Пленительные Тени (Consuming Shadows)

Он всегда находил утешение в библиотеке: успокаивающее молчание, запах многовекового пергамента и опьяняющее постижение чистого знания на кончиках пальцев. Его мать всегда поощряла его жажду к учебе, вручала ему тома, книги и свитки, грустными, но гордыми глазами наблюдая за тем, как сын поглощает информацию. Его одноклассники так и не смогли понять его устремлений к знаниям: как он мог только предпочесть нагромождение полок школьной библиотеки прекрасным садам и статуям из чистого хрусталя? Они не понимали, почему он так тщательно погружается с головой в выцветшие обрывочные тексты, которые – как некоторые могли бы посчитать – хранили лишь ненужные знания. От их невежества его губы всегда растягивались в сардонической усмешке. Они не понимали, что однажды вся эта накопленная куча малопонятной информации может спасти ему жизнь от тени, что, всегда скрываясь, нависала над ним. Но вот он сам слишком хорошо понимал важность своей учебы. И с шести лет знал, чего от него ждут. С тихим вздохом Адриан сел за отполированный стол и вытащил книгу из сумки. «Волхование всех презлейшее»* оказалась крайне неприятной, но Адриан знал, что сведения, хранимые в ней, были весьма и весьма ценными. Его мать попросила, чтобы он перечитал эту книгу и попрактиковался в том небольшом списке заклинаний, которые она для него подготовила, о них в «Волхование» было рассказано подробно. Некоторые из них были Светлыми, но вот большая часть твердо считались Темными. В этом году мама настояла, чтобы он отточил навыки и сильнее углубился в Темные Искусства. Они оба считали, что для того, чтобы уверенно противостоять своим противникам, Адриану необходимо досконально знать их методы ведения боя. Разумеется, они никогда не обсуждали ни то, что Адриан одарен Темной магией с рождения, ни то, что он редко ощущал последствия использования столь бурной и необузданной силы. Его матери как Светлой волшебнице не особо нравилась даже мысль о том, что ее собственный сын предрасположен к Темной магии, но она знала, что для выживания ему необходимо пользоваться любой силой, которая есть у него в распоряжении. И она слишком ценила его жизнь, чтобы пытаться помешать развитию в этой отрасли магии. Адриан позволил себе погрузиться в книгу с головой, что было для него редкостью. Его учили всегда сохранять бдительность и следить за окружением, никогда не допускать полной расслабленности – даже дома. Но время от времени парень чуть снижал свою внимательность – этого было достаточно, чтобы снять напряжение, охватывавшее его тело из-за постоянной паранойи. Бобатон был далек от большинства политических раздоров в Британии, да и никто из его одноклассников не знал, кто он на самом деле. Для них он – Адриан Эванс – невероятно красивый, талантливый и обаятельный студент, у которого мало близких друзей. Все его знали, многие уважали, но отчужденность юноши мешала большинству сблизиться с ним. Он был из тех людей, которые, при желании, могли как привлечь к себе безраздельное внимание окружающих, так и с легкостью скользнуть на задний план и остаться незамеченными. Но никто не знал, кем он был на самом деле. Ни одноклассники, ни преподаватели не знали, какое имя он ревностно охранял, и что они с матерью – несуществующие люди. Эти люди не знали, что случилось с его отцом, и почему никогда не видели его мать. Они не замечали, как Адриан постоянно вслушивается в новости о Британии, и как темнеют его глаза при любом упоминании Темного Лорда. Они не понимали, сколь бы сильно он ни хотел обратного. Просто потому, что они были детьми. Да, исключительно умными, могущественными, иногда даже опасными в своей безжалостности – но, тем не менее, детьми. Адриан давно растерял наивность, до сих пор присущую его одноклассникам. Он был солдатом, выжившим, и он готовился к войне. - Адриан! От внезапного оклика он вздрогнул и оглянулся через плечо – к нему, улыбаясь, шла Клэр. С фальшивой небрежностью парень захлопнул книгу и положил обратно в сумку – не хотел, чтобы девушка узнала о нем слишком много. В конце концов, большинство считало его Светлым волшебником, и Адриан вовсе не собирался развенчивать этот образ – напротив, юноша стремился сохранить его как можно дольше. - Клэр, - вежливо поприветствовал он девушку, позволив своим губам растянуться в вежливой улыбке. Полувейла присела рядом и мягко оперлась подбородком о ладонь, сурово глядя на него своими голубыми глазами, - тебе что-то нужно? Она поджала губы от его очевидной грубости, но упрекать не стала. - Тебя не было в саду на обеде, так что Якоб попросил сходить за тобой, - девушка чуть сморщила нос от запаха библиотеки. Адриан почувствовал в груди вспышку шального веселья и улыбнулся ведьме, чуть старше его самого: - Так ты теперь сова Якоба, Клэр? Я знал, что ты увлечена им, но быть низведенной до участи посыльного несколько удручает, тебе не кажется? – его поддразнивания говорили о хорошем настроении, так что Клэр ответила тем, что ударила его по плечу – поразительно изящно, несмотря на ребячество. Полувейла фыркнула и многозначительно отвела взгляд. - Уж не знаю, откуда у тебя такие нелепые предположения, Адриан, но Якоб вряд ли мне подходит. Якоб Корин был их одногодкой, чистокровным, в школе был глубоко уважаем всеми, а в ответ был весьма внимателен и учтив. К тому же, он был одним из немногих людей, рядом с которыми Адриан чувствовал себя по-настоящему комфортно. Клэр была симпатична ему с четвертого курса, так что Адриану безумно нравилось провоцировать девушку всякий раз, как выпадала возможность. - Ну конечно, дорогая, Якоб ведь такой умный, могущественный, чистокровный, красивый… куда тебе до него? Глаза Клэр блеснули: - Так может тебе стоит начать с ним встречаться, если уж ты настолько хорошо осведомлен о его личности? Девушка надеялась смутить его, но Адриан лишь плотоядно ухмыльнулся, встав и наклонившись, чтобы прошептать ей на ухо: - Кто говорит об ухаживаниях? – он чуть отступил и подмигнул Клэр, вешая сумку на плечо. – Я уже успел повеселиться с ним. Девушка ахнула, ее глаза зажглись заинтересованным огоньком, пока острый ум бросился анализировать, что он в действительности имел в виду. - Вы и вправду?.. – она, казалось, не решалась высказать свою догадку, и Адриан воспользовался этой небольшой заминкой, чтобы пойти в сторону выхода. Пусть выбирает любое умозаключение, которое ей больше понравится. Клэр никогда не распространяла слухи о нем, и, уж точно, не о Якобе – не тогда, когда она так жаждет его. Адриан услышал, как она резко окликнула его, без сомнения раздраженная тем, что ее слова не возымели действия, да еще он оставил ее, не удовлетворив нормальным ответом. Клэр с легкостью догнала его, и на мгновение Адриан мысленно проклял тот факт, что ее ноги были длиннее. - Я не верю в это. Вы с Якобом никогда бы такого не сделали. Вы слишком уважаете друг друга, - «как собака с костью», втихомолку подумал парень. «Или, точнее, акула, почуявшая запах крови». – Адриан! – проскулила девушка, ведь тот продолжал держать ее в неведении. - О, забудь, Клэр. Я сегодня слишком устал для игр. - Ах ты, маленький лжец! – засмеялась девушка и снова хлопнула его по плечу. – Ненавижу, когда ты устраиваешь эти состязания в остроумии, никогда не могу сказать точно – шутишь ты или нет. - Ты просто злишься, что больше не можешь заметить мою ложь, Клэр. Привыкла упиваться тем фактом, каким безнадежным маленьким мальчиком я был. Девушка нежно улыбнулась ему и провела рукой по его щеке. Адриан позволил ей это и даже не стал сопротивляться, когда Клэр тонко перехватила контроль над направлением их движения. - Я помню, как нам было по восемь лет, - усмехнулась она с удивлением, - никогда прежде я не видела такого тощего мальчика, и подумала тогда: «Он никогда не приживется здесь, слишком уж слабенький», а теперь взгляни на себя. Адриан закатил глаза: - Лучший студент нашего курса, потрясающе великолепный и полностью осведомленный о непревзойденном уровне своего мастерства. Клэр фыркнула: - На этом тебе стоит остановиться, Адриан, иначе твое эго не пролезет сквозь дверной проем. - Эго нематериально, солнце мое, и, кроме того, принадлежит магу, помнишь? - Ты невыносим, - простонала Клэр, смахивая челку с глаз, когда они вышли из чудесной главной входной двери Бобатона, спускаясь по мраморным ступенькам в пышно разросшиеся сады. Адриан засмеялся над ее раздраженным выражением лица, искренне забавляясь их словесной перепалкой. Услышав его смех, Клэр почувствовала, как губы сами собой растягиваются в улыбке. Драгоценной редкостью была возможность наблюдать, как Адриан смеется вот так: запрокинув голову, а его зеленые-презеленые глаза светятся теплотой. Большую часть времени он был излишне серьезным или, по крайней мере, более изысканным в манере поведения. Те, кто регулярно проводил с ним время, испытали на себе его странноватое чувство юмора и острый язык; но лишь те, с кем ему было комфортно, могли увидеть, каким замечательным человеком был Адриан под всей этой шелухой. Честно говоря, он был одним из самых интригующих людей, которых девушка когда-либо встречала. Так много слоев и секретов, завернутых в оболочку из красивого лица и сильного тела. Было время, когда Клэр впервые увидела Адриана с новыми учениками – тогда она презирала этого мелкого мальчишку. Сын сквиба, считавший, что имеет право поступить в столь престижную школу. Клэр почувствовала, как ее губы крепко сжались. Когда Адриан преуспел в выполнении заданий и показал, насколько он лучше всех остальных… это стало для нее подобно горькой пилюле. То, что мальчик без особо примечательного семейного древа оказался намного сильнее, лишило ее уверенности в себе. Однако теперь Клэр не могла представить себе никого более достойного обладать подобной силой; никого, кто мог бы быть человеком исключительной важности, и все же оставаться таким щедрым; никого, подобного Адриану. Девушка крепко обняла его. Она заботилась об Адриане – глубоко увязла в этом. Гораздо сильнее, чем стоило бы, и, безусловно, сильнее, чем будь она хоть чуточку умней. Адриан, при всей своей доброте, опасен. Диковатый чудак, и сила делала его еще более нестабильным. В отличие от большинства своих одногодок, которые уже вовсю встали на путь, ведущий к их будущему, Адриан ни коим образом не показывал, куда собирается пойти. Клэр, Якоб и большая часть школы искренне верили, что тот навострился в политику. С его оценками, природной харизмой и непринужденностью Адриан вполне мог бы успешно занять пост во французском Министерстве и со временем подняться по карьерной лестнице – возможно, даже занять кресло министра. В конце концов, он был молодым и уже начал появляться на различных мероприятиях, которые были некой питательной средой для будущих ведьм и волшебников, желавших устроить сенсацию. Клэр надеялась, что именно этот путь изберет Адриан. Юноша был несколько радикален в своих идеях и, зачастую, реагировал неожиданно – но именно эта его непредсказуемость сделала его весьма подходящим на роль политика. Нет ничего более вредоносного, чем предсказуемый лидер. Предсказуемый – значит, слабый; значит, что такому легко противостоять и контролировать. Лидер, принимающий непредвиденные решения, будет защищен до тех пор, пока у противника не появится мозг, и тот не поймет, что планировать нужно все заранее. А ум Адриана был острым, хитрым, предрасположенным к обдумыванию стратегий. - Ты сегодня необычайно тихая, - голос Адриана вывел ее из размышлений, Клэр обернулась и увидела, как парень с любопытством наблюдает за ней. – Держишь меня в своих загребущих лапах уже почти десять минут и еще не утопила с головой болтовней и сплетнями, - это был его способ спросить, что ее беспокоило. Так похоже на Адриана – окружать заботой, но косвенно. Девушка улыбнулась ему, в груди потеплело – забота была приятна, какой бы завуалированной она ни была. Он моргнул, заметив на ее лице выражение искреннего счастья. - Я в порядке, мой дорогой друг, - сказала Клэр, вновь хватая его за руку и потянув за собой, чуть требовательней, чем стоило. – Давай поищем Якоба, ты же знаешь, какой он, пока не увидит тебя, по меньшей мере, дважды за день. Адриан промурлыкал: - И мы не должны позволить бедному, милому Якобу страдать, верно? Немного времени порознь пойдет ему на пользу, - тут его взгляд остановился на группе ребят, к которой они приближались, и почти мгновенно парень поставил точку в разговоре. – Я не всегда смогу быть рядом, чтобы спасать его от скуки. Клэр засмеялась, отчего группа студентов, достигшая их, тут же обратила на нее внимание. - Может ты и прав, Адриан, но мы оканчиваем школу в этом году, дай ему повеселиться, пока может. - О, мы с Адрианом весьма искусны в развлечениях, не правда ли? - Я уже шутил с ней на эту тему сегодня, Якоб, впрочем, мой намек был куда более тонким, чем эта нелепая попытка, - парень лишь усмехнулся им обоим и схватился за свободную руку Адриана, дергая темноволосого юношу к каменному бортику фонтана, вынуждая присесть. Клэр осторожно уселась подле, но с другого бока; тонкие руки разгладили помявшуюся голубую юбку их школьной формы – девушка удовольствовалась тем, что предоставила парней самим себе, пока ее втянули в разговор другие ребята. - Была ли резонная причина, по которой ты так хотел увидеть меня? – не стал терять времени Адриан и ходить вокруг да около: Якоб редко прибегал к тому, чтобы использовать других для его поисков. Наследник семьи Корин предпочитал сам охотиться на Адриана – это было что-то вроде «погони» - и после благополучной поимки рассказывать всякие новости. Поэтому, либо он слишком разленился, либо новости были настолько важными, что он не захотел тратить время на его выслеживание. Якоб наклонил голову, и его яркая улыбка превратилась во что-то более приглушенное и нежное. - Ты всегда так нетерпелив, теперь я даже могу сказать, что во многих аспектах твоей жизни, - тон его голоса был легким, но Адриан яростно сузил глаза и бросил быстрый взгляд на окружающую их обстановку. Якоб усмехнулся, встал и отряхнул штаны: - Пойдем, поговорим. Мне нужно много тебе рассказать. Адриан посмотрел на Якоба с подозрением, пронизанным беспокойством, но все равно пошел за ним. Они легко скооперировались и начали прокладывать путь сквозь скопление людей в более укромную часть садов, пока пустая болтовня сотен других учащихся, оккупировавших это наполненное зеленью место, не начала сходить на нет. Адриан удержался от расспросов – лишь благодаря знанию, что Якоб поделится с ним информацией вовремя. Они остановились прямо за живой изгородью восточного сада, и юноша обратил на друга безраздельное внимание. Среди старшеклассников не было тайны в том, что у Якоба существует непревзойденная сеть информаторов, с помощью которой он собирал достаточно точные данные. Для того, кто лишь пару месяцев назад достиг совершеннолетия, это был настоящий подвиг – даже несмотря на то, что семья Корин в их обществе была довольно выдающейся и имела значительное влияние в стране – и не только. Честно говоря, Адриан был только рад, что смог добиться хорошего расположения Якоба много лет назад, и до сих пор ухитрялся удерживать его от любопытства к секретам друга. Он знал, что Якоб заметил некоторые несостыковки в биографии Адриана, но, к счастью, юноша смог свалить их на свое маггловское наследие. Якоб слишком уважал его, чтобы копаться в прошлом друга. Адриан знал, что усилия его матери по сокрытию их истинных личностей способны выдержать самое тщательное изучение – они бы попросту не выжили в течение стольких лет, будь ее труд недоброкачественным – но также он осознавал, что если кто-то проявит хоть к одному из них чрезмерное любопытство, и у него окажется зоркий глаз, то это будет лишь вопрос времени – когда их прикрытие раскроется. А этого нельзя допустить. Не раньше, чем он будет готов. Якоб безучастно наложил Чары Приватности, не желая озвучивать добытые сведения даже на секунду – еще одна причина, по которой Адриан ценил его. Сделка – есть сделка. - Уверен, ты слышал о заседании совета, которое состоится в следующем месяце? Юноша кивнул. Было общеизвестно, что каждые две недели французское Министерство проводит открытое совещание, чтобы обсудить целый ряд вопросов: от финансирования до аврората, и все, что останется между ними; и позволяет гражданам наблюдать за происходящим. Однако через каждые несколько месяцев проводилось специальное трехдневное совещание, которое включало в себя обсуждение куда более деликатной полемики по особо секретным вопросам, к сожалению, недоступной для общественности. Очередное такое совещание должно состояться через месяц. Якоб, заметив его кивок, продолжил: - Ну так вот, до меня дошел слух о теме, которая обязательно будет обсуждаться во время заседания, - чистокровка с удобством прислонился к темному стволу дерева и посмотрел Адриану в глаза. – Британия настаивает на возобновлении Турнира Трех Волшебников. Что? Адриан моргнул – хоть он и знал, что его удивление ясно отражается на лице, так что едва ли это могло помочь ему восстановить самообладание. Такого он никак не ожидал: смехотворно, во всех отношениях. Его пальцы задрожали. О чем Британия только думает? Возобновление? У них не выйдет уговорить министров других стран согласиться на подобное. Для прекращения Турнира были свои причины. - Турнир запрещен вот уже двести лет, - тихо сказал юноша, больше для того, чтобы прервать затянувшееся молчание. Якоб склонил голову: - Двести пять, если уж быть совсем точным, - ничего иного он не сказал, по-видимому, решил дать Адриану время, чтобы полностью осознать и принять полученную информацию. Во всяком случае, это давало ему возможность наблюдать за Адрианом безо всяких ограничений. Адриан прикрыл глаза и уставился в пространство, позволяя мыслям спокойно течь. Это, должно быть, дело рук Волдеморта, другого объяснения нет. Но зачем? Нет никакого смысла возобновлять Турнир. С тех самых пор, как он завоевал Британию, не было ни единого признака, что он обращает внимание на что-то за ее пределами, и, если он не планирует использовать Турнир как способ закрепиться в Европе, то никакой цели у него нет вовсе. Волдеморт вряд ли глуп – Турнир был запрещен, поскольку считался слишком опасным, и стал весьма непопулярен, повлекши за собой столько бессмысленных смертей. Он должен знать, что это может повредить его общественной репутации, так почему… Его озарила страшная догадка. Может быть, он… но нет же. Нет, у него не было никакой возможности узнать обо мне. Мама не оставила после себя никаких улик, указывающих, куда мы сбежали, и даже если он каким-то образом заметил меня, ничего не связывает меня с семьей Поттеров. Вряд ли он поступит настолько безрассудно только из-за того, что случайно столкнулся со мной – есть множество куда более хитрых и простых способов моего убийства. Этого просто не может быть. Явно есть кое-что, что я упустил. - Британия пояснила причину? Якоб пожал плечами: - Что-то наговорили о том, что Турнир является важной частью нашей общей культуры и способен восстановить связь между странами: «укрепляя международные отношения» между следующими поколениями ведьм и волшебников, - на красивом лице Якоба промелькнула легкая улыбка. – Лично мой отец считает, что это гиппогрифово дерьмо, и я склонен с ним согласиться. Адриан промычал что-то неразборчиво и провел рукой по волосам: - Кто это предложил? - Министр, Люциус Малфой. Глаза Адриана сверкнули: - Малфой? Не Волдеморт? – он заметил, как Якоб сморщил нос, услышав имя, и обругал себя за промах. Он всегда старался скрывать свое истинное мнение о Волдеморте, а в тех случаях, когда понимал, что не удастся, просто извинялся, прежде чем заострять на этом внимание. Может, присутствие Волдеморта в Европе ощущалось вовсе не так сильно, как в Англии, но редко кто отзывался о нем так неуважительно. Будь то удача или какое-то стороннее божественное вмешательство, Якоб проигнорировал его промах: - Это определенно был Малфой, Темного Лорда на тот момент даже не было во Франции. Да и зачем ему? Нерешительность кольнула в груди. Он доверял Якобу настолько, насколько вообще мог доверять кому-то, кроме матери, но достаточно ли этого доверия, чтобы поверить во все это? Адриан не сможет увидеться с матерью еще две недели. Он предполагал, что может отправить ей сову, немедленно сообщить обо всем… но что ей делать со всей этой информацией? Высиживать на месте эти две недели? Или она начнет приготовления без него? Нет, быстро решил Адриан. Он будет ждать наступающих каникул, когда сможет лично объясниться с матерью и обсудить их следующий шаг. Его мать была хитрой, но единственный способ, дававший гарантию, что она не поступит опрометчиво – рассказать ей позже. В таком случае он успеет собраться с мыслями и придумать аргументы, отстаивающие его точку зрения. «Продумать план действий», как сказал бы его друг. - Тебе не кажется это странным? – начал Адриан, пристально следя за Якобом краем глаза. – Что они так настаивают на этом сейчас? Он держит Англию под контролем вот уже почти пятнадцать лет, но вряд ли это означает, что его правление стабильно. Конечно, сопротивления снизились, но столь необдуманный шаг способен разрушить все, ради чего он столько работал. Адриан знал, что принял правильное решение, когда выражение лица Якоба стало задумчивым. Он вполне мог допустить до своих тайн кого-то другого, не раскрывая ничего фатального. Якоб не предаст его. - Полагаю, для него это несколько рискованно, не совсем уж абсурдно, если принять во внимание определенные факты, - Якоб почесал свой чисто выбритый подбородок и продолжил делиться умозаключениями. – Я слышал от кое-кого, что он пытается устранить ущерб, нанесенный предрассудками о чистоте крови в Великобритании. Их чистокровные семьи вымирают из-за нежелания портить родословную. Возобновление Турнира поможет британской чистокровной молодежи установить более тесные связи с европейскими семьями, и, возможно, заключить несколько браков. Это не бессмысленно. Адриан даже не подумал об этом. Струна напряжения в его груди чуть ослабла, а Якоб продолжил: - Полагаю, он мог бы снова заняться вербовкой. Использовать Турнир как возможность взглянуть на юных ведьм и волшебников за пределами Британии; получить представление о потенциальных будущих союзах, которые он мог бы заключить, - тут Якоб бросил на него хитрый взгляд. – Лучше остерегайся всего этого, мой друг, ты весьма симпатичный и ценный приз для всех. Адриан делано безразлично посмотрел на него, скрывая отвращение, тут же свернувшееся у него где-то в горле от одной мысли – когда-либо подчиниться подобным Волдеморту. Якоб отмахнулся от его гневного взгляда резким смешком, а Адриан продолжил разговор, предложив другую теорию: - Он мог бы воспользоваться этой идеей в качестве предлога, чтобы показать свою независимость. Будучи страной, которая продвигает идею, это, так или иначе, будет наталкивать на подобные рассуждения. Это покажет, что в своем положении он чувствует себя вольготно. Вряд ли бы он стал рисковать, если бы не был так уверен в своей способности держать население под контролем. - Это возможно, - последовала пауза, и Адриан оказался под пристальным вниманием своего однокурсника. – Почему тебя так заинтересовали их мотивы, Адриан? Юноша заставил себя расслабиться и небрежно пожал плечами: - Я всего лишь нахожу все это странным. Ты практически признался в том же. Это подозрительно, вот и все. Он не купился на это. Это можно было сказать лишь по тому, что мышцы челюсти Якоба напряглись всего через несколько секунд после его слов. Это вызвало что-то наподобие вины, пронзившей его грудь, но Адриан просто не мог рисковать. Якоб был одним из его самых близких друзей, но Адриан отказывался втягивать его в бурю, коей была его настоящая жизнь. Это было бы эгоистично и безрассудно, и за это юноша никогда бы себя не простил. Якоб внимательно наблюдал за ним еще секунду, прежде чем отвернуться – на его лице явственно было заметно разочарование. - Однажды ты сможешь в полной мере довериться мне, - тихо сказал он. Эти кроткие слова заставили Адриана поморщиться и отвернуться от смирения, теперь появившегося на лице Якоба. Он ничего не сказал, потому что о чем вообще ему было говорить? Юноша развернулся, чтобы вернуться обратно к их группе, но едва сделал шага четыре, как его запястье схватили и притянули обратно – к Якобу. Застигнутый врасплох, Адриан споткнулся, и доли секунды его растерянности позволили Якобу толкнуть его к дереву и зажать там, поставив руки на ствол по обе стороны его лица. Осознавая, что происходит, Адриан поднял голову, чтобы рассмотреть улыбку на лице друга, и без энтузиазма выгнул бровь. - Серьезно? - Что? – переспросил Якоб, из чьих уст буквально сочилась невинность. Ну, по крайней мере, он больше не выглядит разочарованным. - Отпусти меня, Якоб, - он с силой толкнул друга в грудь, но в остальном не предпринял никаких попыток, чтобы освободиться – а они оба знали, что он вполне может это сделать, если захочет. – «Только один раз», помнишь? Якоб промычал что-то и слегка наклонил голову, чтобы игриво провести носом по его щеке. - Это было на прошлой неделе, до того, как я узнал, насколько ты хорош, - он придвинулся ближе и чуть более настойчиво провел губами по коже Адриана. Юноша опустил голову с глухим «ну, попробуй» и вздохнул – отчасти от раздражения, но и от веселья. – Давай же, Адриан, ты еще задолжал мне оплату. Юноша кашлянул и бросил на Якоба многозначительный взгляд: - Обычно тебе нужны деньги или помощь в выполнении всяких заданий. С каких это пор я соглашался компенсировать твои старания таким способом? – Якоб отстранился от его шеи, одаряя Адриана ошеломленным взглядом – он явно был раздражен сопротивлением, каким бы слабым оно ни было. - С тех пор, как ты сам предложил мне попробовать на прошлой неделе; если бы я знал, что ты предпочитаешь оба пола, то сделал бы это гораздо раньше, поверь, - пальцы одной из рук Якоба зарылись в его темные волосы и поигрались с прядями. Он имел в виду именно то, что говорил. Если бы Якоб заметил хоть один намек, что Адриан не возражает сделать это с мужчиной, то подошел бы с соответствующим предложением еще несколько лет назад; уже тогда он начал обращать внимание на то, что юноша имел привычку облизывать нижнюю губу, когда глубоко погружался в свои мысли, или как заманчиво выглядела его шея, когда он потягивался, или когда он смотрел в твои глаза, а ты чувствовал себя пойманным в ловушку и обнаженным одновременно. Якоб ухмыльнулся, когда пальцы Адриана сжали ткань рубашки на его груди в кулак, а сам юноша усмехнулся: - Во-первых, тогда я был пьян – о чем ты прекрасно знаешь, а во-вторых… - Адриан толкнул его, заставив отшатнуться на шаг, после чего воспользовался замешательством парня, чтобы поменять их позиции. Его улыбка стала явно более хищной, и Якоб затрепетал, оценив перемену в настрое, - я предпочитаю держать все под контролем. *** Кончики ее пальцев нежно провели по человеку на фотографии. Пока она наблюдала за ним, он с удивлением посмотрел на нее, после чего его лицо осветила красивая улыбка. Это был тот самый вид улыбки, который мог изменить день любого, стоило ему увидеть ее, такую улыбку, которая способна и убедить, и успокоить. Эта улыбка вызывала у нее сначала глубочайшее отторжение, потом раздражение, а затем и любовь: шли годы, а владелец этой улыбки пробивался в ее жизнь и сердце. Теперь, вместо того, чтобы наполнять ее сердце влюбленным обожанием, вид ее принес ей лишь резкую горечь и тоску, поскольку эта улыбка – все, что у нее осталось от мужчины, которого она любила до сих пор. - Маман? – прозвучал голос, и звук его разорвал ее задумчивость. Как она не услышала его возвращения? Вряд ли он мог воспользоваться камином незаметно – умудрялся спотыкаться, выходя из него, и в лучшие дни. Она должна была услышать хотя бы вспыхнувшее пламя, когда активизировался проход. Сложив потрепанное фото и сунув его в халат, женщина встала. - Я здесь, дорогой. Ответом было молчание, а затем она услышала тихие шаги, приближающиеся к ее кабинету. Спустя несколько мгновений его голова выглянула из–за двери, и он улыбнулся, увидев ее у стола. Весь его вид вновь причинил ей боль, но уже иного рода, но женщина упрямо отогнала ее от себя и подошла к нему. Он был уже на полпути к ней, так что тут же обнял ее, прижимая к груди. Теперь он выше ее – смутно пронеслось в голове у женщины, слишком сосредоточенной на ощущении, что ее любимый ребенок вернулся к ней. - Маман? – тихо повторил он, чуть отодвигаясь, чтобы взглянуть на нее. Беспокойство отражалось в его зеленых глазах – столь знакомых ей, ведь они были точной копией ее собственных глаз. Это был ее милый мальчик, который всегда беспокоился о ней, а не о себе. Никогда не упускал ни малейшего изменения в ее настроении, всегда интересовался им. Женщина улыбнулась, нежно обхватила руками его лицо и провела большим пальцем по щеке. Мгновенно его рука накрыла ее, он наклонился, подаваясь к ее прикосновению с закрытыми глазами и выражением абсолютного спокойствия на лице. Она почти видела, как тает выстроенная им защита. Обычно женщина всегда напоминала ему о том, чтобы он никогда не усыплял бдительность – даже рядом с ней – но после столь длительного отсутствия сына… она могла позволить ему один вечер свободы. - Гарри, - тихо пробормотала она, чтобы привлечь его внимание. Прищуренные ярко-зеленые глаза ясно дали ей понять, что ее слушают, - иди, тебе нужно распаковать вещи, потом расскажешь мне, как провел время. Он вздохнул, но отпустил ее. - Конечно, маман, - пробормотал юноша голосом, выражающим совершенное почтение, и она с тяжелым сердцем наблюдала, как мощные стены быстро воздвигаются вокруг сердца ее сына. Она не хотела отталкивать его. Гарри, всегда внимательно наблюдавший за ней, должно быть, заметил тень, накрывшую ее с головой. Он хитро усмехнулся, и искра озорства блеснула в его глазах. - А я переспал с Якобом, - заявил он, обойдясь без раскаяния и смущения, рассказывая о подобном своей матери. Мучившая ее печаль испарилась, и женщина приподняла бровь, даже начав улыбаться: - И это до сих пор твое самое яркое впечатление от этого года? Гарри опустил голову и покачался на пятках. Его лицо осталось нераскаявшимся, несмотря на кроткую позу. - Ну, технически, не самое яркое, потому что повторялось, но да, смею сказать, так и есть. Женщина засмеялась, обрадованная его подходом к произошедшему и тому, как приятно снова быть рядом с ним. - И? – уточнила она, и ее глаза вновь засияли. – Каков он? Гарри состроил возмущенную гримасу. - Ну, знаешь, маман, я просто в шоке. Задавать столь личные вопросы о сексуальной жизни своего собственного сына, - он выдержал паузу в своей шутливой речи. – И он был чрезвычайно хорош, особенно когда проделал тот трюк своим… - Хватит, Гарри, - со смехом прервала она нахальный ответ. – Расскажи об уроках, дорогой. И вот, в течение всего следующего часа Гарри рассказал ей все, что интересного произошло за время его учебы, пока женщина порхала по кухне, готовя им ужин. Юноша наблюдал со своего местечка на столешнице, иногда помогая ей достать необходимое, а порой просто левитируя яблоко над их головами без помощи палочки. Пока женщина готовила, голос сына действовал на нее успокаивающе, и боль, которую она испытывала всякий раз, когда Гарри уезжал в школу, медленно сменялась знакомым теплом, которое он приносил всякий раз, как возвращался домой. В конце концов, голос Гарри стих. Любопытно, что именно в этот самый момент женщина обернулась к нему, как раз вовремя, чтобы заметить нерешительность, на краткое мгновение отразившуюся на его лице, прежде чем она исчезла. Она положила нож на разделочную доску и повернулась к нему всем телом. - Гарри? – спросила женщина, пристально наблюдая за ним. Юноша моргнул и вновь сосредоточил внимание на ней. – Что… - Турнир Трех Волшебников будет возобновлен. *** Адриан со всей серьезностью наблюдал, как лицо его матери становится бесстрастным в тот момент, пока его слова укладывались в ее голове. На какой-то миг он почувствовал укол зависти к ее безупречному контролю над своими эмоциями, но вмиг отбросил эти мысли. Сейчас перед ними стояли задачи поважнее. - Возобновлен? Юноша кивнул. - Все уже решено? - Не совсем, но сомневаюсь, что французское или скандинавское Министерства будут протестовать, - как он и предсказывал, мать тут же обнаружила сокрытый смысл в его словах. Ее зеленые глаза вспыхнули. - Волдеморт, - выплюнула она. Адриан снова кивнул, сохранявший спокойствие перед праведным гневом матери. – Тоже так подумал. Хотя, как выяснилось, тем единственным, кто предложил эту идею, был Малфой. - Не важно, кто предложил это, Гарри, очевидно, что Малфой – просто подставное лицо. Замысел Волдеморта, но меня беспокоит другое – зачем ему это? Адриан облокотился на руки и принялся наблюдать за тем, как разум его матери начал работать на полную катушку. Он ненавидел разрывать их семейные моменты, так давно они с матерью не имели возможности просто побыть самими собой. Но и откладывать этот разговор он больше не мог. - Я сомневаюсь, что он узнал о нас, маман, - тихо сказал юноша, - потому что, если бы он знал о нас, то не поставил бы все на кон, чтобы подтвердить свои подозрения. Он понятия не имеет о том, куда мы делись после нападения, и даже если он каким-то образом узнает обо мне, не сможет автоматически сделать верные выводы. Он спрыгнул со столешницы и положил руки на ее плечи, чуть подождав, чтобы мама встретилась с ним взглядом, и бушующий в ее глазах гнев остыл. - Подумай, маман, если бы он знал о нас, мы бы уже подверглись нападению или слежке, или произошло бы множество других ужасных вещей. Юноша смог разглядеть неохотное признание его правоты на ее лице и отпустил ее, удовлетворенный тем, что теперь мать мыслит ясно. Ум Лили Эванс, без сомнения, был величайшим ее достоянием. На мгновение она пристально посмотрела на сына, прежде чем повернуться к разделочной доске и занять руки, пока слушает его. - Тогда какие у тебя теории на этот счет? Адриан вздохнул и провел рукой по растрепанным волосам. - У меня действительно появилось несколько идей. В основном, я считаю, что это обычные политические игрища, с целью распространить свое влияние на всю Европу. Британия некоторое время сохраняла излишнее спокойствие на международной арене, приводя свои дела в порядок. Это объявление может послужить ее заявлением о том, что она готова расширить свою империю, - он закусил нижнюю губу, задумавшись. – Якоб предположил, что он решил установить союз с европейскими семьями, чтобы влить новую кровь замшелым чистокровным англичанам. Еще предположил вербовку. - Якоб? – резко переспросила Лили, и ее глаза буквально уставились на его лицо, а губы резко изогнулись, выражая неодобрение. Адриан поднял руки, защищаясь. - Именно он сообщил мне эту новость, маман, а я воспользовался его пытливым умом для продумывания гипотез. Ничего лишнего ему не раскрыл, я же не идиот. Лили покачала головой, и ее рыжие волосы взметнулись от резкого движения. - Это не совсем то, что я имела в виду, Гарри. Я знаю, что ты заботишься о Якобе и остальных своих друзьях, но не позволяй привязанностям влиять на свои принципы. Вести с ними беседы на подобные темы опасно не только для нас, но и для них. Нам повезло, что мы смогли продолжать наш спектакль так долго. Ты знаешь, насколько важна абсолютнейшая секретность. - Я знаю, всегда знал, как это важно, но ты же и сама понимаешь, что я не смогу вечно прятаться за нашей ложью. Однажды кто-то догадается, и что мы будем делать тогда, маман? Бежать в какой-нибудь другой дальний уголок мира, придумывать новые имена и молиться, чтобы это никогда больше не повторилось? – юноша и сам слышал разочарование в своем голосе. – Ты осознаешь, что они могли бы нам помочь? Да, может мои друзья сейчас дети, но в будущем они станут элитой французского общества. Если бы они знали, кто мы на самом деле, то могли помочь нам подготовиться, помочь… - Довольно! Рот Адриана инстинктивно захлопнулся. Лили глубоко вздохнула и убрала волосы с лица. Ее глаза были плотно закрыты, и Адриан видел, как сильно на нее давит напряжение в комнате. Он почувствовал, как в груди укололо чувство вины оттого, что именно он стал причиной этого усталого выражения лица. С другой стороны, юноша мог по пальцам пересчитать, сколько раз поднял голос на свою мать. Они редко ругались, потому что их ссоры были безобразными и болезненными – оба знали, как превратить слова в оружие. - Я понимаю твое разочарование, Гарри, но мы должны защитить себя. Прости. Я никогда не желала для тебя подобной жизни, но это именно то, что есть у нас сейчас, - женщина потянулась к нему и нежно провела пальцем по его скуле. Он едва успел заметить ее прикосновение, прежде чем она отстранилась и вышла из кухни, оставив его стоять в одиночестве вместе с наполовину приготовленным ужином. Юноша громко застонал и опустил голову. - Merde*… Все пошло не так, как он планировал. Но лучше всего Адриан знал, что стоит побежать за матерью и извиняться. Он пересек границу и надавил на нее сразу после того, как словесно уколол ее в незаживающую рану – это не было мудрым решением, если только он хотел, чтобы мать еще больше отдалилась от него. Адриан очень мало знал о своем отце. В Лили что-то надломилось с тех пор, как она сбежала из их дома в Годриковой Впадине, и она с трудом могла заставить себя говорить о Джеймсе Поттере. Адриан знал, что его отец был аврором, знал, что тот был могущественным человеком, который отдал жизнь, чтобы дать любимой жене и сыну возможность сбежать. Но он почти ничего не знал о личности человека, стоящего за всеми этими историями. А теперь он пришел, напомнил матери о том, что ее муж умер, и ушел. Боги, иногда он бывает таким бесчувственным ублюдком. Адриан вышел из кухни, побрел в свою комнату и рухнул на кровать. Он небрежно положил руку на глаза, закрывая их от луча солнечного света. Он исправит некрасивую ситуацию с матерью позже, когда они оба успокоятся. Прямо сейчас ему нужно придумать, что делать с неизбежным возобновлением Турнира Трех Волшебников – он знал, что его начнут проводить вновь, просто знал это. Франция и Скандинавия не позволили бы Британии запугать себя. Они увидят в этом прямой вызов своему чувству собственного достоинства. Уже не имело значения, что Турнир изначально был запрещен, поскольку его проведение расценили, как причину ужасающей и бессмысленной растраты юных жизней. Теперь они охотно бросят на Турнир любую молодую ведьму или волшебника, просто чтобы проявить себя. А еще у Адриана было пренеприятнейшее чувство, что его силком потащат на этот Турнир. В Бобатоне он был широко известен, как сильнейший маг своего курса – или, по крайней мере, как тот, на чьих кончиках пальцев искрится самая грубая сила. Не имеет значения, где будут проводить Турнир, он должен будет выступать в качестве представителя. И это загонит его прямиком в змеиную пасть. Даже если его не выберут в качестве чемпиона, он все равно в ловушке, пока Турнир не закончится. Юноше оставалось только молиться, что Якоб ошибся, и Волдеморт не ищет новобранцев, поскольку, в противном случае, он понятия не имел, как ему удастся пролететь мимо радара чертового Темного Лорда. Адриан подвинул руку и провел ладонью по лицу. Что бы ни случилось, ответов сегодня вечером он все равно не получит. До заседания осталось два дня, и только тогда он получит их и сможет правильно спланировать свой следующий шаг. А пока Адриан слишком измотан. *** Примечание переводчика: * Merde (франц.) – дерьмо. Доношу до вашего внимания, что в оригинале имя главного героя Hadrian (т.е что-то от Гарри есть), но произносится оно "Адриан", в русском существует именно в таком виде, не обессудьте. Также я долго раздумывала над тем, что делать с названием французской школы магии. Beauxbatons, как известно, читается, как Бобатон, но мне было милее «Шармбатон», хотя Росмэн и попеняли за неуважение к первоисточнику. Порыскав по сайтам, обнаружила, что Спивак пошла еще дальше и обозвала несчастную школу «Бэльстэк». Честно, я пока так и не решила, что делать, но, учитывая, что далее в моем переводе будут «Риддл», «Хаффлпафф» и «Рейвенкло», а не «Реддл», «Пуффендуй» и «Когтевран», называть французскую школу по-росмэновски как-то лицемерно. Так что ловите Бобатон. Еще периодически в тексте (не в диалогах) проскакивают французские словечки. Сначала думала выделять их вот таким курсивом, но он бы смешивался с курсивом, выделяющим определенные слова по задумке автора, так что просто знайте. В диалогах можно отмечать оставлением французских слов, как в конце, но я пока думаю. Все пожелания относительно оформления учту. * «Волхование всех презлейшее» (англ. Magick Moste Evile) — книга, которую написал Годелот, один из хозяев Бузинной палочки. В ней описываются различные приёмы и заклинания тёмной магии. Именно в ее предисловии Гермиона прочитала о крестражах – и еще возмущалась, что сведений по ним нет, только упоминания: «Что до крестража, наипорочнейшего из всех волховских измышлений, мы о нём ни говорить не станем, ни указаний никаких не дадим». К слову, согласно Гарри Поттер Вики, именно эта книга «накричала» на Поттера в первой части («Философский камень»). Имена: Занятно, что в переводе с французского имя Claire может переводиться, как устрица (а еще, как ясность и разумность, но устрица мне больше нравится, весьма символичное имя, тем паче, для полувейлы). Если вы не понимаете символичности – погуглите, хе-хе. Но дам подсказку – устрицы являются афродизиаком. Якоб Корин изначально фигурировал в переводе под именем «Джейкоб», но я специально поискала звучание этого имени на французском, так что теперь это Якоб. Вот так вот. Ух, наконец-то я перевела первую главу. Просто, чтобы вы знали, начала я ее одновременно с первой главой по «Лили», еще в феврале, но работа шла до жути медленно! Не знаю, в чем причина, но рада, что смогла добить ее.