Путь невозврата

      На следующий день писем оказалось не так много, девушка брела по своему участку, еле переставляя ноги. Запястье, порезанное вчера в пылу гнева, саднило и пульсировало, стоило повернуть кисть. По канатной дороге неспешно скользили лавки с пассажирами. Ав засмотрелась на них, проклиная глупую растрату денег и надменные взгляды червей, взгромоздившихся на высоту, но обречённых вновь спуститься на грязную землю, когда закончится трос. И всё же в глубине души почтальонка хотела хотя бы раз тоже прокатиться, посидеть на самодвижущейся лавке и посмотреть на людей внизу, вынужденных, как она всё это время, ходить на своих двоих. Она мечтала слетать в другие столицы надгорного края на дирижабле в поднебесье, среди пушистых облаков; но Ав никогда бы не призналась в этом, даже мысленно самой себе.       Пока она смотрела на скользящие вдоль каната скамьи, пролетавшая мимо чайка решила вдруг облегчить свой вес. Белое пятно птичьего помёта упало точно на плечо застывшей девушки. Скорчив рожу, закатив глаза, найдя в небе поганую птицу, неряха мысленно уничтожила вредителя и переубивала всю семейку чаек.       Всё канатка виновата! Понастроили чёрти чего. Не курсируй тут эти ленивые ублюдки, я бы шла себе и шла. Да кого я обманываю, даже иди я в плотной толпе дерьмо всё равно прилетело бы именно мне. Это моя карма. Всё дерьмо этого мира найдёт именно меня. Как же я ненавижу весь этот мир.       Опустив глаза и смирившись с тщетностью и тленностью бытия, Ав ссутулилась и пошла вверх по улице. Ей осталось доставить последнее письмо в нелюбимом районе, где частенько выгуливали собак. Почтальонка не любила собак, слюнявых, воняющих, больших и диких, особенно когда они, виляя хвостом в дикой пляске, с выпученными глазами и громким лаем, оскалив зубы, бежали прямо на девушку. Её саму никогда не кусали, но Ав стала свидетелем, как мальчика во дворе драла бешеная псина. Она догнала ребёнка, когда тот убегал, и вцепилась огромными зубами ему в ногу. Кровью залило половину двора. Тогда-то в Ав и поселился дикий страх перед этими тварями.       Девчонка оглядывалась по сторонам, выискивая бродячих собак, чтобы быть готовой удирать, и не заметила, как наступила на что-то скользкое. Нога её поехала вперёд, а тело завалилось назад, и девушка растянулась на мостовой; сумка опрокинулась, последний конверт выпал на дорогу. Чертыхнувшись и проклиная грязную улицу, почтальонка сидела и кряхтела. Завидев выпавшее письмо, она поднялась и побрела к конверту, но тут прилетел морской шквал и унёс лёгкую бумагу прочь.       — Что ж за день такой! Что творишь, ветрюган паршивый, — буркнула себе под нос разозлённая девушка и пошла за письмом.       Конверт застрял в ветках дерева в проулке. Лазать почтальонка не умела, и потому принялась тщетно прыгать, трясти ствол и махать сумкой, желая сбить письмо. Конверт колыхался, но падать не желал, тогда Ав скомкала почтальонскую сумку и запустила ею в проклятое послание. Конверт спустился ниже, там-то его и схватила девушка, заодно содрав, зацепившуюся ремнём и повисшую на ветке, сумку.       Перекинув через плечо ремень, Ав обернулась к выходу из переулка и увидела собаку. Грязная псина определённо была бродячей и никому не принадлежала, шерсть местами скомкалась и потускнела. Животное увидело девушку, сперва зарычало, а затем с громким лаем и виляющим хвостом бросилось к человеку.       Ав застонала, сунула письмо в сумку и рванула с места. Она бежала не разбирая дороги, и слышала, как жуткая псина лаяла всё ближе. Вниз по улице толпились люди, другая сторона дороги была заставлена ларьками, в итоге девушка поднималась вверх, всё выше и выше. Она петляла и то и дело сворачивала в боковые переулки, пока собака не догнала её. Ав, забыв, что в сумке письмо, стала отмахиваться ею от зверя и кряхтеть. Собака посчитала всё это весёлой игрой, вцепилась мёртвой хваткой в сумку и начала её драть. Девушка завопила и принялась отнимать сумку, пятясь спиной.       Потёртый у основания ремень не выдержал упорной борьбы и лопнул. Ав вывалилась из переулка, проскакала на одной ноге, но так и не смогла удержать равновесие и упала. Сзади кто-то был и смягчил падение неудачницы. Радостная собака, вырвав добычу, унеслась прочь.       Вся в пыли, листве с дерева и собачьих слюнях почтальонка поднялась и увидела начищенные до зеркального блеска чёрные ботинки, обернувшись и приготовившись к худшему, она осмотрела человека, на которого упала. Им оказался высокий мужчина в широкополой шляпе, его глаза, погружённые в тень, блестели зловещим зелёным светом. От глаз вниз на коже прочерчены тёмные прямые линии. Но не это повергло в ужас Ав, а дорогой, выглаженный и до недавнего времени исключительно чистый костюм. Девушка осознала, что забежала в квартал богачей или ещё хуже банкиров и сбила, наверное, самого богатого. За такой дорогой костюм она не расплатится всю свою жизнь, даже если будет носить почту на пять участков.       Мужчина с каменным загорелым лицом медленно поднялся из единственной на всей дороге лужи грязи, не высохшей за вчерашний день, взял свой кожаный кейс и отряхнулся. Ав даже не надеялась на благоприятный исход, все её мысли были о немедленной кончине от рук незнакомца; то, что он медлил, лишь оттягивало неизбежный конец.       — Мой костюм безнадёжно испорчен, — произнёс мужчина глубоким слегка гортанным голосом и вперил взор в девушку.       Ав внезапно поняла, что не хочет умирать от рук незнакомца, всего-то слегка испачкавшего дорогой костюм. Она взвыла, упала на колени и принялась молить о прощении. Перспектива становиться чьёй-то рабыней тоже показалась девушке страшной. Да, семья её не любила, и никому дела не было до неряшливой почтальонки, но та жизнь родная, своя, а сейчас с ней могли сделать что угодно страшное.       — Пожалуйста, прошу вас, простите меня. Я не хотела, это вышло случайно. Собака погналась за мной. Я убегала…       — Мне неинтересно, — перебил её мужчина.       — Прошу прощения. Я очень сожалею. — Ав вспомнила истории о жутком банкире в чёрном костюме, шляпе и с кейсом в руке и ей стало ещё страшнее. Она хотела обнять ноги мужчины, но побоялась испачкать штаны своими грязными руками. В итоге почтальонка принялась биться лбом о мостовую перед незнакомцем и молить, молить о прощении. В мыслях её возникали образы жестоких историй о Куромарубанке и его хозяине Куромару, что живьём выдирал из людей сердце и заставлял смотреть, как оно билось в его руке; или как он поедал вырванное сердце на глазах его бывшего обладателя. Говорили также, что человек всё это время оставался жив и испытывал страшную боль. Ав готова была целовать туфли, только бы над ней не совершили страшную расправу.       — Твои извинения ничего не стоят, — ногой отпихнул от себя девушку Куромару. — По твоей вине я потерял время и потрачу деньги на химчистку. Ты отработаешь! — посулил он.       — Только не продавайте меня в рабство, умоляю, — давясь комом в горле, просипела Ав.       — Мне нужно переодеться, идём, — бросил банкир и уверенным быстрым шагом пошёл вниз по улице.       Боясь, что если не пойдёт за мужчиной, её выследят и придут домой, где унизят при всех родных, Ав поспешила следом. Куромару часто заворачивал в переулки и делал это так резко и быстро, что почтальонка запуталась и потерялась. Мужчину из поля зрения она не упускала и знала, что в любом случае найдёт дорогу к дому, если выйдет к канатке.       По пути им встречались люди в кроваво-чёрных мантиях проповедников Ярсиса. Когда их стало попадаться больше, чем обычных горожан, Ав догнала Куромару и держалась к банкиру поближе.       Они свернули в проулок, кишащий проповедниками, и зашли в здание со знаком Ярсиса над дверью. Мужчину никто не останавливал, его пропускали без лишних слов, некоторые проповедники кивали ему или кланялись, зато кидали подозрительные, а чаще безумные и жаждущие смерти взгляды на девушку.       Пройдя вглубь здания, Куромару открыл дверь и зашёл в мрачную комнату без окон. Ав услышала «чавк» и поняла, что вляпалась во что-то мокрое и густое. Кровь! Кровью, свежей и подсыхающей, был залит весь пол, на стенах тоже красовались алые пятна. По углам стояли разные станки и приспособления непонятного назначения, по кожаным ремням и кованным шипам, девушка сообразила — пыточные. На стенах висело всевозможное оружие, среди которого особую стойку выделили кнутам и плёткам. В нос ударил мерзкий запах мертвечины и железа.       Посреди комнаты лежал в луже крови бледный мужчина с пепельными волосами. Из его груди торчала ручка топора, грудь не вздымалась. Мертвец.       Ав сглотнула и почти вплотную встала к банкиру. Она бы схватила его за руку, но сообразила, что лучше так не делать, потому что мужчина был не в духе.       — Мне нужно переодеться, дай мантию, — сухо высказал Куромару, обращаясь неизвестно к кому. Не к мертвецу же на полу.       — Блядь! — раздался мужской голос. Покойник распахнул глаза и уставился в потолок, затем чуть повернул голову и посмотрел на гостей. — Я молюсь ващет, не видишь? Шапку свою ссаную с моргал сдвинь. — Мужчина продолжал ругаться последними словами, вынул топор из своей груди, встал и подошёл. Рана не кровила, но и не торопилась затягиваться. — Что за сучка?       — Испачкала мне костюм, пришлось тратить время и идти сюда. Я потерял уйму времени, дай мне мантию, Хаген, — ледяным тоном вывалил Куромару.       Ещё немного побурчав, Хаген, глава культа Ярсиса и единственный проповедник бога боли, что добился бессмертия, нашёл в шкафу чистую чёрно-красную мантию и протянул банкиру. Сам же легенда Озона натянул на мокрую и липкую из-за крови спину одежду Кровавого Звездопада, ужасной организации монстров, созданной Сильваной, дабы покорить земли Ханаэша и провозгласить себя Поднебесным Правителем нового надгорного края — Аэфиса. С тех пор прошло не менее трёх сотен лет, но чёрная мантия с золотой оторочкой и узором кровавых падающих звёзд наводила ужас на смертных по сей день. Бессмертный не застёгивая одежды, расправил воротник и перекинул через плечо на грудь свои длинные волосы, завязанные в низкий хвост — тоненький и жиденький.       Куромару с брезгливым взглядом осмотрел предложенную мантию и набросил поверх костюма.       — Так хоть не стыдно до банка дойти.       — А это что? — Хаген кивнул на девчонку. — Жертву мне принёс? — ухмыльнулся он и продолжил. — А что, я тебе мантию, ты мне девку.       — Я из-за этой девки итак в минусе, и не отдам, пока она не заплатит мне, - сухо прошелестел голос банкира.       — Платить ей явно нечем.       — Значит отработает!       Ав поникла и скукожилась.       — Как тебя зовут?       — Аврил, — еле слышно пискнула почтальонка и сделала шаг назад.       — Как? Аврил слишком красивое имя для такой тетёхи, — недовольно высказал банкир. — Да. Так тебя и буду называть, Тетёха, — заключил он. — Из-за тебя я потерял уйму времени и не выполнил работу, которую запланировал на этот день. Посему выполнишь её ты!       Аврил сглотнула, но не смогла вымолвить хоть что-то в свою защиту.       Куромару поручил ей идти к пиратам в доки и потребовать с них оплату налога за швартовку судов, реализацию товаров и пересечение морских границ.       — Без денег возвращаться не смей. Что хочешь делай, но у пиратов деньги возьми. Или, — мужчина сделал многозначительную паузу, — тобой займётся Хаген.       — О да, — протянул бессмертный. — Уж поверь, я тебя из-под земли вырою, из-под воды выловлю, ты от меня и на том свете не скроешься. Не придёшь до заката с деньгами в банк, Я примусь за тебя.       Куромару кивнул, соглашаясь со своим напарником.       — Достану твои кишочки на свет и свяжу узлом, — продолжал тем временем Хаген. — Или вытащу вены из рук и перекину через голову, а потом можно достать каждую костяшку.       — Она поняла, — попытался остановить товарища банкир, но проповедника несло дальше. — Довольно уже.       — Костяшечки в пальцах буду вынимать по одной и скармливать псам, а ты будешь наблюдать. — Аврил хотела закричать, но язык присох к нёбу, а голос пропал. Она мелко дрожала и в красках представляла всё то, что её ждало, если она оплошает. — Ну а потом займусь твоими зубками. Поковыряем их. Я недавно узнал, что зубная боль самая истовая и аааах, — Хаген в экстазе запрокинул голову и облизал губы. Он получал наслаждение от разговоров о пытках, но от самих истязаний он приходил в полнейший восторг.       Куромару закатил глаза. Почтальонка всхлипывала и шептала мольбы сжалиться, но без голоса она просто глупо шевелила губами.       — Я уже думаю переквалифицироваться в дантиста, — усмехнулся бессмертный.       — Иди, — приказал банкир и напомнил, — времени у тебя до заката.       Аврил на негнущихся ногах вышла из комнаты, притворив за собой дверь, она пыталась собраться с остатками храбрости и пройти мимо фанатиков. Стоило ей услышать смех Хагена за дверью, как девчонка рванула на утёк быстрее, чем когда убегала от бешеной собаки.       За дверью, в кровавой комнате боли разговор между двумя членами Кровавого Звездопада продолжился после ухода девчонки.       — Эта тетёха ничерта от пиратов не получит, — заявил Хаген и поковырял ногтем присохшую к волосам кровь.       — И не сбежит, — уголками губ улыбнулся Куромару.       — Неужели дашь убить её, — замер альбинос, предвкушая сладостные пытки.       — Не думаю, что кто-нибудь вспомнит о ней, — пожал плечами банкир и сдвинул шляпу чуть ниже, из-за чего глаза его сверкнули зловещим зелёным огоньком в бесконечной черноте. — Можем же и мы поразвлечься.       Смех из самых глубоких недр Ада, произведённый Хагеном, заполонил маленькую комнату, отразился от кровавых стен и заставил лужу свежей крови на полу пойти рябью.