Инферно

Не волнуйтесь. Я не тот, кто за вами гонится. — Я знаю. Я его видел. — Вы его видели? И вы ещё живы. — Этот парень что, главный злодей? — Нет, я бы его так не назвал. — А как бы вы его назвали? — Думаю, я бы сказал… что у него нет чувства юмора. Его зовут Чигур.

Утро на Тисовой Улице в маленьком сонной городке Литтл Уингинг радовало глаз тусклой зеленью и блеклым солнцем июня 1991 года. Тихо спал в чулане худой черноволосый мальчишка, забывший снять на ночь на редкость некрасиво выглядящие очки. Рылся в траве, выгнув спину и слегка выпучив глаза, пушистый и вполне симпатичный Мистер Лапка, на удивление похожий на кота (да любой бы, глянув на него, признал бы в этом четвероногом самого приличного кота, а не какого-то там низзла). Сонно и недовольно разглядывала в зеркало лицо женщина, которая всегда и при всех обстоятельствах очень походила на лошадь. Недовольно сбросил с себя во сне одеяло пухлый пацан, глядя на которого любой бы мог убедиться в существовании на свете супружеской верности. Потому как толстый усатый Мистер Дурсль (с такой комплекцией, характером и усами этот человек явно не мог носить какую-либо другую фамилию) не мог быть ни кем иным, как явным и биологическим отцом некоего Дадли Дурсля. В общем, в такое сонное и милое воскресное утро как-то всегда хочется пить кофе со сливками, ничем не заниматься и наслаждаться одной из трех вещей, на которые любой человек может смотреть вечно. Две другие, как известно, это льющаяся вода и горящий огонь. — Мальчишка! Резкий гулкий удар в дверь чулана, который вскоре, хоть это обитателям дома номер 4 еще не известно, станет Чуланом-под-лестницей, в котором живет Мальчик-который-выжил, в этот раз почему-то не вызвал у уважаемого многими (прим. автора — мелкой руки торгаша) мистера Дурсля привычных ощущений. Обычно из-за двери сразу после бодрящего толчка прямо кожей ощущалось сначала недоумение, потом тоска, потом злое забавное упрямство, на которое с одной стороны было вроде и плевать, а с другой — этот клубок приносил какое-то подлое удовлетворение. Подлое и одновременно заставляющее терять уважение к самому себе, что, парадоксально, было еще приятнее. А в этот раз изнутри не ощутилось… Ничего. Разве что какой-то неуловимый «аромат» странности. Как если бы тебя решила оценить… например, сигарета. Нечто нелогичное. Однако, мистер Дурсль был крепкий и отважный человек. Служба в артиллерии приучила его… Да ни хрена она его не приучила, если честно. И его мужество происходило в большей степени от ограниченности, которая как-то гармонично сочеталась с житейской смекалкой. В общем, как-бы то ни было, но он для порядка ударил в дверь еще раз, а потом просто нажал посильнее, и она открылась. Мистер Вернон Дурсль нагнулся в проем двери (важно шагнуть не позволяло ограниченное пространство) и встретился с отрешенным взглядом за поблескивающими стеклами круглых очков. — Мальчишка! — Снова рыкнул Мистер Дурсль,  но рык вышел какой-то не такой. Не тот зычный начальственный глас, который оглашал кабинет в лондонском офисе, где мистер Дурсль коротал свое рабочее время. А псевдорык, без энтузиазма и наполнения. Потому как взгляд зеленых глаз под очками смотрел на уважаемого мистера как на… Наверное, как на тюбик, в котором кончилась зубная паста. Мол, стоит ли попробовать выжать из него что-то, или достать новый.