JEDI ONLY

      В «Звезде Сеула» самый настоящий аншлаг! Сказывалось то, что сегодня пятница, а так же возвращение сестры Чена из Бусана, которая должна была вот-вот выйти на сцену. Я узнал, что до отъезда в университет, она часто пела в баре, принося неплохую прибыль заведению. А это, как раз то, что нам необходимо, особенно, когда всё летит к чертям. И не только в баре, но и в моей жизни.       Начать стоит с того, что маму парализовало, теперь она не могла ни ходить, ни нормально есть и даже говорит с трудом. Я навещал её пару раз, но, кажется, она даже не узнала меня. По крайней мере, я хотел верить в это больше, чем в то, что она затаила обиду. Ведь я так и не смог приехать к ней тогда, когда она так нуждалась во мне. Я не стал рассказывать о том происшествии со мной. Отец тоже молчал. Нет. Он просто делал вид, что меня не существует. Только бабушка всё ещё помнила о том, что у неё есть внук. Я надеялся лишь на то, что однажды они простят меня за всё. А всё произошедшее останется в прошлом.       Собственно о последствиях произошедшего. Мне всё ещё приходится посещать больницу, а именно курсы реабилитации. Виной всему послужила одна из вечерних прогулок вместе с Сюмином. После которой мне поставили диагноз: посттравматический синдром, тревожность, агрессивность. Приговор: опасен для нормальных людей.       Сюмин, кстати, тоже посещает эти встречи вместе со мной. Мы сильно сблизились за последние пару недель. Теперь у меня был его номер телефона, и он подписался на меня в твиттере, как и я на него. Мы всё-таки сходили вместе в кино! Взяли большую банку попкорна и еле-еле съели его! А фильм был довольно скучный: научная фантастика про космос и людей, застрявших на корабле. Если бы не компания Сюмина и его убойные комментарии, с которых я орал, то 6500 вон были бы выброшены на ветер. А я и так в последнее время трачу неприлично, по своим меркам, много денег.       После нападения в метро я стал ещё большим параноиком, чем обычно. В первую очередь был куплен газовый баллончик и нож бабочка — эти два предмета стали моими неотъемлемыми аксессуарами. Далее я поменял входную дверь и установил домофон. Я знал, что однажды они придут.       Мои глаз зацепился за знакомый силуэт. Я удивился, хотя это слишком мягко сказано. Кто-то прочитал мне целую нотацию о том, как он терпеть не может всякие питейные заведения. Мол они ворошат его «криминальное прошлое», но он здесь!       Сюмин пристроился за барной стойкой и заказал себе напиток. Выглядел он нарядно, хотя вкус в одежде у него всегда был. Лёгкая тёмно-изумрудная рубашка с закатанными рукавами, была заправлена в зауженные брюки. Привычного мне пучка на голове не было, вместо этого, волосы были аккуратно уложены и отливали золотом в тёплом свете ламп. Парень то и дело озирался на шумных посетителей бара, выискивая меня своими кошачьими глазами. Мне интересно было наблюдать за ним, гадая, найдёт или нет. Нашёл! Он наигранно удивился и помахал мне рукой. — Костюмчик — отстой, — тут же выпалил он, как только я подошёл. — Какой выдали — такой и ношу, — обиженно пробурчал я, но тут же рассмеялся, заметив, как парень начал переживать, что мог обидеть меня. — Хей, тут же нет такого гения моды, как ты. Так что выживаем без последней коллекции гуччи для посудомойщиков и официантов. — Ой, ну, повыделывайся мне тут, артист. Язвить — моя работа, а ты лишаешь меня её. Кстати, где ваша звезда местного разлива? Сыльги, да? Милашка! — Её брат прямо за тобой, — кинул я на Чена, который болтал с двумя девушками, которые частенько заглядывают построить ему глазки и не только. — Так что подбери слюни, дружище. — Во, лосяра! — тихонечко шепнул мне парень, и нас прорвало на хохот. Благо в баре и так шумно, поэтому на фоне общего гула, нас не было слышно. Неловко бы вышло — Я пойду работать, — успокоившись, сказал я. — Ну, — промычал Сюмин, — а я то губу раскатил! Эх, не видать мне приятной компании.       Я засмеялся, чем ввёл парня в недоумение. Проследив за моим взглядом, он прямиком встретился с тем самым «лосярой». Чен пододвинул моему другу коктейль и облокотился на стойку. Взгляд его заинтересованно переключался то на меня, то на Сюмина. — За счёт заведения, — улыбнулся бармен, — мы всегда рады друзьям Бэкхёна. — Потому, что их почти нет, — со смешком добавил я. — Присмотришь за ним? — Конечно! Лишнего не налью.       Я кивнул Сюмину и направился к своему законному месту, когда свет потух. Сперва я напугался. «Они здесь!» — первое что пришло мне в голову. В кармане джинсов я тут же нащупал рукоять ножа. Я буду быстрее: увижу их красный свет раньше, услышу дрожание воздуха при открытие меча. Народ в баре тоже засуетился, но их недовольство быстро исчезло, когда софиты зажглись. Я ослабил хватку и вынул руку из штанин. Ложная тревога.       На сцене на одиноком барном стуле сидела Сыльги. Видел я её впервые, хоть Чен и рассказывал, что она «прекрасна, как звёзды» и «голос её, будто шёпот волн». Почему-то я скидывал все его вздохи на синдром старшего братика, но, видимо, хён не приукрашивал.       Золотистое платье в пол эффектно подчёркивало её изящную фигуру; на открытые плечи волнами ниспадали пряди светло-русых волос. Сидела она нога на ногу, так, что разрез её платья открывал худенькие ножки. Вся она сияла в свете ламп, ослепляя всех присутствующих, словно яркая звезда.       Я закрыл рот и, оглядев лица гостей, понял, что я ни один сражён наповал. Лёгкая музыка полилась из колонок и девушка запела тихим, немного сиплым голосом, набирая темп, она брала высокие ноты, на которых её вокал превращался в бушующую морскую волну, несущуюся на всех присутствующих. «Шёпот волн» становился настоящим цунами, вызывающим мурашки и подрагивание в ногах.       Народ только прибывал, и ближе к утру в помещении было уже не продохнуть. Сидячих мест не оставалось, но это никого не останавливало. Я был бы самым счастливым человеком на планете, если бы не знал, что сегодняшний день последний в жизни этого крошечного заведения, которое стало для меня убежищем.       Одна из самых ярких ночей в моей жизни близилась к завершению.       На сцене появился Сехун, вызвавший своим появлением бурю аплодисментов, лишь немного уступавшую Сыльги. Он приветливо закивал головой, встречая среди присутствующих своих знакомых. Он был улыбчив, только улыбка была печальной. — Всем привет! — воскликнул он. — Я понимаю, что вы немного расстроены, что за место очаровательной сестрёнки Чена тут появился я…       Бар заревел, то ли соглашаясь с парнем, то ли, наоборот, протестуя. — Я рад, что сегодня вы провели свой вечер в «Звезде Сеула», — продолжил Сехун, как только толпа затихла. — Как бы мне не прискорбно было сообщать, но это последний вечер для нашей девочки.       Гул снова оглушил меня. Я заметил, как женщина в толпе утирала слёзы. И чем больше говорил Сехун, тем сильнее его речь захватывала сердца людей, выворачивая их наизнанку. — Шесть лет это место было для нас с вами домом. Здесь мы и отмечали праздники, и поминали усопших, и просто напивались вдрызг! Здесь мы встречали свою судьбу и прощались навсегда. Это место мне завещал мой дед, когда я был ещё тем сукиным сыном. Я ненавидел его, за это. «Зачем мне этот сгоревший подвал?» — говорил я. Я никогда так не ошибался, разве что, когда решил, что восстановлю всё сам.       В этот момент я посмотрел на Чена. Глаза его блестели. Уверен, что он будет оправдываться ярким светом софитов. — Знаете того паренька за барной стойкой?       Толпа заревела, где-то зародилась волна аплодисментов, которая в итоге заполнила зал. В этот момент Чен не выдержал и опустил голову, пряча свои эмоции. Горячие дорожки слёз побежали по моим щекам, хотел бы я винить себя за слабость, но не мог. Я привязался к этому месту, к этим людям, с которыми я чувствовал себя другим, нужным. А сейчас всё рассыпалось, таяло на глазах. Я не хотел прощаться. — Это человек, благодаря которому вы ведите это место таким, какое оно есть сейчас: уютное, грамотно обставленное. Но не только в этом его заслуга. Чен периодически давал мне пендель, он говорил, что нельзя всё просто бросить и уйти. Что это место не может просто исчезнуть, потому что оно теперь принадлежит не только нам, но и всем тем, кто так ждёт, когда «Звезда» откроет свои двери после захода солнца. Он ведь не только мне мозги периодически промывал, да? — Сухун выдержал небольшую паузу, и, вздохнув, продолжил. — Спасибо, что были с нами, друзья. Мне жаль прощаться, мне не хочется этого делать, как и никому из нас. Сейчас этом заведении прозвучит последняя песня в исполнении всеми любимой Сыльги! «Love is to Die» — Warpaint!       Так и закончился вечер. Когда бар опустел, а слова поддержки и благодарности закончились, мы остались впятером. Тихо потягивая остатки виски и слушая грустные песни, доносившиеся из старенького музыкального автомата. — Мне правда жаль, — нарушал тишину Сехун. — Если бы я мог, что-то изменить. Я даже думал о том, чтобы согласиться на условия этого мерзавца… — Замолчи, — оборвал его Чен, — и так наболтал минут на десять! — А мне понравилась речь, — тихо сказала Сыльги. — Ты достучался сегодня до многих. Не удивлюсь, если некоторые из них ополчатся против Чонха. — Бред, — ответил Сехун, а затем осёкся. — Извини, просто, такое бы было возможно, если бы мир делился на хороших и плохих. Однако всё сложнее. — Я тут, конечно, вообще впервые, но о ваших бедах наслышан, — неловко начал Сюмин, отпив виски. — Место отличное! Знаете, что напомнило? Смотрели «Сияние»? — Опять за своё? — шикнул я. — Да я о том, что нужно сделать фото на память! Здесь же все, кто так или иначе причастен, к работе этого места? — Ну, да, — ответил Сехун, с некоторой настороженностью. — Так, тогда, — Сюмин резво вскочил и начал пересаживать нас, так как ему больше нравилось, — вот, так-то лучше! — Я слишком пьян, чтобы ему сопротивляться, — промямлил я, чем вызвал у Чена заразительный хохот, который перекинулся на всех нас.       В этот момент камера телефона щёлкнула. — Эй, — возмутился Сехун, — мы же не получились, я уверен! — Ещё как получились, — промямлил Сюмин, копаясь одновременно в телефоне.       Мой мобильник завибрировал. — О, — воскликнул Чен, всматриваясь в фото, — перешли мне! — Мне тоже! — И мне потом, брат! Хочу её распечатать.       Я понял, что это фотография станет, одной из самых важных для меня. Пойманный объективом момент, который не хочется забывать.