Отель — это жизнь, не работа

      — У тебя есть кот?       — Ну если я про него сказала, то значит есть. Что за вопросы, Донмин?       Ли кивает и встаёт с кровати, сразу же заглядывая в зеркало. Как чудно: на голове с волосами полнейший бардак, ещё и фингал такой огромный, ещё и тёмно-фиолетового с жёлтым пятном, ещё и прыщ выскочил на подбородке — что за ужас. И как он только сидел с таким лицом перед Хёнджон непонятно. Но внезапно Донмин подумал о том, что если не на его лице этот ужасный синяк, то он бы сейчас был на очаровательном лице О, а такого допустить совершенно нельзя было.       Он поступил правильно.       Но лучше ли от этого? Может, если бы её ударили, то она бы лежала дома или в больнице. С ней бы ничего не случилось, но нет…       А о таком вообще можно спрашивать у призраков?       — Меня всё ещё беспокоит то, что ты появилась у меня. Почему даже не твой парень? И… Я знаю, что это может показаться очень наглым, но — как ты умерла?       Хёнджон хмурится и молчит, отворачиваясь от Ли. «Чёрт, и кто дёргал меня за язык?» — Донмину становится стыдно. Он чувствует, как всё внутри него неприятно ноет, лицо краснеет, а руки вновь трогает мелкая дрожь. И зачем только ему это нужно было? Вот молчал бы и дальше, спокойно и тихо продолжал любоваться ею, а теперь всё их общение просто коту под хвост.       Ли никогда особо не был любознательным, просто в нём играет этот детсткий каприз — знать о Хёнджон всё, чтобы любить её ещё сильнее. Ведь так он сможет оправдать своё ненормальное чувство к ней, потому что будет знать то, чего не знают другие. Пусть это, как ни странно, будет причина её смерти. Но умерла ли О на самом деле?       В голове у парня тут же проскакивают все фильмы и дорамы, которые он когда-либо смотрел. Всё начинается со старого американского фильма, где мужчина умирает и просит помощи у шарлотанки. Но ведь Ли никогда не занимался ничем подобным, тогда почему О именно у него? Что у парня было такого? Она ведь даже из этой квартиры выйти не может. Что-то ведь её здесь держит. А был ещё фильм, где девушка не умерла, а просто была в трёхмесячной коме. И что из этого можно отнести к случаю девушки?       Пока Донмин приводил свой вид в порядок, Хёнджон всё так же молча сидела на кровати и только иногда поглядывала на парня. Ли замазывал тональником Юна свой синяк, чтобы тот не был такого яркого оттенка. Полностью его скрыть не вышло, так что пришлось достать маску из тумбы, натыкаясь взглядом на брелок.       «Я даже не подозревала, что ты такой наивный» — Ли нервно сглатывает и хватает чёрную маску, даже не торопясь закрывать шкафчик. Просто была у него такая привычка — ворошить прошлое каждый раз, когда вот-вот можешь забыть. Отчего он хватается за эти давно закончившиеся отношения — он не знает. Это происходит на каком-то интуитивном уровне, а сил отпустить тот отрезок времени элементарно не находится.       — Я не помню, как умерла.       Хёнджон. Ли будто облили ведром ледяной воды. Он шумно выдыхает и с силой закрывает тумбу, сразу же поворачиваясь к девушке, которая, видимо, испугалась грохота. Донмин забывает обо всех проблемах только благодаря О, которая сейчас сидит на кровати и смотрит на парня заплаканными глазами. Призраки умеют плакать?       — Мы можем это выяснить потом. Пойдём. Вдруг у тебя получится выйти вместе со мной.       Донмин оказался прав. Вот только он сам этого не ожидал. Ли просто предположил, а они уже вместе сидят в пустом автобусе и едут к ней домой.       Хёнджон продолжала молчать. Отвечала только на какие-то вопросы Донмина, но даже и не думала поддерживать разговор. Будто после того ответа резко задумалась, а парня в свои мысли посвящать не хотела.       Если бы у Ли в жизни всё было также «просто», как его оправдания в некоторых ситуациях, то судьба сложилась бы совсем иначе. Смотреть на О хочется всё чаще и дольше, вот только не получается у него собрать свои мысли воедино, когда в голову бьёт это чёртово осознание того, что она не живая. Ветер из открытого окна не задевает её одежду, волосы не развеваются, зашедшие на остановках не обращают на неё внимания, окидывая недовольным взглядом только Ли, который положил рюкзак на соседнее место.       Когда вблизи виднеется поворот, за которым сразу же будет нужная остановка, они встают и подходят к дверям, нажимая на кнопку «stop». Настроение у О, как видимо, совсем упало, поэтому Ли уже даже не пытается непринуждённо завязать разговор, чтобы эта неловкая атмосфера между ними исчезла. Донмин ненавидит себя за многие вещи и поступки, но в целом — это делает из него живого человека. У каждого в жизни есть слабые стороны, страшные ошибки и отвратительные привычки.       Как говорится, нет идеальных людей. И Ли считает это совершенно нормальным. Вот только единственное, за что он когда-то себя ненавидел — слова, брошенные в спину когда-то родного человека. Говорят, слова, идущие от всего разбитого сердца, страшнее проклятий. Донмину страшно каждый раз, когда он просыпается посреди ночи от внезапно раздавшегося звонка.       И пусть это звонит встревоженная очередными новостями о лёгком землятрясении в столице мама; или отец, что любит во время телефонного разговора сказать, что ждёт его возвращения домой; или младший брат, который занимался до поздней ночи и вспомнил про сообщения старшего, оставленные без ответа. Ему было страшно, потому что это всегда возвращало его в ту часть прошлого, которое он всеми силами пытался отпустить, но никак не забыть.       Ли не хотел бы забыть то, что понял во время этих болезненных отношений. Да и не только романтических, да и не только во время них. Все его отношения — как друзей, как интернетных знакомых, как соседей.       Что хорошего в людях, когда они всегда делят людей на «жертву» и «нападающего»? Донмин признаёт, что он может быть конфликтным, обидчивым и чёртовым психопатом, для которого единственное решение проблемы — махание кулаками.       И если Ли такой сейчас в свои двадцать четыре, то раньше — мальчик-цветочек. Это было его дурацкое прозвище среди родственников родителей и их друзей. Донмин не знал, что такое «обида» в сторону тех, кому говорил о своей любви.       Говорят, слова имеют большую силу, если вкладывать в них все чувства, преобладающие в душе. И каждому слову, вылетевшему необдуманно, Ли подсознательно придавал глубокий, сердечный смысл, оставляя в них свои крупицы. Так делать было нельзя — это было только видение нормального, что уничтожало парня изнутри.       Донмину всегда было интересно, как люди встают на чью-то сторону в ссоре. И в итоге понял — отношение к тому или иному участнику разногласия. Если одноклассники будут больше любить отличника, то никто не встанет на защиту двоечника, решившего сказать любимчику большинства слово поперёк. И никого не будет волновать, кто прав и кто виноват по-настоящему.       Вторым фактором в списке лидирующих чувств при выборе правого и виноватого была обыкновенная жалость. Кто лучше надавит своей несчастностью на людские сердца, тот и прав.       Поэтому и Донмин чаще заступался за своих друзей, которых ценил, потому что, что бы ни случилось, — «они правы, ведь я их люблю». Ли забыл тот момент, когда отпустил эти принципы и стал смотреть на любую ссору сквозь призму «холода и рассудительности».       Только для Хёнджон он сделал поблажку впервые за пять лет. Потому что она была удивительной. И она всегда была права.       И будто кто-то могущественный услышал просьбы Ли и отправил ему человека, что словно точная копия всех его идеалов. О не станет топтать чувства Донмина, не станет ему врать о своих, не станет бросаться необдуманно словами, не станет терпеть унижения в свою сторону. Хёнджон — сильная, а Ли просто устал таким быть. Ну или притворяться. Зачем быть сильным, когда это причиняет только ужасную боль? Донмин согласен побыть слабым, чтобы оказаться с собой честным. Но другим он никогда не позволит узнать, отчего же у него по ночам кошмары и такое недоверие к противоположному полу. Только для Хёнджон он откроет своё сердце.       — Пароль «950330», — Ли вздрагивает. Снова испугался — вот же глупый. Хёнджон слегка улыбается и указывает пальцем на маленькую панель под ручкой двери. Парень так её забавляет.       — Что эта дата значит? — парень скрыл своё удивленное лицо, отвернувшись от О. Легкое касание пальцем активировало систему, и цифры высветились мягким синим цветом.       — Операция мамы была назначена на этот день, но из-за какой-то проблемы всё отменили. И удалось сделать кесарево только в конце апреля. Так что я решила, что будет безопаснее установить мою неслучившуюся дату рождения, чем настоящую.       — Это… Это мой день рождения.       По коридору эхом проходится маленький писк, что уведомляет о верности вводимого кода. На этаже квартир было всего семь, поэтому, когда Ли открывает дверь, быстро забегает внутрь, испугавшись, что к нему выйдут соседи.       Говорят, «твой» человек находит тебя сам и клеймит «своей судьбой». Вот только Ли не верит, что всё просто плывёт словно по течению реки. Парень уверен в том, что чтобы найти свою судьбу, ему необходимо самому делать какие-то шаги и безумно этого желать. Таким огромным шагом к осуществлению мечты «найти своего человека» Ли считает — влюблённость в Хёнджон. Да, Донмин сам сделал О своей судьбой. Поверил в это, поэтому ему плевать на всё остальное.       Зачем любить кого-то неизвестного, когда у Ли появился свой идеал? Он у него перед глазами. И Донмин не хочет отказываться от Хёнджон просто потому, что она может оказаться не тем названным человеком, подходящим его сердцу. Ли сделает так, чтобы подходил. Подточит острые углы, заменит старое на новое — Донмин подстроится под О, потому что любит.       И если однажды она полюбит его, то Ли будет ждать того же в ответ. Невозможно сойтись характерами — оба партнёра всегда будут в чём-то друг другу уступать. Донмин готов принять на себя эту роль, только чтобы сделать свои отношения здоровыми и уютными.       Чтобы хотелось возвращаться к человеку после тяжелого рабочего дня. Потому что если ты не будешь меняться ради своего блага, то даже самого себя любить не будешь.       Квартира больше и роскошнее, чем у Ли с друзьями. Прихожая узкая, сразу же переливающаяся в длинный коридор, откуда идут двери в остальные комнаты. Парень проходит дальше — за первой дверью скрывалась просторная кухня, что отделяется от гостиной только стоящими деревянными полками до самого потолка, на которых расположены книги, растения и сувениры.       Дальше по коридору слева была расположена ванная: душевая кабинка, стиральная машинка, туалет, огромное зеркало и сушилка. Одна только ванная как целая комната Ли. Он вздыхает и смотрит на Хёнджон, которая сопровождает Донмина всюду и иногда добавляет что-то вроде «нужно протереть пыль», «здесь раньше стояла ванна», «однажды я чуть не разбила зеркало», «на диване плед, потому что я пролила на него вино».       Следующей комнатой оказалась спальня, в которой также были маленькие ответвления — отдельная ванная и гардеробная. За такую квартиру Ли бы все деньги отдал, так ещё и вид роскошный — конечно, с пятнадцатого этажа-то. Весь Сеул будто на ладони, и это настолько завораживает, что у Донмина открывается рот.       При ярком солнечном свете, когда лучи отражались от стекол ближайших высотных зданий, Сеул казался ещё больше. Будто в этом городе поместилась вся земля, и хватит на ещё немного. Ли восторженно вздыхает и поворачивается лицом к О.       — И ты наблюдала за такой красотой каждый день?       Девушка пожимает плечами. Когда она хотела ответить парню, внезапно раздаётся громкое мяуканье. Взрослый сфинкс осторожно заходит в комнату и прячется за тумбой, выглядывая мордочкой и смотря на О. Не на Ли — кот точно смотрит на призрака и, признав в нежданном госте, хозяйку, выбежал из своего убежища и хотел было потереться о ноги девушки. Но у него не вышло, и он просто стал ходить вокруг, совсем не обращая внимания на парня, который стоит будто вкопанный и не верит своим глазам.       Говорят, животные видят загробный мир и существ, что ходят среди живых. Ли в это не верил, клеймя подобные мифы «ерундой», а сейчас самолично стал свидетелем того, как кот признал в призраке своего умершего хозяина.       Как и сказала Хёнджон, в холодильнике у неё лежало несколько пачек еды для кота, которого, как оказалось, зовут Манго.       — Ничего глупее не нашлось, да? Ну, хорошо хоть не «кот», а то я бы совсем разочаровался.       — Эй, Донмин! Имей совесть и не груби призраку.       Хоть Ли всё ещё внутри передергивает от этого, но на лице расцветает улыбка, потому что общение такое легкое и даже немного дружеское. О не видит в нём своего подчиненного и работника. Сейчас Донмин для неё единственный живой человек, который может ей помочь, может поговорить и даже кота покормить. Хёнджон смело может назвать его другом, но, смотря на эту детсткую улыбку, искрящуюся счастьем от простой игры с Манго, девушка не решается. Ей хочется коснуться его губ пальцами и провести по контуру, пытаясь прочувствовать всем телом эту улыбку.       В вечерних сумерках столица выглядела будто волшебным и нереальным городом из каких-то фантастических сказок. Это было так красиво, что Ли готов был провести у этого окна несколько дней и ночей подряд, наблюдая за открывающимся видом. То, как менялся ритм города. Так чувствуешь себя частью огромного организма. И даже не бездушной бесполезной пешкой, а полноценным органом среди миллионов таких же важных.       Говорят, Сеул никогда не спит. И Ли убедился в этом только сейчас.       От созерцания столицы его отвлекает приход Манго и внезапное сообщение на телефон. Как оказалось, от Мунбина. Как оказалось, о Хёнджон.

«Менеджер О попала в аварию. Она сейчас в коме, лежит в больнице. Адрес скинуть?».