Много фальши

      Рон мерил шагами кабинет главного аврора уже более часа, не находя себе места. Он истоптал его вдоль и поперек, чем немало раздражал Гарри, но заставить себя спокойно сидеть все равно не смог. И пока Поттер нервно поглаживал дужки снятых с переносицы очков одной рукой и потирал бровь другой, Уизли метался подобно раненному зверю, пытаясь построить в голове логическую цепочку произошедшего.       Кто-то напал на Гермиону - факт. Куда она делась после нападения? Кем были эти люди и почему не побоялись совершить преступление средь бела дня в ста метрах от оживленного переулка? Были ли это вообще люди? Кусочки мозаики не хотели складываться в общую картинку, а найденные улики только добавляли вопросов. Авроры зафиксировали сильнейший выброс темной магии, ее отпечаток еще долго будет ощущаться на этой узкой темной улочке, а также нашли несколько луж крови и, исходя из результатов магического анализа, оперативно проведенного в больнице Св. Мунго, принадлежала она разным существам, не волшебникам вовсе.       И ни единой зацепки о местонахождении Гермионы. Ни малейшей подсказки. Лишь одиноко лежащая где-то сбоку от места происшествия волшебная палочка, да слабый магический след от нее. Девушка, будто сквозь землю провалилась.       Переживания сдавливали грудь, еще два часа назад он нежился в объятиях любимой супруги, а сейчас почти рвал на себе волосы от бессилия. Маленькая весточка от Гарри, принесенная министерской совой, не сообщала толком ничего, кроме места и убедительной просьбы срочно туда трансгрессировать. Плохое предчувствие неприятными мурашками прошлось по позвоночнику, поселилось леденящим кровь напряжением в районе желудка. Это самое дурное предчувствие никогда не подводило Рона, но о таком повороте событий он даже помыслить не мог.       Пропал не просто волшебник, пропала его лучшая подруга, первая любовь, человек, которого он поклялся всегда оберегать и защищать ото всех бед. Злость и отчаяние, переполнявшие мужчину, не давали дышать, и он мог лишь задыхаться в небольшом кабинете Гарри. Жуткие мысли заставляли сходить с ума, не позволяли думать рационально.       Гермиона Грейнджер занимала отдельное, весомое место в его сердце, слишком значимую часть его жизни, вычеркивать которую он точно не собирался.       Они с Гермионой расстались друзьями, хорошими, добрыми товарищами. И несмотря на редкость встреч и несостоявшуюся свадьбу, сумели сохранить теплые, доверительные отношения. Поглядывая на свою беременную жену, Рон порой представлял на ее месте школьную подругу и задумывался, не слишком ли рано они разошлись. А после ругал себя за такие мысли, заталкивал их на самый край своего сознания, запечатывая тысячами замков, нежно обнимал Эмили, целовал в висок, ласково гладил по большому животику. Он был счастлив в своей семье, Гермиона была счастлива в своих амбициях, но как же хотелось хотя бы на секундочку представить веселую Грейнджер в окружении рыжеволосых ребятишек, готовящую ароматную похлебку на всю дружную ораву. С хохочущим малышом на руках и в милом розовом фартуке и домашних тапочках, в которых частенько щеголяла по дому молоденькая миссис Уизли.       – Не мельтеши! От тебя только голова болит, – воскликнул Гарри, вырывая Рона из размышлений.       – А задница у тебя не болит спокойно сидеть на месте? – выплюнул Рон. – Гермиона пропала!       – Но это не повод скакать по моему кабинету, как чертова газель! – Поттер устало потер глаза.        Раздраженно посмотрев на друга, Рон все же решил прислушаться и сел на маленький гостевой диванчик. Ситуация не нравилась ему с каждой минутой все больше и больше, потому не придумав ничего лучше, он просто начал барабанить пальцами по подлокотнику, чем вызвал новый злой взгляд Гарри в свой адрес.       – Ты можешь сидеть спокойно? Или тебя оглушить?       – Да в чем твоя проблема? Я не могу спокойно сидеть, когда моя подруга в опасности! – воскликнул Рон.       – Моя проблема в том, что я пытаюсь придумать, как ее спасти, пока один рыжий осел мне в этом мешает! – не выдержал Гарри. Сорвав с себя очки, он отбросил их в угол стола, а после зарылся руками в волосы.        Впервые за вечер Рон внимательно посмотрел на друга. Они оба были злыми, уставшими и совершенно не знали, что им делать дальше.       – Мы найдем ее, что-нибудь придумаем. Обещаю, – прошептал Поттер еле слышно, но Рон услышал.       И это тихое «обещаю» поставило точку в метаниях Рона, придало уверенности в своих силах. Гарри никогда не раскидывался обещаниями. Они – два лучших аврора магической Британии - страх преступников, ночной кошмар оставшихся в живых Пожирателей смерти и надежда мирных жителей на спокойное будущее. Они обязательно найдут свою подругу, пусть даже для этого придется перевернуть всю планету и парочку соседних, если потребуется.

***

      Первое, что почувствовала Гермиона – холод, жгучий и вызывающий дрожь по всему телу. Хотелось укрыться с головой теплым одеялом и никогда больше из-под него не вылезать.       Гермиона провела рукой рядом с собой, в попытках нащупать любимый плюшевый плед, заботливо подаренный родителями на прошлый день рождения, но под пальцами ощущался только холодный, слегка влажный камень. Резко распахнув глаза, она сразу же зажмурилась от слабого света, бившего прямо в лицо и сильнейшей боли, подобно стреле пронзившей голову.       Воспоминания восстанавливались медленно, по крупицам складывались в большую мозаику. Картинки недавних событий яркими вспышками мельтешили в сознании Гермионы. Битва, удар, похищение. Похищение! Грейнджер наконец-то смогла ухватиться за правильную мысль. Ее похитили, оглушили и утащили силой вместе с той бедняжкой. Кто и зачем? Где она сейчас? Ответы на эти вопросы лишь предстояло найти.       Не рискуя еще раз открыть глаза, девушка навострила уши в попытках что-нибудь расслышать. Но вокруг была абсолютная тишина, в которой каждая капля, разбивающаяся о каменный пол, звучала, как громкий выстрел.       Волшебница медленно подняла веки и уткнулась взглядом в каменный потолок, освещенный факелом. Неторопливо Гермиона приняла сидячее положение, с трудом перебарывая легкое головокружение. Тошнота подступила к горлу. Едва сдержав порыв своего желудка высвободиться, девушка осмотрела место, в котором оказалась.       Узкое помещение с тремя каменными стенами и толстыми железными прутьями вместо четвертой, низкий потолок. На ум девушке невольно пришло сравнение с темницей или тюрьмой. Так выглядели камеры в Азкабане, только с дементорами снаружи и преступниками внутри. Гермиона выглянула через толстую решетку, глазам открылся вид на длинный, слабо освещенный коридор с точно такими же клетками по обеим сторонам. Увиденное повергло ее в шок, что она здесь вообще делала?       Зябко поежившись не столько от холода, сколько от жуткой атмосферы, девушка заметила, что вместо брючного костюма и пальто на ней было легкое платье светло-зеленого цвета с короткими рукавами из плотного кружева, небольшим вырезом на груди, украшенное серебряными узорами, и со струящимся подолом с белыми оборками по краю. На ум невольно пришло сравнение с чистокровной леди-слизеринкой, принимающей бал в родовом поместье, как миссис Малфой или миссис Забини. Грейнджер осторожно провела пальцами по платью; тонкая, мягкая ткань приятно прилегала к телу, но совершенно не грела.       Гермиона старалась не думать о том, кто ее переодел, и не забивать голову страшными домыслами. Ей претила мысль о том, что кто-то из ее похитителей, а, возможно, и все четверо, видели ее в одном нижнем белье. Девушку передернуло от отвращения и брезгливости, захотелось сдернуть с себя платье и содрать с кожи ядовитую ткань.       Она почувствовала ногой неприятные прикосновения холодных маленьких лапок. Жирная, грязная крыса, с небольшими проплешинами на шкурке и глазами-бусинками, противная, вызывающая отвращение одним своим видом – оживший кошмар, фобия, преследующая с детства. Волшебница дернула ногой, скидывая с себя грызуна.       Не сдержав эмоций, Гермиона хотела было уже громко взвизгнуть, но лишь в этот момент ощутила, что нижнюю часть лица сдавливала какая-то узкая железная штуковина. Судорожно потянувшись руками, закованными в узорчатые браслеты, ко рту, она попыталась сдернуть непонятную вещь со своих губ, но ничего не выходило. Маска сидела как влитая, плотно прилегая и не давая вымолвить ни слова.       Громко прошипев, крыса скрылась из тесной камеры, проскользнув между прутьев.       На глаза девушки навернулись слезы страха, неприятными мурашками прошедшегося по позвоночнику. Гермиона не понимала, где находится, чувствуя себя дезориентированной, одинокой. Ее бросили в эту ужасную клетку, кишащую крысами, закованную в непонятные кандалы и дурацкий неудобный намордник, будто животное.       Но она не могла поддаться панике, не сейчас. Сначала спастись, потом паниковать - этот метод безотказно работал во времена магической войны с Волдемортом, значит сработает и здесь.       Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов и смахнув слезы, Гермиона взяла себя в руки. Осторожно поднявшись на ноги, девушка первым делом осмотрела тело на предмет повреждений: содранные колени, несколько сломанных ногтей, синяки на руках, небольшая шишка на затылке, отдающая тупой болью при каждом прикосновении. Не так плохо, все могло быть гораздо хуже. Она ведь могла и не выжить, но думать об этом совершенно не хотелось.       Хотелось пить, согреться и выбраться на свободу.       Удостоверившись в своем относительно хорошем состоянии, Гермиона осторожно подошла к решетке, разглядывая камеры и высматривая их обитателей. Попробовала промычать, привлекая внимание других заложников, если таковые вообще имелись, но ответом была тишина.       С раздражением ударив ладонью по металлическим прутьям, волшебница заметалась по клетке: осматривала каждый угол, каждый камень, простукивала стены, пытаясь отыскать хотя бы слабый намек на выход. Проверила даже пол – безрезультатно. Отсюда не было иного выхода, кроме как через решетку. Сморгнув злые слезы, Гермиона громко промычала от досады. Еще раз с силой ударила прутья и прислонилась к холодной стене спиной.       – Шумишь?       Знакомый голос резанул уши, заставляя сильнее вжаться в стену. Зрачки Гермионы расширились от страха, холодный пот заструился по шее. Ксъен подкрался к ее клетке незаметно и сейчас напугал ее до чертиков, разглядывая подобно хищнику, словно она – его добыча.       – Моя Леди, пришло время выйти в люди, – приторная, фальшивая улыбка заставила Гермиону содрогнуться. Рассматривая мужчину, волшебница отметила его перебинтованную руку – видимо, рана была настолько сильной, что даже магия оказалась бессильна. Глубоко внутри себя девушка злорадствовала – это была ее заслуга, и она ни капельки не жалела о своем поступке.       Проследив за ее взглядом, Ксъен растянул губы еще шире.       – Нравится? Мне тоже. Знаешь, шрамы даже украшают мужчину, – подмигнул похититель. – А сейчас, моя Леди, прошу на выход. И не делай глупостей, тебе же будет хуже.       Он звякнул объемной связкой ключей, выбирая нужный, и неторопливо открыл решетку. В следующую секунду Гермиона рванулась к выходу, практически сбивая Ксъена с ног.       Мужчина поймал ее за тонкую цепь между браслетами и дернул с силой на себя, заставляя упасть на колени, вызывая у пленницы новый приступ истерики.       Боль, физическая и душевная, сдавила грудь Гермионы. Злость на свою слабость и бессилие медленно растекалась по венам. Она дернула руками в слабых попытках вырваться из оков и подняла красные от непролитых слез глаза на Ксъена. В карих радужках отражалась вся ненависть, ярость и отчаяние что испытывала Гермиона к своему похитителю.

***

      Любимый коктейль мужчины. Так смотрят жертвы на хищника, перегрызающего глотку, и девчонке безумно шла эта роль. Ксъен снова растянул губы в ядовитой улыбке. Он бы оставил ее себе, укротил бы строптивую кобылку плетью и болью, наблюдал бы, как презрение в ее огромных глазах сменяется смирением, принятием своего положения, осознанием, что она – никто. Пыль на его пальцах, безвольный и безмолвный раб. Как же ей к лицу этот намордник. Мужчина невольно облизнулся. Если бы она была его, Ксъен оставил бы на юном теле только эту симпатичную железку и несколько глубоких ран, чтобы шрамы всегда напоминали, кто она и кто ее хозяин.       Мужчина отогнал от себя сладостные мысли: чужое он не трогал, а эта девчонка принадлежала Ралтару. А вскоре и вовсе будет продана на черном рынке Свартальвхейма за плотный мешочек золотых.       – Собралась куда-то? Отсюда ты выйдешь только со мной и только на цепи.