What Holds A Ladder To A Wall?

      Словно волна пламени и льда окатила его тело, никакие страх и паника, которые он успел испытать за эту ночь, и свечку не держали в сравнении с тем ужасом, которое внушило одно слово. Ничто не могло подготовить Леона к этому. Его лицо прижалось крепче к мускулистой груди Тирана, холод кожи плаща почти причинял боль, а этот рык, который произнес слово «Мой», эхом повторялся в его голове снова и снова, будто ублюдок все еще шептал его на ухо.       Леон подавил тихий хрип, когда Тиран рукой, которой до этого исследовал его тело, схватил его за горло, мучительно сдавливая гортань, и поменял его положение. Леона просто подняли и прижали спиной к груди Тирана, который, давя на его горло, вынудил его прижаться головой к плечу. Его хватка не ослабевала. Новобранец изогнулся и задрожал, с насмешливым отвращением — продолжением бездыханного, сопротивляющегося звука — выдохнул:       — С-Сто… Хмм ... — Дыхание Леона прерывисто дернулось, а губы задрожали от ощущения того, как эта большая рука гладящая его тело, прервала попытку возразить. Леон услышал это, прежде чем почувствовать, как разрывается ткань. Молодой мужчина вздрогнул: одну из сторон жилета потянули так сильно, что она рвалась на куски — это действие было настолько решительным, что Леона бы отбросило вперед вместе с жилетом, если бы не рука Тирана, сдавившая его шею. Леон смотрел сквозь потрясенные, прищуренные глаза, перед которыми теперь плыли багровые пятна из-за хватки Тирана, как жилет небрежно отбросили в сторону.       Это действие привело к тому, что раненное плечо Леона снова вспыхнуло от боли, он поднял ослабевшую руку и схватился за бинт, словно это могло чем-то уменьшить боль. Он почувствовал, как потекла теплая жидкость, просачивающаяся сквозь повязку — огнестрельное ранение вновь открылось. Леон зашипел, а после — разочарованно захныкал, когда Тиран заметил его состояние. Удивительно, но он ослабил свою смертельную хватку, правда не отпустил полностью. Другой рукой Тиран обхватил талию Леона, как будто пытался утешить его, поскольку приблизился своим испорченным лицом к Леону, мягко поглаживая его щеку.       Леон инстинктивно бросил взгляд в ту сторону, где до него дотронулись, а в это время рука, держащая до этого шею, медленно скользнула по его челюсти, холод от пальцев которой доставал до самых костей, и они подтолкнули голову Леона в сторону Тирана. Губы нашли его собственные, но не так грубо, как в первый раз, но столь же ошеломляюще и мощно; Тиран всегда контролировал ситуацию. Леон крупно дрожал. Ощущение ледяных пальцев на его челюсти и сухих губ на его губах — это то, к чему ему нужно приспосабливаться всю жизнь.       Рука Тирана отпустила горло, покрытое множеством синяков, и перешла к раненому плечу Леона, слегка поглаживая кровавую повязку. Блондин не смог не напрячься, разозлиться — действительно ли эта тварь верила, что может его успокоить? Успокоить его? После всего, что он сделал?       Леон заметил, что слишком рано начал задумываться о будущем: резкая боль от того, как большие пальцы вонзились в его рану, заставила его вскрикнуть в агонии; контраста ледяного прикосновения Тирана к его теплой коже уже было достаточно, чтобы пронзить его болезненным разрядом тока. Это позволило получить Тирану то, что он хотел, и он смог погрузить свой язык в теплую полость рта Леона. Он невероятно близко держал Леона теперь уже окровавленными пальцами после своего жестокого поступка. Эта же рука поднялась вверх, оставляя красные разводы за собой, и остановилась возле порванной ткани темно-синей рубашки, которую Ада разорвала, чтобы оказать Леону медицинскую помощь.       Ухватив рубашку за порванный край, Тиран одной рукой деликатно разорвал ее дальше, по-видимому, помня о ране Леона и не желая ухудшить его ею. Блондин затрясся и судорожно вздохнул, когда холодный воздух коснулся его кожи, пока Тиран, медленно разрывая ткань, оголял его торс. Только теперь Леон вспомнил, что белую майку с него сняли еще до того, как он оказался в хватке Тирана — опять же потому, что Аде пришлось перевязать его рану.       Однако Леон едва ли мог сосредоточиться на этом прямо сейчас: Тиран вылизывал его рот, словно он — голодное животное, а Леон — свежеприготовленная для него еда. Случайные вздохи и хриплое ворчание перешли от Леона к Тирану, который проглатывал эти звуки так же нетерпеливо, как и целовал его.       Целовал его. Леон не мог осознать эту мысль — она просто не воспринималась его разумом. Поцелуй предполагает любовь и привязанность, или же простое влечение к кому-то. Но это? Здесь не было ничего из перечисленного. Как он мог описать это? Каждый раз, когда он пытался обдумать это, в его желудке вскипало волнующее чувство тошноты и злости. Это было чертовски неправильно. Ничего в этом действии не содержало любви, привязанности или заботы. Это была жестокость, расчётливость и холод — ебанный холод.       Тиран иногда отрывался ото рта Леона, позволяя тому отчаянно вдохнуть воздуха, только для того, чтобы снова завладеть им, потираясь своими грубыми, неровными губами о губы Леона, которые были намного мягче, теплее и исключительно красными из-за яростного движения рта Тирана. Леон старался изо всех сил перестать издавать эти чертовы смущающие звуки, понимая, что Тиран только крепче прижмет его к себе — и будет это повторять с удвоенной силой всякий раз, когда тот издаст слишком выразительный стон, чтобы поглотить его снова.       В конце концов, с чмокающим звуком слюны, отделяющейся от кожи, Тиран слегка отвел голову, позволив наконец Леону вздохнуть должным образом. Глаза Леона были закрыты, щеки темно-красные, влажный и скользкий рот — результат работы Тирана. Если этот глубокий рык, доносящийся из его горла, был именно тем, о чем подумал Леон, то он точно знал, что ублюдок доволен. Новобранец дрожал, прикрыв глаза.       Леон едва заметил, что большая часть рубашки была разорвана и открывала его стройную, подтянутую фигуру и блестящую от пота кожу. Тиран бессмыслено потратил время, позволяя себе осмотреть каждый участок кожи, а затем стянул последнюю часть рубашки со злобным рыком. Звук, с каким трескалась ткань, не должен был звучать столь громко, но именно так это слышал Леон — мучительно. С него сорвали не только рубашку, но и его гордость, его достоинство.       Блондин дернулся, резко вздохнув, когда вторая рука Тирана — такая же холодная, что и первая — погладила его живот, а большие пальцы надавливали и мяли изгибы пресса, ощупывая каждый дюйм выставленной напоказ кожи. Другая рука, жаждущая прикосновений, ласкала грудь Леона, остановившись у одного из сосков, который затвердел из-за холодного воздуха.       Мягкими, успокаивающими движениями Тиран сжал налитый кровью сосок, дразнил его, касался пальцем верха, другой рукой продолжая нежно массировать живот Леона. Наклонившись вперед, он мурлыкал прямо на ухо Леона, касаясь зубами ушной раковины, слегка дразня кожу грубым языком. Он словно смеялся — такой самодовольный и торжествующий, второй раз за эту ночь он сказал знойным, хриплым голосом:       — Вкусно.       Что бы это ни было, но именно это заставило Леона рассвирепеть, вбросило его в реальность, обрело ясность, стало чем-то пламенным и разъяренным. С огромной скоростью, на которую новобранец даже не осознавал, что способен, он нанес сильный удар рукой по лицу Тирана, не обращая внимания на больное плечо. Резкий хлопок и треск кости — что-то определенно сломалось, но только не понятно, у Леона или Тирана.       Однако Леон не знал настоящей агонии, пока не сделал этого.       — Ааа!.. Блядь! — Леон издал звериный рев и дернулся вперед, вырвавшись из ослабевшей хватки Тирана, которого на самом деле ошеломил невероятно сильный удар; его голова наклонилась в сторону, когда он издал недовольное рычание. Медленно, он повернул голову в три оглушительных щелчка, фиксируя хищный взгляд на упавшем Леоне, он был сильно рассержен, но сдерживался.       Теперь новичок лежал на земле, опирался на колени и обнаженные локти, сжимая свою руку, резко шипел, роняя со лба капли пота. Его тело сводило сильными судорогами, а рука дрожала. Боже... Боже, это было больно. Он медленно поднял руку, которой ударил Тирана, и присмотрелся к ней: грязь и порезы украшали кожу пальцев, а ткань, прикрывающая ладонь, была испачкана и порвана. Он захрипел, опустил голову и прижал руки к груди.       Без какого-либо предупреждения Леон ощутил сильный рывок за волосы на затылке. Он вскрикнул, когда его резко дернули назад; большая рука обхватила его талию и грубо подняла на ноги, возвращая Леона в прежнее положение — прижатого спиной к Тирану, только в этот раз он стоял.       — Не надо.       Леон вздрогнул от властного толчка, сжавшись в неумолимой хватке Тирана, его раненая рука пульсировала от боли, когда его толкнули вперед. Он действовал беспощадно. Леона пихнули к холодной стене, и теперь его щека, покрытая кровью и грязью, прижалась к жесткой фактуре камня. Он попытался отстраниться, чувствуя обнаженной грудью непривычно резкое изменение температуры. Ему было почти больно.       Тиран поубавил свою решимость, посчитав, что Леон подчинился. Это все было неправильно, он разозлился. Снова. Теперь не было смысла сдерживаться.       Он начал с его темно-синих штанов, на которых опять не оказалось пояса. До сих пор Леон не обращал внимания на свой арсенал, истощение полностью лишило его возможности разумно мыслить, однако нигде поблизости пояса не было видно. Может, Тиран избавился от него до того, как принес Леона сюда? Как бы далеко ни был пояс, Леон не мог до него добраться.       Одним мощным рывком Тиран сорвал штаны с Леона и оставил их на уровне лодыжек. Он продвинулся вперед с очевидным намерением, положил ледяной подбородок на теплое плечо Леона, глубоко вдохнув кожу на его шее, двумя большими руками обхватив его бедра. Он неторопливо гладил большими пальцами бедренные кости, а после потянул Леона назад, прижимая того задницей к своему паху.       И тогда Леон почувствовал его.       Он был большой. Черт, конечно, он был большой — огромный. Леон даже представить себе не мог насколько, пока не почувствовал давление.       Держи глаза закрытыми. Будь спокоен. Не сдавайся, Кеннеди. Ты не можешь сдаться.       Леон повторял это про себя, как последний элемент утраченной гордости; его черные боксеры стянули вниз, порыв холодного воздуха снова коснулся открытой кожи.       Когда Леон медленно выдохнул, он ощутил сильнейшее чувство отчаянья. Он схватился за кирпичную стену — за что-то, за что можно было держаться.       — Пожалуйста... Пожалуйста, прекрати... Пожалуйста... Не надо. — Леон никогда раньше не слышал собственной мольбы. Он задыхался от хриплого рыдания, когда Тиран крепко вдавил его бедра в свои и свирепо зарычал на ухо, заставляя блондина прижаться лицом к стене в знак покорности. Теперь он почти мог почувствовать эти синяки, которые расплывались на его коже; все тело болело и дрожало не только от страха, но и от боли, пока Тиран продолжал свои манипуляции.       Звук металлического щелчка и шуршания кожи заставили Леона тревожно напрячься, одна рука Тирана отпустила его бедро. У Леона не было и минуты, чтобы подумать над тем, что Тиран собирался с ним делать, пока это не произошло.       — Блядь... — зашипел Леон. Мускулы сжались, когда тело Тирана — теперь такое же обнаженное — прикоснулось к нему. Грубая, неприветливая «кожа», бледная и онемевшая — чертовски холодная — терлась о его собственную. Леон мог чувствовать эту пульсацию. Новобранец прижался лбом к одной из своих рук, прерывисто выдохнул, пытаясь просто терпеть. Он так старался дать отпор, но все прошло безрезультатно.       Это на самом деле должно было случиться? Он правда будет от этого страдать? Блядь. Эта штука просто убьет его. Леону стало стыдно, когда он подумал об этом. Как он мог так подумать? Вот так сдаться?       Дрожь пронзила тело, когда Леон услышал, как Тиран начал двигаться сзади. Он отстранился от Леона, хотя его руки все еще оставались на его бедрах, и их хватка все также напоминала тиски. Что, черт возьми, он делал?       Внезапно Леон вздрогнул, он почти подскочил от ощущения чего-то мокрого, грубо толкущего его задницу.       — Нннмм… Мммнн! — Леон укусил себя за руку, стараясь молчать, мгновенно глотнув крови, его ноги дрожали, он почувствовал, что его ягодицы раздвинули, а лицо Тирана втиснулось между ними, глубоко проникая внутрь языком. Желудок Леона сжался от отвращения, все мышцы дернулись в судорогах, когда Тиран ускорился, отстраняясь на дюйм от раскрытого входа, часто нюхая его — так же, как нюхал шею Леона. Он наслаждался своими действиями, пока Леон находился на грани тошноты.       Ничего этого не было. Этого не могло быть.       Его рычание порождало вибрации, от которых Леона охватывало странное чувство, заставляя его плакать; все тело обливалось холодным потом, когда Тиран обвел своим грубым, инвазивным языком края входа, притягивая бедра Леона ближе, желая отведать каждый дюйм плоти, предоставленной только ему. Нечто такое же холодное обвилось вокруг его нетронутого члена, орган дернулся, когда его внезапно начали поглаживать и уделять внимание. Сердце Леона быстро колотилось, стучало в груди, он чувствовал, что готов потерять сознание. Он не был уверен, что сможет долго это выдерживать.       Несмотря на его ослабевающий разум и тело, Тиран не останавливался. Он мягко сжимал член Леона, двигался в унисон со своим языком. Стыд, вина, растерянность — это все, что чувствовал Леон, когда его член начал неуклонно подниматься, заставляя его скулить и испытывать отвращение. Тиран явно мыслил по-другому, так как он мурлыкал в ответ, тщательно вылизывая его в знак одобрения.       Леон тяжело дышал, глаза оставались закрытыми на протяжении всего действия, а Тиран начал сосать сильнее, прижимаясь ртом к дырке Леона и тошнотворно причмокивая, в результате чего Леон изогнулся назад, задыхаясь.       — Н-нн… Н-нет… С-с… — Леон не мог даже произнести нужные слова, поскольку в нем двигался язык, ласкали член с такой силой и скоростью, которой он ранее не знал. Новобранец упал на колени со стоном, соскользнув по стене, просто не выдерживая действий Тирана.       Это было слишком. Всё было слишком. Леон не понимал. Почему это существо хотело его? Хотело его так? Причинять боль Леону — это особое удовольствие? Он чувствовал головокружение, размышляя об этом, его разум переполняло множество оставшихся без ответа вопросов.       Леон опирался на колени и локти, покрытые грязью, стыдливо опустив голову, грязная челка свисала на его горячее, раскрасневшееся лицо. Теперь он, сжав пальцы в кулаки, обхватил себя руками, пытаясь защититься, пока Тиран трахал его языком; по комнате рассеивались мокрое чавканье, с каким двигался язык, задыхающиеся вздохи и стоны, с которыми больше не получалось справиться.       Внезапно Тиран остановился. Леон с облегчением вздохнул, когда язык Тирана покинул его задницу, а его взгляд наблюдал за проделанной работой с восхищением, поблескивающим в глазах. Он протянул свободную руку и погладил щеку Леона, а второй рукой продолжал держать его, поглаживая и разминая его член. Молодой мужчина задрожал, подавляя отчаянное скуление, когда он услышал, как Тиран поднялся на ноги, снова обхватывая изувеченные бедра Леона, на мгновение освобождая его член из своей хватки.       Размер эрекции, прижавшейся к его заднице, был достаточно большим, чтобы Леон рванул вперед, в ужасе пытаясь отползти, но его снова потянули назад. Тиран склонил над ним свое массивное тело, его член — твердый и испорченный, как и все остальное — скользнул между ягодиц, одна рука сжимала горло Леона, а другая вернулась к его члену, но в этот раз двигалась гораздо грубее и резче. Леон сглотнул, почувствовав их — слезы, теплые капли, которые катились по щекам, когда Тиран пугающе сжал его горло, собираясь взять его.       Леон не знал, что хуже: терпеть или пытаться сбежать.       Свободная рука Тирана обвила его талию, когда он оказался у его входа, а кончик члена потерся о него, пристраиваясь.       Леон вздрогнул, отрицательно помотав головой, будто это могло что-то изменить, приготовился к худшему, укусив нижнюю губу так сильно, что кровь потекла вниз по подбородку вместе со слезами.       Тиран еще один раз двинул рукой на его члене, прежде чем сжать его и толкнуться.       — Нннмм! Ааа! — задыхаясь, хрипел Леон, пока Тиран проникал в него. Никакая подготовка или слюна не могли подготовить его к огромному размеру Тирана. Он вздрагивал всем телом и дрожал, сфинктер плотно сжался вокруг вторгшегося члена, наполняющего его до краев; тело Леона просто не знало, как себя вести: изогнуться ли назад или же свернуться клубком от этого ощущения.       Больно. Это было так больно, черт возьми, и становилось только хуже. Все больнее.       Тиран ждал, оставаясь внутри Леона, позволяя ему немного приспособиться. Он усиливал и ослаблял хватку на горле Леона, а тот содрогался всем телом; его собственная слюна стекала вниз по подбородку, он был не в силах сосредоточиться на том, что происходило с его телом, его разумом, его духом. Он был раздавлен, им владели сразу в нескольких смыслах, и это причиняло ему столько боли, что он не мог ее выносить. Он был просто огромным. И как только он не убил его? Не разорвал на части? Это вообще возможно?       Медленно Тиран начал выходить, стараясь совладать с собой, ведь Леон был невероятно узким, но это ни в коем случае его не смущало, так как в момент, когда он вышел, он снова с силой толкнулся вперед. А потом снова и снова. Безжалостно. Пальцы на члене Леона двигались одновременно с толчками, он низко рычал, продолжая прижиматься к Леону, толкаясь членом в скользкую от слюны задницу.       Леон не мог перестать дрожать, не мог противиться тому, как чувство сменялось от болезненного к некомфортному, а потом… к… Недовольно вздохнув, он заворчал. Его губы раскрылись, выпуская глубокие и нежелательные стоны, когда его продолжали трахать. Его член непрерывно надрачивали, пальцы Тирана разминали и почти благоговейно давили на плоть, доставляя ему удовольствие, изредка убирая руку и оглаживая ладонью стройное тело Леона, размазывая его собственный предэякулят по коже, а потом снова продолжали гладить член.       Леон больше не знал, как правильно мыслить; со скользкой челки скатывались капли пота и падали на лицо, на холод он больше не обращал внимания, кроме, разумеется, этой ледяной глыбы, которая трахала его. Он даже не задумывался, как эта штука могла функционировать так — разве он не был мертвым, как зомби? Но с другой стороны, если бы они были мертвы, они бы не могли ходить и пожирать плоть. Ничто из этого не имело никакого смысла, и у Леона не было сил думать об этом.       Леон почувствовал, как из его вставшего члена что-то капает, он вздохнул, когда Тиран воспользовался этой жидкостью, чтобы было проще скользить по его члену еще более пылко. Когда он трахал блондина, из его глотки вдруг донеслись глубокое рычание и стоны. Он снова надавил на него, проникая своим членом глубже, заставляя Леона, шипя, изогнуться и поднять голову, испустив надломленный крик. Теперь его голос сломался, издавал лишь усталые стоны и задыхающиеся звуки.       Тиран сжал подбородок Леона и повернул его лицо к себе, прикусил грязную кожу на челюсти Леона и покрасневшие губы, не прекращая своих толчков. С низким животным рычанием, он зарылся носом в волосы Леона, вдыхая запах, и опять произнес на его ухо:       — Мой.       Он сказал это с той же убежденностью, что и в первый раз, с почти такой же не принимающей этого реакцией Леона, который содрогнулся, побежденно вздохнув. Но на этом он не остановился. Внезапно Тиран замедлил свои движения и, облизав ушную раковину Леона, прорычал:       — Скажи это.       Осознав слова Тирана, Леон замер и напрягся. Он сжал кулаки, ничего не отвечая, и когда прошла минута в молчании, рука на его члене остановилась, а толчки прекратились. Леон, задыхаясь, произнес это — этот тихий и страшный звук, покинувший его губы. Он собрался с духом. Все его тело напряглось. Леон не сдавался.       — Нет.       Ответ не сулил ничего хорошего, Тиран неожиданно грубо толкнулся в Леона, болезненно сжав его член. Леон надломлено вскрикнул, глаза снова наполнились горькими слезами, которые заскользили по его заплаканным щекам. Рука на его челюсти сжалась, рот Тирана столкнулся с его собственным, язык вновь вторгся внутрь, но на этот раз гораздо более свирепо и жестоко. А перед тем, как оторваться от Леона, Тиран нежно укусил его за губу, стараясь не порвать кожу, но определённо желая причинить боль, и прорычал в его лицо:       — Скажи. Это.       Он снова злобно толкнулся в него, и Леон без сил падает вперед, но его тело удерживалось на месте только благодаря Тирану. Несмотря на свою прежнюю решимость, Леон больше не мог сопротивляться.       — Я… я…       Тиран начал двигаться медленнее, когда услышал голос Леона, нежно погладил его член, а в это время Леон весь трясся, пытаясь собрать воедино не только физическую энергию, но и последние отголоски разума, чтобы произнести:       — Я-я твой... Я… Ааа!       Тиран яростно толкнулся в него, наслаждаясь ослабевшим, дрожащим голосом Леона, который наконец признал его власть. Он многократно вставлял член в его задницу, теперь обоими руками обхватив дрожащие бедра, чувствуя, как скоро изольется в него. Леон не мог стоять прямо ни при каких условиях и просто упал на пол, сжимая пальцы так сильно, что побелели костяшки.       — Снова. Скажи это.       На этот раз Леон ответил быстрее, не в силах отрицать овладевшее им удовольствие, его тело подчинялось простым инстинктам, и он был готов сделать что угодно, лишь бы кончить.       — Я твой! Черт, я твой!       А затем случилось это: опьяненный крик Леона толкнул Тирана к краю, и тот сделал сильнейший толчок в его задницу. Они оба достигли кульминации, и Леон был страшно поражен этим; он дрожал, низко стонал, чувствуя собственную сперму, капающую на пол, пока Тиран продолжал двигаться в нем. Тиран мог одной своей мощной хваткой сломать молодого человека пополам, но он старался не давить сильно. Блондин был полностью невосприимчив к боли из-за удовольствия, глаза его заполнили черные пятна и ослепительные звезды в момент оргазма, и он обмяк. Единственное, что мешало Леону полностью рухнуть на землю, — это Тиран.       Чудесным образом, Леон все еще оставался в сознании, хотя едва ли это было так, Тиран поднял его с колен, когда вышел из него. Леон спрятал лицо в руках, он слишком устал, и сил не хватило на то, чтобы дернуться, когда Тиран обнял его и прижал к себе, почти любовно скользнув пальцами в его спутанные волосы. Тиран мурлыкал от восторга, нюхая спину, шею и волосы Леона, обхватив его руками, словно любовника, который все еще не желал принимать во всем этом участия.       Леон чувствовал себя таким оскорбленным. Ему было больно и так противно. Даже в нынешнем изнуренном, вымученном состоянии он не мог сдержать ненависть к себе. Если бы он был сильнее или быстрее, более опытным, если бы Ада...       Ада.       Леон всхлипнул, не осознавая того, что сдерживается, он был не в силах как-то реагировать на Тирана, который поднес руку к его лицу и нежно погладил алую щеку. Он почувствовал, как сон овладевает им, даже несмотря на то, что он плакал, его тело не выдержало физической нагрузки, и мышцы начали расслабляться. Когда тьма полностью поглотила разум Леона, он едва расслышал восторженный шепот низкого и резкого голоса Тирана:       — Мой... Леон.