Одни лишь звезды знают. Невозможное возможно II.

      Линдонн понял, что сосредоточится он просто не в состоянии. Арлин так и не признался, кто отец ребёнка. Жалкие попытки выведать через подсылаемых омег (Хэлси, Дункана и Диллана), также не увенчались успехом. Арлин молчал. Даже своему другу, Анхэлю, не поведал имя отца. У Линдонна сложилось впечатление, Арлин намеренно скрывает имя, словно защищая альфу. Хотя один раз, чуть не проговорился, сказав, что отец недостоин, чтобы его имя можно было произносить во всеуслышание. Намекал ли Лоттэ этим на что-то или нет, Готтер не понял. Но понял одно – Арлин Лоттэ, крепкий орешек! Самое место в разведке, а не среди обычных офицеров Космического флота Союза. Благо, что физическое состояние начало приходить в норму и Лоттэ мог уже совершать не большие прогулки, пока еще по медблоку. И если с физическим здоровьем все было хорошо, то психическое оставляло желать лучшего. К себе омега подпускал только Клода, несмотря на то, что тот был альфой. Также среди его частых посетителей был Мейер, он ненадолго приходил, чтобы проведать и просто поговорить с парнем. Имя отца он не выпытывал, понимал, что это личное дело омеги, хотя факт нарушения Лоттэ устава, не оспаривал.       Исключением всегда был Готтер. На каждый визит капитана у Арлина случались истерики. Их разговор всегда сводился к одному и тому же. Парень переходил в атаку и защищался. Поэтому Линдонн решил, что навещать брата будет тайком и по ночам, когда тот спит. Хотя бы так у него будет спокойно на душе.       Имя альфы так и оставалось для всех загадкой.       С самого утра дела не заладились. На смену проспал Орсен. Соланж устроил сцену, приревновав. Он и так последнее время ходил недовольный и фыркал направо и налево, а с утра его словно прорвало, однако, после извинился. Один раз перепало даже Клоду, который чересчур проявляет заботу о Лоттэ. Его бесило и выводило из себя все, что касалось единственного беременного омеги на корабле. Вот и Линдонн попал под горячую руку доктора. И в довершении всего, капитана с утра облили кофе, не нарочито конечно, но горячий напиток разлился на его униформе, когда Диллан спешил, и, не заметив на углу, натолкнулся на капитана.       И вот, сидя в капитанском кресле, Линдонн никак не мог выкинуть из головы, то, что случайно услышал ночью, когда навестил Арлина. Парень судорожно всхлипывал и метался по кровати, ему снился сон и весьма не приятного содержания. Линд тихо подкрался к койке и поправил съехавшее одеяло. Арлин отвернулся и с его губ сорвалось протяжное «Линдонн…». После парень завозился, на лице отразилась гримаса боли и он добавил: «Отпусти, мне больно…». Последние слова сильно взволновали и заставили задуматься. Немного постояв возле спящего брата, капитан удалился.       Из тяжёлых неподвластных успокоению мыслей Готтера выдернул голос доктора Реймана: — Думаю, пришло время разобраться с альфами, если Лоттэ отмалчивается, — обратился Соланж, вставая перед капитаном. Если и дальше тянуть и откладывать разговор с офицерами-альфами, то однажды ситуация выйдет из-под контроля. После того, как он сообщил ему «приятную» новость о беременности Лоттэ и потребовал выяснить автора столь неожиданного сюрприза, Линд пообещал, что выяснит это. Но прошло уже достаточно времени, а капитан медлил. — Думаешь? — уточнил почему-то капитан. — Ты передумал? Или знаешь, то, что не знаем мы? — в голосе доктора сквозил ледяной холод и нетерпение. — Знаю ровно столько, сколько и все, — разговор с укором ему был неприятен. — После обеда все альфы звездолёта будут собраны и мы проясним ситуацию с беременным Лоттэ. Если у тебя всё, то не мешай, пожалуйста, работать. — Для создания видимости работы, Линдонн нажал на сенсорную кнопку планшета. На экране всплыл логотип Октавиуса, ожидая ввода поисковых данных.       Ссориться из-за Лоттэ с Соланжем не хотелось, но терпеть его капризы становилось трудно. Добившись от Линдонна нужного, доктор удалился. ***       По просьбе капитана, Орсен объявил о всеобщем сборе альф. На повестке «дня» всего один вопрос. Однако, никто и не предполагал, что это будет сделать так сложно. Нет, собрать всех альф звездолёта в одном помещении труда не составило. Только полчаса делов-то? А вот найти отца оказалось – дело непростое. Соланж, стоя в сторонке, всё прекрасно видел и слышал. — Я собрал вас по очень важному поводу, - начал капитан, когда все альфы Октавиуса были собраны в спортивном зале. – Произошло событие, которое роняет тень на репутацию вас как офицеров, октавианцев и просто мужчин. Как капитан корабля, я не могу позволить, чтобы омеги нашего звездолёта подвергались насилию, да ещё и с последствиями. Теперь, к сути, — капитан выдержал небольшую паузу, всматриваясь в глаза всех присутствующих альф. Быть может, он увидит на чьём – то лице замешательство, тогда сразу поймёт, кто это сделал. — Помощник бортинженера, стажёр Арлин Лотте, уже четыре месяца как беременный. Беря на борт омег, я давал обещание, что прослежу за тем, чтобы никто из альф не воспринимал их никак иначе, кроме как офицеров флота. С самих омег брались договора о том, что ни с кем из альф они посторонних связей иметь не будут. Однако я не учел ещё одного факта. Не взял такого же договора с альф. Теперь хочу знать, чтобы спросить с него! Кто этот бессовестный альфа, который под носом у капитана и своих коллег наградил омегу ребёнком? Вы хоть понимаете, чем это чревато для самого омеги, вас и меня в частности?       В ответ капитану было молчание. Альфы недоумённо переглядывались, пытаясь негласно выяснить. Кто же этот пострел, что везде поспел. Молчание нарушил громогласный рык капитана: — Я последний раз спрашиваю, кто это сделал? Если я этого не выясню, то накажу всех альф до единого. Прикажу всем поставить инъекцию подавителя сроком действия этак на два – три года, чтобы неповадно было чужих омег домогаться! — Э, нет, капитан, так не пойдёт! – подал голос Орланд. – При чём тут все? Надо думать, с кем этот Лоттэ чаще всего общался, тот и обрюхатил! — Точно! – послышалось из толпы. — Да мало ли с кем Лоттэ общался? – не согласился Ивон. – Как помощник бортинженера, он имел доступ во все помещения и мог общаться с кем угодно и сколько угодно. Равно как и изнасиловать его могли в любом укромном уголке корабля! А что он сам – то говорит? — Он категорически отказывается называть имя отца ребенка, — ответил капитан. – Поэтому я и собрал вас здесь, чтобы выяснить это. — А чего тут выяснять? - не унимался Майерс. – Скорее всего, это Смит! Картографу понадобилось несколько секунд, чтобы возразить на заявление второго пилота. — Ещё чего придумаешь, Майерс? – оживился Смит. – Этого мне ещё не хватало! С чего ты это взял? Ты свечку держал что ли? А может, тебе приснилось или омежьи сплетни где услышал? — А чего мне омег слушать? - оправдывался второй пилот. – Думаешь, никто не видел, как ты с ним любезничал? — И что? – фыркнул Мейер. – Что с того? Можно подумать, беременность передаётся воздушно – капельным путём! Соображаешь, что говоришь, Орланд? — Тогда кто, по-твоему? – на повышенном тоне спросил Майерс. — А мне-то, откуда знать? Я вообще весь в работе мне не до омег, знаете ли! — А что, если — это Тибо? У него даже были все основания выбросить Лоттэ в космос! — преподнёс новую идею второй пилот. — Эй, уважаемые… — подал голос Корбл. — Давайте не будем переходить на личности! — А что ты его защищаешь, Леон? — не унимался Орланд. Сегодня он был слишком активен и агрессивен, и это совершенно на него не походило. — Головой думать надо, прежде чем обвинять кого-то! По-моему с Флином ситуацию прояснили, нечего мешать грязное с чистым. А что, если это ты, Орланд? Больше всех глотку дерешь сегодня! — прозвучал еще один аргумент в защиту своей пары. — Сам зажал и одарил парнишку проблемами. — Вот ещё! Лоттэ даже не в моем вкусе! — выкрикнул обиженный альфа. — А тут дело не во вкусах. Нравится – не нравится. Приспичило, небось, вот и решил отыметь по-тихому, но не ожидал, что залетит парень. Флин стоял рядом с Леоном с опущенной головой. Ему стало приятно, что старший альфа его защищает, хотя мог бы и сам вставить слово в свою защиту, но не стал. После случая с Арлином, он был тише воды ниже травы. — Думаю, что альфе стоит признаться, парень не заслужил такого обращения к себе. По любви или нет, но теперь у него проблемы, ровным счетом, как и у всех нас! — заключил Ивон. Он вышел вперед и добавил: — Честно признаюсь — это не я! — Это сейчас каждый так скажет — не я! — когда зашли в тупик, сказал старпом. — Не ветром же ему надуло, в самом деле! Толпа загудела, все стали возмущаться, осуждать бессовестного альфу и последствия того, что может со всеми сделать капитан. Готтер дал возможность немного пошуметь и продолжил: — Хорошо, не хотите говорить прилюдно, не надо. Не каждый альфа способен во всеуслышание признаться, что он насильник. Я жду неделю! Ровно неделю, слышите? Если за это время никто не подойдёт и не признается мне в том, что это он обрюхатил омегу, я сделаю то, что сказал. И нечего потом обижаться на меня. На себя обижайтесь!!! — А себе, капитан, вы тоже будете инъекцию ставить, если никто не признается? – не отказал себе в удовольствии Орланд, задать животрепещущий вопрос. — Про себя я гарантированно могу сказать, что не делал этого. Поэтому, приказ будет касаться всех, кроме меня, как капитана! — Где справедливость? – завозмущались альфы. — Вот и признайтесь, кто это сделал! – возразил капитан, когда возмущения немного стихли. – Если не хотите, чтобы я проявил эту несправедливость, найдите в себе смелость признаться в содеянном. А сейчас все свободны!       Когда все разошлись, Соланж выловил Линдонна в коридоре и отвёл в сторонку, чтобы поговорить. — Солли, чего тебе? — поспешно проговорил он. Линдонн встретился взглядом с доктором, который выглядел озадаченно. — Линд, ты, правда, веришь в то, что они признаются? — А как же иначе? Есть же у альф гордость. Сумели дел натворить, пусть и признаются. — Линдонн, дорогой, - Соланж подошел поближе и, обняв капитана за пояс, прильнул к нему, так он пытался загладить свою вину за утро. – Что ты будешь делать, если никто к тебе не придёт? — Ничего не буду делать… – выдохнул Линд, обнимая в ответ Соланжа. Он не мог не ощутить тепло и спокойствие, когда омега прильнул к нему. — Тогда, как же слово капитана? — Придумаем что-нибудь. — Думай, Линд, только помни, что столько инъекций подавителя у меня нет, — виновато смотря в глаза капитану, проговорил Соланж. — Что ж ты сразу не сказал? — Готтер слегка опешил. — Не знал, чем ты им пригрозишь. — Не переживай так, — быстро успокоился капитан. — Если кто-то явится, то надобность отпадёт сама собой, а если нет, подвергнем всех гипнозу. Всё равно выяснить надо, кто это сделал. — Надо, кто же спорит. Только не переусердствуй, милый. А то ещё бунт поднимут. Что тогда делать будем? — Постараюсь, Солли, – Готтер притянул к себе лицо Реймана и нежно поцеловал. – Ну, всё, работай, а я пошёл по своим делам. Докладывай мне, если у Лоттэ что-нибудь пойдёт не так. Как капитан несу за случившееся полную ответственность. Он сам сплошная проблема. Не хватало мне проблем и с его беременностью. — Хорошо, — неохотно ответил доктор и отпустил капитана по делам. Как только Линдонн скрылся в лифте, Соланж тут же изменился в лице. Он стиснул зубы. Постоянное наблюдение за Лоттэ начинало сводить его с ума. ***       Алан Фолкет и так был завален работой с головой, а тут ещё капитан устроил разборки. Ни найдя виновника на собрании альф, Алан лишь признался себе, что истратил драгоценное время зря. За этот час с небольшим, пока шли дебаты и выясняли, кто одарил помощника бортинженера ребенком, Алан мог потратить, на раскодировку ДНК и РНК одного водного существа, у которого наблюдалась практически мгновенная регенерация. Фолкету непременно хотелось раскрыть секрет такой регенерации тканей.       Разборы образцов, собранных на Тигле, занимали всё его внимание и рабочее время. Он едва находил время на сон. Даже помощников своих он отпускал лишь тогда, когда уходил из лаборатории сам. Порой на личную жизнь у него времени практически не осталось, а тут отвлекают по пустякам!       Часто заходил Анхэль, интересовался как дела, немного отвлекал от работы своими новостями и убегал к себе. Обычно, омега заглядывал, когда у него был выходной. Причём, парень даже взял это за традицию: навещать Алана в лаборатории.       Вернувшись с собрания и не успев погрузиться в расшифровку биохимических кодов, его навестил Анхэль. Парень принес обед, о котором забыл Алан. Он был недолго, сказал, что торопится по делам. Оставив металлический контейнер с едой на столе ученого, парень быстро ретировался. Просидев лаборатории допоздна, Фолкет отпустил помощников и стал собираться к себе. День был трудным, хотелось просто отдохнуть. Однако, подойдя к встроенному шкафу в лаборатории, он не обнаружил своей вещи. Сонливое состояние как рукой сняло. — Странное дело. Не понимаю, я же вешал её на плечики, — проворчал он, обшаривая шкаф в поисках своей рубахи.       Обычно, придя в лабораторию, он снимал рубашку и надевал белый лабораторный халат поверх футболки. Порой, в лаборатории была неразбериха и суета, и создавалось впечатление, что жарко, а потеть под лишними слоями одежды не хотелось. Таким образом, в конце дня Алан просто менял халат на рубаху и отправлялся к себе в каюту или на камбуз. Однако, сегодня рубахи на месте не оказалось, и Алан был в растерянности. — Может Марк или Крис её со своими рубахами спутали? – продолжил ворчать Алан и осматривал содержимое шкафа. Халаты помощников висели на месте, а его рубашки не было. – Что за чертовщина? Кому могла понадобиться моя рубаха? Так, стоп, а я в ней утром-то был? Совсем заработался, — не унимался Алан. Он стоял перед шкафом и пытался вспомнить, куда он дел рубаху. Он чётко помнил, что утром в рубахе был, повесил на плечики, когда переодевался, после было собрание, но он пошёл на встречу не переодевшись, а значит, она весела в шкафу. Он, также вспомнил, что заходил Анхэль и как-то подозрительно быстро покинул лабораторию, чего раньше не случалось. Обычно, омежка находился в лаборатории часа два-три. А тут, убежал, сославшись на дела. Странно всё это.       Поиски пропавшей вещи Фолкет начал со своих помощников. Сначала он заглянул к Марку, а того не оказалось в каюте, с ним он встретился в коридоре, когда направился к Крису. Марк заверил, что не брал чужих рубах, не в его манере таскать чужое. Собственно говоря, Крис, также дал понять, что не брал и не знает где рубаха начальника лаборатории. Тогда Алан, долго не думая, пошел искать Анхэля, чтобы разузнать у него. Как назло Алан забыл коммуникатор у себя в каюте ещё утором, поэтому был без связи, а значит просто позвонить омеге и спросить про пропажу он не мог. Однако, он прекрасно знал, где можно найти этого хитрого омежку. В каюте!       Дойдя до нужной, он набрал код вызова. Ему не открыли, и тогда он набрал универсальный код доступа.— Он там уснул, что ли? – ворчал Алан, набирая код. Наконец, дверь плавно отошла в сторону, и Алан бесшумно вошёл в каюту омеги. Вышеупомянутый омега, действительно спал. Спал, сжимая в руках у самого лица ту самую пропавшую рубашку. — Анхэль? – громко позвал Алан. Омега встрепенулся и подскочил на диване. — Алан? – спросонья в глазах парня читался страх и замешательство одновременно. Он отполз по дивану, подальше от Алана, а рубаху прижал к груди, не желая с ней расставаться. — Так вот где моя рубашка! – сказал Алан, а сам начал подходить ближе, но чем ближе он подходил, тем дальше отходил парень. Он даже спрыгнул с дивана, чтобы иметь больше пространства для побега. — П-прости, Алан, не удержался! М-можно я её себе оставлю? — виноватым тоном, осведомился воришка. — Вот чудной! – возразил Алан. – Зачем она тебе? — Надо! — выпалил омежка. — Нет, уж, дорогой, раз стащил мою вещь, признавайся! Что ты делал тут с моей вещью? У меня не так много рубашек, чтобы я ими разбрасывался! — чтобы не провоцировать омегу на побег, он перестал к нему приближаться, но пригрозил: — Говори сам, иначе капитану пожалуюсь! — Ну… — начал Анхэль несмело. Признаваться в причинах всё равно придётся, тем более что его застали с поличным. Объясняться капитану тоже нет желания. Выходит, Алан прижал его к стенке, так сказать. – Это самое… я со времени экспедиции на Тигл почувствовал к тебе … привязанность, что ли. Когда я ногу травмировал, то осознал, что хотел бы, чтобы ты всегда ко мне прикасался. Когда то же самое делал Орсен, мне не нравилось, я не чувствовал в прикосновениях чего-то приятного. Как будто он ничего не делал вовсе. А твои прикосновения мне были приятны. Папа говорил, что обычно, такое бывает, когда альфа и омега находят друг друга. Я… я люблю тебя, тупица! – голос омеги дрогнул и он заплакал. Когда первая волна смущения и плача прошла, он вытер слёзы рубахой Алана и громко шмыгнул носом. Алан в это время стоял в полном шоке от того, что услышал. Омежка признался ему в том, о чём он сам не решался сказать. Слово «тупица» вывело его из стопора. К удивлению Анхэля, Фолкет неожиданно заулыбался. — Так чего же ты раньше не сказал? — Я пытался привлечь к себе внимание после экспедиции, но ты игнорировал меня, отмахивался, много работал и совсем не проявлял ко мне интереса, — Анхэль не выдержал и заплакал ещё громче, но говорить продолжал. – Я скучал по тебе, ночей не спал, а сегодня просто как … как наваждение нашло! Тогда вспомнил, что ты переодеваешься в лаборатории, то незаметно стащил рубашку. Твой запах просто сводит меня с ума. Она мне тебя заменяет, понимаешь? Алан, прости-и-и-и-и, я не специально… — Это ты прости меня, – Фолкет начал медленно подходить к омеге, тот немного попятился, но был быстро заключён в тёплые и нежные объятия альфы. – Прости, что не замечал. Точнее я замечал, но вида не подавал. Я боялся тебя напугать, если неожиданно признаюсь в чувствах. Я же старше тебя на семь лет. Поэтому подумал, что вряд ли такого молодого омежку заинтересую. — Алан мягко улыбнулся, а после продолжил, когда светлые брови омеги поползли вверх от удивления. — Поначалу я и сам к тебе привязался, а потом понял, что не могу без твоих глаз, без твоего щебета под ухом в лаборатории, без твоих новостей и шуток, тяжело было не видеть тебя. А ночью вместо сна – мечтать о тебе. Я каждый день с нетерпением ждал тебя, а сегодня был немного раздосадован тем, что ты ушёл так быстро. Прости, что не подавал вида, — Фолкет заглянул омеге в глаза, в которых ещё поблёскивали слезы. — Не понимаю, а чего меня пугать, я же не мышь какая, а омега, — тихо проворчал Анхэль, опуская голову. – А ушёл я потому, что незаметно забрал рубашку. Воспользовался тем, что вы все были заняты, — он громко и наглядно шмыгнул носом в грудь альфы и крепче прижался к телу, о котором грезил долгое время. Его тёплые, нежные мягкие руки продолжали поглаживать по спине и голове, поэтому омега стал понемногу успокаиваться. — Не рассказывай капитану, пожалуйста…       Анхэль отстранился и уставился просящим взглядом на альфу, а затем вздохнул. Его щеки заметно порозовели. В бирюзовых глазах поблескивали слезы, и некое подобие улыбки умоляюще просило не доносить на него капитану. — Нет, что ты, милый, нет! - успокоил Алан парня, чмокая того в лоб. Разве он смог бы поступить так подло с тем, кто смотрит на него непорочными глазами ангела? – Не скажу, конечно. Можешь забрать её себе, а хочешь, каждый день тебе менять их буду, — добавил он с улыбкой, когда парень немного приободрился. — Нет, не надо менять, — отказался омежка. Он посмотрел в глаза альфы и тихо произнёс: — Лучше скажи, как долго мы будем так друг от друга бегать? — Не будем, прости, — Алан придержал одной рукой парня за подбородок и нежно поцеловал. Инстинктивно Анхэль прикрыл глаза, впервые в жизни отвечая на поцелуй. – Я люблю тебя, малыш, — услышал парень, когда поцелуй внезапно завершился коротким ласковым прикосновением сомкнутыми губами. — Я тоже, — просиял Анхэль. Ему понравилось целоваться, и он хотел бы повторить. Одного раза омеге показалось мало! — Простишь меня? — виновато спросил Фолкет. И альфа действительно чувствовал за собой вину. За то, что был слеп к очевидным вещам. За то, что маленький омежка нашел в себе смелость и первым признался в любви, пусть даже при странных обстоятельствах. — Да, но при одном условии, — выдал Анхэль. Слёзы на его глазах уже высохли, и он снова совершенно серьёзно смотрел на альфу. — Каком же? – поинтересовался тот тихо, не сводя глаз с губ омеги. — Давай, никогда больше ничего друг от друга не скрывать? Лучше сразу сказать, как есть, чем жить недомолвками и недопониманием. — Согласен, — ответил Алан. — Тогда у меня к тебе предложение. — Я слушаю. — Будь моей парой! – взгляды альфы и омеги встретились. — Если хочешь, я объявлю об этом официально, и тогда ни один альфа к тебе не подойдёт с неприличными предложениями, учитывая сегодняшнее положение вещей на звездолёте, — он намекал на Арлина, поэтому хотел все прояснить раз и навсегда. — Я, конечно, согласен, только… — Анхэль немного помедлил. — Только что? — Ко мне никто из альф никогда не подходил и никаких неприличных предложений не делал! — А могли бы! — предположил Алан. – Теперь точно не подойдут! — Ладно, я согласен. А свидания будут? Омежка слегка оживился, и его глаза засияли яркими огоньками. — Обязательно, — мягко усмехнулся Алан, наблюдая за счастливой улыбкой омеги. «Боже, какой же у него омежка милый?» — подумал он. — И не надо никому ничего объяснять, — продолжил Анхэль. — Сами поймут, когда нас вместе увидят. — Тогда я сам всем и буду говорить, что мы пара, если спросят, — Фолкет ещё раз притянул лицо Анхэля к себе и нежно поцеловал, на этот раз, углубив поцелуй. Омежка совсем растаял и затрепетал. – Может, ко мне пойдём? — предложил Алан и шутливо добавил: — У меня там ещё рубашки есть. — А можно? — Конечно! Мы взрослые люди и можем себе это позволить. — А можно тебя за руку держать, пока до твоей каюты идём? — Можно, — улыбаясь, выдохнул Алан. Сколько бы омежка не храбрился, всё же он не так смел, как кажется на первый взгляд. Желание быть рядом и прикасаться, по всей видимости, лишало Анхэля всякой осторожности. Впрочем, если Анхэль теперь его омега, пусть прикасается, сколько угодно, а любопытным или недоброжелателям всегда можно дать отпор.       Осторожно взяв парня за руку, Фолкет повёл его к себе. Рубашку при этом, омега предпочёл не возвращать и нёс в свободной руке, крепко прижимая к телу.