. Это был единственный способ заставить тебя подумать, что это не просто мои психи. — Я просто не могу поверить, что ты думала, будто я не стану тебя слушать… — говорю я, встав на ноги. Она честна со мной. Тебе так же нужно быть честным, согласись, ты бы не послушал её. Глаза Мэдисон скользят по моему лицу, следя за моей реакцией. — Как думаешь, если бы я пришла к тебе и сказала, что у нас проблемы, ты бы выслушал меня? Я качаю головой, пытаясь бороться с угрызением совести, которое ползает по мне. — Я не уверен. Когда это произошло? Когда мы превратились из влюблённых молодоженов вот в этих людей? Когда я стал мужчиной, помешанным на работе, а она женой, которая боялась поговорить со своим мужем, чтобы сказать, как на самом деле она себя чувствует? — Значит, всё, что произошло за последние два месяца, то, что ты не любишь меня, ситуация с Кипом и вся остальная чушь были лишь ради того, чтобы заставить меня увидеть, что я не уделяю тебе и нашим детям достаточно внимания? — Нет, не совсем так. Мне не хотелось, чтобы что-либо вышло из-под контроля, и я абсолютно полностью признаю, что Кип мерзкий, и да, он подкатывал ко мне, но помнишь его синяк под глазом во время последней игры? Это я. Я ударила его. Чёрт, я надеюсь, она не ушиблась. И сука, опять этот Кип. Я так и знал, что он подбивает клинья к моей жене. В следующий раз, когда я его увижу, я выбью ему все зубы. На секунду я позволил себе взглянуть на Мэдисон без этой искажающей призмы гнева и обиды, которую чувствовал, и увидел её такой же, как и раньше — красивой и особенной. Той, которая так требует моего внимания и заботы, ведь я всегда был единственным, на кого она может положиться. Это женщина, в которую я безумно влюбился восемь лет назад и буду любить всю жизнь, несмотря ни на что. Её глаза ловят мой взгляд, и вдруг я возвращаюсь в тот день, когда мы впервые встретились. В тот день, когда я впервые увидел эти глаза, которые смотрели на меня, как никакие другие. Иногда так бывает, вы начинаете с чистых отношений и где-то на пути теряете след того, что сплотило вас с самого начала. Я думаю, Мэдисон всегда знала о власти, которую имела надо мной, и часть меня ненавидела этот факт. Я одновременно любил и ненавидел то, что она так запросто может манипулировать мной, имея огромное влияние. Один поцелуй с ней разрушил мою защиту, которую я держал с тех пор, как умерла моя мать. Тогда я поклялся, что ни от кого не буду зависеть. Мэдисон, которая украла моё сердце на вечеринке в честь Хэллоуина, так и не вернула его, и, скорее всего, никогда не вернёт. Мэдисон, которая посвятила всю себя мне — единственному мужчине, которого она когда-либо любила и который никогда не думал оставлять её. До сих пор. Потому что я сделал это, я оставил её. И я полагаю, что даже не осознавал этого, ведь в физическом смысле мы были вместе, но в реальности она чувствовала себя одинокой в нашем браке. — Почему ты пришла сюда, Мэдисон? — я наконец спрашиваю. — Почему ты рассказываешь мне сейчас всё это? Это потому, что ты узнала, что беременна, или ты действительно хочешь всё исправить? — Я пришла, потому что не хочу развода, — признаётся она, опять вытирая слёзы. — Эти последние три недели с тех пор, как мы приехали из Седоны, были настоящим адом, потому что я наконец увидела, какой будет моя жизнь без тебя. Это несчастливая жизнь. Я несчастна, Каллан в депрессии. Я просто… не понимала, чего мне не хватает. Это ужасно говорить, но мы не ценим чего-то, пока оно не уходит, и в этом столько правды… Я думала, что всё было плохо до того, как я решила начать что-то делать, но это… намного хуже. Я выдыхаю, качая головой, потому что чувствую то же самое. — Ты не планировала рассказывать мне всё это, да? — спрашиваю я. — Если бы всё прошло хорошо в Седоне, ты бы рассказала мне правду? — Я не знаю, — признаётся она, её подбородок задрожал от новой волны слёз. — Я никогда не хотела причинять тебе боль, Джастин. Она продолжает извиняться и повторяться, и я всё ещё не могу найти ответа, который ищу. В течении примерно десяти минут она немного успокаивается и перестаёт без конца извиняться, потому что я говорю ей, что собираюсь сходить на улицу, и если она ещё раз попросит прощения или скажет остаться, то я уйду не возвращаясь. Я возвращаюсь в дом примерно через двадцать минут и подхожу к шкафу, где я оставил бутылку с виски, когда мы праздновали с Брэнтли окончание работы в доме. Я делаю несколько глотков, опираясь на столешницу в кухне, и снова вздыхаю. — Будь полностью честной со мной. Ты бы не сказала мне, не так ли? Мэдисон стоит с другой стороны кухонного островка и поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. — Думаю, в конце концов я бы сказала тебе, потому что я никак не смогла бы жить с этим, слишком большой груз на душе. Я знаю, что она не лжет мне. Мэдисон, которую я знаю, в которую влюбился, не смогла бы жить с ложью. Это, наверное, половина причины, почему она подала документы на развод — она больше не могла делать вид, что всё в норме. Несмотря на то, что она хотела моего внимания, она не смогла жить с чувством, будто мы не даём нашим отношениям всё, чего они заслуживают. — Я хотела тебе сказать, — её голос очень тихий, мне он кажется очень далёким и каким-то одиноким, таким же, как она чувствовала себя многие годы. Я не могу поверить, что позволил этому случиться. — Очень много раз я хотела, но не могла сказать тебе этого. А потом я узнала, что беременна, и не знала, что делать дальше. Вздыхая, я киваю, принимая её правду. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, со смущённым выражением лица, уступая место чувству вины. — Я пойму, если ты не сможешь простить меня, — её тело сотрясается от печали, наверняка представляя жизнь без меня. — Просто знай, что я не хотела причинить тебе боль. Часть меня думала, что я должен подумать об этом несколько дней. — Я даже не могу выразить, как тяжело мне было видеть то, как много ты стараешься, и не признавать этого. Особенно когда ты согласился на эту дурацкую эпиляцию. Я улыбаюсь, чувствуя маленькую победу. Наконец, она вспомнила это. И всё же, почему она ни разу не похвалила меня? — Значит, ты сделала всё это, чтобы привлечь моё внимание, но почему ничто из того, что я сделал, не заслужило твоей похвалы и признания? Я продолжал прилагать усилия, а ты продолжала меня обманывать. Если ты действительно хотела, чтобы всё наладилось, то почему ничего не делала для этого? Слёзы медленно продолжают течь по её щекам. — Я не знаю почему. Думаю, я догадывалась, что если я дам признание всем твоим стараниям, то всё вернётся на круги своя через неделю или около того, и ничего бы не изменилось. Она дышит медленно и глубоко, как будто пытается успокоиться. — Я люблю тебя, Джастин. Я знаю, что говорила обратное, но нет, я люблю тебя. Мне так больно вспоминать, с какой любовью ты смотрел на меня в Седоне, и сейчас, когда твой взгляд полон ненависти и обиды. — Я не ненавижу тебя, Мэд. И никогда бы не смог ненавидеть. Но почему лгать о том, что ты не любишь меня, было так легко для тебя? — Ты думаешь, это было легко, лгать тебе? Она смотрит на меня, и честность на её лице сбивает меня с ног. Я больше не вижу там никаких извинений или просьб, там только честность. — Той ночью, в машине, когда мы заблудились… — её голос стихает, но конечно я понимаю, о чём она говорит. Секс в салоне машины. — Я собиралась рассказать тебе, но я не хотела разрушать момент. Я думала, что, когда мы окажемся в отеле, сможем поговорить, но опять же, я боялась твоей реакции… — я не могу связываться с уязвимой стороной Мэдисон, потому что это заставляет и меня чувствовать себя уязвимым, поэтому я опускаю глаза в пол. — Скажи мне, что ты хочешь, Джастин. Ты хочешь развод? — она спрашивает, подходя ко мне, чтобы закрыть пространство между нами. Протянув руку, она своими пальцами слегка касается моей руки. Наклонившись, я опускаю губы к её лбу, слегка прижимаясь и чувствуя тёплую мягкую кожу под губами. Она сразу расслабляется, почувствовав, что я не собираюсь отталкивать её. Громко вздыхаю, сам ощущая спокойствие. — Моё отношение к тебе не изменилось и никогда не изменится. Мэд отстраняется, взглянув на меня полными надежды глазами. — Это значит… ты всё ещё хочешь быть со мной? Я ненавижу то, какую реакцию вызывают у меня эти слова. Как будто я когда-либо давал ей повод думать, что не хочу быть с ней. У меня даже в мыслях не было такого. Но я до сих пор знаю, что мне нужно многое обработать в своей голове. — Думаю, мне просто нужно время, чтобы всё обдумать. Она отступает назад, чтобы чётко видеть моё лицо, её рука нежно скользит по коже. — Джастин, я… — Я хочу быть с тобой, — перебиваю я её. — Всегда. Я просто хочу тебя. Сейчас, через неделю, через год. Главное, чтобы ты этого хотела. Моё желание никогда не изменится, дело лишь в твоём желании, — перед моими глазами всплывает образ заплаканного Каллана, и я прижимаю Мэд чуть ближе к себе. — Хуже всего было уходить и оставлять Каллана в таком состоянии… Осознание того, что я подвёл свою семью, променяв её на работу, всегда будет мучать меня. Ты знаешь, я ещё и ездил навещать своего отца, Бог знает зачем, но я сделал это. И они с Брэнтли пошли в стриптиз-бар, но я остался дома. Я даже думать не мог о том, что мне надо будет смотреть на другую женщину, поэтому я позвонил вам по фэйс-тайму, ненавидя тот факт, что отныне я стану отцом по выходным, — тем временем Мэдисон продолжает плакать. Честно, я уже не знаю, сколько это может длиться ещё. — Я готов признаться, что эти бумаги действительно заставили меня открыть глаза, но потом, когда ты не шла мне на встречу, я сдался, — я тяжело сглатываю, качая головой. — Мне просто… нужно время. Мэд отстраняется от меня, и это не из-за ненависти, сожаления или каких-либо других причин. Полагаю, она просто пытается дать мне немного пространства. Но я так же знаю, что если сегодня вечером мы выйдем из этого дома, мы лишь навредим себе. Я знаю, чего хочет моё сердце, так же я знаю, что Мэдисон стоит того. Я всегда знал. Я знал это раньше, чем она. Если последние два месяца и научили меня чему-нибудь, так это тому, что мы всё ещё можем смеяться вместе, нам комфортно вместе, и мы должны сохранять это, несмотря на редкие проявления эгоизма. Это то, что имеет значение — опыт и умение прощать. — Я хочу, чтобы сегодня мы остались здесь, но сейчас я не могу принять решение. Мне нужно подумать. — Хорошо, — отвечает она, кивая. — Что ты хочешь, чтобы я сделала? Я сделаю всё, но пожалуйста, не отталкивай меня. — Я не собираюсь отталкивать тебя, просто дай мне минуту. Сидеть и смотреть. Я много занимался этим в последнее время. Сейчас я думаю о том, что я почти никогда не давал себе передохнуть, чтобы подумать о жизни. Никогда. Я всегда был на ходу, всегда думал, что панацеей от душевной хандры является физический труд, но сейчас я абсолютно уверен, что это просто побег от проблемы. Сидя здесь, глядя в ночь, и по-настоящему прочувствовав свои мысли и ощущения, я немного ошеломлён. Всё, что произошло за последние два месяца, круто обрушилось на меня. Путаница, которую я испытал, когда мне пришли документы, момент в спальне, когда Мэдисон сказала мне, что больше не любит меня, поездки на тренировки и игры Каллана, осознание того, что мой сын несчастлив. Все мои попытки вернуть единственную женщину, кроме моей мамы, которую я действительно люблю. Все эти мысли и моменты возвращают меня назад, пытаясь больнее уколоть. Но сейчас я вздыхаю, понимая, что всё это позади. Гроза прекратилась, оставив лужи на крыльце снаружи. Мы выходим на улицу в поисках свежего воздуха, и наши плечи соприкасаются, когда мы садимся на краю каменной ступеньки. Солнце заходит на запад, разрисовав небо в фиолетовый и розовый. Мэдисон дала мне около получаса побыть наедине с собой, пока она звонила Натали, чтобы сказать, что её не будет дома сегодня вечером, и попросила уложить Каллана и Ноа спать. Я, конечно, не был в восторге от того, как она заполнила дерьмом голову моей жены, но думаю, мы ещё вернёмся к этому. Я обязательно должен поговорить с ней в ближайшее время и промыть мозги для того, чтобы она больше никогда не подавала Мэдисон настолько глупые идеи. — Сейчас я не прошу прощения, — наконец говорит она, нарушая тишину. — Я прошу шанс. Может быть, нам стоит побыть наедине больше, сходить на свидание, представить, будто нам снова восемнадцать. Я не могу сдержать смеха. — Мы пробовали это, помнишь? Она знает, о чём я говорю, и кивает, стараясь сохранять спокойствие. — Я знаю, но хочу, чтобы мы попробовали снова. Её глаза с надеждой смотрят на меня, ожидая моего ответа. И я усмехаюсь, качая головой. Скорее всего, Мэдисон рассматривает это как отказ, потому что говорит следующее: — Я имею в виду, если ты хочешь этого. Если нет, то мы можем развестись и разработать план воспитания, — выдавливает она тем медленным, протяжным голосом, который она использует для того, чтобы произнести что-то, что ей не нравится. А я всё ещё одержим мыслью о том, что она таким образом хотела привлечь моё внимание. Я не хочу отрицать факт того, что это открыло мне глаза на многие вещи, так что не могу держать на неё зла. В некотором смысле мне даже нравится, что она так отчаянно хочет быть вместе со мной. Но я и так же чувствую вину из-за того, что она почувствовала необходимость прибегнуть к этому плану. Я её муж, так что она должна была чувствовать себя комфортно от желания обсудить со мной серьёзные вещи. — Если ты сказала, что делала всё это для привлечения внимания, то почему ты соврала, что не любишь меня? Она поворачивает голову в мою сторону. Возможно, она знала, что, в конце концов, я задам этот вопрос, потому что эти слова всплывают в моей голове всё время, напоминая, какую невыносимую боль причинили мне в тот вечер. Между нами нависает тишина, так что мой живот сжимается от страха и тревоги. — Я не это имела в виду, — она кусает губу, пока её глаза не могут найти, на чём сфокусироваться. — Я просто… я не была уверена, что сказать в тот момент. Я запаниковала и сказала это, чтобы ты задумался, почему так случилось, что я разлюбила тебя, хотя я понятия не имела, как потом расхлебу это всё. — Ты хочешь этого? Ты хочешь, чтобы существовали «мы»? — Да, — её слова звучат с такой уверенностью, что на секунду я почувствовал себя виноватым, думая, что ответ будет другим. — Тогда мы попробуем.

***

Эту ночь мы с Мэдисон проводим на полу в новом доме. Не уверен, сколько мы спали, потому что будучи ужасно измученными, мы всё равно лежали и разговаривали. Сейчас я смотрю на неё, пока она спокойно сопит в моих объятиях. Я жду, когда она проснётся, чтобы услышать её голос, и наконец поцеловать её. Солнце взошло, и утренний солнечный свет согревает меня не хуже, чем тёплое тело Мэд. Когда она просыпается, то осторожно смотрит на меня. Садясь, она корчит лицо от боли, которая ломает всё её тело после проведённой ночи на твёрдом полу, но всё равно продолжает смотреть на меня в поиске ответов. Теперь мы здесь. Два сердца, две души, один итог. — Я всё ещё хочу быть твоим мужем, — говорю, взяв её руку в свою. — Я никогда не хотел развода. Я хочу видеть тебя, Каллана, Росомаху, — Мэдисон хохочет, пока её тело дрожит в процессе. Моя рука движется к её животу. — И этого малыша. Наклоняя голову, я целую её шею, затем губы, собираясь показать ей, насколько серьезны мои намерения, тем способом, которым я умею. Секс. Не смотрите на меня так, я просто остаюсь честен с вами. Тем более, с последнего раза прошло около месяца. — Я бы сказал тебе, что собираюсь сделать так, чтобы внутри тебя появился ещё один мой ребёнок, но я уже успел это сделать, так что давай просто займёмся сексом здесь, на полу, и окрестим наш дом. Мэдисон смеётся, пока её руки ложатся на мои плечи, и она садится мне на колени. — Ты совсем не изменился, не так ли? — Ну, не совсем. Несмотря на моё животное утреннее желание, я всё же хочу подарить тебе немного романтики. Мы долго целуемся, превращая это в долгую прелюдию, точно так же, как делают подростки. Я целую её нежно, со смыслом, ну и романтикой. А потом мы занимаемся сексом. Не таким нежным, как были поцелуи, а чертовски страстным и грубым. Наши глаза горят, мои руки крепко держат её талию, и тогда я знаю, что наши намерения не лживые, они честные, и мы максимально увлечены друг другом. Когда я целую её губы, чувствуя язык, мы отдаёмся искушению, которому не можем больше противостоять. И когда, наконец, нам удается отлипнуть друг от друга, её руки всё равно обвиваются вокруг меня, а я утыкаюсь головой в её шею, испустив вздох. Как же я скучал по моментам, где она и головой, и телом находится со мной в одном мгновении. — Я сожалею о многих вещах. — Я тоже, — говорю я ей, укладывая её тело на пол. От лба ко лбу, наше горячее дыхание смешивается, мои губы начинают медленно дразнить её. — Джастин, что, если у нас ничего не получится? — Этого не случится. Мэдисон смотрит на меня, а её ресницы дрожат от наступающих слёз. Я делаю неровный вдох, не желая снова видеть её слёзы. — Мы всё ещё любим друг друга, это просто был очередной этап. Воспринимай это как супружеский кризис после рождение первого ребенка. — Ты уверен, что тебя это устраивает? — спрашивает Мэдисон, улыбаясь мне. Соединив наши руки в замок, я целую костяшки её пальцев, всё внутри меня знает, что ради неё я готов сделать многое, я пройду через что угодно. — Меня устраивает всё, если взамен я получаю тебя. — Так и будет, — её руки двигается к животу. — Ты получишь нас, — а затем она прижимается ко мне, целуя мою челюсть. — Я буду очень прилипчивой и капризной в течении следующих нескольких месяцев. — А я буду всё таким же ревнивым и требовать много секса, чтобы ты смогла загладить свою вину. Мэдисон заливается смехом, залезая сверху на меня и буквально зацеловывая моё лицо. Вы, наверное, думаете, что я довольно быстро простил её? Давайте посмотрим на это с другой стороны. Мэдисон — мать моих детей, к тому же у нас ещё один малыш на подходе. Каким бы я был мужчиной, если бы просто сказал ей, что всё кончено? Чему это бы научило моих мальчиков? И вы, и я знаем, что эта ложь была во благо, во благо нашей семьи. К тому же, я тоже был далеко не идеальным мужем, заставив свою жену бояться завести со мной разговор. Посвятив всё свое время работе, я стал второстепенным героем в жизни своей семьи, в то время как моя роль — главная. Конечно, понадобится некоторое время, чтобы наша с Мэдисон боль ушла, но я уверен, что это произойдёт в скором времени. Мэдисон знает, что она была не права, а я знаю, что не являлся для неё идеальным мужем долгое время. Конечно, я работал, чтобы обеспечить ей и мальчикам достойную жизнь, но я забыл причину, по которой я это делал, а Мэдисон напомнила мне об этом.