Моя вечность

      С того момента прошло уже две недели, но Я до сих пор не понимал, как себя чувствовал рядом с директором, вернее, как мы оба себя чувствовали. Наши… отношения? Взаимоотношения? Я даже не знаю, как это назвать. В общем, наше совместное существование действительно стало очень «натянутым». Ким Джонхён мне очень нравился. Я уже не раз говорил о том, что он мега-красивый, очень умный и тому подобное, множество девчонок со всего мира по нему сохло, думаю, что и парней тоже достаточно. Но они не знали всей правды.       Я пытался быть ближе к нему, внезапные прикосновения, столкновения, совместный просмотр тв. Я пытался сделать всё, чтобы хоть как-то дать понять ему, что те мои слова были не реальными, что сказал Я это из-за страха перед будущим. Но он словно не замечал всего этого, а когда один раз, всего лишь один, он снова сделал мне намёк действиями, Я опять струсил и поступил точно так же, как делал он. Я просто проигнорировал это.       Дебилов куски.       Почему всё так сложно? Почему он просто не может подойти и вновь сказать, что Я ему нравлюсь? Зачем он всё усложняет? Ему лет то сколько уже? Но ведёт себя до сих пор как маленький. Не мне же ему признаться после всего этого… Будет как-то неловко… Или вдруг он отвергнет меня? В общем, первым должен точно он пойти на контакт. Хатико ждал и Я подожду.       Мы находились в отеле. Директор снова над чем-то долго и упорно работал, после чего собрался и ушёл в конференц-зал, потому что к нему кто-то приехал из Великобритании для того, чтобы обсудить что-то важное. В свои дела, как и в дела отеля, он меня не особо посвящал, поэтому Я знал только самую малость. Зато, блин, «личный секретарь». Ога.       Менеджер Кан отчитывал персонал за какую-то серьёзную провинность, из-за которой знаменитой японской звезде пришлось срочно покинуть нашу страну. Чувствую, что сегодня полетят головы с плеч. Надеюсь, что Джейсон не войдёт в это число, но знаю, что он огребает там со всеми.       Я просто ходил по первому этажу, разглядывая внутренние кафешки и прочие прелести отеля, приветливо улыбался посетителям, немного поболтал с девчонками на ресепшене. В общем, проводил время с пользой. Пока не столкнулся с ним.       При его виде во мне сразу словно что-то закипало. Я хотел убить его, размазать по полу да так, чтобы после и мокрого места не оставалось. Эта его раздражающая улыбка и лисий прищур, как же меня это всё бесило.       — Кого Я вижу, Чхве Рен собственной персоной, ещё и без охраны. Знаешь, Рен, а ведь нам нужно с тобой серьёзно поговорить. С глазу на глаз, как говорится.       — У тебя слишком много слов «говорить», столько лет живёшь, а выбирать выражения так и не научился. Я не думаю, что нам есть о чём беседовать.       — Ух, — Хван Минхён усмехнулся, чуть ослабив галстук, — как мы заговорили. Такая агрессия — это защитная реакция? До сих пор боишься меня?       — Я презираю тебя. Нам не о чем говорить.       — Это касается твоего друга. Как там его? Арон, верно?       Я замер. Арон? Что он может рассказать мне о нём? Директор сказал, что менеджер Кан позаботился о его теле. Что может быть у Минхёна об Ароне?       — Пошли ко мне в номер. — Он улыбнулся и пошёл к лифтам, обернувшись. — Ну, не бойся. Я не буду убивать тебя, к тому же в отеле.       Потоптавшись на месте Я пошёл за ним. Он же не думает начать шантажировать меня с помощью директора или менеджера, пугая тем, что выдаст того или другого полиции? Чёрт…       Поднявшись на этаж, мы зашли к нему в номер. Минхён сразу снял пиджак и бросил его на спинку дивана.       — Присаживайся. Виски? Ликёр? Вино? Что предпочитаешь?       — Ничего. — Усевшись в кресло, Я посмотрел на него в ожидании. — Что ты хотел сказать мне об Ароне?       На самом деле Я очень боялся. Как бы Я ненавидел его, он был намного сильнее и быстрее меня. Если что-то случится, то мне не выбраться. Мне никак не препятствовать ему. И это отвратительно.       — Когда-то давно, — он сел напротив меня, не разрывая зрительного контакта, — Я мечтал создать свою империю. В моих венах текла знатная кровь и это позволяло мне претендовать на трон. Но в то время Я пару раз заваливал государственные экзамены и никак не мог пробиться во дворец. Знаешь, жизнь в те времена была очень суровой. Во всей стране царили голод, нищета, постоянные набеги на границы, войны. Нынешняя Корея совсем не похожа на ту, которую Я застал. Нынешняя Корея — это райский островок в истории страны. Кстати, у тебя с историей как? Ладишь? Должен ладить, ты же отличник. Скажи мне, Я похож на кого-нибудь с портретов того времени? М? — Он покрутил головой в разные стороны, ухмыльнувшись. — Никого не напоминаю?       С историей у меня было всё очень даже хорошо, особенно с отечественной, но он мне действительно никого не напоминал.       — Нет. Абсолютно никого.       Минхён рассмеялся, откинувшись на спинку.       — А Я говорил им, что художники рисуют от слова «худо». Совсем не походило на правителей или исторических личностей, рисовали отсебятину для того, чтобы приукрасить внешность. Считаешь меня каким-то злодеем? Убийцей? А ведь Я не такой, совсем не такой. В те времена страна называла меня героем. Именно Я подарил ей надежду в лучшее будущее. Ты ведь учил событие, которое окрестили «крестьянским восстанием»?       Я на секунду задумался, вспоминая всё то, чему нас учили, а после с долей шока посмотрел на Минхёна.       — Ты один из тех, кто его поднял?..       — В точку, малой. Моё реальное имя Хён Гон Нэ. И Я единственный, кто выжил в том сражении.       — Но в учебниках написано, что всех предводителей восставших казнили, отрубали им головы и…       — В тот момент меня обратили и дали сбежать. Я долгое время страдал от таких же кошмаров, от которых страдает Джонхён ночами. Стать вампиром это не значит стать каким-то везучим. Если ты стал вампиром и при жизни не любил клубнику, то после обращения ты никогда не сможешь её полюбить. Если же ты любил человека, то после обращения никогда не сможешь его разлюбить. Но, знаешь, в чём парадокс? Если ты полюбил человека будучи обращённым, то тоже не сможешь его забыть. Это своеобразное запечатление на одном, которого никак не выбить вторым или третьим. Ты подсознательно выбираешь себе донора, от которого хочешь питаться вечно. И это раздражает. Быть вампиром не здорово, быть вампиром это означает быть далеко не идеальным. Всё, что Я рассказал тебе о Джонхёне устами Донхо — чистая правда. Знаешь, почему Я пытаюсь избавиться от тебя всеми способами? — Минхён склонил голову набок, наблюдая за мной. — Потому что ты действительно можешь забрать его у меня. В отличии от людей, вампиры не перерождаются. У них нет второй или третьей жизни. Все свои реинкарнации они меняют на вечную жизнь. Я долго страдал от кошмаров, где видел, как генерал убивает моего любимого, как он меня кусает, как он меня унижает. Всё это преследовало меня. Моё сердце ужасно тосковало по нему. Но когда Я встретил Джонхёна, то всё это пропало. Все кошмары исчезли. Я будто ожил вновь. И тогда Я понял, что Джонхён являлся реинкарнацией того человека, которого Я любил. Мой дорогой Чхан-си. Я не хотел обращать его в таком юном возрасте, но так уж выпало судьбой. Я думал, что после обращения он всё вспомнит. Но Я ошибался. Позже Я узнал от одной нашей, — он кашлянул, хмыкнув, — ведьмы-знакомой, что для этого нужно было поцеловать его в прошлой жизни. Поцелуй вампира — это как красная нить, которая не даст человеку забыть о нём. Конечно же, Джонхён меня не любит и, думаю, никогда не любил. Может быть и испытывает симпатию, но не любовь, в отличии от меня. Я до сих пор вижу в нём моего дорогого Чхан-си. Очень давно Я пообещал Чхан-си, что мы построим совместную империю. Думаю, эту часть истории ты поймёшь сам. — Минхён обвёл руками номер, демонстративно улыбаясь. — Хоть где-то Я сдержал своё обещание, хоть Чхан-си и не помнит о нём. Я просто хотел перестать быть одиноким. Я просто хочу перестать быть одиноким. Но ты. Ты можешь в миг всё испортить, отправив моего Чхан-си на тот свет. Уже безвозвратно. Знаешь, Джонхён ведь мог легко спасти твоего Арона, напоив его своей кровью. Но он не стал этого делать, он стал обманывать тебя. Пользоваться тобой.       Я закусил губу, чувствуя, как начинаю злиться при одном упоминании имени друга.       — Арон был классным парнем. Во всех смыслах. За то короткое время, что мы с ним провели, мы стали через чур близкими. Даже душ принимали вместе, представляешь? — Он засмеялся, глядя на меня. Не знаю, что мне ударило в голову, но Я соскочил с места и налетел на него, схватив рукой за шею. Сжав пальцы, Я что есть мочи вжал его в диван.       — Не смей ничего говорить об Ароне! Ты! Ты не заслуживаешь даже имени его произносить! — Мой голос стал настолько низким, что Я бы и сам не поверил в то, что он принадлежит мне.       Губы Минхёна растянулись в тонкой улыбке, а голос его стал хриплым.       — Я знаю, кто ты, Рен. — Глядя в мои глаза прохрипел он, — Я знаю, как тебя убить. Поэтому, зная теперь всю правду обо мне и Джонхёне, о том, что он использовал тебя и не помог твоему другу, просто испарись из его жизни. Уйди. И тогда Я перестану преследовать тебя. Сделаем вид, что мы не знакомы.       Злость и ярость бурлили во мне, словно магма в жерле вулкана. Я сцепил пальцы сильнее, мечтая, как задушу этого ублюдка, но прекрасно осознавая, что у меня сделать этого не получится. Поначалу на лице Минхёна ничего не проявлялось, но как только Я стал давить сильнее, то увидел в его глазах беспокойство. Они приобрели голубой цвет, после чего он сбросил меня с себя, оскалившись в шипении.       — Если же ты не хочешь поступить так, как предлагаю этого Я, то передай своему Джонхёну, что нам нужно с ним поговорить.       Отползя назад, Я поднялся на ноги и вылетел из его номера. Вмазавшись в стену коридора, Я побежал к лифтам.       Что это было? Моя необузданная злость меня так напугала или действия Минхёна?