***
Если бы мальчик чаще ходил к бабушке, то догадался бы, что путь был явно короче, когда он шёл прямо по дороге. А так он и не заметил особой разницы. Увидев домик у речки, он прошёл по маленькому мостику и постучал в дверь. — Кто там? — Послышалось за дверью. — Это я, Чонгук. — Моя красная шапочка? — Верно. — Дёрни за верёвочку, дверца и откроется. Омега выполнил указание — и дверь перед ним отворилась. Внутри было тепло и уютно. Пахло разными травами, которые всегда были в доме у бабушки. Мальчик оглядел всё вокруг и внезапно почувствовал новые запахи. — Я здесь, внучёк. — Послышалось из дальней комнаты, и Чонгук вошёл в спальню, где на кровати лежала старуха. — Бабушка! — С самой милой и искренней детской радостью воскликнул омега и подбежал, крепко обнимая её. — Как ты себя чувствуешь? Тебе не стало лучше? Может, что-то нужно? — Присядь со мной. Я так давно тебя не видела. — Чонгук поставил корзину на стол и сел на край кровати, повернувшись полубоком. — Как вырос. — Старуха погладила его чёрные волосы, рассматривая лицо. — Какой красивый. Просто куколка. А запах какой сладкий. — Ты так говоришь, словно это хорошо. — Удивлённо сказал малыш. — А разве плохо? — Ну… Маме не нравится, что я стал сладко пахнуть. Она говорит, что так быть не должно. — Сконфуженно проговорил он, а старуха помрачнела. — Ага… Так… Что ещё она говорит? — Ты о чём, бабушка? — Она тебе хоть иногда гулять с друзьями разрешает? — Прозвучало немного резко. — Конечно. Мы с Киром постоянно бегаем в лес. — Я про других друзей. Ты с ребятами твоего возраста общаешься? — Ну… Нет. У меня нет друзей из деревни. — Мальчик поник. — Я только с нашими зверями во дворе играю. — А как ты с альфами общаешься? — Что ты! — Искренне изумился малыш. — Бабушка, мне же нельзя с ними общаться! — Чонгук обратил внимание на хмурое выражение лица старухи, но не придал этому большого значения. — Хотя, знаешь… Сегодня я не раз пересекался с альфами. Причём, с совсем молодыми. Не помню, чтобы такое раньше случалось. Боюсь теперь представить, как мама разозлится. Надеюсь, хоть не накажет. — Что за глупости?! Как можно за такое наказывать?! — Ну… — Чонгук замялся и понизил тон. — Как же глупости?.. Ведь я же неправильный. У меня же нет истинного. Так мама говорила. Раз неправильный, значит, и общаться мне ни с кем нельзя. — Старуху распирало от гнева. Как можно было навязать ребёнку такие жестокие и совершенно дурацкие мысли? Как можно запрещать ему общаться с ровесниками? А про этот бред с истинностью ей вообще было тошно слушать. — Пойдём на кухню, Гуки. — Сказала она, не выказывая своих истинных эмоций, и поднялась с кровати, двигаясь, как черепаха. Малыш пошёл за ней, придерживая её под руку. Так они дошли до кухни. Старуха взяла палку, опираясь на неё, как на костыль, и посадила внука за стол, ставя перед ним стакан. — Бабушка, мне мама сказала сразу же идти домой. — Успеешь, милый. Я тут настойку сделала. Очень полезно. Выпей. Ты устал, наверное, с дороги — отдохни чуть-чуть, потом пойдёшь. Она ушла, а Чонгук остался сидеть на кухне один. Точнее, ему казалось, что он один. Со всех сторон не переставали чудиться разные запахи. Учитывая то, что запахи были явно какой-то растительности, мальчик списал это на то, что у бабушки просто новые настойки. Взглянув на стакан, он обратил внимание на его необычную расцветку. Внутри плавали какие-то катышки. Это не выглядело противно, но внутри стало отчего-то неспокойно. Он поднёс стакан к лицу и понюхал. Запах цветка «Аларин» с берега реки у ядовитых шиповников. Про это растение Чонгук знал из «той» книги. Она вроде как была в разделе про течку. Мальчик насторожился, но потом отдёрнул самого себя, сказав: «Это же бабушка. Что плохого она может мне сделать?» И, взяв в руки стакан, поднёс его к пухлым губам, начиная медленно отпивать. Шесть пар глаз внимательно наблюдали, как жидкость постепенно исчезает между розовых губ. Мальчик запрокидывал голову всё сильнее, допивая до последней капли, и, когда в стакане не осталось ничего, поставил его обратно на стол. На вкус настойка была приятная. Как и всегда у бабушки. Чонгук вдруг ощутил посторонний взгляд, повернулся и заметил, что старуха стоит в проходе и пристально на него смотрит. Повисло молчание. — Бабушка, всё в порядке? — Спросил малыш. — Да… Всё в порядке. — Тихо ответила она. — Теперь всё в порядке. — Ты выглядишь бледной. Тебе чем-то помочь? — Не надо, милый. Всё будет хорошо. — Она подошла и погладила его по голове. — Поверь… Всё будет хорошо. — Её взгляд был потерянный и с какой-то глубокой скорбью. — Ну… Если так, то… Мне пора домой. Мама ждёт. — Подожди ещё немного. — Бабушка, я бы с радостью с тобой остался, но мама велела сразу… Ой… Как-то… Странно… Голова немного кружится. Чонгук почувствовал резкую слабость и сонливость. Тёплые руки бабушки убаюкивающе погладили его и стали расслаблять ещё сильнее. — Всё будет хорошо… Всё будет хорошо… — Повторялось шёпотом где-то на фоне подсознания, пока малыш не почувствовал, что его одолевает глубокий сон. Сзади появились ещё чьи-то руки. Чужие… Когтистые… Они придержали потяжелевшую голову и позволили телу окончательно расслабиться. Омега больше не осознавал происходящее. Только смутно чувствовал чьи-то прикосновения и слышал приглушённые голоса. — Аккуратно. — Сказала старуха. — Развяжите верёвку. Шея почувствовала непривычную свободу. Узелок шаперона отвязали и любимый красный плащ сняли с ослабевшего тела. Джин аккуратно скрутил накидку, перекидывая её через руку. Тэхён поднял малыша на руки с такой осторожностью, будто тот был хрустальным, и понёс его в гостиную. Мальчик неосознанно прижался и уснул в чужих руках, словно в колыбельке. — Он такой милый, когда спит. — Сказал Тэхён, разглядывая его лицо. — Положи его на диван. — Сказала старуха, поправляя одну из подушек. Альфы столпились вокруг, наблюдая, как мальчика бережно укладывают, поправляя чёрные волосы, которые лезли ему на лицо. Джин укрыл его шапероном — и омега скрутился клубочком, кутаясь в ткань и окончательно засыпая. — Когда оно начнёт действовать? — Спросил Юнги. — И эта его «драгоценная мамаша» раньше времени не хватится? — Пусть пока спит. — Ответила старуха. — Он проснётся ближе к вечеру. Именно тогда оно и начнёт действовать. Точно предположить не могу, но это явно будет в одном временном промежутке. Подготовьтесь. — Я готов хоть сейчас. — Гаденько усмехнулся Чимин — и Тэхён готов был ударить его за этот похотливый взгляд. Хотя понимал, что и сам наверняка выглядит не лучше. — Не забывайте, что вы мне обещали. Я на вас рассчитываю. Джин подошёл, присел на край дивана и наклонился к лицу омеги, начиная тереться кончиком носа о его висок. — Как же вкусно пахнет. Дождаться бы… — Сказал он. — И главное — не съесть его. Это же тоже все понимают? — Сказал Намджун, оглядывая братьев. Все кивнули, а Тэхён присел перед Чонгуком и начал водить пальцами по изгибам его лица. — Спи сладко, красная шапочка. Я буду с нетерпением ждать твоего пробуждения. — Единственное, что сквозь пелену и туман в подсознании почувствовал Чонгук, — это короткий и мягкий поцелуй чьих-то губ в свой лоб. И отчего-то губы эти казались знакомыми.***
Когда омега открыл глаза, он не сразу понял, что произошло. В ушах раздавалось тиканье часов, а вокруг была только кромешная тьма. Постепенно глаза привыкли к ней — и мальчик узнал старую гостиную своей бабушки. Когда он заглянул в окно, с ужасом осознал, что уже давно должен быть дома. Поднимаясь с дивана и завязывая свой шаперон, он побежал в спальню. Там на кровати вычерчивался бугорок. Чонгук решил, что старуха спит, но всё же решил подойти, чтобы хотя бы сообщить о том, что уходит. — Бабушка. — Тихо позвал мальчик, мягко касаясь бугорка ладошкой. — Бабушка, мне домой пора. Меня мама ждёт. — Хочешь к маме, да? — Послышался низкий смешок. — Ой… Бабушка, а что с твоим голосом? — Удивился мальчик, резко отстраняясь, а потом вдруг почувствовал, что в комнате витает слишком много непонятных запахов. И эти запахи уже не походили на настойки. — Бабушка… А почему в комнате пахнет берёзой и ивой? — А это для слуха очень полезно. Чтобы лучше слышать тебя, мой мальчик. — За спиной омеги сверкнули несколько пар глаз, и раздались шаги. — Бабушка… А почему в комнате пахнет каштаном и дубом? — А это для зрения очень полезно. Чтобы лучше видеть тебя, мой мальчик. — За спиной омеги выросли высокие тени. — Бабушка… А почему в комнате пахнет ещё и клёном? — Шаги приблизились слишком сильно. — А это для нюха очень полезно. Чтобы лучше чувствовать твой сладкий запах, мой мальчик. — Всё замерло и остановилось. — Бабушка… — Голос омеги неожиданно надломился, а глаза раскрылись в ужасе. — Бабушка… А… А почему у тебя… Такие… — Большие зубы? — Усмехнулся Тэхён, медленно раскрывая одеяло. — Чтобы поскорее съесть тебя, мой мальчик. Чонгук вскрикнул и отпрыгнул назад, тут же упираясь спиной в чью-то грудь. Рефлекс сработал моментально. Он отскочил, развернулся и увидел Чимина, который хитро улыбался, надвигаясь на него. Сбоку вышел Хосок. С другой стороны Джин. За ним Намджун. Потом появился Юнги. Малыш потерянно глядел вокруг и не знал, куда деться. Что происходило, сейчас для него было непонятно. Вдруг со спины обняли крепкие руки — и он перестал дёргаться. — Уже уходишь? Так быстро? Но ведь ты только проснулся, золотце. — Сказал Тэхён, зарываясь носом в его волосы. — А как ты мило вздыхал, когда тебе кошмар снился… Я еле оттащил Юнги. Он хотел уже тебя съесть. — Чонгук дёрнулся, развернулся и встретился взглядом с Тэхёном. — Что вы тут делаете? Зачем? Где моя бабушка? — Твоя бабушка не будет нам мешать. — Сказал Джин, прислоняясь к косяку двери. — У нас к тебе очень важное дело, малыш. — Вы… Вы хотите съесть меня?! — Дрожащим голосом выговорил мальчик и сжался. — Не будем скрывать — ты наверняка очень вкусный. — Усмехнулся за спиной Юнги — и омега застыл в ужасе. — Брат, не пугай его! — Рявкнул Тэхён. — Даже если кто-нибудь и захочет, я не позволю тебя съесть. — Кому это понадобится? — Сказал Чимин. — У нас на тебя другие планы, милашка. — Что вам нужно от меня? — Не в силах сдерживать подступающие слёзы, сказал мальчик. — Ну ты же не глупенький, правда? — Сказал Намджун, подходя ближе. — Что, по-твоему, альфам может быть нужно от омеги? — Чонгук побледнел, словно ему озвучили смертный приговор. Его ноги подкосились, но он не упал, так как сзади снова поддержали те же самые руки. Страх окутал полностью. Он резко подскочил, оттолкнул от себя Тэхёна и побежал вперёд, проскальзывая сквозь высокие преграды в виде волков. — Нет! Нет! Помогите! — Кричал он, дёргая ручку двери, которая была заперта. Маленькую фигуру накрыла тень, приближающаяся сзади. Чонгук чувствовал это и дёргал сильнее. Он бился, словно птичка в клетке. А хищники только молча приближались. Будто мышонка закрыли с кошкой. Хосок развернул его лицом, прижал к деревянной двери и заключил в ловушку из рук. — Тебе же мама говорила — не доверять волкам. Почему не послушался? — Сказал он, глядя на блестящие от накопившихся слёз глаза. — Не трать зря силы, мальчик. Ты стал нашей целью в тот момент, когда мы первый раз тебя увидели. — Он провёл пальцем по его лицу и вытер скатившуюся слезинку. — Красная шапочка слишком яркая, чтобы её ни разу не тронул альфа. Ты же понимаешь, малыш? — Чонгук практически обессиленно сполз вниз и закрыл лицо руками, стараясь сдерживать всхлипы. Он слышал, как остальные начали подходить. Ему срочно нужно было что-то придумать. Нужно было выбираться. Тут он вспомнил, что у бабушкиной двери есть дополнительная ручка. Она с другой стороны, прямо снизу. Почти незаметна. Но если очень постараться, то, просунув руку под дверь, до неё можно дотянуться. Мальчик долго медлить не стал. Его огромное счастье в тот момент было то, что ладошки у него маленькие и легко проскользнули под щёлку двери, нащупывая там ручку. Хосок не успел к нему прикоснуться, как дверь с грохотом отлетела. Чонгук выпрыгнул из дома, едва ли не упав на ступеньках крылечка, пробежал дворик и ринулся дальше в глубь леса. — Он пытается сбежать. — Нервно выкрикнул Юнги. — Не волнуйся. — Усмехнулся Намджун. — Далеко не убежит. — Кстати… — Сказал Чимин. — А где Тэхён? А в комнате только колыхались занавески, да стучали ставни раскрытого окна.***
Чонгук бежал так быстро, как только могли позволить его маленькие ножки. В глазах стояла пелена слёз. Руки дрожали. Сердце билось так, словно хотело выпрыгнуть из груди. Малыш изо всех сил старался бежать быстрее, но не выходило. Красный шаперон мелькал на фоне тёмной дороги, словно кровавый след. Ночной лес совсем не походил на тот, что был днём. Небо чёрное, усыпанно звёздами. Но их не видно из-за туч. Только луна мельком выглядывает и смотрит на всё, прожигая своим тусклым голубым светом. Деревья стоят, как древние великаны. Чёрные, тонкие, скрипучие… Ветки зловеще шелестят, а из-за каждого куста мерещится чудовище. Но страшнее всего не это. Страшнее вой, который слышен за спиной. Волчий вой. — Мама! Мамочка! — Закричал малыш и тут споткнулся о корягу, падая на живот. Чонгук за свою жизнь облазил не одно дерево, набил себе не одну шишку — и в любой другой момент при таком падении обязательно моментально бы подскочил и побежал дальше, но в этот раз ноги его не послушались. Он не смог подняться. Силы, как по щелчку, растворились. Внизу живота скрутило, и пронзила невыносимая боль. Между ног потекло. Тело напряглось, а кожа будто загорелась. Мальчик почувствовал, как собственный запах резко обострился. И не только он. Все запахи вокруг обострились. А особенно сильно… Запах хвои. И нет… Не тот, что исходил от елей вокруг. Малыш сжался, обхватил живот рукой и тихо заскулил. Красный шаперон укрывал его, как одеяло. Прямо над головой светила луна, сзади раздались шаги. Он здесь. Он не мог не учуять. Подкрадывается сзади своей хищной походкой, ухмыляется, обходит вокруг и смотрит на дрожащее тело. — Попалась, моя зайка. — Сказал Тэхён, присаживаясь возле мальчика и проводя рукой по чёрным волосам. — Бедняжка… Дрожишь, как листик. Чонгук плакал и сжимался от боли, не в силах даже ответить. Волк облизнулся, подхватил его на руки и поднял, ставя на землю. Запах хвои обволок всё сознание, и судорога боли прошла, но в животе всё ещё скручивало. Мальчик поднял блестящие чёрные глаза, наполненные слезами, и взглянул на альфу. Даже при всём страхе, что его окутывал, при всём бездушии, что плескалось в глазах у зверя, Тэхён был невероятно красивым. А его запах опьянял, словно наркотик. Чонгук смотрел на него и плакать хотелось всё сильнее и сильнее. Боль тупым лезвием била в живот, но терпеть её от чего-то становилось легче. — Ну не надо так на меня смотреть. — Сказал Тэхён, ласково вытирая слёзы с его лица. — Я ни за что не отпущу тебя. Только не делай из меня монстра, Гуки. Больно не будет. Я тебе обещаю. — Он прижал его за плечи, а одной рукой пробрался под плащ и стал мять ягодицу, словно пытался что-то нащупать. — Так… Что у нас здесь? — Мальчик взвизгнул, когда ощутил, что ему лезут пальцами между половинок, где уже всё намокло. Тэхён вытащил руку и посмотрел на неё, довольно ухмыляясь. Зелье подействовало. Течка началась. Альфа вдохнул запах малины с шоколадом и с наслаждением слизал влагу со своих пальцев. — Вкусно. — Прошептал он. — Ты вкусный, малыш. — Он поднял его на руки, завёл за дерево и прижал к стволу, наклоняясь к самому лицу. — Моя благодарность в прошлый раз была слишком скромной. Давай это исправим? — Он тут же прильнул к его губам, начиная откровенно их целовать, а руками подцепил его за бёдра и фактически усадил на себя, припечатывая спиной сильнее к стволу. Его язык ворвался в рот и начал играться с неумелым языком мальчика. Тэхён был настойчивым, но нежным. Целовал жадно и мокро, даже не думая стесняться. Всасывал язык и безболезненно прикусывал нижнюю губу. Чонгук пытался сопротивляться, но, ощутив, что непонятным образом боль с этим поцелуем ушла на второй план, немного расслабился. Через минуту волк отстранился и прижался к его шее лицом. — Как же сладко. — Фактически простонал он прямо возле кожи. — Было сладко, малыш? — Что… Что со мной происходит? — Проскулили в ответ. — Это течка, Гуки. И одному тебе с ней не справиться. Знаешь… Тебя желают все мои братья, но, по правде говоря, я не хочу с ними делиться. — Тэхён немного отстранился и заглянул в чёрные глаза. — Может, мне не отдавать тебя? Может, убежать с тобой и любить тебя самому? А? Гуки? Убежишь со мной? Мальчик глядел альфе в глаза и думал, что, наверное, утонет в них. Он был сказочно красив и убийственно страшен. Одна сторона Чонгука хотела убежать от него и скрыться, а другая… Тоже хотела убежать. Но не от него. С ним. Куда угодно, лишь бы он выполнил своё обещание. Волк начал приближаться, желая снова поцеловать розовые губы, которые будто специально так красиво приоткрылись, испытывая выдержку на прочность. Но его попытку безжалостно прервали. — Тэ! — Крикнул Чимин. — Выходи! Мы знаем, что ты здесь! — Чёрт… — С разочарованием прошипел Тэхён и вышел из-за дерева с Чонгуком на руках. — У красной шапочки уже началась течка? — Спросил Джин, изгибая бровь. — А то ты не чувствуешь. — Закатил глаза волк. — Его запах за версту слышен. — Это точно. — Вздохнул Юнги. — Опусти его на землю. Тэ сделал, как говорил брат, и Чонгук воспользовался случаем, пытаясь снова убежать. Однако Хосок его остановил и оттолкнул в обратную сторону. Судорога боли снова скрутила живот — и мальчик упал на землю, обхватывая себя руками. Альфы встали вокруг него шестиугольником. — Она говорила, что он будет мучиться от боли. — Не весело сказал Намджун. — Но ведь это всегда так при течках. — Пожал плечами Чимин. — Но не при искусственно вызванных. — Да и потом… — Сказал Юнги. — Его мамаша чем-то его поила, чтобы запах дольше не проявлялся. Теперь там от двух отрав небось воротит. — Тогда вопрос, чего мы болтаем? — Раздражался Тэхён, видя, как малыш мучается и плачет. — А у нас есть маленькая проблемка, Тэ. — Хихикнул Чимин. — При течке альфа омеге может помочь только одним способом. — Это я и без тебя знаю. А проблема-то в чём? — А проблема в том, что он один, а нас шестеро. Только вот запах его одинаково вкусный для всех. И голову кружит тоже всем вместе, а не по отдельности. Догоняешь, Тэхён? — Волк притих, оглядывая старших братьев по одному. Их мысли прочитать было не трудно. Чонгук девственник, и его девственность хотят все. И никто явно не собирался уступать. — Я боюсь, здесь только один вариант. — Вздохнул Намджун. — Нет! — Воскликнул Тэхён. — Джун, ты совсем?! Посмотри на него! Он же не выдержит! — Не хочешь, можешь отказаться. Никто не заставляет. — После этих слов Тэ замер, оглядывая ещё раз каждого из братьев. — Не смотри так, Тэхён. — Сказал Чимин. — Если ты готов уступить, то я только поаплодирую твоей выдержке. Лично я уступать не собираюсь. — Слишком вкусный запах. — Усмехнулся Джин — и все остальные своими взглядами его поддержали. — Для этого надо иметь божественную силу воли. А я, хоть и божественный красавчик, но такой воли не имею. — Ясно всё с вами. — Недовольно шикнул Тэхён. — Только давайте не забывать, для чего нас позвали. И он — не наши сучки из стаи. — Тэ-тэ, не умничай. Что мы будем за альфы, если не доставим своему любимому омеге удовольствие? — Усмехнулся Чимин. — И не смей называть его любимым! — А что? Тебе можно, а мне — нет? — Поддел его брат. — Не забывай, что не ты один тут на него претендуешь. Любой из нас может оказаться его истинным. И ты слишком рано решил, что это именно ты. Тэхён на это ничего не ответил. Лишь молча подошёл к Чонгуку, который всё это время тихо стонал на земле, и поднял его на руки, как невесту. Мальчик поёжился, а затем открыл заплаканные глаза. — Нет… Нет… — Прошептал он, чувствуя, как его куда-то несут. — Пожалуйста. Не надо. — Тише… Всё хорошо. Больно не будет. — Нет… Не делайте этого… Мама… Чонгук плакал весь путь, пока они шли. Уже не дёргался, не рвался. Сил не хватало. Он только всхлипывал и просил отпустить его. Просил много. Просил сильно. Но альф при течном омеге разжалобить невозможно. Тут показался домик бабушки, и Тэхён, открывая дверь ногой, внёс туда мальчика. Затем опустил его, дал встать на ноги и немного отстранился. Остальные волки зашли следом и закрыли дверь. Комнату слабо освещала горящая на столе свеча. В кресле сидела старуха. — Бабушка. — Всхлипнул малыш, подбегая к ней и попадая в тёплые объятья. Судорога боли снова скрутила, он тихо вскрикнул и опустился на колени перед креслом. Старуха принялась гладить чёрные волосы. Её руки были ласковыми, тёплыми, родными… Такими родными, что омега на секунду забыл, что вообще вокруг происходит. Он обнял колени бабушки и тихо заплакал ей в фартук, позволяя ласкать себя. — Мальчик мой. — Шептала она с неподдельной жалостью. — Я знаю, что больно. Я знаю. Придётся потерпеть. — Чонгук молчал и только сильнее жался. — Как же сильно твоя мать этого боялась, раз так долго задерживала течку. Даже не подумала о том, что может оставить тебя бесплодным. — Бесплодным?.. Что?.. — Мальчик поднял голову и непонимающе на неё посмотрел. Лицо старухи было, на первый взгляд, спокойным, но в глазах таилась буря волнения, знания, что настал тот момент, когда пора говорить правду. — Послушай меня, Чонгук… — С трудом начала она. — Изначально природа заложила в каждом омеге тягу к альфе. Также и наоборот. Это неписанный закон, о котором все прекрасно знают. А твоя мать пытается всеми силами помешать твоему телу пройти естественный путь взросления, не задумываясь о последствиях. Хотя это и моя вина тоже. Мне надо было быть более настойчивой и забрать тебя раньше, до того, как дошло до такого. Ну, теперь уже имеем, что имеем. — Бабушка, что ты такое говоришь? — Растерянно лепетал Чонгук. — Я тебя не понимаю. Мама любит меня. — Любит. — Кивнула старуха и помрачнела. — Почти так же сильно, как и ненавидит. — Малыш от её слов и взгляда весь сжался и даже немного отстранился. О существовании альф за спиной и вовсе забыли. Не до них сейчас… Слишком сильный шок и ужас одолевает омегу, и это видно, даже не глядя ему в лицо. А старуху всю трясёт, потому что бездонные чёрные глаза смотрят прямо на неё и в них читается немой вопрос, на который страшно отвечать. — Ты же… Ты же обманываешь меня сейчас? — Сказал Чонгук, мотая головой и даже не пытаясь сдержать слёз, скатывающихся по щекам. — Как это мама меня ненавидит? За что? Разве я сделал что-то плохое? Разве я виноват как-то перед ней? — Ты виноват лишь в том, что до безумия похож на своего отца. Я хорошо его помню. Ты просто маленькая копия. — Она коснулась своей сморщенной ладонью его мягкой щеки, и её брови свились вместе. — Мой мальчик… Вечно бы любовалась. Такой же красивый. Такой же добрый. И для неё это невыносимо. — Я… Я не понимаю. — Старуха погладила его по голове, останавливая руку на шее. — Когда-нибудь поймёшь. И, может быть, простишь меня. — З… За что? — Единственным способом помочь тебе — было найти твоего истинного. И я его, можно сказать, нашла. — Чонгук сначала не понял, а потом вдруг расширил глаза, обернулся, посмотрев на волков, и развернулся обратно к старухе, глядя с полным неверием. — Но… Но я же… — Не сопротивляйся. — Холодно отрезала она. — Так надо, Чонгук. — Бабушка, я… Я не хочу. — Мальчик активно замотал головой. — Не хочу. — Надо, Гуки. — Мне… страшно… — Всё будет хорошо. — Бабушка… Пожалуйста… — Вы ждёте, пока я сломаюсь? — Сердито рявкнула старуха, переводя взгляд на альф. — Забирайте его быстрее. Тэхён тут же подошёл к ним и оттащил Чонгука от кресла. Тот не хотел отпускать руку старухи и продолжал тянуться к ней, даже когда уже не мог схватить ничего, кроме воздуха. — Бабушка! — Кричал малыш, вытягивая руки и глядя на неё, как на единственное спасение. Она лишь отвернулась и еле удержалась, чтобы не схватиться за сердце. Этот крик сводил с ума. Альфы прошли за Тэхёном вглубь хижины, в самый подвал, где была подготовлена комната для них. Чимин подошёл к старухе и сказал лишь: «Не волнуйтесь. Мы помним своё обещание». А с этими словами двери за ними закрылись — и наступила тишина. Старуха точно знала, что этой ночью не уснёт никто. Ни волки, ни Чонгук, ни она, ни её дочь.