Карнация твоего тела

Чжухон медленно приблизился к Минхёку, вжимая того в край кухонного стола. Он внимательно смотрел в глаза напротив, медленно сокращая расстояние между их лицами. Мин просто застыл и задержал дыхание, не зная, чего ожидать дальше. Хоть он и был немного пьян, смущение всё же присутствовало, а щеки еле заметно заалели. Мину хотелось ощутить тепло тела младшего и вкус его губ. Не так давно блондин думал обо всём этом, и если сейчас он был всеми конечностями «за», то тогда ему казалось это чем-то странным и неправильным. Они же коллеги, между ними должны быть только деловые отношения… Хон осторожно накрыл чужие губы, смакуя их, утопая в столь приятном вкусе, а Хёк растерялся и задержал дыхание. Художник чуть отстранился и мягко улыбнулся. — Позволь мне помочь тебе, — прошептал младший, опять целуя уста напротив. Минхёк расслабился и прикрыл глаза, теперь уже отвечая на поцелуй. В душе он не мог поверить, что это случилось, ему не верилось, что всё это взаправду, но руки художника, которые уже обнимали его за талию были вполне реальны. Рана на губе открылась и начала немного болеть, а во рту появился металлический привкус. Чуть отстранившись, Хон тяжело выдохнул и языком прошёлся по нижней губе старшего, слизывая скопившуюся кровь. Он улыбнулся, чуть ближе прижимая к себе Хёка. Сейчас художник чувствовал чужое сердцебиение, чувствовал взгляд и руки, которые обнимали его за плечи. Ему не нужны были слова, ведь он смог всё почувствовать и без этого. — Думаю, после этого всё встанет на свои места, так ведь? — тихо спросил Минхёк, зализывая ноющую ранку на губе. — Да, Минни, определённо, — также тихо произнёс Чжухон, тем самым стараясь не разрушать их атмосферу. — У тебя губа кровоточит. Прости. Мне надо было думать прежде чем делать что-либо. Тогда ты пока иди в гостиную, а я опять принесу аптечку. Так будет правильнее. Так не хотелось разрывать эти тёплые объятия, которых так давно не хватало, в которых Минхёк так нуждался. Однако всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Чжухон аккуратно разомкнул руки на талии старшего и чуть отошёл, а блондин отпустил его шею и медленным шагом направился в другую комнату. Пока Чжу уже во второй раз за день доставал аптечку, Минхёк уже был в гостиной и стоял перед длинным зеркалом, которое чуть ли не упиралось в потолок. Парень смотрел на своё отражение, подмечая потрёпанный вид. Ли рукой провёл по своему телу, останавливаясь в тех местах, на которых у него скорее всего были синяки. Мин не рассказал младшему о том, что его успели пару раз ударить, в том числе и не только руками. Натурщик продолжал рассматривать своё отражение, а Чжухон уже вошел в комнату, обеспокоенно оглядывая старшего. Он заметил странные движения Мина, а в голове возникли не совсем приятные мысли, на нереальность которых он надеялся. Младший подошёл чуть ближе и коснулся свободной рукой плеча натурщика. Тот вздрогнул и всем телом повернулся к рыжему. — Хён, ты чего завис? Что ты сейчас делал? — обеспокоенно спросил художник, пытаясь понять его эмоции. — Да так, ничего… — Минхёк стушевался, стараясь не встречаться с чужим взглядом. — Я же вижу тебя насквозь. Ты сейчас чем-то обеспокоен, тебя определённо что-то волнует. Я уже говорил, ты можешь довериться мне и рассказывать всё что угодно. Не бойся и поделись своими мыслями… — Ну… дело в том… — Минхёк определённо тянул. — Помимо разбитой губы и ссадины у меня наверняка есть еще пару больших синяков на теле. — Почему ты мне раньше не сказал, что тебя так били? Минхёк, тебе стоит обратиться в полицию, это нельзя оставлять без внимания. Если этих ублюдков вовремя не поставить на место, то, боюсь, ты не единственный, кто будет жертвой их шалостей, — после этих слов Хон сжал зубы, мысленно проклиная тех людей, что тронули Ли-старшего. — Хони, — мягко произнёс натурщик и коснулся руки рыжего, от чего второй даже вздрогнул. — От полиции не будет никакого толка. Ты думаешь, они что-то будут делать? Я лично очень сомневаюсь в этом. К тому же отцы тех ребят важные шишки в разных сферах, поэтому все действия будут бесполезны. Не волнуйся, пожалуйста. Самое главное, что я цел. Синяки быстро пройдут, поэтому после этого мы сразу же продолжим рисовать картину, — Хёк старался успокоить парня, и немного разрядить обстановку. — Я уже говорил, что я тоже достаточно авторитетный, а у Хосока побольше связей будет. Просто немного позже покажешь их страницы в соц сетях. Сейчас давай забудем про это и пойдем на диван. Тебе надо губу и ссадину обработать. Парни переместились на диван, а Чжухон достал ватную палочку и какую-то мазь, проделывая всё тоже самое, что и пару часов назад. Хёк тихо шипел и жмурился, но думать об утренней перепалке так и не переставал. Почему-то у него не получалось выкинуть это из головы, а Хон заметил это, в голове обдумывая план действий. Подлатав старшего, художник убрал аптечку на кухню и вернулся назад на своё место. — Ты всё ещё думаешь об этом? Синяки так сильно беспокоят тебя? — в пол голоса спросил художник, цепляя старшего за подбородок, тем самым заставляя смотреть себе в глаза. — Немного… Они напоминают мне о тех отвратительных людях, которые принесли мне столько мучений. — Тогда разрешишь мне помочь избавиться от этих ощущений. Я хочу превратить их в нечто иное. — Я даже понятия не имею, что ты собрался делать, но я доверяю тебе, — сквозь улыбку прошептал юноша. Глаза младшего загорелись, ведь в голове у него родилась немного сумасшедшая идея. Он быстро поднялся с места и взял с полочек нужную краску в баночках, стакан с чистой водой и пару кисточек. Хон быстро вернулся к Мину и поставил перед ним стул, присаживаясь. Чжу осторожно снял с натурщика верх одежды, откидывая в сторону. Ли-младший вглядывался в бледную кожу, на которой фиолетовыми пятнами расцветали синяки и тихо вздохнул, наклоняясь к чужому лицу. — На сегодняшний остаток дня ты мой холст для творения, Хёкки, — прошептал рыжий, горячим дыханием опаляя нежную кожу старшего. Чжухон открыл баночку с желтой краской и окунул ворс тонкой кисточки в воду, после набирая на неё краску. Минхёк шумно выдохнул, когда кисть коснулась его кожи, именно в том месте, где располагался самый большой синяк. Чжу плавно вырисовывал сердцевину красивого цветка, часто набирая на кисть краску. Мин зажал рот ладошкой и прикрыл глаза, пытаясь немного отвлечь себя от щекотных и чересчур приятных ощущений. Художник взял более толстую кисть и окунул её в нежно-розовую краску, вырисовывая пышное множество лепестков пиона. Белой и более тёмной розовой краской он добавлял тени и заполнял пустые места в цветке. А Минхёк плавился и лишь тихо шипел, чувствуя нежное прикосновение кисти. Хон свободной рукой провёл от талии старшего и постепенно скользил выше, останавливаясь на затвердевшем соске. Кончиком пальца обвёл ореолу, а после сжал его между двух пальцев, получая в ответ тихий всхлип. Массируя чувствительное место, младший кистью перешёл на другой синяк, разрисовывая теперь его. Зелёной краской Чжухон нарисовал лепестки и тонкий стебелёк, а свободной рукой спустился на внутреннюю сторону бедра. Минхёк шумно выдохнул, позволяя рыжему касаться себя там и закатил глаза, промычав. — Ч-чжухони, не надо, — тихо прошептал старший. — Слишком хорошо… Художник лишь ухмыльнулся, продолжая разрисовывать гематомы цветами. Это занятие пришлось ему по вкусу, а больше нравилась реакция самого Минхёка. Даже от таких простых прикосновений он иногда всхлипывал и тихо шипел. Такой шумный. Такой красивый. Через какое-то время вместо синих пятен, что были так нелюбимы, расцвели прекрасные цветы. Чжухон отложил кисть в сторону и, убрав руку с бедра Ли, взглянул на своё творение, довольно улыбаясь. Пионы на теле старшего вышли словно настоящими, а его вид был ещё крышесноснее: красные щеки, смущённый взгляд и сведённые вместе ноги. Чжухон тяжело вздохнул, в памяти запечатляя такого Минхёка. — И как много раз ты проделывал это с другими моделями? — тихо спросил блондин, пытаясь привести дыхание в норму. — Впервые, Хёкки, впервые. Ты думаешь, я настолько похотлив, что лезу к каждому натурщику? Ты ошибаешься. Всё это долгое время я был влюблён лишь в чистый холст и краски, но с твоим приходом многое изменилось, — Чжухон чуть пододвинулся, наклоняясь к чужому уху. — Неужели ты ревнуешь, м? — Ещё чего, — нервно фыркнул Минхёк, ощущая горячее дыхание и руку младшего на своём колене. — Надеюсь, у меня получилось отвлечь тебя. Хотя, я уже вижу результаты своей работы. Не хочешь глянуть? — как-то двусмысленно произнёс младший. Минхёк кое-как на ватных ногах поднялся с места и подошел к зеркалу. Собственный внешний вид заставил его ахнуть, ведь вместо синяков красовались невероятные цветы. Мин просто не понимал, как такое можно было сотворить обычной краской, не понимал, как Чжухон смог отвлечь его, занимая мысли совершенно другими вещами. Художник поднялся со своего места и подошёл к Хёку, вставая рядом с ним. Тот повернулся лицом к младшему и подошёл чуть ближе. — Зачем ты так трогал меня? — Мне хотелось доставить тебе удовольствие. Неужели хочешь продолжения? — переходя на баритон, спросил Чжухон. — Я…я… — замялся Минхёк. Этот вопрос его явно смутил. — Хочу, — еле слышно произнёс он, но этого было достаточно, чтобы Чжухон мог услышать его.