Мой художник...

      — Шерлок, ты не видел здесь коробку с овсяной кашей? — раздражённо спросил я, уже пятый раз перекапывая кухонный шкафчик. — Я сам её сюда положил пару дней назад, и никак не могу найти.       — А? Что? Нет, я ничего не видел, — рассеяно ответил мой художник, не отрывая взгляд от газеты. — Поищи получше.       Я снова начал бессмысленно хлопать дверками, заглядывая везде, где только можно, но моя каша бесследно пропала в неизвестном направлении. Ещё через пару минут пустых поисков мне это надоело, и я повернулся к Шерлоку. Он сидел за столом и неторопливо завтракал, читая газету, лежащую прямо перед ним. На тарелке валялись скорлупки от трёх яиц, что он уже успел схомячить, и не отрывая взгляд от газеты, он ложечкой постукивал по четвёртому. Это был его любимый завтрак. Сначала чашка кофе, потом несколько яиц всмятку, а затем всё это шлифуется кружкой горячего чая с молоком. Кофе он уже допил, с последнего яйца счищал скорлупу, и натруженно выдохнув, он запустил ложечку внутрь, перемешивая желток с белком, и продолжил свой завтрак. Завистливо поморщившись, я решил забыть про кашу и заглянул в холодильник.       Вчера я не успел сходить в магазин, сильно задержавшись на работе, но очень хорошо помнил, что два дня назад я покупал несколько упаковок сосисок для завтрака. Пробежав глазами по абсолютно пустым полкам, я громко хлопнул дверкой и снова повернулся к Шерлоку.       — А где сосиски, которые я покупал? — громко спросил я у своего котёнка, пытаясь привлечь его внимание. — Ты что, всё слопал и ничего мне не оставил?       Шерлок недовольно оторвался от чтения и неприязненно на меня уставился.       — Там было то пара штук, не больше, — уверенно сказал мой художник, доедая последнее яйцо и довольно откидываясь на спинку стула. — Что за паника?       — Пара штук? — начал закипать я, снова зачем-то открывая холодильник. — Ты съел все сосиски, ничего вчера не сготовил, и сейчас сожрал последние яйца, даже не подумав обо мне. Чем мне позавтракать, скажи на милость?       — Тебе что, десять лет, чтобы я думал о том, чем тебе позавтракать? — надменно проворчал Шерлок, беря в руки чашку с чаем. — Подумаешь, съел пару яиц и две сосиски. Тебе что, еды для меня жалко?       — Нет, не жалко, — с нажимом сказал я, поворачиваясь к этому врунишке, — но мог бы подумать и обо мне.       Шерлок тряхнул кудряшками, всем своим видом показывая, что не желает продолжать этот бессмысленный разговор и снова уткнулся носом в газету. Поняв, что взывать к его совести бесполезно, я поставил на огонь чайник, решив утолить голод чашкой растворимого кофе. Нормальный закончился ещё вчера, и так как я не успел в магазин, в доме ничего съедобного не было. Я достал свою чашку, открыл жестяную банку с кофе, и заглянув в неё, поражённо повернулся к Шерлоку.       — Блять, Шерлок, ты совсем охренел? — вскрикнул я, хватая пустую банку и подлетая к этому засранцу. — Ты что, и кофе всё выдул в одно лицо?       — Ты можешь от меня отстать и дать спокойно позавтракать? — со злостью прошипел мой художник, бросая на меня быстрый взгляд. — Чего ты ко мне привязался?       — Привязался? — закричал я, грохая по столу пустой банкой. — Ты тут не один живёшь между прочим. Я работаю с утра до вечера, а ты даже до магазина не можешь сходить и купить самое необходимое. Сточил все сосиски, слопал яйца, куда-то дел мою кашу, выхлебал всё кофе, и из-за тебя я теперь пойду на работу голодный. У меня есть право быть недовольным.       Пока я говорил он не сводил с меня огромных глаз, и как только я замолчал, он отвернулся, оскорбленно поджал губы и сложил руки на груди.       — От кого угодно, но от тебя я такого не ожидал, — мёртвым голосом сказал этот клоун, немигающе смотря куда-то в пустоту. — Еды пожалел для любимого человека…       — Шерлок, не перегибай палку…       — Я думал, ты меня любишь, а ты…       — Я люблю тебя, но…       — В рот значит смотреть мне будешь? Попрекать каждой сосиской? Если честно, то я в шоке…       — Ну ты и паразит, — взорвался я, борясь с желанием дать ему в ухо. — Надо же как всё вывернул. Мог бы хотя бы оставить мне пару яиц, а не съедать всё в одну харю. Знаешь ведь, что я на обед попаду только после часа.       — У меня не харя…       — Ещё какая харя, — злобно прошипел я, сжимая кулаки от бессилия. — Нормальные люди так не поступают. Не сжирают всё в одиночестве. Хотя, перед кем я тут распинаюсь? Тебе же всё по барабану. Главное сам наелся, а на меня пофиг.       Шерлок медленно моргнул, его огромные ноздри раздулись от негодования, и он гордо вытянулся на стуле, задирая подбородок вверх.       — Ну, извини, что я не совсем нормальный. Таким уж уродился…       — Ты вообще меня слышишь? — перебил я его прежде, чем он начнёт своё представление. — Хотя… и правда… чего это я с пустого места тут скандал начинаю…       — Такого я не ожидал, — потерянно повторил Шерлок.       — Да пошёл ты, — отмахнулся я от него, возвращаясь к газовой плите, где уже закипела вода. — Чаю попью, ничего страшного.       Я слышал, как он обиженно пыхтел за моей спиной, но решил попытаться не обращать на него внимание.       Последнее время он совсем обнаглел, пользуясь тем, что я радостно ползал перед ним на брюхе, и его сучий эгоизм вылезал из него именно таким способом.       После нашего первого и единственного свидания прошло два месяца, и наша жизнь текла своим размеренным ритмом. На следующий день он вернулся к рисованию, и это было по-настоящему значимым событием. Два дня он выбрасывал засохшие краски, испорченные холсты и убитые кисточки, заменив их на новые. Ну как выбрасывал. Покидал весь этот мусор у порога, откуда я вытащил всё это на помойку. Он бегал по дому очень довольный и воодушевлённый, и ни я, ни миссис Хадсон, не смели ему ничего говорить. Обновив свой творческий уголок, Шерлок ещё сутки просидел там без движения, гладя свои пушистые кисточки и рассматривая кучи каких-то разных карандашей. Он ни с кем не разговаривал, не считая Хэмиша, которого посадил рядом с собой, и мы тоже его не трогали, ожидая, когда он снова вернётся к своей привычной жизни.       Ещё через день я увидел, что он что-то рисует, и моё сердце наполнилось счастьем и тихой радостью. Его режим сбился, пока он вспоминал, что он художник, а не сопливый дурачок, и были дни, когда мы почти не виделись. По вечерам я засыпал в кровати один, устав сидеть около Шерлока, который что-то обсуждал с плюшевым медведем, а утром он спал так крепко, что я не мог его добудиться, чтобы накормить завтраком. Я приходил с работы, убирался, готовил, приносил ему на подносе ужин, который он тут же съедал, и он снова возвращался к своим каракулям, не обращая на меня внимания. Я причёсывал его волосы, дважды силой отводил помыться, и через три недели он вышел из своего творческого транса, и в доме почти наступил мир и покой.       Пока я выводил его из этого состояния, он совсем потерял совесть и превратился в настоящую занозу в заднице. Всё это время Шерлок не выходил из дома, шляясь по квартире то в пижаме, то в трусах, а то и голышом, ничего не готовил, не убирался, и я уже выдохся, обслуживая здоровенного мужика, который неожиданно понял всю прелесть моей любви. Он съедал всё, что находил в холодильнике, бросал свои грязные вещи прямо на полу в ванной, отворачивался от меня, когда я высказывал своё недовольство, и превращался в настоящую суку, если я начинал к нему приставать.       Мне нравилась его неординарность и небольшие заскоки, но всё-таки и там была какая-то тонкая грань, между дуростью и наглостью. Он как-то потерял края, наглея и борзея прямо на моих глазах, и в один прекрасный вечер, когда я зазывал его в постель для ночных утех, предложил мне на встать на колени и попробовать его уговорить. Это было совсем невесело, и даже не смешно, и вот уже неделю мы спали спиной друг к другу, но он и не собирался извиняться. Мы конечно разговаривали, как будто ничего не случилось, но он продолжал жить в своё удовольствие, рисуя, шатаясь по дому с медведем и уничтожая все продуктовые запасы.       Я, как влюблённый идиот, всё ждал, когда он станет прежним, и начал копить деньги на романтическое путешествие. Всё чаще я начал задерживаться по вечерам, таскаясь по ювелирным магазинам и выбирая для моего котёнка обручальное кольцо, которое рассчитывал нацепить на его палец во время нашей поездки. Да, да, и ещё раз да. Я был и навсегда останусь романтиком. Реальность, где я приходил домой и напарывался на стену равнодушия, мне не нравилась, и я предавался бесконечным мечтам о нашем счастливом будущем. Я отдавал часть своей зарплаты миссис Хадсон, оплачивая газ, воду и отопление, часть в пенсионный фонд, что-то откладывал на отпуск и кольцо, и на остатки пытался нас прокормить. Шерлок ни разу не купил продукты, не вспомнил об коммунальных платежах, и я едва вывозил наше совместное существование.       Сам же великий художник, продолжал жить и творить в своё удовольствие. Нельзя сказать, что я был несчастлив, нет, я любил его и продолжал любить даже такого, но и я уже начал уставать от его странного поведения. Если бы в нашей жизни был секс и немного его внимания, я бы был на седьмом небе от счастья, но Шерлок как будто нарочно закручивал гайки, проверяя меня на прочность. Он знал, что я его люблю, я не переставая говорил ему об этом, но он как-то по-своему понимал значение этого слова. Я превратился в его служанку, которая обстирывает и готовит для него, а он ходил по дому, как барин, наслаждаясь моими страданиями. Лишь по ночам, когда он засыпал, он утягивал меня в свои объятия, и то, ради этого мы прошли через настоящий трэш, который я устроил, заставив его убрать медведя из нашей постели. Первое время он укладывался с ним, к утру спихивая меня на пол, и мне всё-таки удалось отбить право спать без этой плюшевой громадины под боком.       Вот и в это обычное утро, когда я вышел на кухню чтобы позавтракать, я обнаружил совсем пустой холодильник, и кажется созрел для настоящего скандала. Поверьте, это очень обидно, застать любимого, который чуть ли не давится плотным завтраком перед твоим носом, а ты не можешь даже выпить кофе, которое он выдул, не сказав никому ни слова. А ведь он знал, должен был знать, что я не могу жить без кофе, и его поступок по-настоящему меня разозлил. Я всеми силами пытался успокоиться, но когда я не нашёл и листового чая, мой мозг окончательно взорвался.       Истерично перерыв все полки, мне удалось найти какой-то захудалый чайный пакетик, и я уже было подумал, что смогу избежать ругани, но меня ждал ещё один сюрприз. Я залил чай кипятком, как следует поболтав его в чашке, и когда я открыл нижний ящик, чтобы выбросить пакетик, меня чуть не разорвало на части.       Не веря своим глазам, я вытащил на свет божий мусорное ведро и огорошенно в него уставился. Там лежала моя коробка с кашами, которую я всё утро искал. Я даже поморгал, не веря своим глазам, но она лежала там и это не было моим глюком. Я поставил ведро на пол и пнул его в сторону своего сытого и довольного мерзавца. Мусорка плавно прокатилась по скользкому полу и остановилась около ноги Шерлока Холмса.       — Это что за хрень? — всё ещё почти спокойно спросил я, смотря на своего возлюбленного. — Ты зачем это сделал?       — Что сделал? — невинно спросил мой художник, игнорируя ведро около своей ноги. — Я ничего не делал.       — Ты зачем выбросил мою кашу? — зашипел я сквозь зубы, чувствуя, как у меня перекосилось лицо. — Шерлок, ты специально меня выводишь? Чего ты добиваешься?       Он опустил взгляд, заглядывая в ведро и тут же отпрянул назад, как будто увидел там живую змею.       — Убери это с моих глаз, — взвизгнул Шерлок, отпинывая мусорку в мою сторону, — я даже не могу на это смотреть.       — Чего? — ошалел я, начиная трястись от злости и отфутболивая ведро ему обратно. — Прекрати паясничать и объясни, ты на хрена выбросил мою кашу. Совсем ополоумел?       — Это ужасно.       — Что ужасно?       Шерлок вскочил на ноги, и демонстративно отворачивая нос, схватил несчастное ведро и быстро запихал его в нижний ящик кухонного гарнитура. Из чистого упрямства, я вытащил его обратно, и недолго думая снова пихнул его Шерлоку.       — Прекрати это делать, — истерично закричал мой художник, отворачиваясь и отталкивая от себя ведро. — Убери это с моих глаз.       — Зачем ты выбросил мою кашу? — как попугай повторял я одно и тоже. — Совсем ебанулся? Ты решил довести меня до припадка?       Этот придурок отбежал обратно к столу, но меня уже так заело, что я бросился за ним следом. Без особой брезгливости я вытащил свою кашу из мусорки и швырнул её прямо в Шерлока. Автоматически поймав коробку, его откровенно перекосило, и со всего размаха он метнул её куда-то в сторону комнаты. Кипя от злости я толкнул его в грудь, роняя обратно на стул, и без лишних рассусоливаний, схватил его за воротник халата и тряхнул со всей силы.       Ещё одна нелицеприятная сторона однополой любви, где абсолютно не имеет значения, кто сверху, а кто снизу. Здесь нет понятий, что кто-то слабая сторона в отношениях, или кто-то поднял на кого-то руку. Любой скандал может закончиться мордобоем, и никто потом не будет искать виноватых в произошедшем.       Он попытался вскочить на ноги, вырывая из моих рук свой халат, но я резко усадил его обратно, одной рукой надавливая на плечо, а второй, схватив за волосы на загривке. Он замер на месте, сверля меня колючим взглядом, и я навис над ним, борясь с собой, чтобы не начать его душить. Меня реально вывело его поведение, и я уже осознано не собирался гасить нашу ссору, намереваясь выяснить всё до конца.       — Убери руки, — злобно зашипел Шерлок, угрожающе сужая глаза.       — Не уберу, пока не объяснишь, зачем ты выбросил мою кашу.       — Выбросил, потому что она ужасна.       — Что? Как это понять? Что в ней ужасного?       Шерлок весь немного задрожал, как будто его шибануло током, и сделал ещё одну попытку встать на ноги. Я навалился сильнее, уперев своё колено ему прямо между ног, и он покорно притих, продолжая смотреть на меня с яростной ненавистью.       — Цвет, — выдавил из себя этот идиот, — мне не понравился её цвет.       — Цвет? — переспросил я, начиная задыхаться от злости. — Какой ещё цвет?       — Эта коробка, она ужасна. Когда я открыл ящик и увидел её там, мне сразу поплохело. Какая-то оранжево-морковная. У меня даже голова заболела и я её выбросил. Сам виноват. Нечего было покупать такие вещи, от которых у меня глаза слезиться начинают.       Я поражённо отшагнул назад и почувствовал, как жажда убийства начинает охватывать всё моё сознание. Мой мозг намертво заклинило, и я отказывался понимать ту чушь, что он мне говорил.       — Ты выкинул мою кашу в помойку, потому что тебе не понравился цвет её коробки? — медленно спросил я, до боли сжимая кулаки. — Только поэтому?       — Да. Ну и что?       — И полчаса спокойно смотрел, как я её ищу, умирая от голода?       — Мне было не до этого, — прошипел Шерлок, отталкивая меня и поднимаясь на ноги. — Откуда я знал, что ты там ищешь?       Видимо в этот момент меня так перекосило от злобы, что это стало видно невооружённым взглядом, и этот засранец, живущий в каком-то своём мире, сделал несколько шагов назад и спрятался за стулом.       — Тебе было не до этого? — заскрипел я, начиная на него надвигаться. — А до чего тебе было? Чем таким важным ты был сейчас занят? Мы живём здесь вдвоём, но кажется, только я об этом волнуюсь. Ты смолотил всё, что было в доме, забив на меня, да ещё и прикалывался, смотря, как я тут лазаю по ящикам и ищу свою кашу. Ты в корень охуел, что ли? Тебе совсем на меня насрать?       Шерлок несколько секунд размышлял как ему поступить, и решив со мной не связываться, он пихнул меня стулом, который нас разделял, и грациозно отскочив в сторону, бросился в комнату. Моё забрало окончательно упало, и я ломанулся следом, догоняя и набрасываясь на него со спины. Я кинулся на него как гепард, обхватив его за шею и начиная его душить, и он нагнулся вперёд, пытаясь стряхнуть меня на пол.       — Отвали, психопат, — захрипел Шерлок, вцепляясь в мои руки и стараясь оторвать их от своего горла. — Совсем озверел?       — Дебила кусок, — шипел я ему на ухо, сжимая руки крепче. — Каша ему моя помешала. Я тебе ещё не мешаю? Может и меня выкинешь на помойку?       — Может и выкину, — злобно ответил мой художник, царапая мои запястья. — За драную кашу убить меня готов. Тоже мне, доктор.       — Военный доктор, Шерлок, всякое бывало…       Он сделал несколько рваных шагов по гостиной, всё ещё надеясь от меня избавиться, но я прилип к нему как клещ, и не собирался отлипать. Шерлок резко мотнул головой назад, разбивая мне губы своим затылком, и почувствовав вкус крови во рту, я зарычал и безжалостно цапнул его за ухо. Мы рухнули на пол и продолжили свою драку там. Ему удалось откатиться в сторону, и пока я очухивался, он саданул мне пяткой прямо в солнечное сплетение. Я поднялся на колени, стирая с подбородка кровь и пытаясь сделать полноценный вдох, а Шерлок отполз от меня на несколько метров, и хрипло откашливаясь, тоже старался нормализовать дыхание. Мы шумно пыхтели, сидя на полу, и сверлили друг друга недружелюбными взглядами.       — Ты просто чокнутый, — прошептал Шерлок, потирая покрасневшее горло. — Чуть не задушил меня за вонючую овсянку.       Я плюхнулся на задницу и постарался успокоиться. Я ещё не разобрался, хочу ли я продолжить драку или нет, но во мне вспыхнуло настоящее негодование. Он так и не понял, почему я разозлился, и мне показалось важным донести до него суть моих претензий.       — Шерлок, каша тут совсем не причём. Твоё отношение ко мне, вот что меня бесит. Я бы никогда не слопал в одну харю все продукты, и не оставил бы тебя голодным. Неужели ты совсем обо мне не думаешь? О том, что я пойду на работу голодным. Разве мы не пара?       — Никакая мы не пара, — нагло усмехнулся Шерлок, — и о своём пропитании заботься сам. Я тебе ничего не должен.       — Да? — грустно спросил я. — Значит, получается и я тебе ничего не должен?       Мой возлюбленный сузил свои раскосые глазки, и по его обнаглевшей морде пробежала нервная судорога. Этот упырь как всегда ничего не желал слушать о том, что он кому-то обязан. Заносчивый засранец, охреневший и наглый, поверивший, что я его люблю, и воспринявший это, как выигрыш в лотерею. Что-то он ко мне тоже испытывал, возможно даже любил как-то по-своему, но и я правда был уже на последнем издыхании. Пока мы жили просто, без моих признаний и клятв, у нас было всё более-менее нормально, но теперь, он как будто решил проверить насколько много он может себе позволить. Шерлок слетел с тормозов, перешёл все допустимые пределы, и впервые за всё время нашей совместной жизни, мне захотелось от него уйти.       Любовь может простить всё, кроме пренебрежения.       Мы так и сидели на полу, смотря друг на друга, пока на кухне не звякнул мой телефон, предупреждающий меня, что пора идти на работу. Расставив приоритеты, я понял, что всё равно ничего не смогу объяснить этому упрямцу, а получить ещё один штраф за опоздание мне тоже не хотелось. Я быстро поднялся, умылся, оделся и ушёл на работу, не попрощавшись с Шерлоком, который уполз в свой уголок и начал тихо жаловаться на меня Хэмишу.       Хотя с утра я и умирал от голода, то в обед, когда я добрался до кафешки и дорвался до еды, кусок не лез ко мне в горло. Шерлок уже доводил меня до белого каления, и не раз, но его открытое вытирание ног об мои чувства, не могло меня не задеть. Милые капризы, немного дурости, забавные чудинки — это совсем не то, что я получил в итоге. Я даже не подозревал, что в нём может быть столько жестокости, граничащей с откровенной ненавистью. Даже его измена с Мориарти была скорее вредностью, а не тем, что было сейчас.       Я проторчал в клинике до четырёх, и представив, что я сейчас пойду домой и снова схлестнусь с Шерлоком, мне стало по-настоящему плохо. Я поднялся к начальнице и сообщил, что готов отработать ещё смену и могу принимать тех, кто приходит без записи. Таких забывчивых дамочек всегда было много, и я проторчал в клинике до девяти вечера, забываясь в работе и размышляя о нашем с Шерлоком будущем. Как и в женских вагинах, в наших отношениях я видел только безнадёгу и тупик.       За целый день этот изверг не позвонил мне ни разу, но меня это уже не удивило, и когда мы столкнулись с Сарой у выхода из клиники, она пригласила меня пропустить пару бокалов пива и я не стал отказываться. Моя начальница, которая кажется уже поняла, что женщины меня не интересуют, проявила ко мне дружескую заботу. Женщины все одинаковые, и если отношениям не быть, то они превращаются в заботливых мамочек, спешащих утереть мне нос.       Я умел держать язык за зубами, и уж тем более не стал бы жаловаться на жизнь женщине, и мы неплохо провели время, обойдя три бара и мило поговорив. Гей, натурал, пассив, актив, — какая разница, все мы вылезли из утробы женщины, и даже обычное общение с ними, без намёков и подтекстов, уже было в радость. Природная мягкость и материнская чуткость, заложенная в этих милых грудастых созданиях, сделали своё дело, и я даже смог забыть о Шерлоке. Не забыть, конечно, но отдохнуть от вечного стресса, который он мне устраивал. Мы прошарахались почти до двенадцати ночи, и когда я добрался до дома на такси, то был спокоен и крепко пьян.       Я тихонечко, как ниндзя, прокрался в квартиру и на цыпочках добрался до нашей спальни. В гостиной горел ночник, но Шерлока не было в его уголке, как и не оказалось в нашей кровати. Я разделся, сбегал умыться, и ради пьяного интереса решил проверить холодильник. На самом деле меня весь вечер мучили сомнения, а вдруг я смог Шерлоку что-то объяснить. Я доказывал сам себе, что он днём сходил в магазин, сгорая от стыда, приготовил ужин и даст мне понять, что он был не прав и всё понял. Потом я убеждал себя, что этого не может быть, а затем снова верил, что я ошибался. Я даже загадал желание, что если он купил еды и кофе, то буду ползать за ним на коленях, пока он не простит мне нашу утреннюю драку.       Включив свет на кухне, я сразу же понял, что я никогда не ошибаюсь. На столе был срач, даже валялась скорлупа от яиц, и заглянув в холодильник, я там ничего не обнаружил. Пустота, как и в моей душе. Шерлок остался верен сам себе и не собирался делать то, о чём я его попросил.       Мою пьяную голову и разжиженный мозг одолевали грустные мысли, и совсем чёткое осознание того, что эти отношения мне не по плечу. Шерлок, мой Шерлок, — это совсем не герой моего романа. Мелочный кретин, вечно брюзжащий козёл и подлый засранец, который сам не понимал, чего хотел. Сучность и злоба на весь мир лезли у него из всех щелей, и я был не тот, кто сможет с этим жить и сможет этому противостоять. Я слабый, не физически, но морально слабый и влюблённый человек, который был готов всё ему простить, но ему и этого оказалось мало. Ему надо было загнать меня под плинтус, идти всему наперекор и гнилить до последнего, гордо голодая и упрекая всех окружающих своим обиженным видом. Из-за его выебонов, теперь мы остались и без ужина и без завтрака. Я налил стакан воды, выпивая его залпом, и услышав за спиной шорох, я резко обернулся. В дверном проёме стоял Шерлок, злой и взлохмаченный, и прежде чем я успел что-то сказать, он подскочил ко мне и схватил за локоть.       — Где ты так долго был? — как змеёныш прошипел мой любимый, сжимая пальцы сильнее. — Почему пришёл так поздно, да ещё и пьяный?       — Не твоё дело, — смело ответил я, пытаясь вырвать свою руку из его хватки. — В баре был, пиво пил.       Ноздри Шерлока затрепетали и расширились, и я почему-то подумал, что туда бы запросто можно было что-то спрятать. Это пьяненькая мысль меня развеселила, и я хихикнул, удивляясь, как я мог влюбиться в парня с таким огромным носом.       — Веселишься? — нахмурился Шерлок, прожигая меня убийственным взглядом, который тоже меня рассмешил. — И с кем ты был? Один?       — Нет, не один, — просто ответил я. — С подружкой. Хорошо провели время. Хоть отдохнул от твоих истерик.       Мой художник всколыхнулся, неверяще смотря на мою наглую и пьяную рожу, и мне почему-то захотелось дать ему пощёчину.       — Нашёл себе кого-то получше меня? — злобно спросил Шерлок.       — Кто угодно лучше тебя, — ответил я, вырывая наконец-то руку и отпихивая его от себя. — Отвали, я спать пойду.       Пока он переваривал то, что я ему сказал, мне удалось оттолкнуть его в сторону, и я побрёл в нашу спальню, надеясь, что у него хватит мозгов не начинать с пьяным человеком перепалку. Как только я дошёл до кровати и уселся на неё, чтобы разуться, Шерлок материализовался передо мной, естественно не собираясь оставлять за мной последнее слово. Он шумно дышал, смотря, как я развязываю шнурки и снимаю ботинки, и как только я встал, чтобы расстегнуть ремень, он снова подлетел ко мне и схватил за подбородок.       — Ты что, изменял мне? — угрожающе спросил Шерлок, задирая мою голову.       — С чего ты так решил? — усмехнулся я, вспоминая его собственнические заморочки. — Я не ты, чтобы после ссоры бежать и снимать себе кого-то для секса. Просто выпил пива со знакомой.       — Не надо выставлять себя святошей, Джон. Уж я то точно знаю, что ты и через десять минут после знакомства можешь поехать к кому-нибудь. Так что, я прав? Изменял мне?       На какую-то долю секунды меня прям окатило такой обидой за его слова, что я едва удержался, чтобы не пнуть его коленом по яйцам.       — Шерлок, как тебе не стыдно говорить мне такие вещи? — удивлённо спросил я, всё ещё сдерживаясь. — Разве я давал тебе повод во мне сомневаться?       — Тогда где ты шлялся до часу ночи? — зарычал мой дурной олень. — Из-за тебя я сижу тут голодный, а ты гуляешь с кем-то по барам и накачиваешься пивом.       — Так не сиди голодным, — взорвался я, хватая его за майку и отталкивая от себя. — Магазин за углом, что тяжело дойти и купить продукты? Совсем обленился. Я тебе не прислуга, мог бы и сам ужин приготовить хоть раз в неделю.       Шерлок весь сморщился, как мерзкая бабулька, и мне даже показалось, что он меня ненавидит. Я хоть и был здорово пьян, всё равно не догонял, как он может так по-скотски себя вести. Я видел, что он вскипел ещё утром, когда мы катались по полу и душили друг друга, и судя по всему он так и не успокоился. Мой маленький бунт он воспринимает, как личное оскорбление, и каждое моё слово бесит его, чего бы я не говорил.       — Ты у нас ходишь по магазинам, — веско сказал Шерлок, упираясь кулаками себе в бока, — а у меня и так дел по горло.       — Каких это дел у тебя по горло? — обиженно спросил я, копируя его позу. — Интересно было бы услышать.       — Я сейчас работаю над новой картиной, и мне некогда ходить по магазинам…       — А я работаю с утра до вечера в больнице, и уже с ног валюсь ухаживая за тобой…       — Я думал, тебе это в радость. Сам говорил, что любишь меня…       — А ты? А ты, Шерлок? Разве ты меня совсем не любишь?       — А за что тебя любить? — выпалил мой художник, раздражённо закатывая глаза. — Шляешься чёрти где, ничего не успеваешь, да ещё и руки распускать начал. Так у нас ничего не выйдет и нам придётся расстаться.       — Ну и замечательно, — облегчённо выдохнул я, плюхаясь обратно на кровать. — Ты и так меня уже достал по самые гланды. Знаешь что? Будь добр, отвали от меня сегодня и дай мне нормально отдохнуть.       С этими словами я встал на ноги, взял его подушку, и пахнув её ему в руки, начал выталкивать его из своей комнаты.       — Ты чего задумал? — возмущённо зашипел Шерлок, упираясь ногами в пол. — Выгоняешь меня? Значит я был прав? Ты уже себе кого-то нашёл?       — Да, нашёл, — поддакивал я, выталкивая его за дверь. — Вали уже давай к себе, надоел до изжоги со своей дешёвой драмой.       Оказавшись за моим порогом, Шерлок повернулся ко мне лицом и окинул презрительным взглядом.       — Вот значит как? — тихо сказал он, прижимая к груди свою подушку. — Утром поругались, а к вечеру ты себе уже кого-то нашёл. Не ожидал я от тебя такой прыти, хотя всегда подозревал, что ты слаб на это дело.       — На какое дело? — устало спросил я, даже не находя в себе сил злиться.       — Потрахаться с первым встречным.       — Да? — вяло спросил я, чувствуя, как внутри меня всё отмирает. — Ты и правда обо мне так думаешь?       — Конечно. Зачем мне врать?       Я опустил глаза, даже не понимая, как мне реагировать на помои, которыми меня облили сегодня, и сжав кулаки, я посмотрел ему прямо в глаза. Я осознавал, что я пьян, но у Шерлока, который был трезв, как стёклышко, не было оправданий для такого поведения.       — Послушай, любовь моя, — спокойно сказал я, разглядывая его наглую морду. — Я даю тебе шанс извиниться передо мной и завтра сделать вид, что ничего не было. Я просто не понимаю, чего ты на меня взъелся, и почему хамишь и нагребаешь весь вечер, но я не хочу продолжать эту ссору. Извинись пожалуйста, Шерлок, и мы обо всём забудем.       — Извиниться? — криво усмехнулся мой художник, смотря на меня, как на полного придурка. — За то, что ты гуляешь по барам с какой-то подружкой? Я даже не уверен, что ты меня не обманул, и это была не подружка, а дружок. Устроил скандал с утра на пустом месте, и вот появился повод не спешить домой и гульнуть за моей спиной. Я вот, например, не…       — Пошёл ты на хер, — громко перебил я его пламенную речь и резко захлопнул дверь, повернув замок на два оборота.       — Джон, я не договорил, — послышалось из-за двери.       — Пошёл на хер! — ещё громче крикнул я, залезая на кровать прямо в одежде. — Убирайся к себе и больше не приходи.       Я забрался под одеяло, с наслаждением вытягивая ноги, но не прошло и пяти минут, как он снова начал стучать ко мне в дверь.       — Джон, — орал Шерлок, не переставая там чем-то грохать. — Джон, открой.       — Пошёл на хер!       — Джон, пожалуйста, открой мне, я кое-что хочу забрать. Я не буду заходить, отдай мне Хэмиша. Он около кровати должен быть.       Я поднял голову и увидел медведя, сидящего на полу около меня. Я нехотя вылез из-под одеяла, прихватив эту плюшевую дрянь за ухо и поволок его к дверям, но не дойдя двух шагов, я неожиданно остановился. Весь яд, что лился из Шерлока на мою голову, внезапно добрался до моего сердца, и я злобно посмотрел на дверь. Он продолжал стучать и требовать своего медведя, но следуя каким-то тёмным водам своей души, я решил его ему не отдавать.       Я бросил его на пол, улёгся у дверей, расположившись на этой мягкой громадине и с наслаждением слушал, как этот придурок там беснуется. В моей голове ещё плескались алкогольные пары, делающие меня полным идиотом, но я твёрдо решил ничего ему отдавать. Шерлок требовал Хэмиша, я как-то грубо его посылал, заявляя, что медведь теперь мой и через двадцать минут он ушёл, оставив меня в тишине и покое.       Мы никогда не знаем, что нас ждёт впереди, но если бы я был трезвее, то может и не стал бы так себя вести. Я бы не посмел отобрать у него его игрушку, да и вообще не рискнул бы послать его так грубо, но что сделано, то сделано.       Так уж вышло.       Я же не знал того, что случится потом. Не знал, во что это выльется, и не знал того, что из-за этого происшествия, ровно через сутки я буду мёртв.