Стокгольмский синдром

      — …что за радость торчать в ящике?! Таблетки загонят тебя в могилу раньше этой передачи!       — Ну и что?       Салли отложил конспекты и подтянул к себе кружку с чаем.       Парень не знал, зачем вообще включил этот фильм. Сначала он начался просто как привычный фон, убивающий тёмную тишину в стенах, но потом почему-то стал красть внимание глаз. Сал то и дело отвлекался от записей, хотя ничего сверхинтересного в кино не происходило. Пожалуй, просто музыка привлекла слух. Салли слышал про этот фильм и раньше, да как-то не горел желанием смотреть, но сейчас…       — Я теперь просыпаюсь с радостью, ради этого худею. Меряю красное платье. Поэтому я улыбаюсь. У меня появился смысл жизни. Что у меня осталось, Гэри? М? Зачем мне заправлять постель и мыть посуду? Я делаю это… ну и что? Я одна. Отца уже нет. Ты ушёл. Мне не о ком… не о ком заботиться. Что делать, Гэри? Я одинокая. Старая…       Плечи покрылись неприятными мурашками, а сцена, где пожилая женщина безумным взглядом с тоской глядит на сына, который смоется от матери от стыда за свою просранную в наркотиках жизнь и вновь оставит её одну, вызывала желание схватить пульт и выключить это немедленно.       Но вместо этого юноша сидит перед экраном до самых титров, чувствуя утяжеляющую пустоту внутри. «Реквием по мечте» — страшный фильм. И как Салли ни не хочется об этом думать, он словно просмотрел со стороны свою жизнь: о том, как нереализованные цели с треском разбиваются у самых ног. Как зацикливаясь на одном, ты можешь потерять всё.       За окнами настоящий снегопад. Юноша прекратил пялиться пустыми глазами в телевизор и, откинув пульт, прошёл к холодильнику. Ничего. Ну конечно, с чего бы там быть еде, если последний раз он ходил в магазин на той неделе? Сал сморщился. Шарахаться со своим криминальным лицом по магазинам он не любил. Но, видимо, придётся. Завтра ещё дописывать доклад.       И снова по шаблону: перешагнуть выщербленную доску у порога, выйти на запорошённую лестницу, закрыть дверь. Хлам во дворе покрылся белым слоем. Наверное, когда-нибудь Сал его уберёт — перетаскает на свалку или сожжёт. Возможно, летом. Копаться сейчас в этой грязи ему не хочется.       Чувство, гложущее внутри, ехидно подсчитывает сводящие с ума часы, которые нужно пережить, чтобы наступило лето.       Салливан заматывает протез шарфом, насколько возможно, и накидывает капюшон чёрной кофты на глаза. До магазина от его дома, самой задницы Нокфелла, не ближний свет. И это именно то время суток, когда прохожих на улицах самый пик.       Только не в этом районе.       Автобусная остановка абсолютно пуста, на тёмных улицах, подсвеченных лишь одиноким столбом с издыхающей лампой, словно все вымерли. Салли взглянул на часы. Автобус прибудет только через минут десять.       Юноша прошёл к исписанной граффити скамейке, без интереса скользнув взглядом по этому вандализму. Вокруг — тишина и мёртвый покой, лишь падающие снежинки дают знать о том, что время не остановилось. Попинав немного кончиками кед пустую банку возле мусорки, парень огляделся. По-прежнему никого живого. Немного подумав, Сал расстегнул крепления на протезе и снял его. Лицо мгновенно покусал лёгкий морозец, а кожу, вечно находящуюся взаперти, обласкал ветер улиц. Наслаждаясь этим чувством, юноша прикрыл глаза и запрокинул голову. Снег всё кружился и падал, оседая на ресницах и шрамах, и, поддавшись моменту, парень приоткрыл рот, ловя снежинки языком.       Маленькая ребяческая радость длилась недолго — послышалось пыхтение подъезжающего автобуса, поэтому юноша быстро вернул протез на место.

***

      Город кипит. Маленькие люди суетятся перед Рождеством, всюду сверкают гирлянды, поют ангелочки на подставках, подарки на витринах прогибают полки. И тут, и там притормаживают такси, выгружая перед торговыми центрами посетителей или заглатывая бесчисленные пакеты с покупками.       — Папа! Па-а-ап!       — Да, дорогая?       — Смотри, какая кукла!       — Хо-хо, ну губенки-то у тебя не глупые! — расхохотался мужчина, взглянув на дорогущую дизайнерскую куклу, стоящую, как сверкающий бриллиант, в расшитом платье.       Проходящий мимо парень в чёрном мельком оглянулся. Отец и дочь замерли напротив сияющей витрины с игрушками, отражавшей зеркалом восторг ребёнка и любовь родителя, смотрящего на искрящуюся дочь. А позади, как скверна, тёмное пятно за их спинами — он сам. Девочка испуганно обернулась, и Салли ускорил шаг, пропадая из отражения чужого счастья.       В торговом центре настоящий ажиотаж: кассовые аппараты не смолкали ни на секунду, считывая штрихкоды с товаров. С трудом протиснувшись через толпу очередей, Салливан подхватил корзинку и направился между полок с продуктами, намереваясь разделаться с этим поскорее.       Как бы он ни врал себе, но всё-таки между настоящих людей дышать куда проще, чем бездвижным затхлым воздухом одиночества.       Сперва это неуютно. Обычно в магазине спокойно и размеренно тихо, но только не сейчас. Люди прогуливались туда-обратно с большими тележками, придирчиво осматривая товар по акции, и не было даже возможности пройти между стеллажами не задев кого-нибудь локтем. Но вскоре, поняв, что всех больше интересует имбирное печенье и индейка на развес, чем странный парень, закутанный по уши в помещении, Сал немного расслабился. Это не колледж, посторонним до него нет никакого дела.       Чай, сахар, пара батонов хлеба, масло, спагетти, что-то из овощей и консервы — бегать туда-сюда десять раз привычки не было, поэтому парень покупал сразу много и надолго. Натыканные в просто немыслимых количествах гирлянды резали глаза. Это будет четвёртый год, как семейный праздник под названием Рождество превратился для него в унылый вечер тишины и покоя. Разве что в этот раз даже за соседними стенами не будет живых людей. Салли вообще не был уверен, что улица, на которой он живёт, не для призраков — настолько редко там встречались жильцы и прохожие.       Уже подходя к кассе, юноша зачем-то выхватил по дороге маленькую искусственную ёлочку на подставке. Наверное, общий ажиотаж заразителен. Ну, и праздник всё-таки (или ещё не до конца вымерший ребёнок в нём хотел хоть немного чуда).       Гусеницы ожидания выстроились перед кассами, и Фишер влился в одну из них, как вдруг рядом раздался знакомый смех, и плечи напряглись сами собой — обычно этот гогот предшествовал очередному толчку в спину. Сал медленно и осторожно обернулся.       И правда: к соседней очереди подходили его одноклассники. Задира Рой Флетчер, главный заводила и просто немного мудак по жизни, парочка его друзей, ещё один парень из параллельного и три девчонки. Среди них Эрика Томпсон — единственное более-менее приятное лицо в этой компании. К счастью, никто из них не заметил Салливана: ребята о чём-то весело переговаривались и хохотали, примеряя дурацкие шапочки Санта-Клауса, эльфов и оленьи рога на ободках.       Салли отвернулся, пройдя ещё вперёд, ближе к кассе. Он не хотел быть замеченным.       Но отчаянно хотел быть среди этих ребят. И чтобы их улыбки не стирались, стоит им лишь взглянуть на него.       Но это так же невозможно, как повернуть время вспять.       Юноша выгрузил содержимое корзины на ленту, невольно слушая приближающихся к другой очереди одноклассников.       — Ты взял оливки?       — Чёрт! Может, без них, а? Кто вообще ест этот изврат?       — Скажи это моей маме, как придёшь, Финни.       Финни, парень из параллели, закатил глаза и отправился за оливками. Девчонки прыснули. Очередь передвинулась, и ребята стали чуть ближе к спине Салли.       — Ну что, кто где тусует в Рождество? — спросила одна из девушек. Кажется, её звали Кристи, но Фишер не был уверен.       — Завалимся к Бруксу, он недавно купил офигенную приставку, — переглянулись парни.       — Я дома, сестра наконец-то приезжает из Канады, — ответила другая девушка. — Большой праздник а-ля «кому сосватать младшую, посмотрите на идеальный пример».       — Андреа, я всегда к вашим услугам! — услужливо подкатил к ней Рой, поправив невидимую бабочку на шее.       — Иди ты, Флетчер! Упаси боже, меня выгонят из дома!       — Эй, вообще-то обидно!       Они снова рассмеялись.       — Ну, а ты, Эрика?       — Я тоже дома, — пожала она плечами. — Мы всегда справляем семьёй.       — По мне, так это скука смертная, — фыркнул Рой.       — Если справлять так, как делаешь это ты, то неудивительно.       — Эй, что за намёки?       Эрика невозмутимо повернулась к парню.       — А сам не помнишь? Ты в прошлом году так перебрал на вечеринке, что потом полвечера пытался примерить мои туфли, а когда добрался до дома, то проспал всё Рождество и потом нудел всем об этом после каникул.       — Ты-то откуда знаешь?!       — А кто, по-твоему, тащил тебя до такси? Мы с Милли чуть в бассейн не свалились, пока ты сопел прямо на ногах, — с каменным лицом поведала Томпсон.       Ребята вокруг уже просто сгибались пополам от хохота.       — И ты рассказываешь мне об этом только сейчас?! — вспыхнул Рой. — Я бы хоть извинился!       — Что ты, не переживай, я засняла все самые удачные кадры на свой телефон и приберегла на будущее — вдруг мне понадобится тебя использовать?       Рой Флетчер ошарашенно подавился.       — Ты страшный человек, Эрика.       — Вовсе нет. Просто месть — это блюдо, которое подают холодным. Ты порвал мои любимые туфли, принцесса.       От взрыва хохота стоящие в очереди люди зашикали на ребят. Даже Салливан сжал губы, чтобы не рассмеяться.       — Кстати, давайте соберёмся в каникулы? У нас открывают новый каток.       — Неплохо, я за!       — И я.       — А где у нас потерялся Финни?       — Полёг в битве со старушками за последние оливки по акции…       — Кто-нибудь сгоняйте за ним, потом опять в очереди стоять задолбаемся…       — С вас двадцать три доллара и шесть центов, — сообщила кассирша, и Салли невольно отвлёкся.       Быстро расплатившись, юноша подхватил пакет с покупками, зажал подмышкой ёлку и вышел на улицу.       Облачко пара вырвалось из-под протеза, а разошедшаяся погода щедро усыпала макушку снежинками. Отойдя от входа, Сал зачем-то остановился на площадке перед торговым центром, растягивая момент ощущения, что он часть этой рождественской суеты. Словно невидимка, он стоял с зажатым в руке пакетом и дурацкой никчёмной ёлкой, которую взял непонятно зачем, впитывая огни, чужие слова, шум колёс и звон бубенцов. Люди обходили парня, не задерживая на нём даже мимолётного взгляда — да и зачем им это? У них свои заботы. Никому нет дела до кричащей души под тёмными одеждами.       Вдруг порыв ветра ударил в лицо и содрал капюшон с головы, открывая голубые волосы, собранные в высокий хвост, и белый протез на всё лицо. Коварные снежинки мгновенно рванули за шиворот. Салли поморщился. Отставив пакет и ёлку, он встряхнул капюшон и уже почти накинул его обратно, как рядом кто-то остановился.       — Салливан?       Юноша вздрогнул, обернувшись.       Её светлые волосы выбились из-под шапки, на щеках играл жаркий румянец, а из-под шарфа выглядывал белый наушник.       — Привет, — вполне дружелюбно поздоровалась Эрика Томпсон, но на расстоянии.       Салли растерялся. Вместо того чтобы ответить нормально, он просто кивнул головой. Наверное, это выглядело странно, потому что растерянность в глазах девушки была видна даже в темноте улицы.       — Тоже готовишься к Рождеству? — спросила она, ткнув пальцем в ёлку в руках юноши.       Парень с протезом на лице медленно перевёл взгляд на деревце, потом обратно на девушку и… снова кивнул. Он не знал, почему язык примёрз между зубами. Светловолосая девушка замолчала, наверняка ощущая себя глупо и уже жалея, что вообще подошла. Уголки её губ чуть дёрнулись в натянутой улыбке.       — Эй, Эрика, ты чего там забыла? — донеслось из дверей торгового центра.       Девушка обернулась. Заметив выходящих парней, Фишер напрягся.       — Иду! — Эрика повернулась обратно к однокласснику. — Ну, эм… пока! — И, махнув рукой в варежке куда-то в сторону, поспешила обратно к друзьям.       — Пока, — запоздало пробормотал юноша.       Наверное, он просто не ожидал, что с ним кто-то поздоровается. Особенно она, после того как её утащила подруга тогда, из-за этой идиотской ручки. Ручка, кстати, всё ещё лежала у Сала дома. Проводив взглядом спины удаляющихся ребят, юноша накинул наконец-то капюшон и подхватил пакет. Скоро автобус.       Дом №18 такой же холодный и пустой, как два часа назад. Пора прекращать затягивать с вопросом отопления — так и окочуриться недолго. Салли кинул продукты на скрипнувший стол и неловко замер с ёлочкой в руках. Ну, и нафига она сдалась? Пробежавшись взглядом по гостиной, юноша воткнул её рядом с телевизором на полку. Подумав немного, ёлочка скосилась набок.       Да, просто максимальное количество баллов к рождественскому настроению. Санта-Клаус разрыдался бы от восторга.