Депо
Я припёрся в Юбилейный к пяти с дерьмовым настроением и полным отсутствием желания что-либо исполнять. Хотя мы уже успели отчекать материал и всё шло хоть как-то ровно, но под конец, когда стали подтягиваться люди и на разогрев должен был залететь Егор, вернувшийся с Московских съёмок, аппаратура полетела. Началась ебучая паника. Кто-нибудь то и дело пробегал по сцене и извинялся за технические неполадки. Я просто ходил из угла в угол, пытаясь пригодиться, но со временем понял, что это бессмысленно и уронил себя на диван в гримёрке. Тупое залипание в телефон, купленный по дороге, по плану должно было отвлечь от ненужных мыслей, но по плану сегодня ничего не шло. — Ебало попроще сделай, — Егор зашёл в комнату развеселённый, — Ты с таким настроем ни один зал не раскачаешь. — Ты будешь раскачивать, я лучше попозже залечу на парт. — Тёма, есть варик зависнуть после выступления, — Никита был запыхавшийся, потому что только что таскал тяжеленную аппаратуру. — Вчера открылось какое-то новое заведение на Колокольной. Чё скажешь? — он тоже был на съёмках и на фестиваль пригнал сразу с аэропорта. Я равнодушно посмотрел на него и понял, что не хочу курить, не хочу бухать и вообще ничего не хочу. Какая-то апатия дикая. — Давайте вы там как — нибудь без меня. Все, кто находился в гримёрке недоверчиво обернулись, будто расслышали подвох в этих словах. — Старость подкралась незаметно, Тёмыч, — насмешливо сказал Егор и унёс бутылки воды к диджейскому пульту. — Нет настроения, — у меня до сих пор было жуткое чувство, не то чтобы ревности, но совсем не хотелось, чтобы Глеб приезжал в Питер. А собственно на что я рассчитывал с самого начала? — Поехали, чё ты. Айсикс твой туда прискачет. Вот только с ним говорил, пару минут назад. Клянёт Москву, едет обратно, — это не выдержал Дима — наш старый кореш, отвечающий за визуализацию происходящего. Он же должен был делать обложку, пока я не доверил это Кате. Но я не жалею, что доверил, потому что у неё всё получилось нереально круто. Нет, я правда был удивлён, что в свои 20 эта девчонка такие штуки умеет. Это, к слову, не только про обложку. Кхм. — Чёрт с вами, — может быть отвлечься мне будет полезно, — если уж Айсикс согласился, значит там что-то стоящее. Дима, коротко кивнув, снова уселся за ноут и начал что — то подключать. — Полная площадка, — организатор зашёл запыхавшийся и явно был не в духе, — вы почему все до сих пор тут сидите?! Ноги в руки и потопали на сцену. Пришлось подниматься с дивана. — Не волнуйся ты так, — я похлопал его по плечу, — считай уже всё готово. Нацепив очки, мы вылетели следом за Егором. Хотя бы энергия зала должна перекрыть это тупое чувство. Сцена. Восторженные крики, дикие визги, неразборчивые слова из разных углов площадки, сливающиеся в единый поток звука и просто разрывающие барабанные перепонки. Пока остальные заканчивают работу с музыкой мы с Егором ещё бегаем по сцене, предупреждая, что можно купить мерч после выступления и производя непонятные диалоги по типу «Say wassup! — Wassup!» Но и пяти минут не прошло, как диджей маякнул, что всё готово. — Мне вот тут уже сообщают, что мы можем начинать, — тихо говорю я в микрофон и толпа взрывается оглушительным криком. Тейп успел зарядиться и теперь скачет сзади, как на пружинах, хотя ничего ещё не началось. Гул постепенно стих и мне удалось продолжить. — Налутал тут немного стиля по дороге к вам, — говорю я не громче ни на децибел. — Луууут, — заорал какой-то пацан из зала и это тут же подхватили остальные, на что все, кто был на сцене одновременно закивали. — Наблюдаю трууууп… Бит разносит толпу и начинается месиво. Кажется, всё идёт хорошо.Катя
Кажется всё идёт по пизде. Я сидела на балконе, косо поглядывая на пачку Imperial, оставленную Тёмой. В то время, как мои «детские сигаретки» валяются где-то у него в кармане. Он бы не был против, поэтому мои пальцы, дрожащие, будто у наркомана перед очередной дозой, потянулись к сигарете и неожиданно обнаружилось, что там нет фильтра. Медленно поднося зажигалку, я только и думала о том, что скоро приедет Глеб. Он приедет и всё это закончится. Не такой я представляла себе жизнь в детстве, не так видела своё будущее. Хотелось писать картины и заниматься векторной графикой, сидя за компьютером или планшетом посреди беспорядка, созданного пустыми тюбиками красок и банками акрила, капельками кофе на столе и смятыми эскизам. Хотелось ругаться на доставщиков, за то что еда недостаточно тёплая, ходить на выставки современного искусства, создавать инсталляции на улицах, делать логотипы для известных компаний. Хотелось всего чего угодно, но точно не этого. Как я могу сказать, что-то Глебу, если до сих пор не понимаю, что чувствую к нему? Но никогда я в любви не клялась и не стану. Это так и произошло случайно и не по моей воле. Он так захотел. Захотел девочку, очередную девочку, и не слушал мои отказы, не желал верить в то, что не все на свете по нему с ума сходят. Каждая мелочная шутка, каждая вещь, заставляла его злиться до чёртиков. Так мы и оказались в одной постели. Из-за его злости. Но почему я потом не ушла? Ведь это абсолютно нормальная реакция после такого — сбежать. Но нет. Он, конечно, всё сломал, кардинально поменял мою жизнь своим появлением, перевернул с ног на голову, но потом стал будто другим человеком и дал почувствовать то, чего мне всегда так не хватало — свою значимость в чьей-то жизни. Если быть честной, никогда раньше я никому не была нужна. Настоящих друзей у меня не так много, если вообще есть, родители слишком строгие, чтобы показывать любовь, а Денис… что здесь сказать, если он не интересовался моей жизнью в сущности ни-ког-да и без проблем отпустил в Москву с подругой на концерт к её знакомым, где будут одни парни, а сам остался под предлогом «не хочу». Только подумать… А Глеб всегда относился ко мне по другому, создавая иллюзию понимания между нами. Я, как дура, наконец-то почувствовавшая себя нужной, гналась за этим чувством ещё больше, а он был единственным его источником. Но стоит признаться, что… — Никогда между нами не было ничего большего, чем привязанность, — сказала я и сделал последний затяг, выпуская дым на густой пейзаж Питера. Идея встретить Глеба в аэропорту появилась ещё днём, поэтому время посадки мне уже было известно. Осталось только заказать такси и поехать. Всё это тоже произошло очень быстро: натянула первые попавшиеся, шмотки, накинул куртку, взяла ключи, деньги и выскочила из квартиры. Всю дорогу таксист рассказывал мне о страшных происшествиях, которые с ним случались, а у меня в голове крутились строки: И если б даже небеса мне дали ещё шанс Я б снова побежал на верх по этажам… Не помню где слышала, но запало в душу. Слишком уж хорошо эти слова отражают моё внутреннее состояние. Сколько бы возможностей начать всё заново и быть в миллионы раз осторожнее с собственным внутренним миром у меня не было, я всё равно прыгаю на самое-самое дно и разбиваю этот мир на маленькие разноцветные стёклышки. — Ну вот мы и приехали, — громко оповестил водитель, и я протянула ему деньги, — это ещё не самые опасные случаи, так что будьте осторожнее! — видимо он подвёл итог своего рассказа. Не прошло и десяти минут, а мой взгляд уже скользил по лицам прохожих, выискивая Глеба. Самолёт давно приземлился, и он должен быть где-то здесь. Где-то здесь… Наконец в толпе сверкнули знакомые глаза, и я понеслась навстречу с неистовой скоростью, сама от себя того не ожидая. За секунду до нашего столкновения Глеб успел меня заметить и скинуть спортивную сумку. Мы вцепились друг в друга будто не виделись вечность. Привязанность есть привязанность и не избавишься от неё просто так. Правда, милые объятия длились не так уж долго и были прерваны холодным взглядом. — Ты совсем головой не думаешь? — злобно сказал он. — Я тоже соскучилась. — Тебя недавно посреди дня увезли в подвал чуть ли не из центрального района Москвы, а ты ночами где-то шляешься? — Извини. Я думала, ты будешь рад меня видеть, хотела встретиться пораньше — я опустила глаза, пялясь в пол. Его тон стал мягче: — Я был бы рад, зная, что ты сидишь в безопасности и ждёшь дома, — он, снова приобнял меня, поднимая сумку. — Больше так не бу… — последние буквы были проглочены, потому что я, зевая, уткнулась в плечо Глеба. — Что-то ты рано спать собралась, — улыбнулся он, — обычно гораздо дольше держишься. Мои попытки не отрывать глаз от земли, чтобы не встретиться взглядами, не увенчались успехом, потому что Глеб, будто читая мысли, аккуратно приподнял мой подбородок, поворачивая к себе. Секунды длились дольше вечности. — У меня на тебя были совсем другие планы, — хищно сказал он, и внутри всё задрожало. Его рука медленно притянула меня и через секунду губы ощутили тёплое прикосновение. В голове творился полнейший сумбур, и я тряслась от мысли о нашей близости, будто боялась этого больше смерти. Очень мимолётный и уютный поцелуй, совсем не в стиле Глеба, но даже он заставлял сходить с ума. Сходить с ума не из-за сильного притяжения, а от понимания того, что у всего этого нет и не может быть будущего. Губы наконец разомкнулись и пришло чёткое осознание: «Нельзя позволить этому повториться». Неожиданно взгляд упал на какую-то девушку, выглядевшую довольно обычно. Я бы ни за что не остановила внимания, если бы ни одна грёбанная деталь… Она всё это снимала на телефон. Абсолютно открыто, абсолютно спокойно, но как только мы встретились глазами, девочка сразу сделала вид будто ничего не было. Чёрт, только этого не хватало. Да, в интернете уже есть наши совместные фотки, но если появятся и другие, мне пиздец. Мои родители имеют доступ в сети и неплохо ими пользуются, а они уже глубоко убеждены, что я состою в очень близких отношениях с Тёмой. А если это увидит сам Тёма? Нет, пожалуйста. Пожалуйста, нет! — Глеб, она снимала! — мой голос звучал слишком резко, но он только улыбнулся. — Тебе жалко что-ли? Привыкай, со мной такое часто случается. — А если это куда-нибудь сольют? Его раздражённый взгляд заставил меня заткнуться. «Ну конечно сольют, не для личной же коллекции она это запечатлела» — читалось в глазах. Но ни я, ни он не могли ничего с этим сделать, не могли подойти к той девушке и удалить весь компромат с её телефона. Это ещё больше угнетало. — Расслабься, — послышался тихий голос Глеба, и он потянул меня к выходу, — я хотел прогуляться с тобой, но у тебя видимо не осталось на это сил. Новый приступ сонливости заставил зевнуть, снова уткнувшись в его плечо. Мы мило улыбнулись друг другу. — Что ты такое делала сегодня, что еле на ногах стоишь? Стало жутко неловко. Чувство вины перед ним заполнило всё моё существо. Мы не пара, не обещали никому ничего, но как бы имели друг на друга право. Только друг на друга. — ПростоДепо
Выступление прошло куда лучше, чем ожидалось. Под конец всё-таки открылся дикий слэм, и уходили мы под бешеные крики разгорячённой толпы. Всем выступавшим там чувакам оставалось только завидовать, как люди слетали с катушек от наших с Егором фитов Кажется, даже апатия перекрылась этой немыслимой энергией, и все ненужные мысли ушли на задний план. Хотя, может быть это случилось из-за выпитого алкоголя, который я глушил в перерывах между треками. А сейчас, мы наконец-то приехали в хвалёное заведение, куда сам Федя решил заглянуть. Всё вокруг было исполнено в красных тонах и светилось неоном. Обстановка казалась очень знакомой: обычные шесты, обставленные диванами, яркие вывески с указателями на разные VIP — комнаты и бары, громкая музыка, стены, сделанные под глянцевый металл. Но всё равно не было в этом какой-то питерской эстетики, что-ли. Да, звучит как бред, но я миллион таких мест по всему городу обходил и точно могу сказать, что это что-то кардинально отличающееся. Мои догадки подтвердились необычной встречей. Знакомое лицо мелькало среди прочих, но уже через мгновение приторно улыбалось мне: — Артём! Прошло чуть больше суток, а мы снова видимся. Видимо небеса дают знаки, подсказывая, что все твои деньги сегодня должны быть потрачены на меня. Танцовщица из Айленда. Чёрт, когда-нибудь спрошу, как её зовут. — Сегодня без этого, — сказал я, перекрикивая музыку и упал на диван рядом с её рабочим местом. Никита и Егор вообще будто растворились, а Феди нигде не было, хоть он и должен был появиться. Девушка недоверчиво сощурилась: — Сам на себя не похож, — она ещё пару секунд смотрела, не двигаясь, но потом начала медленно приближаться, — что-то мне подсказывает, что к сотворению твоего состояния была приложена женская рука. — Ты здесь для того чтобы разбираться в моём состоянии? Её взгляд выражал сочувствие и пропустив мои слова мимо ушей, она ушла в неизвестном направлении, а через пару минут вернулась и вручила мне бутылку виски. Кажется это был самый дорогой виски в баре. — Малышка решила меня угостить? — Это ты решил меня угостить, я просто тебе помогла, — она устроилась на полу у моих ног, сложив руки на колени. — Что ты тут вообще забыла? Айленд больше не кормит? — Ты видимо не умеешь читать, но это и есть Айленд. Открылся филиал в Питере, и я попросилась сюда переводом. Мне всегда этот город больше нравился. Я открыл бутылку и с сомнением посмотрел на эту особу. Ещё больше ей, видимо, нравилось нарушать моё личное пространство. Мы ещё минуту сидели молча, просто думая о своём, но потом она неожиданно подскочила и потянула меня за собой: — Пойдём, сейчас избавим тебя от этой грусти. Один глоток, сморщенное лицо и вот она тащит меня в какую-то комнату, отдалённо похожую на випку, но совсем не в неё. Не проходит и пару мгновений, как я сижу на кресле в углу помещения с сигаретой, а на ней уже есть одежда. Впервые за всё время нашего «общения». — Рассказывай. Что у тебя стряслось? — Что ты хочешь услышать? — Ну у меня только один вопрос. Чем тебя так обидела твоя подружка? Она вроде бы помогла избавиться от купленной полиции, а ты всё равно выглядишь разбитым и причина явно в ней. Таких жертв женского коварства я видела уже тысячи раз. — Помогла? Взгляд моей собеседницы стал удивлёнными. — Нуу…за пару часов до твоего появления я слышала телефонный разговор моей начальницы. Она доказывала какому-то парню, что отец той девчонки, за который ты приходил в прошлый раз — очень важная персона и говорила, чтобы этот парень перестал за тобой гоняться и отпустил ситуацию. Якобы только хуже будет. Сказать, что я потрясён — не сказать ничего. Почему Катя меня не предупредила? — Единственное, — продолжала моя собеседница, — меня напугал смех с другого конца телефона. Он явно не собирался… Она продолжала, что-то говорить, но все слова для меня стали единым потоком звука. «Чудо спасло мне жизнь» — эта мысль не давала покоя, потому что я ушёл не сказать, что слишком благодарным. Скорее дёргался, как псих, из-за нескольких сообщений Глеба. — Так что всё равно будь осторожен, — закончила девушка. Мы находились здесь недолго, но за это время я успел порядком так поднакидаться и теперь втыкал в пол и допивал бутылку. Счёт сигаретам вообще потерян, а голову не покидала навязчивая мысль поехать в гости к «моей подружке», как её любят называть все вокруг. Если она там с Глебом, появление будет в миллион раз эффектнее. Но его там не может быть. Я больше, чем уверен, что они распрощались ещё в аэропорту. К сожалению, этому нет никаких гарантий, но есть уверенность. Уверенность в ней. Мою голову подняли тонкие руки и перед глазами оказалось лицо той танцовщицы. — Ты снова забыл, что я умею обижаться, Тёма, — её голос звучал слишком грустно, — танцую для тебя уже час, а ты ни разу не посмотрел. — Как быстро летит время, — моя улыбка заставила её тяжело вздохнуть и забрать бутылку виски. Хотелось возмутиться и потребовать назад остатки алкоголя, но не получилось. Её губы оказались на моих, не давая опомниться.Фара
Мы сидели в каком-то ночном кафе, где практически не было народа. Катя выглядела взволнованной, даже слишком, что не давало мне покоя. Она хотела о чём-то поговорить, но за время нашей поездки в такси не сказала ни слова. Даже сейчас сидела напротив и молча пила чай. Время приближалось к утру. Я понимал, что поспать сегодня уже не удастся, потому что запланировал пару важных дел, раз уж всё-таки прилетел в Питер. — Глеб, — приятно, что моё имя — её первое слово за этот час, — помнишь, я хотела поговорить? Я кивнул, не переставая есть. — Это по поводу нас. Нас с тобой, — она вцепилась в край своей куртки и глазами, и пальцами, — несколько дней назад ты предложил мне стать твоей… — на секунду наши взгляды пересеклись, но её голова снова опустилась, — твоей девушкой, и я попросила время, чтобы подумать. Время закончилось. Так мне не нравился её тон, дикое волнение и нежелание смотреть на меня, что хотелось встать и уйти, только бы не дослушивать. Если всё это нагнетание жути — её очередная шутка, она завтра сесть не сможет. — В общем, ничего не получится. Я правда думала долго, но зато всё для себя определила. Между нами такая сумасшедшая страсть, но только страсть. Внутри всё упало. Она так долго тянула время, чтобы сказать мне ЭТО? — Ну нихуя загнула, — усмехнулся я, — как же ты пришла к этому? — стакан в руке слишком резко приземлился на стол и Катя вздрогнула. Также, как и те пару человек, которые находились здесь, помимо нас. Она молчала, смотря на меня испуганными глазами. Моя вспыльчивость заставляла её бояться, я мог вылить всю злость в ситуацию, похожую на те, что уже происходили. Я мог снова делать ужасные вещи, но дал обещание, что больше такого себе не позволю. Не хочу, чтобы Катя боялась меня, но она боится и это злит ещё больше. — Давай не будем выяснять причины. Просто услышь меня. — Давай ты закроешь рот и послушаешь меня, — голос был более резким, чем хотелось бы. — Я тащился сюда, с безумным желанием быстрее увидеться, кинул половину дел и ждал этого полёта, как ёбанный школьник, а ты решила сейчас мне об этом сказать? Ты не охуела ли? — А по твоему лучше врать? — она тоже разозлилась. Как? Как ей удаётся всё портить и быть ни в чём не виновной? — Глеб, давай не будем ругаться, я всё ещё очень тепло к тебе отношусь. В голове всплывали картины очень интересного содержания, которые я бы с удовольствием выкинул из мыслей. Хорошо. Это её решение. — Доберёшься до дома сама? — в моём вопросе слышалось отчаяние. Чем быстрее она исчезнет с глаз, тем лучше. Но моя девочка тоже была не дура и понимала, что если мы разойдёмся прямо сейчас, то вряд ли уже увидимся. Всё происходит слишком быстро. Всё это быстро началось и также быстро заканчивается. Одно её «да» и меня здесь не будет. Потому что я чувствую, что если останусь, то не выдержу и точно сорвусь. Пришло осознание: поведение у меня шизоидное. Пытаюсь защитить Катю от себя же. Её глаза наполнил ст слезами. — Давай без этого, — сказал я стараясь вести себя как можно мягче. Всё вокруг было пиздец как трагично. Тёмное безлюдное помещение, её слёзы, стекающие по пальцам и я, заёбанный после нескольких дней усиленной работы. Картина маслом. Мы заплатили и поднялись из-за стола, выбираясь в ночной Питер. Идти по дороге в неизвестном направлении, понимая, что рано или поздно придётся остановиться — не лучшая мысль, но мы шли. Лишь бы ещё недолго побыть вместе. — Кать, — я остановил её, глядя в мокрые глаза, — если ты хочешь что-то закончить, найди в себе смелость это сделать. Её взгляд был почти пустым, как в том баре, из которого мы выезжали под вой сирены. Трудно решиться сказать даже одно слово, когда знаешь, что это слово решит, нечто очень важное для тебя, но молчание, только больше мучает. — Помню, — начала она дрожащим голосом, — как я летела в Москву, сорвавшись с места. Летела к тебе. Мне было так страшно, что с тобой что-нибудь случится, я так тогда ждала нашей встречи. Что было когда я приехала, помнишь? «Прекрасно помню» — вслух это сказать я не смог. Тогда у меня поехала крыша и я кажется сорвал на ней всю злость, думая только о том, как сделать ещё больнее. — «Сломать изнутри» — твоя фраза, ты говорил мне это как-то потом по телефону, — она подавлено улыбнулась, — отчасти у тебя получилось. Что-то во мне ты тогда всё-таки сломал. — Почему ты решила вспомнить об этом сейчас? — меня начанало потрясывать. — Потому что именно тогда исход нашего общения был уже решен. А всё, что происходило позже медленно подводило к этому моменту. Мимо нас на полной скорости проносились машины, обдавая ветром. — Сама доберусь до дома, — эти слова утонули во всхлипах. Я обнял её, понимая, что когда отпущу она уйдёт. Но заставить остаться нельзя, как нельзя заставить и полюбить, как бы банально это не звучало. Кажется моя девочка ошиблась. Всё было решено задолго до того момента, о котором шла речь. Всё было решено ещё тогда, когда я затащил её в тот грёбанный номер, после первого концерта в Москве. Потому что сама она этого не хотела. — Удачи, — я улыбнулся, приложив к этому немалые усилия, и наконец отпустил её. Катя развернулась, уверенно уходя в другую сторону. Кажется она заставила меня переосмыслить многие вещи своим появлением в жизни, но теперь стремительно из неё уходит. А я всё ещё стою и смотрю вслед, надеясь, что через секунду услышу заразительный смех и короткое «шутка».