Отель — это жизнь, не работа

      Проснуться в полдень и лениво потянуться на кровати, зная, что никуда не нужно идти — настоящее блаженство, которое способно растопить сердце Донмина и вызвать у него улыбку. Ли не был «холодным принцем», но его внешность говорила сама за себя. Девушки боялись заговорить с ним, потому что им не хотелось получить отказ. Это ведь заденет их гордость. Люди, видя его на улице, шептались за его спиной и провожали кто восторженными взглядами, кто завистливыми. Донмин с этим смирился, потому что понял, что на него в любом случае обращают внимание. «Чёрный пиар — всё ещё пиар».       Прослыв в школе с самого первого дня парнем, словно вышедшем из лучшей манхвы, Ли не понимал, что его мягкий характер понесёт за собой неприятности. Он своим легкомыслием и искренностью превратится в посмешище, отчего и приходилось соответствовать тому образу, что ему навязали. Сдерживать свои настоящие эмоции внутри по началу казалось Донмину непосильной задачей, но со временем он настолько вжился в роль и привык к этой маске, что она намертво к нему приросла.       Донмин знает, что это нехорошо — притворяться не тем, кем ты являешься. Это будто врать родителям о своих оценках — в любом случае все узнают правду. Тогда в чём был смысл? Ли не мог ответить на этот вопрос, поэтому просто безразлично пожимал плечами на свой собственный вопрос.       Видеть в Хёнджон эту черту «холодной принцессы» и думать, что в этом они схожи — неправильно. Донмину всегда было интересно, выбрала ли она эту маску сама среди миллионов других или её заставили обстоятельства так же, как парня? Что позволило её сердцу обратиться в ледышку, позволяя только на несколько секунд себе оттаять под солнечными лучами? И что такого сделал Чонгук, что она улыбается так, словно у неё в руках весь мир, только рядом с ним?       У Ли так руки чесались узнать об этом. Узнать Хёнджон лучше, чем кто-либо ещё, потому что он уверен, что никто в этой стране не будет любить её так, как это делает он.       Донмин однажды задался вопросом, а любовь ли это на самом деле? Или глупая одержимость, не прошедшая ещё с подростковых времён? Будто в школе Донмину не хватило внимания и любви (хотя это полнейшая ложь). Ли склонялся ко второму, потому что невозможно любить того, кого не знаешь. Чья душа закрыта от его любопытного взора за семью замками, и он может разве что только воображать, какая она. Какой её внутренний мир, чего желает её душа и о чём молчит сердце?       Ли думал, что не имеет права называть это чувство внутри себя любовью, потому что это попросту невозможно. Любишь, когда знаешь. Любишь, когда веришь и доверяешь. Любишь, когда души связаны тонкой красной нитью судьбы.       Любишь, потому что человек принадлежит тебе.       А у Ли просто гормоны шалят, потому что ему тоже хочется чей-то заботы. Он хочет быть любимым и постоянно думать о своей возлюбленной. Поэтому мечты о Хёнджон казались ему реальными и вполне адекватными, хотя со стороны (по мнению Мунбина) это походило больше на фанатизм.       Донмин готов был бросить всё на полпути, когда в этом чёртовом ресторане ничего не получалось, а один из сотрудников, который позже уволился, издевался над ним. И вдохновлялся он только тем, что работает вместе со своим идеалом. У него есть возможность говорить с О каждый день и даже знать, как у неё дела. Это однажды остановило Ли от необдуманного глупого решения, и только благодаря девушке он вспомнил, что отель — это жизнь, не работа. И он мечтал об этой жизни в стенах отельного заведения.       Ответа от Хёнджон до сих пор не было. Это расстраивало парня даже больше, чем отсутствие нормальной еды в доме. Когда Ли сварил себе злосчастный сырный рамён и достал минералку из холодильника, то домой неожиданно вернулся Санха. Он выглядел таким счастливым, светился словно рождественская ёлка возле торгового центра, в котором они втроём любили гулять.       — Короче профессор по бухгалтерскому учёту в больницу попал. Хреново, конечно, но зато его пары отменили на целую неделю! А завтра кроме этой и дурацкой физры ничего не должно было быть. Неужели я высплюсь, боже мо-ой! — радостно прокричал Юн и поставил несколько пакетов на стол перед удивлённым Донмином. — Давайте устроим сегодня вечеринку! Бин звонил, сказал, что ресторан закроется на два дня из-за санитарной проверки, поэтому он тоже завтра отдыхает!       — Подожди… Чего? Санитарная проверка? — Донмин соскочил со стула и уронил ложку на стол, которая стукнулась о стол и упала на пол, оставив на поверхности несколько капель бульона.       — Бин сказал, что это тот гавнюк старый с любовницей, который поставил тебе фингал на щеке. Видимо, тот ещё идиот. Ой, да ладно тебе, ничего страшного! Ваш ресторан ведь не забегаловка какая с тараканами, чего лицо такое унылое сразу…       Санха разбирал пакеты и снова поставил кипятиться чайник, чтобы заварить себе пакетированный кофе. Юна всегда удивляет то, как Донмин резко реагирует на все новости, касающиеся ресторана и отеля в целом. Сам парень таким не был, и надеялся, что не превратится в свои двадцать один в одержимого работой психопата. Хоть Ли с Муном такими и не были, но каждый из них отдавался этому отелю будто на все сто десять процентов.       — Вот же… Тварь.       Донмин был вообще из них троих самым вспыльчивым, наверное. Поэтому большинство плохих новостей Бин преподносил ему более мягко и осторожно. Ведь если Ли заведётся и начнёт ворчать, то конца его тирады видно не будет. И сейчас парня всего трясло от ярости и чувства отвращения к этому старому хрычу, что позволил себе такую гадость по отношению к их ресторану. Ли бы с удовольствием ударил его несколько раз по его самодовольному лицу, потому что контролировать себя в такие моменты он не умел.       Дай только Ли волю — он и живого места не оставит на этом старике. Стукнув по столу от безысходности, Донмин плюхнулся обратно на старый стул и зажмурил глаза. Интересно, что сейчас чувствует Хёнджон? Что она делает? Чем будет занята эти дни?       Хотя ложь всё это — если Ли не смог ударить его в ресторане, оправдываясь правилами этикета между работником и клиентом, то не сможет и потом. Бин говорил, что с людьми, приходящими в этот ресторан, лучше не связываться, а то проблем не оберешься потом.

«Менеджер О, Вы в порядке? Вы мне так и не ответили. Наверное, заняты по работе. Я выйду сразу, как ресторан вновь откроется!»

      Отправлено. Вчерашнее сообщение не прочитано до сих пор.       Ли устало вздыхает и отодвигает от себя разварившуюся лапшу.       — Ты что, выбросить это задумал? — Санха возмущённо стукнул старшего по затылку и придвинул полную тарелку к себе. — Совсем совесть потерял?       — А ты, случаем, нет, а, мелкий? — Донмин схватил Юна за ухо и потянул слегка наверх, отчего младший недовольно фыркнул и поморщил лицо.       Когда домой через два часа после прихода Юна возвращается Бин, то в их квартире слово «тишина» напрочь забывается. Мун рассказывает про рабочий день, который резко прервался, когда к ним пришли санитарные работники. Вскользь он говорит о том, что менеджера О не было на работе, и до неё никто не может дозвониться ещё со вчерашнего вечера. Донмину это не нравится.       Санха же, когда Мун заканчивает, начинает свой рассказ с того, что та девушка, которая поглядывает заинтересованно на дверь их квартиры, недавно подошла к Юну. Просто рассказать об этом у парня всё никак не получалось. Она спросила про парня с выбеленными волосами, на что Санха якобы смешно пошутил, что таких не знает. Это было только в его понимании смешно, а Донмин с Бином только покачали головой и начали смеяться скорее не с фееричного провала шутки, а с горделивого выражения лица младшего.       — Ну, а что! Тебя же девушки сейчас не волнуют, а я сделал тебе одолжение! Да хватит ржать вам, придурки…       — Санха, ты такой милый, когда злишься! Лицо сразу меняется, — рядом с друзьями Ли забывает обо всех существующих проблемах.       Даже о том, что Хёнджон не пришла на работу, хотя никогда не пропускала рабочие дни. Не считая этого больничного за последние три месяца О всегда была на месте точно вовремя, в семь часов утра, потому что в восемь открывается ресторан и нужно быть уже готовыми. Хотя, когда наступает вечер перед рабочим днём, Донмин понимает, что это его волнует.       Его всегда волновала Хёнджон, и то, что он заступился за неё — правильно. Ли хочется быстрее увидеть её, но утром на пороге его комнаты, когда Бин замечает одетого друга, тут же его останавливает.       — Эй, сиди дома! Ещё хотя бы дня два, пожалуйста! Мне нужны выходные на следующей неделе, так как моя сестрёнка приезжает в Сеул. Я обещал ей город показать! И ты отдохнёшь, и я потом. Всем выгода, Донмин, пожалуйста!       Отказать Мунбину он не может, просто потому что понимает, что сам не хочет выходить на работу ещё несколько дней. Зато на следующей неделе, когда наступит долгожданный апрель, Ли сможет видеть О каждый день намного чаще и дольше, чем до этого. Может, она даже захочет узнать, не болит ли у него голова или как он добрался до дома тем вечером, когда отправила ему сообщение. От этих мыслей лицо Донмина озаряет улыбка, и он, провожая Юна с Муном, пообещал, что приготовит им что-нибудь вкусное.       — С чего это он такой добрый? — Ли не закрыл полностью дверь и слышал, как Санха начал разговор по дороге к лестнице.       — Этот придурок просто рад, что на следующей неделе не будет отлипать от своей ненаглядной Хёнджон, — Донмин фыркает на слова Бина и показательно хлопает дверью, чтобы друзья услышали это и поняли, что он всё слышал.       Прошёл час, как его друзья ушли, а он остался дома. Парень сидит на диване и оглядывает квартиру, замечая ужасный бардак. Всё-таки жить одним только парням и вправду нельзя. Ну, или нужно всегда искать в сожители кого-нибудь аккуратного, потому что ещё немного — и их квартира превратится в свалку. Донмин думает, что раз уж у него выдался незапланированный отпуск (больничный), то стоит и хоть немного привести их обитель в божеский вид. Приготовить домашней еды. Продумать план действий на ближайший месяц по поводу растрат и его накоплений.       Проще говоря, заняться полезными делами, а не лежать и бездельничать. Начинает Ли с уборки, несомненно, своей комнаты. Грязная разбросанная одежда и фантики от мармелада — у парня не было времени прибираться из-за работы, а на выходных он предпочитал спать или выходить вместе с парнями в город за покупками продуктов. В субботу у парня день рождения, и ему исполняется двадцать четыре. Станет ли Бин на этот раз устраивать поход в забегаловку, где Санха напьётся до чёртиков, а Ли снова опрокинет праздничный торт на пол?       Донмин уже даже не удивляется, что это повторяется год за годом уже несколько лет. Пусть Санха и стал совершеннолетним только три года назад, это не мешало ему зависать с этими двумя старшими и узнать раньше своих ровесников о мере алкоголя. И в двадцать один, которые исполнились парню раньше, несколько дней назад, Юн уже знал, когда остановиться. Но напрочь забывал об этом правиле в дни рождения друзей.       В комнатах друзей Донмин особо ничего не трогает: сваливает грязную одежду в один угол, мусор складывает в огромные чёрные пакеты и выносит в коридор, чтобы если они там что-то оставили — порылись в мешке и нашли. Хотя Ли удостоверился, что кроме мусора в этих пакетах ничего нет. Пропылесосил, вымыл полы и окна, протёр везде пыль, отремонтировал ножку стула, на который никто из них не садился — Ли старался залезть в каждый угол, который проглядел.       И во время уборки его стресс и волнение отходили на второй план. Открыв везде окна, Ли вернулся в свою комнату. Оглядев её, он останавливается на письменном столе, в тумбочке которой лежит давно забытый брелок для ключей. Да, у Ыну были отношения. Много. И в каждых этих неудавшихся связях Ли думал, что не терялся, а на деле просто тонул. Только Хёнджон смогла его привести в чувства и дать понять, что все они — ничто. Они не должны значить в его жизни больше ничего. Ли нельзя чувствовать вину за отсутствие каких-либо чувств.       Меняя их, Ли думал, что сможет заполнить ту пустоту где-то внутри.       Пачка сигарет валяется уже долгое время в той же тумбе, где и брелок, но у него не хватало смелости прикоснуться к ней всё это время. Привкус алкоголя остался на губах с той пятницы пять лет назад. Ли постепенно вспомнил и тот малиновый чай, у которого аромат прожитых жизней, которые он потерял по неосторожности. И слова, мысли Хёнджон — они кажутся такими родными.       Они все были такими родными, слово настоящие. Словно он никогда не придумывал эту любовь, и она и вправду сейчас у него есть. Ли не может собрать свои мысли воедино, потому что ему больно снова кого-то терять, а О он отпускать совсем не хочет. Если все остальные были временным увлечением и не задерживались в его сердце надолго, то эта менеджер просто полностью оккупировала его всего.       У воспоминаний вкус горечи, а с появлением в памяти О — всё сразу становится легче переносить. Но Ли всё же тянется к тумбе и берёт в руки потрёпанную пачку, в которой осталось всего три штуки. Последний раз он курил четыре месяца назад. Донмин подходит к окну и достаёт зажигалку, которая всё это время валялась забытой на дне рюкзака.       — Не знала, что ты куришь.       Донмин вскрикивает от неожиданности и роняет сигарету с зажигалкой на подоконник. Он застыл на месте, потому что страх, выросший в нём до гигантских размеров, сковал всё тело. И повернуться назад просто нет сил.       Единственное, что приводило его в чувства, это мысль о схожести голоса, прозвучавшего на долю секунды. Это ведь не может быть она — дверь закрыта на замок и даже щеколду, а они живут на пятом этаже, так что окна — тоже не вариант. Остаётся только… Донмин понимает, что ничего не остаётся, тогда — что это?       Воображение? Но Ли никогда не считал себя шизофреником, он не соскучился так сильно по голосу Хёнджон, чтобы слышать его даже у себя в комнате.       Медленно повернувшись, Донмин снова кричит, вжимаясь всем телом в стену.       На его кровати сидит Хёнджон.       Когда девушка встаёт, то Ли снова неосознанно дёргается и прижимается к стене, хотя куда ещё сильнее. О это замечает и вздыхает, сделав шаг назад. На ней была белая футболка со странным цветочным рисунком; достаточно плотная, чтобы Донмин не заметил отсутствие лифчика на ней, но не достаточно длинная, чтобы скрыть девичьи бёдра. Она стояла перед ним в кедах на босые ноги и с распущенными волосами, что было для него ещё страннее видеть.       О всегда приходила на работу с собранными в высокий хвост волосами, выпрямленными и причёсанными, а сейчас на её лицо и плечи спадают непослушные локоны.       — Я не знала, что ты меня слышишь. Вчера ведь ты меня даже не замечал.       — Вчера? Вы… Вы откуда здесь, менеджер О? — Донмин отлипает от стены и набирается смелости подойти к девушке ближе.       Он тянется к её руке и хочет убедиться в своём предположении, проскочившем секунду назад. Но Хёнджон снова отходит, и Ли от этого почему-то неприятно тянет внутри. Он не хочет принимать это на свой счёт, но по-другому не выходит, поэтому парень недовольно поджимает губы.       — Я не знаю, как оказалась здесь! Просто… Очнулась в твоей комнате вчера днём, и меня никто не видел. Почему я вообще у тебя? Почему именно ты?       — У меня тот ж вопрос к Вам! Почему я Вас вижу? Может… Чёрт, может я свихнулся? Наверняка тот ублюдок так сильно мне по голове въехал, что у меня глюки начались!       — А я тогда почему причастна к твоим дурацким фантазиям, ты об этом не подумал?       Ли замолкает и задумчиво смотрит на девушку. Если она здесь со вчерашнего дня, то слышала утренний разговор Бина. Ох, чёрт…       — А ты пробовала к себе домой уйти? — Хёнджон отрицательно качает головой и скрещивает руки на груди.       — Я не могу отсюда выйти.       Ли плюхнулся на кровать и шумно выдохнул, зарываясь пальцами в свои волосы. Либо всё происходящее — правда, либо парень и вправду сошёл с ума окончательно. Наверное, просто бредни. Может даже слишком реалистичный сон.       — Почему ты со мной стал неформально общаться? — она садится рядом с ним. Кровать под её весом не прогибается, и от этого Донмину становится ещё хуже, чем было до этого. Ну не может она быть реальным призраком сейчас, сидеть рядом с ним в этом по-домашнему откровенном наряде.       Такого не бывает. А если и бывает, то уж точно не с Донмином.       — Ты всегда со мной так общаешься. Да и мы же не на работе.       Получается, она уже знает о том, что нравится ему. Потому что упустить из виду слова Мун Бина и не задуматься над этим «ненаглядная Хёнджон» просто невозможно. От этих бесконечных мыслей об утреннем инциденте Ли становится стыдно, потому что она ведь его начальница, а он просто какой-то официант. Разве у него есть право влюбляться в неё, особенно когда у неё есть парень? Конечно, нет. Никакого.       — Ты покраснел, — он слышит тихий смех, и внутри всё сжимается. То ли от того, что он всё ещё не свыкся с мыслью о призраке в его комнате, то ли от того, что это Хёнджон.       — Мне просто непривычно находиться с тобой в одной комнате, да ещё и… Да ещё и в мой выходной!       — Ну прости уж. И раз такое дело, то можешь мне помочь?       Ли напрочь забывает про те её вечерние сообщения и кивает, хотя даже и не подумал толком. Он всё это продолжает делать на каком-то подсознательном уровне — помогать, просто потому что это Хёнджон. Сама же О, наблюдая за тем, как Донмин поворачивается к ней лицом, решает умолчать о причине тех сообщений. Ей совсем не хочется расстраивать парня, ведь его руки до сих пор дрожат, а сказать «я хотела тебя уволить» никак не выходит.       Как посмотреть в эти глаза, которые теперь кажутся совсем иными — то ли более красивыми, то ли в них стало больше блеска, — из-за внезапного осознания его чувств к ней? И сказать, что он должен быть уволен с июня.       — Кота нужно покормить.