Путь невозврата

      Утро среды в большом по меркам Аэфиса городе Озоне ничем не отличалось от утра понедельника или четверга. Для рабочего, занятого в порту разгрузкой и погрузкой сундуков, или для торговцев, для работников трактиров и небольших ларьков, любой день недели не отличался от предыдущего. Только ряд занятых в финансах и доставке почты людей имели представление о различиях дней недели и высчитывали дни своего отдыха, так как работали сменами.       С птичьего двора, нагруженная объёмной сумкой, торопилась по мокрым после дождя улицам не примечательная девушка. Свои не мытые неделю тёмные волосы она завязала в конский хвост, тремя сосульками сечёных концов упавший на лопатки. Узкое, вытянутое лицо обрамляли две пряди на висках, вылезшие из причёски из-за быстрой ходьбы, в виду чего голова казалась ещё более вытянутой. Тёмная одежда давно потеряла всякий цвет, став тусклой и полинялой из-за многочисленных стирок, и кое-где протёрлась. Почтовая сумка представляла собой самый жалкий вид во всём образе — ремень через плечо размахрился надо швом, верхние края сумки оттянулись из-за тяжести, полотно протёртое и носящее на себе отметки бесчисленных грязных пятен и кривых ободков давно требовало стирки.       Никто не обращал внимания на замухрышку, спешащую доставить принесённые птицами послания до конечных адресатов. Люди шли мимо по своим делам, иные настолько погрузились в свои мысли, что задевали девушку плечами, толкая в сторону; не извиняясь, люди продолжали идти дальше.       Если я сдохну никому не будет дела. Все продолжат спешить по своим делам, толкаться и притворяться, что мир крутиться вокруг них. Даже если я спрыгну с нависающих дворцов и шмякнусь трупом прямо у них под ногами, они, может быть, на секунду оторвутся от самих себя, и вновь пойдут вперёд прямо по моему расплющенному телу. Позже придут дворники, погрузят меня в тележку и вывезут за город. Вместе с остальным мусором скинут в овраг, и я буду там гнить, никому не нужная и неизвестная. Черви и крысы станут пировать моим тощим телом. Или тоже побрезгуют?       Пятно крови останется на мостовой, но спустя пару оборотов под напором нескольких дождей смоется и затопчется ногами прохожих. Все забудут, что когда-то на этом месте шмякнулась девчонка. Вскоре тело моё превратиться в скелет, но мне будет всё равно — мои страданья в этом мире прекратятся.       Почтальонку вытолкнули к самому краю дороги и едва не свалили в лужу. Прохожих мало волновало, кто оказывался у них под ногами, каждый думал лишь о себе и старался пройти вперёд быстрее. Очередной мужчина, пытаясь обогнать девушку, задел её своей рукой, больно прилетевшей по ладони замухрышки. Девчонка остановилась, сжала руку, но тут впереди прямо на неё двинулась пухлая женщина. Увернувшись от огромного тела, почтальонка едва не наступила в лужу на краю дороги, и всё-таки сумела перенести центр тяжести и сдвинуться; но тут, как назло, вдоль дороги пронесся мальчик, развозчик свежих яблок и груш, запряжённый в широкую тележку-витрину. Он, смеясь, бежал вниз и, сложно сказать, кто кого толкал, мальчик тележку или тележка, разогнавшись с горки, подгоняла паренька. Её заносило из стороны в сторону и опасно кренило на бок, но словно духи помогали пареньку, он продолжал бежать вперёд.       Колёса на скорости проехались по глубокой луже, и почтальонку окатило грязной водой по самую грудь. Девушка стояла, а вода капала с одежды и сумки. Когда остальные люди и та пухлая женщина успели отойти и спастись от грязной волны, страдалица не видела. Под удар попала лишь она.       Почему всегда именно я?! В сердцах задалась вопросом изгдрызганная неудачница. Понурив голову, она поплелась дальше, мокрая или сухая — работу доделать нужно.       Вот кто вспомнит меня, если я покончу с собой, так это почтовый смотритель — ему принесут сумку с письмами, так и не дошедшими до адресатов, и он будет проклинать меня за то, что я не сделала работу, за которую мне платят. И не важно, что зарплата трупу не нужна, главное выполнить работу. Только ему я и нужна, но только в качестве работника. Он бы даже любил меня, если бы не приходилось мне платить. Ещё бы хватало этих денег хоть на что-то. Работаю, работаю, а получаю копейки. Нет, я плохой работник и не достойна получать больше. Совсем не то, что Кеит. О да, Кеит разносит три участка и молчит. Наверно потому что она немая!       Проклиная в мыслях судьбу, начальство и проклятого парня, чья телега превратила её и без того жалкий вид в образ мокрой ощипанной курицы, девчонка плелась вперёд.       Я ожидала чего-то подобного. В конце концов, после дождя со мной всегда случается что-нибудь плохое. Раз не наступила в лужу, то получи душ из грязи. Хотя в солнечные дни ничего хорошего всё равно не происходит. Я просто притягиваю неудачи. Ненавижу свою жизнь!       Не заметив выбившийся из мостовой камень, почтальонка наступила на него, спотыкнулась, не удержалась на ногах и упала. Её сумка свалилась с плеча, распахнулась, и письма разлетелись под ноги прохожих. Люди вокруг продолжали идти, не замечая конвертов, и наступая грязными подошвами дешёвых ботинок прямо на бумагу. Пергамент быстро сырел на мокром асфальте и серел.       Да что же это! Нужно спасти письма! Ну что ж вы делаете, люди. Посмотрите под ноги! Не наступайте. Гады! Ублюдки! Всё затоптали. Что б вы все сдохли! Девушка ползала на четвереньках под ногами прохожих и собирала конверты, несколько штук прилипших к подошвам оттащили в сторону, один упал в лужу и уже напитался водой.       — Я помогу, — услышала девушка.       Рядом, опустившись на грязную мостовую своими чистыми штанами со стрелками, собирал конверты миловидный молодой человек с белокурыми локонами. Впервые на памяти девушки ей помог незнакомец, да ещё такой симпатичный. Всегда все вокруг проходили мимо, игнорировали, никто не предлагал помощи, а этот незнакомец собирал конверты, ползая в грязи, и мило улыбался.       Девушка поймала себя на мысли, что вместо того чтобы собирать письма, она смотрит на него. В сердце начала разливаться теплота. Ей помог юноша. Неужели самые смелые мечты сбылись, она нашла своего парня? Захочет ли он встречаться с ней, с простой почтальонкой. Но он видел её и мог пройти мимо, как делали все.       Нет, плевать ему на меня, просто бумагу пожалел. Хватит надувать розовые пузыри. Никто не взглянет на меня! Я страшная, одеваюсь некрасиво, волосы как патлы, да ещё грязная вся. Не нужны мне парни! С ними одна морока.       Юноша поднялся и с улыбкой протянул почтальонке стопку собранных писем. Девушка растерянно приняла их. Рядом с ней никогда так близко не стоял парень, да ещё чтобы улыбался, глядя в её вытянутое лицо. Этого просто не может быть.       Сейчас прозвенит будильник. Это же сон. Не бывает такого в реальной жизни!       Парень подмигнул замарашке и направился прочь, на прощанье помахав ручкой. Слишком здорово всё обернулось. Почтальонка стояла с краю дороги и сжимала грязные сырые письма. Негативные мысли лезли в голову, а перед глазами стояло доброе лицо с прелестнейшей улыбкой.       Доставив последнее письмо до заката, почтальонка побрела в сторону дома. Мысли её вяло перетекали из пучины отчаяния в розовые мечты о прекрасном принце, что помог ей с конвертами сегодня, и снова возвращались в глубокие недра депрессии. Девушка подняла глаза и увидела свою красивую старшую сестру, завернувшую в булочную. Грязная и замученная замарашка поплелась туда же, заглянула через стекло витрины внутрь и заметила того самого блондина.       Парень крутился возле сестры, улыбался и всячески пытался ей услужить. Сестра стреляла глазками так, как умела только она.       Почтальонка смотрела на них и кусала губы, слёзы выступили на глазах. Её белокурый принц вертелся вокруг сестры. Конечно, ведь она такая красивая, ухоженная, накрашенная, уверенная в себе, умеет себя держать, умеет флиртовать и подать себя, не то что её младшая сестра-неудачница, грязная, с тусклыми волосами, оленьим лицом, в поношенных вещах, да ещё окаченная из лужи грязью.       Они вышли из магазина вместе и увидели почтальонку.       — Привет, что с тобой приключилось сегодня? — тут же обратила всеобщее внимание на грязную одежду старшая сестра. Такта по отношению к родственникам ей никогда не хватало. Она всегда старалась незаметно выставить всех вокруг себя в дурном свете, особенно если рядом находился парень, которому сестра старалась понравиться.       — Со мной? — недоумевал юноша, стоя спиной к почтальонке.       — Меня окатили из лужи, — едва слышно промолвила девушка.       — Небо! Ав, ты всё время попадаешь в истории, — закатила глаза сестра.       Парень обернулся и вздрогнул, увидев за своей спиной мрачную Ав.       — Э-э, я тебя видел утром, — тыча пальцем, вспомнил он. — Ты рассыпала конверты. Я видел, как ты спотыкнулась, и решил помочь.       — О, ты помог моей младшей сестрёнке-неумехе, — тут же вставила своё сестра, не дав парню договорить. — Это так мило с твоей стороны, Миатес. Но мы пойдём домой, — она игриво помахала ему ручкой, не сводя томного взгляда с юноши, — надеюсь, ещё увидимся.       Они пошли прочь, но Ав обернулась, Миатес смотрел им вслед и сиял, а потом стал отплясывать посреди улицы. Аниан всегда производила на ребят неизгладимое впечатление. Все хотели встречаться с красоткой старшей сестрой, на фоне которой младшая выглядела как чучело.       "Принц" сделал свой выбор, по сравнению с Аниан, почтальонка проигрывала по всем пунктам. Он никогда не стал бы встречаться с такой неудачницей. Слёзы стояли в глазах Ав, она плелась к дому, зная что там не найдёт поддержки. Мать опять начнёт старую песню о внешнем виде, а закончит тем, что Ав ничего не умеет и ничего в жизни не добьётся.       Домой она зашла быстро и хотела сразу отправиться в свою коморку, но родители успели первыми и пристали с расспросами о прошедшем дне. Аниан с порога начала рассказывать о белокуром парне, которого Ав встретила раньше! Нечестно! Нервы младшей сестры не выдержали, она сорвалась и стала кричать на сестру.       — Аврил, — тут же подхватила мать, — если бы ты хоть немного красилась, заплетала красивые причёски и носила сарафаны, на тебя бы тоже смотрели мальчики, и ты б нашла себе кого-нибудь. Тебе уже пятнадцать лет, пора.       — Я не хочу заманивать тупых самцов, которых только краска на лице интересует!       И как предрекала девушка, дальше диалог резко повернул в сторону скудных способностей Ав, её неумении подать себя и добиваться чего-то в жизни. Главным аргументом выступала неблагодарная работа, на которой девушка зарабатывала копейки и даже не стремилась расти по карьерной лестнице. Все увещевания почтальонки пропускались мимо ушей. Ав жаловалась на характер сестры, на её манеру флиртовать со всеми подряд и выставление младшей сестры в дурном свете при ребятах; но никакие слова девушки не были услышаны.       — Он меня первой увидел и помог! Нечестно! И вам всем плевать на меня! Да я сдохну, и вы не заметите. — Ав вся в слезах, с криками, схватила на кухне нож и полоснула своё запястье. — Всем плевать на меня!       — Хватит! Ты всё выдумываешь! — орала в ответ мать.       — Ой да режь уже, достала, — вставляла старшая сестра, которой надоел шум в доме. — Кишка у тебя тонка с собой покончить. Только вопишь об этом.       Ав полила её руганью, и ещё раз полоснула ножом по своим венам. Как ей хотелось, чтобы хоть кто-то заметил её страдания и прекратил их.       — Я не отбивала у тебя никого. Просто Миатесу я понравилась больше! Смирись, уродина!       Вмешался отец, нож из рук горе-самоубийцы вырвал и из кухни девчонку вытолкнул. Такое случалось не первый раз, истерики Ав лишь ещё больше раздражали мать, которая начинала кричать сильнее и заставлять тем самым девочку громче плакать и ругаться самыми гнусными словами.       — Взяла бы пример с сестры, — подливала масла в огонь мать.       — Не хочу я быть как она! Я это я, подавитесь, твари! — с этими словами Ав бросилась в свою комнату, хлопнула дверью и заперлась там, рыдая, то сжимая салфетку на порезанной руке, то молотя руками по подушкам и матрацу.       Когда кровь остановилась, девушка тоже успокоилась и заснула. Снова она забыла с вечера помыть голову и завести будильник, что означало очередное опоздание на работу и ещё более сопливый хвостик из волос.