Красная шапочка и серые волки

      Тэхён спустился в подвал, неся Чонгука на руках, а остальные зашли следом. Внизу была чистая тёплая комната. Посередине стояла большая кровать. Окон не было, но горели свечи, которые служили единственным источником света. Тэ сел в широкое кресло и посадил мальчика к себе на колени. Когтистая рука зарылась в чёрные волосы, а вторая, обнимая за талию, мягко поглаживала по спине, пытаясь успокоить напуганного ребёнка. Губы волка были прижаты ко лбу в полу-поцелуе, и запах хвои обволакивал маленькое тело, словно сеть паука пойманную бабочку. Но, как бы силён он ни был и как бы сильно ни сталкивались друг с другом запахи других волков, ни один не мог перебить аромат горячего шоколада с малиной.       Чонгук дрожал, как осиновый лист, а в его глазах читался ужас. И было непонятно, это оттого, что он сейчас один с шестью волками, чьи глаза глядели на него пугающе жадно, или оттого, что он только что был предан его самыми родными людьми. Абсолютно растерянный и напуганный, он отводил взгляд в сторону, не желая и не имея сил смотреть на кого-либо.       В таком состоянии его хотелось больше не раздеть, а пожалеть. Тэхён не мог позволить, чтобы малыш свой первый раз запомнил вот таким. Да и старшим тоже не особо этого хотелось. Хотя этот беззащитный вид, эти дрожащие губы и сладкий запах заводили совершенно бессовестным образом. — Тихо-тихо… — Шептал Тэхён на ухо мальчику, словно змей, а не волк. — Чш~ш… Чш~ш… Всё хорошо. Слышишь меня? Всё хорошо. — Он вытер слезу с щеки большим пальцем и погладил подбородок. — Мой хороший… — Не только твой, Тэ. — Поправил его Хосок, присаживаясь перед ними и оглаживая нежное лицо обратной стороной ладони. — Так много сопротивления в этих глазах. А ведь твоя бабушка рассказывала, что ты мечтал об истинном альфе. — От… Отпустите меня… — Всхлипнул малыш и зажмурился. — Прости, мальчик, но не в этой жизни. Мы не первый день за тобой наблюдаем и ждали этой ночи с нетерпением. Тебя же ещё ни разу не любил альфа. Почему ты думаешь, что тебе не понравится? — Мне… страшно… Хочу домой. — Так, значит, ты всё-таки боишься меня? — Раздался вдруг знакомый шёпот. — Но почему же ты тогда помог мне? — Тэхён хитро улыбался, медленно выговаривая каждое слово, а вот Чонгук весь вытягивался в струнку, пока до него долетали слова и их смысл. — Ты мог оставить меня там. Мог убежать. Почему не сделал этого? Разве мама не говорила тебе, что доверять волкам нельзя?       И мальчик вдруг на секунду ушёл в свои мысли. На самом деле Тэхёну не нужен был ответ. Он, как и его братья, как и сам Чонгук, прекрасно знали, что если бы омега тогда убежал, то Тэхёна нашли охотники и в семье бы стало на одного брата меньше. Но Чонгук… Даже сейчас, если ему дадут возможность вернуться назад туда, он сделает то же самое. Просто не сможет, встретившись с волком глазами, оставить его умирать. Любого из них. Только от этого не легче.       Каким бы сострадательным малыш ни был, он всё равно их боялся. Боялся и не хотел того, что с ним собирались сделать. И это даже несмотря на течку. А ведь запахи у этих альф приятные, сильные, дурманящие разум. Зазывают расслабиться и подчиниться. Но неумолимо останавливало чувство, что его используют просто как подстилку на одну ночь. Что никаких чувств, кроме звериного желания, к нему не испытывают. А в искренность добрых намерений волков вообще верилось как-то с трудом.       Все эти мысли пронеслись в голове Чонгука быстро. Но сказать что-либо в ответ ему не дали. Стоило только Тэхёну почувствовать, что мальчик перестал дрожать, как он тут же поднялся и бросил его на кровать.       Чёрные волосы раскинулись по подушкам, открывая чистое лицо. Края красного шаперона разлетелись в разные стороны, но пуговица на воротнике не дала ткани сползти с тела. Когда Чонгук опомнился и распахнул глаза, над ним уже нависали Тэхён, Чимин и Хосок. Было темно, но сияние жёлтых глаз видно прекрасно. У волков не такие глаза, как у людей. Они более пронзительные, хищные, немного пугающие и завораживающие. Зрачок тонкий и длинный, больше напоминающий кошачий, две радужки разных оттенков и полное отсутствие белка.       Чонгук замер, когда так прямо и близко встретился с этими глазами, а потом вдруг залюбовался. Всего на секунду, потому что больше ему не дали. Волки сели вокруг, и Джин, пробежавшись быстрым взглядом, прикоснулся первым, отчего мальчик тут же испуганно вздохнул. Его просто слабо погладили по коленке, а уже такая реакция. Совсем невинное дитя. И одна мысль, что он впервые ощущает всё это, что его впервые трогают чужие руки, напрочь сносила крышу альфам.       Тэхён коснулся его щеки, наклонился и прильнул к губам в очень нежном поцелуе. Кто-то другой, с довольно холодными пальцами, выправил рубашку и проскользнул под неё рукой, начиная ласкать животик прямо около ремня. Хосок и Чимин схватили мальчика за руки с двух сторон и прижали их на уровне головы, чтобы он не смог сопротивляться. Джин и Намджун удержали его ноги, когда он попытался дёрнуться. А Юнги, который и был обладателем холодных пальцев, медленно гладил нежную кожу, ощущая, как по ней бегут мурашки. — А наш малыш чувствительный. — Сказал он, замечая, как остро тело реагирует на прикосновения.       Тэхён не получал ответа на поцелуй, и ему это не нравилось. Он отстранился и посмотрел на лицо Чонгука. Оно говорило само за себя. Губы дрожали, щёки раскраснелись, а в уголках глаз застыли блестящие бусины ещё не скатившихся слёз. Его запах усиливался, а вместе с ним и боль внизу живота, отчего всё тело сковывало от напряжения. — Не бойся и не думай ни о чём, Чонгук. — Сказал волк, словно гипнотизируя своим голосом. — Мы же видим, что тебе больно. А лучше не станет. Просто расслабься и получай удовольствие.       Мальчик отрицательно покачал головой. Не слушается, не поддаётся, не верит. И этим только сильнее заводит.       Тэхён ухмыльнулся и потянулся к пуговице на его рубашке, начиная медленно расстёгивать. Чонгук какое-то время терпел, но потом не выдержал. Ему ещё никогда не приходилось представать перед альфами в таком виде, и это ужасно смущало. Он начал брыкаться и пытаться вырваться, но что он может? Один… С шестью альфами. Да ещё и с течкой, что причиняет самую настоящую боль. Он мужественно её терпел, старался сделать хоть что-то, чтобы себя защитить, и это не утаивалось от внимательных глаз. С одной стороны, просыпалась жалость, с другой стороны — уважение, но по больше части от всего этого его только ещё больше хотелось раздеть и обласкать каждый сантиметр кожи. Пусть даже и силой. — Нет… Пустите… Пожалуйста… — Малыш плакал, и Тэхён понимал, что он и его братья сейчас перед ним выглядят монстрами. А это в их планы совершенно не входило. — Тише-тише. Не плачь. — Нашёптывал он с изяществом хищника, который заманивает жертву в ловушку. — Ну зачем же ты так? Мы ведь помочь хотим. — Хочу его съесть. — Тихо проговорил вдруг Чимин, облизывая губы, и Чонгук готов был поменять цвет волос от услышанного. — Чимин, я его успокоить пытаюсь, а ты не помогаешь. — Сердито рявкнул Тэ в сторону брата, затем повернулся обратно к омеге и начал целовать его лицо. — Не слушай… Всё будет хорошо. Мы не сделаем тебе больно.       Губы спустились на подбородок и линию профиля. Затем по шее пошли короткие поцелуи. Они были очень осторожными и маленькими, но всё равно от них по телу прошла волна мурашек. Чонгук будто окаменел, ощущая, как шею нежно ласкают и покусывают острыми клыками. Это было не больно, но непривычно. Тут сбоку обдало ароматом клёна, и мальчик почувствовал уже вторую дорожку из поцелуев на шее. Хосок целовал более страстно, нежели Тэхён, но не менее нежно. Как только губы хвойного волка пошли чуть ниже ключиц, малыш запаниковал. — Не надо!.. — Взвизгнул он и попытался привстать, но его сразу же опрокинули обратно и прижали за плечи. — Далеко собралась, красная шапочка? — Усмехнулся Чимин. — А ведь мы только начали.       После этих слов рубашку Чонгука схватили с двух сторон и разорвали пополам, разнося звук рвущейся ткани по всей комнате. В темноте блеснула шёлковая кожа, и Тэхён еле сдержался, чтобы не укусить. Он вместе с Хосоком начал ласкать и покусывать розовые соски, а Чимин заткнул плачущего ребёнка поцелуем. Юнги водил кончиками пальцев по его животику, а Джин с Намджуном схватили брыкающиеся ноги, удерживая и гладя сквозь ткань по внутренней стороне бедра.       Чонгук не знал, куда ему кидаться. Плюс, живот сводило от неимоверной боли. Он чувствовал чужие руки и губы на своём теле и сам не мог понять, нравится ему или нет. Одно было ясно однозначно — он не был к этому готов. Но кто его спрашивал? И, видимо, сопротивляться в самом деле бесполезно. Как и умолять…       Мальчик зажмурился, стиснул зубы и приготовился молча терпеть, молясь про себя только о том, чтобы эта ночь поскорее закончилась. Только вот с его позицией кое-кто был явно не согласен.       Чимин немного отстранился и нахмурился. Они с Тэхёном переглянулись и тут же поняли друг друга. Пока Чонгук сам не отдастся, удовольствия он не получит. И хоть в штанах было невозможно тесно, причинять ему боль никто не хотел. — Так не пойдёт. — Сказал Чимин — и все остановились. — Он даже не стонет. А подо мной омеги никогда тихо не лежали. — У него же течка. — С недоумением сказал Джин. — Очевидно, это не сильно помогает. — Перестаньте его пугать — и тогда поможет. — С упрёком сказал Тэхён, но, как только услышал жалобный скулёж с простыней, снова опустил взгляд. И увиденное заставило его самого немного сжаться. — Солнышко моё… Всё ещё больно? — Прозвучало как-то слишком заботливо, а в ответ мальчик лишь сдержанно всхлипнул. — И будет болеть, пока ты не расслабишься. — Это так мило… — Усмехнулся Чимин. — Я уверен, что ты сам этого хочешь. Ты не можешь не чувствовать, что наши запахи особенные друг для друга. Сопротивляйся сколько хочешь, малыш, только от правды не убежишь. Ты — наш!       Тут Чонгука резко схватил за плечо Намджун, приподнял и посмотрел ему в глаза. В этом взгляде читалось огромное нетерпение и плохо скрываемая похоть. — Не будешь послушным мальчиком, Чонгук~и, мы с братьями тебя накажем. И поверь, лучше тебе не знать, как мы это сделаем.       Это было страшно. А вместе с тем, ещё и невыносимо обидно. Словно это мальчик в чём-то виноват. И, когда он услышал такое, у него холод пробежался по спине, а затем глаза медленно опустились. Он прошептал осторожно, сам себе под нос, — но его слова были услышаны. И они резко остудили пыл всех волков. Даже Намджуна. — Н… ненавижу… Всех вас ненавижу… — Так тихо, но так чётко.       Все резко замерли — и повисла тишина. Когти медленно спрятались, а задор растворился в воздухе. Вдруг Тэхён слез с Чонгука, сел на край кровати и отвернулся от всех. — Я не могу так. — Сказал он, глядя в пол. — Не этого я хотел. И не так я себе всё это представлял. — Все старшие братья посмотрели на него и поджали губы. — Такой ценой… Чтобы он меня ненавидел… Так мне этого не нужно.       Волки переглянулись, вздохнули, и кулаки разжались. Это всё действительно не так представлялось. Они понимали, что Чонгук сразу в объятья к ним не прыгнет, но рассчитывали, что под напором течки и их запахов он растает и отдастся. Однако мальчик оказался более волевым, чем они ожидали. И по итогу вышло, что они просто-напросто чудовища, причиняющие боль тому, кого хотели любить. — Скажи, чего ты хочешь? — Спросил Намджун, поворачиваясь к омеге. Тот поднял заплаканные глаза, с удивлением глядя на него, и приподнялся. — Я… Я хочу домой. — Ответил он. — Обратно? К своей матери? — Как-то даже обиженно сказал Чимин. — А какой смысл? Она сделает с тобой то же самое. — Нет… — Прошептал малыш и закрыл лицо руками. — Не верю. Такого не может быть. — Мы знаем больше тебя, Чонгук. — Очень эмоционально, словно он страшно нервничал и спешил, выговорил Хосок, хватая его за руку и убирая её с лица, чтобы можно было заглянуть в глаза. — Твоя бабушка рассказала нам то, что боялась рассказать тебе. Все эти годы тебя прятали ради того, чтобы потом изнасиловать, когда ты окончательно созреешь. Твоя мать — ненормальная женщина, которая видит в тебе своего бывшего мужа. А стоит ей хоть на секунду понять, что ты её сын, как она начинает тебя ненавидеть. Разве ты не помнишь, какими бредовыми и несправедливыми были все её слова? А эти нелепые наказания практически ни за что? Неужели непонятно, что всё это время тебя просто нагло обманывали и… — Я думаю… — Сказал вдруг Намджун, перебивая брата. — Что он и так всё прекрасно знает. — Все посмотрели на Чонгука и мгновенно притихли. — Так ведь, малыш? — Мальчик разбитым взглядом смотрел в пустоту, а потом зажмурился — и по его щекам покатились слёзы. — Ты хоть и маленький, но я вижу, что не глупый. Ты ведь не мог не замечать какие-то странности? А раз читал ту книгу, то должен был понимать, с чем это связано. Нет?       Омега закрыл лицо руками и опустил голову. У Намджуна снова заискрились глаза. Он чувствовал, что подловил Чонгука на чём-то очень сокровенном, а это был шанс аккуратно пробраться в его душу. Мальчик поджал под себя колени и дрогнувшим голосом ответил. — Я… Я думал, что мне лишь кажется. — Так сильно не хотел в это верить? — Она моя мама. Я люблю её, какой бы она не была. — Он перестал плакать, оторвал ладони от лица и посмотрел на них. — Да… Наверное, не хотел верить.       Только сейчас волки обратили внимание на еле заметные, заживающие следы на спине Чонгука — и у всех встал ком в горле. — Ты пытался сбежать? — Спросил Чимин и увидел по лицу мальчика, что попал в точку. — Что она с тобой сделала? — Вернула домой и наказала. — Ответил тот, а потом шёпотом добавил. — И… потом… убила мою первую собаку. — Чтобы больше не пытался. — Хмуро подытожил за него Тэхён. — И ты её простил? — Ну… Она же моя мама… — С каким-то умоляющим отчаянием сказал малыш и наконец-то посмотрел на волков, сразу же сталкиваясь с глазами Намджуна. — Как она тебя наказывала? — Спросил тот, после чего Чонгук вдруг дёрнулся, словно больно обжёгся, и зажмурился.       Эти воспоминания невыносимы. Как ужасная рана, которую начинают расковыривать, когда спрашивают о тех днях. Тэхён прочёл по лицу мальчика его эмоции и тут же подскочил к нему, обнимая и прижимая к себе. — Тихо-тихо… Её тут нет. Слышишь? Всё хорошо. Её тут нет. Тут только мы. Мы тебя больше не обидим. — Намджун, ты нашёл, что спросить… — Сердито рыкнул на брата Юнги и погладил мальчика по голове.       Чонгук почувствовал холодные пальцы и сразу понял, кто его успокаивает. Намджун вытер слезинку с его щеки. Хосок, Джин и Чимин погладили его руки и плечи, словно такими жестами пытались неуклюже извиниться и хоть как-то утешить. И это не было интимно или пошло — наоборот. Действительно очень заботливо. В другой раз мальчик шарахнулся бы, но сейчас, после слёз, ему вдруг стало так легко и тепло… Он слишком долго держал всё в себе. И теперь, когда его секреты так резко расковыряли, а сокровенную боль вывернули наружу, всё волнение пропало и с плеч будто бы упал тяжёлый груз. — Почему ты не просил помощи у бабушки? — Спросил Чимин, сжимая зубы. Он явно был зол, хоть и пытался сдерживаться. — Я не знал, как заговорить об этом. Ведь всё было таким непонятным и неоднозначным. Боялся даже начать. А сама она не поняла. Поэтому я решил, что, наверное, лучше потерпеть, и, может, оно всё само пройдёт… — Глупый… Зачем? Ведь всё могло было бы быть по-другому. — С неприкрытой жалостью выговорил Тэхён и прижал мальчика сильнее. — И ты не хотел об этом рассказать? Неужели тебе не было обидно всё это терпеть?       Чонгук поник и спрятал глаза за копной чёрных волос. Тэхён отстранил его от себя и внимательно посмотрел ему в лицо. То же самое сделали и все остальные. И снова это лицо с потрохами выдавало все чувства своего хозяина.       Конечно же, ему было обидно. Конечно, ему хотелось поговорить об этом. Чтобы его пожалели, чтобы помогли. Он надеялся, может, окружающие заметят, как ему плохо, и почувствуют, что нужна их помощь. Но никто не заметил. Даже родная бабушка.       Чонгук всегда плакал втихаря. Чтобы не видел никто, кроме Кира. И каждый раз, приходя к бабушке, он ей улыбался, обнимал и никогда не показывал, как ему грустно и больно. А эти волки… Они поняли всё сразу и без слов. Они в самом деле пробрались в самую душу и вытащили оттуда то, что так долго грызло. И если честно, сейчас мальчик им за это очень благодарен.       Тэхён снова прижал его к себе и получил ответное объятие. Чонгук очень давно ждал поддержки. И сейчас он не мог отказаться, когда её так открыто предлагали. К ним прижались все. По телу и душе разлилось так много тепла, что малыш, наконец, расслабился и растаял в чужих руках, пока его вдруг не отрезвила сказанная одним волком фраза. — Я убью её. — Вырвалось гневным шипением из Чимина — и это разрушило тихую идиллию. — Что ты… Не надо! — Испуганно проговорил Чонгук, отрываясь от груди Тэхёна и чуть ли не падая на него. — Почему? Неужели не понимаешь: она тебя в покое не оставит! — Не надо… Не говори так… Я не хочу, чтобы с ней что-то случилось. — А чтобы она тебя на век заперла, хочешь?! — Чимин! — Рявкнул на младшего Намджун. — Спокойнее. — Раз он не хочет, значит, мы никого не тронем. — Резко сказал Джин, затыкая разом обоих братьев, но в следующую же секунду смягчил тон. — Но… Гуки… Чимин прав. Твоя мать тебя в покое не оставит. Особенно теперь. — И если только скажешь… — Сказал Тэхён, поднимая его подбородок и поворачивая к себе лицо. — Мы накажем её за всё, что она сделала. — Но… Зачем вам это всё? — Растерянно проговорил мальчик. — Почему вам так хочется наказать мою маму? — Ты правда не понимаешь? — Волчьи глаза посмотрели прямо в чёрные, и в этом взгляде была такая сила, что малыш хотел зажмуриться. — Чонгук… Ведь кто-то из нас — твой истинный. — От этих слов дыхание оборвалось. — И мы знали об этом ещё до нашей встречи. И уже тогда, только лишь послушав рассказы о тебе, мы поняли, что ты — самый замечательный омега на свете. А, увидев тебя и почувствовав твой запах, мы поняли, что уже никого другого не хотим. — С самого первого мгновения, как только ты мелькнул перед нашими глазами. — Раздалось вдруг за плечом, и к маленькому уху губами прижался Хосок, обдавая запахом клёна неприкрытую кожу шеи. — И хотим мы не только твоё тело, малыш. Понимаешь? — Мальчик на последних словах резко изменился в лице, и к нему неожиданно вернулось дыхание, которое стало сбивчивым и рваным. Он пропускал каждое слово через себя и пытался понять, как ему надо на это реагировать. Но Хосок, как и свойственно волку, мгновенно почувствовал, что жертва ослабела, и нанёс последний удар, который добил уже окончательно. — Я скажу проще. — Он взял Чонгука за руку и осторожно сжал её. — Мальчик, мы влюблены в тебя. Навеки и безвозвратно.       Никто после этих слов не осмелился ничего добавить. Потому, что финал уже был очевиден. Омега весь вздрогнул, покраснел и растерянно отвёл взгляд. Сейчас разуму нужно было проснуться, как никогда, чтобы он завопил о том, что этим красивым сладким словам так просто верить нельзя. Особенно, если их говорил Хосок, который уже один раз предал доверие. Но именно в этот момент разум уступил — и всё сознание захватило сердце, которое начало бешено колотиться, словно хотело вырваться из цепей.       Чонгук, как ёжик без иголок, остался совершенно беспомощным, не имея никакой возможности противостоять этим словам. Они его просто-напросто обезоружили. Ведь именно их он так сильно мечтал услышать столько лет. Он молчал. Смотрел неуверенно на Хосока и всем своим видом пытался показать, что не верит ему, но губы предательски начинали дрожать, а глаза блестеть. Запахи забивались под кожу, и течка, которая будто бы заснула на несколько минут, снова начала жечь изнутри. Сзади обдало запахом дерева ивы — и мятный волк обнял мальчика со спины. — Мы ведь так и не знаем, кто из нас твой истинный. — Сказал он, прижимаясь щекой к его виску. — Но мы все братья, и запахи у нас похожи. Все произошли от одного начала и от одной природы. Возможно, поэтому ты тоже теряешься и не понимаешь, кто именно из нас для тебя особенный. — Ты для нас — самое драгоценное сокровище, Чонгук. — Сказал Намджун, ведя когтями по чёрным волосам. — И мы не хотим отдавать тебя твоей матери, зная, что будет потом. — Будь нашим омегой. — Сказал вдруг Джин, прикасаясь ладонью к дрожащей коленке. — Будь нашим любимым. Мы защитим тебя от всех, кто попытается обидеть. Только будь нашим.       Мальчика с головой накрыло ощущение душевного тепла. Это же то, что ему так беспощадно запрещалось. Иметь истинного… Любить… Быть любимым… Слишком хорошо для правды. Но внутри всё так умоляло поверить, подчиниться, снова стать наивным. Хотя кошки по-прежнему скребли на душе. — Но… — Робко прошептал Чонгук и поднял немного виноватый взгляд на Тэхёна. — Я… не умею…       Это было до такой степени мило, что ни один волк не смог сдержать улыбки. — Ничего страшного. Мы научим. — Ответил Тэхён и погладил пухлую щёчку, убирая большим пальцем последнюю бусинку слезы.       Юнги начал плавно водить руками по бокам и плечам омеги, нашёптывая в самое ухо. — Тут и уметь нечего. Просто делай, как чувствуешь.       Мятный волк начал медленно и осторожно целовать шею, не прекращая оглаживать кожу, по которой побежали мурашки. Тэхён поднял подбородок Чонгука, приблизился к его губам и очень невесомо поцеловал, наслаждаясь и смакуя этот момент. Ведь мальчик наконец-то не оттолкнул и не отвернулся.       Вдруг резко потухли свечи — и осталась гореть лишь одна, возле кровати. Малыш перестал чувствовать сзади опору и упал на спину. В его волосы зарылась рука Чимина. По рукам побежали пальцы Хосока и Юнги. На коленках и ляжках появились руки Намджуна и Джина, а Тэхён снова навис, погружая волчьим взглядом сознание в гипноз. — Чонгук… — Прошептал он и наклонился к губам. — Иди к нам.       Последняя свеча потухла — и теперь комнату освещали лишь жёлтые огни волчьих глаз.