Я присмотрю за тобой

      Удивительная вещь — человеческая память: она склона забывать плохое с такой же легкостью, как забывает и хорошее. А уж память не отдельного человека, а толпы вообще не может вызывать какого-либо доверия. Дети росли, превращались в подростков, те в свою очередь становились взрослыми и покидали Хогварстс, прошло не так уж много лет, и вот уже последние школьники, заставшие Северуса Снейпа в роли такого же учащегося и хранившие воспоминания о том, как все это было, покинули стены замка, чтоб уступить места более юным умам. Новая волна студентов тут же навыдумывала себе бог знает что и переврала все, что только можно было переврать. Это было единственно разумное объяснение, почему среди старшекурсниц из года в год обнаруживалась парочка по уши влюбленных в новоявленного графа Монте-Кристо. Это и то, что он был одним из двух преподавателей мужского пола младше пятидесяти. Вторым был Квиринус Квиррелл. Тот, как преподаватель маггловедения, явно меньше подходил на роль объекта воздыхания юных умов.       К великому сожалению самого профессора Снейпа для вправления мозгов этим девицам существовал лишь один единственный способ — варка Амортенции, внесенной в список зелий первого класса опасности. По-хорошему, сильнейшее приворотное зелье стоило бы исключить из программы Высших зелий по этой причине, но тут закрадывался основной подвох: правильно сваренная Амортенция являлась жидкой основой всех зелий, имеющих персонализированное воздействие на реципиента, даже той же Желчи Броненосца. В сентябрьском занятии радовало лишь то, что за все те годы, что Северус преподавал, не нашлось ни единой особы, для которой запах не оказался бы совершенно точно не принадлежащим ему. Подростки, выжившие шесть лет в классе зельеварения все равно требовали присмотра, особенно по той причине, что со всех четырех факультетов их осталось всего семеро — по одному с каждого, кроме его собственных подопечных — и их решено было объединить в один класс в целях экономии времени…       — Минус десять баллов с Гриффиндора, мистер Коппер.       Северус шел по проходам, последовательно выстреливая Эванеско по дымящимся котлам, начинавшим издавать запах то сюрстрёмминга* — признак излишка перетертых раковин меланий, то розами — признак недостатка масла камелии и уже подбирался к мисс Тонкс. Та была отсажена в дальний угол класса, потому что за первый урок умудрилась рассыпать иглы дикобраза, расколоть свою ступку и подпалить себе брови. Сейчас ее стол тоже напоминал поле боя. Белый пар над оловянным котлом уже завивался неровными спиралями — зелье определенно было разраженным и требовало выпаривания, оставалось проверить его внешний вид и запах, как только девчонка дождется окончания тридцати секунд и засыплет в состав медь.       — Три, два, один. Сейчас… — пробормотала Нимфадора себе под нос и ссыпала с кончика ножа отмеренные четыре грамма. Северус закашлялся и занес руку для привычного отправляющего студенческие варева в небытие заклинания.       С занятия ученики седьмого курса вылетели, как пробка из бутылки пусть и с каменными лицами, еще до колокола, но сказанного вернуть уже не получалось…       Через три дня в школе появилось с десяток разбитых девичьих сердец, а сплетники приращивали все новые и новые подробности к истории, высосанной буквально из оговорки. От этого не помогали ни снятые баллы с факультетов, ни злобные взгляды. А чья-то бомба, подложенная под дверь его комнат — Снейп-то знал, что постарались близнецы Уизли, но доказать не мог — и вовсе взорвалась на манер праздника Холи, облепив его с ног до головы разноцветным порошком, который отмывался очень и очень сложно. Ее содержимое явно представляло собой смесь определенных хитровыебучих красящих зелий для волос, которые не могли постигнуть даже большая часть старшекурсников. Это бы гриффиндорское рвение к выдумке и организации пакостей перенаправить в мирное русло, но скорее в Антарктиде растают все шельфовые льды.       К счастью, к середине октября стало известно о беременности одной из Когтевранок, залетевшей где-то еще во время экзаменов и скрывшей сей радостный факт от родителей… Частная школа-интернат, мать твою налево, лучшая среди преподающих Западно-европейскую магию. Скандал назревал такой, что о бедном учителе из подземелий все благополучно забыли, переключившись на новую историю из разряда: «Где? С кем? И в какой позе?», так что до конца второго осеннего месяца Северус доживал почти что спокойно, потому что с проблемой разбирался Флитвик, а его роль сводилась к тому, что он разводил руками и говорил, что всегда рад помочь, если к нему обратятся с просьбой о личном уроке по тематике зелий, даже такого пикантного свойства.       Это не должно было становиться пагубной традицией, но почему-то из года в год, когда все нормальные волшебники помимо Хэллоуина праздновали годовщину победы над Волдемортом Северус Снейп напивался до кровавых пикси перед глазами… Но в этот раз он обещал навестить Лили, поэтому в привычный план на вечер были внесены некоторые поправки. «Это займет полчаса максимум», — уверял он себя, пока шел к границе защитного купола. Дорога до Хогсмита, которой он решил воспользоваться, была покрыта лужами, так и не успев высохнуть толком после дождя, что лил четырьмя днями ранее, заставляя его маневрировать и ежесекундно вспоминать Мерлина и Мордреда в наступающих сумерках. Наконец, Северус почувствовал, как его облизнули чары, выпуская на свободу, и не проходя больше ни одного лишнего шага аппарировал по привычному адресу. Лили не писала ему писем, он тоже не утруждал себя подобными сентиментальностями и поэтому совершенно не знал, что ему ожидать по прошествии такого времени. Обе двери Коуквортского жилища — и ведущая сразу на кухню с заднего крыльца и парадная — были заперты, но сдались под Аллохороморой.       — Эва! — дом, ожидаемо, ответил ему тишиной. На кухонном столе устроились совершенно незнакомые ему книги с ещё более незнакомыми фамилиями: Джохансон, Леви-Брюль, Мид** и еще парочка, но дальше Северус решил не читать. Сверху на них лежала объемная стопка исписанной заметками бумаги, эти страницы с кучей помарок, исправлений и тремя видами чернил напоминали его конспекты для лекций — только читала Лили явно не зельеварение.       — В Гринвическом университете приветственная неделя начиналась с семнадцатого сентября, — Лили выросла в дверях совершенно беззвучно, при этом ожесточенно вытирая голову полотенцем, — Теперь вместо ЗОТИ читаю курс антропологии.       — Как с документами?       — Зеленая корочка гражданки ЮАР и рабочая виза. Удалось даже восстановить докторскую степень, выданную Кембриджем, не без приключений, конечно, но сейчас ко мне из магглов ни одна сука не прицепится. С магическими сложнее — в нашем достопочтенном министерстве сказали, что квалификационный тест можно будет сдать только летом вместе с нынешним седьмым курсом. И вообще… — женщина сделала голос отвратительно-гнусавым, забрасывая вылинявшую махровую тряпку на натянутую между газовой трубой и вбитым над дверью гвоздем веревку. Появился здесь этот элемент интерьера за время отсутствия хозяина дома, — раньше надо было думать и учиться в нормальном месте.       Северус мысленно чертыхнулся, когда увидел, что волосы Лили перекрасила в неестественный каштановый, пусть он одобрял ее ход мыслей: чем меньше схожести в ней останется с покойницей, тем меньше она к себе будет привлекать внимания.       — Значит, ждать тебя на ТРИТОНах?       — Я уже написала заявление… — Лили замерла в нерешительности посредине кухни, — Есть будешь? Я вчера суп из почек сварила.       — С ужина в Хогвартсе я благополучно слинял, так почему я должен отказаться?       — Сейчас подогрею, — хлопнула дверца тарахтящего холодильника, загремела крышка кастрюли, зачавкал суп, переливаемый половником в ковшик, зачиркала спичка, зашипел газ, зазвенели тарелки, добываемые из сушилки, — все это наполняло дом каким-то непривычным и несвойственным ему уютом, — Расскажи как в школе.       — А ты как думаешь?       — Я не думаю — я спрашиваю.       — Филиал не то ада, не то дурдома. Вдобавок с легкой руки седьмого курса теперь по школе ходит про меня слушок…       — Что ты вампир? — перебили его на полуслове.       — Ну, этот еще со времен учебы ходит. Моя привычка называть людей по фамилии сыграла в этот раз дурную шутку, и теперь все думают, что я играю в одной команде с Иэном Маккелленом, если конечно, знают кто такой Иэн Маккеллен.       — И что же ты такое сказал?       — Люди, как Александр, пахнут отнюдь не розами и даже не зубной пастой, а в лучшем случае скипидаром, так что в том, что я кашляю над вашей посредственно сваренной Амортенцией нет ничего смешного.       Лили, полезшая в этот момент за приборами, уронила что-то на пол.       — Растяпа.       — Сам хорош, гусь, — она сполоснула поднятую ложку под холодной водой и обернулась, уперев руки в бедра — Северус невольно вспомнил: как точно так же делала ее старшая сестра и миссис Эванс тоже, когда грозились кого-то отчитать, — Так значит, пахнет скипидаром.       — Это первое что я придумал… когда варево запахло табаком и хинином вместо лавандового мыла и ирисок.       — Если это способ подкатить, то дерьмовый.       — Кто-то много о себе возомнил. Амортенция, если ты помнишь, влияет на нейронные связи в головном мозге и работает с образом того, к кому привораживают на уровне восприятия. Очевидно, в моей голове образ Лили слился с вот этим, — Северус махнул в ее сторону, — Вот запах и сменился…       Перед ним со стуком опустилась тарелка только что вскипевшего супа. Женщина налила себе вторую порцию и уселась рядом.       — Ешь давай.       — Опять преснятина, — пробурчал Снейп себе под нос, но вставать за солонкой не стал. Он точно пропустил момент, когда суп закончился, и ему следовало сбежать до «Дырявого котла» чтобы надираться в одиночестве. Теперь же, когда они перебрались в гостиную, в которой появилось теперь второе, но не менее продавленное плюшевое кресло, чтобы приняться за огневиски, уходить уже было как-то неудобно. Слово за слово разговор перетек на одну единственную обнаружившуюся у них за лето общую тему — зельеварение.       — И мне все же любопытно за что ты получила Мастера… едва ли за Кожу Саламандры.       — Никогда не слышала о таком зелье. Догадываюсь, что это мазь или гель и как-то связано с огнем. Что делает?       — Позволяет выжить около десяти минут в Адском Пламени и не обгореть.       — Неплохо, — с философско-уклюканным выражением лица констатировала Лили и снова приложилась к своей шестой за вечер порции, — Мое получило название «Пресвятая дева». Есть догадки?       — Только не говори, что ты осчастливила этот мир составом, позволяющим забеременеть от волоса.       — Поцелуя…       — Как в дешевой мыльной опере, — у Северуса тоже все немного плыло перед глазами, но он к двум ночи все еще сохранял четкость речи и даже сознания, пусть и говорил значительно медленнее, чем обычно. Для него шестой стакан был почти как слону дробина, ибо во все предыдущие Хэллоуины он выпивал в разы больше, — Мне страшно даже представить себе возможные последствия.       — Никаких… Зелье срабатывает исключительно после определенного рода обета, принесенного обоими родителями.       — Так почему этим родителям не завести себе ребенка по-старинке?       — А если они голубее, чем небо? — Северус нахмурился, пытаясь разгадать эвфемизм, но Лили все же облегчила его умственные страдания, — Педики то бишь, Pardonnez-moi pour mon français***       Мужчина со смехом откинулся в своем кресле.       — Да что же у нас все в одну тему уходит. А с нормальными людьми оно не сработает?       — Если честно, — ему отсалютовали стаканом, — то за десять лет никто не удосужился проверить. Детей, выношенных в коконе, приходилось извлекать недоношенными уже на седьмом месяце из-за гипоксии. Они появлялись на свет синюшными, желтушными и с жутким списком аллергий. Я уже не говорю о дисбактериозе, слабом иммунитете и необходимости поиска кормилицы. Искусственное же вскармливание — это вещь, недостойная мага.       — Мда… Требует доработки.       — Хватит с мира того, что я и так перевернула его с ног на голову.       — Ты ведь делала это для кого-то?       Лили закусила губу и кивнула, благополучно умолчав, что создала «Пресвятую Деву» под давлением Дамблдора. Тот весь мозг ей проел своей шарманкой, где смысл речей сводился к тому, что он безумно сожалеет, что у Сириуса и Ремуса никогда не будет общих детей. Тогда про историю отношений Альбуса с его «злейшим врагом» ей еще не поведали.       — Сможешь восстановить рецепт?       — Записывать не буду, все равно он въелся в мою голову как «Отче наш».       К этому заявлению Северус был вынужден отнестись скептически — он то, как порядочный волшебник, старался не подходить к религиям любого толка и на пушечный выстрел, а магические крестины отличались от христианских, о чем он не преминул Лили напомнить. Но последовавшее за его словами зрелище женщины, в качестве опровержения сомнений бухнувшейся на колени в узкий проход между креслами и речитативом отчитавшей молитву прямо со стаканом в руке, являло собой одно из самых ярких и кощунственных зрелищ последних лет. Хотя, если говорить честно, причина была явно не в знании его старо-новой знакомой десятка сакральных строчек.       — Убедила, убедила… Ради Мерлина поднимись, а то и тебе мазь от артрита понадобиться.       — Сама сварю…       Лили попыталась встать, но принять вертикальное положение оказалось гораздо сложнее, чем она предполагала, так что ей пришлось использовать так удачно подвернувшееся чужое колено в качестве третьей точки опоры. Снейпу пришлось пережить и этот акт беспредела и возрадоваться тому, что мантию он так и не удосужился снять.       — Всю жизнь сама справлялась и теперь справлюсь, — пробормотала женщина. Её заметно штормило — все же последний стакан или даже парочка совершенно точно были лишними. Как бы не хотел Северус остаться и продолжить напиваться — нужно было урезонить Лили, которая на полном серьезе собралась сейчас начать что-то готовить, он поспешно поднялся с насиженного кресла у тлеющего камина, подхватил ее под локоть и попытался направить в коридор — к лестнице на второй этаж.       — Иди-ка спать… Будем считать, что годовщину твоей смерти мы отметили. Тебе завтра лекции читать.       — И тебе тоже…наверное, — однако, вместо того, чтобы послушаться, она уткнулась носом в чужое плечо и сжала Северуса в объятьях почти до хруста ребер, — Сев… а давай и в самом деле проверим: работает ли «Дева» с нормальными людьми? Я сварю его за пару недель.       На секунду Снейпу показалось, что его душу насадили на рыболовный крючок минимум двенадцатого номера и резко дернули.       — Эва, — хватка стала еще сильнее, так что он поспешил исправиться, — Лилс, ты пьяна как сапожник, мы поговорим об этом потом.       Мысленно Северус исправил это слово на «никогда».       — Хорошо… — явно нехотя согласилась Лили.       — Хорошо, — повторил он за ней.       На счастье его ходячая проблема еще спала, когда Северус малодушно завел механический будильник на восемь тридцать утра, оставил записку с извинениями на кухонном столе и сбежал обратно под защиту стен многовекового замка. Минерва даже подавилась своим чаем, когда он, пусть и значительно опоздав, сел на свое место в Большом Зале.       — А я уже думала тебя искать после обеда… Это была забавная традиция. Тридцать первого профессор Зельеварения покидает Хогвартс и пропадает без вести на сутки, благо первого ноября у него никогда нет занятий. Что заставило тебя изменить ход игры и вернуться утром?       — Моя дражайшая Минерва, — елейным голосом ответил ей Северус, намазывая масло на хлеб чрезмерно толстым слоем, — вы не моя матушка и я не должен держать перед вами ответ.       — И не утолишь наше всеобщее любопытство? — решила подпеть кошке Помона. Флитвик, сидевший чуть поодаль, тоже навострил уши, все же не решаясь пока заговорть, но хотя бы сегодня за столом не было Дамблдора, от него было бы сложнее всего избавиться.       — Нет… подробностей того как я провел сегодняшнюю ночь ваши старые сердца не выдержат, — Северус уложил заготовленную стопку из пятерки бутербродов на кружку с кофе и поднялся со своего места, твердо решив закончить трапезу у себя в комнатах. И нет, он не сбегал, это было стратегическое отступление.       — Вы это видели? — Помона продемонстрировала длинный каштановый волос, который успела подцепить с рукава черного сюртука до того как зельевар их покинул. Квирелл, сидевший на дальнем конце стола, только злобно хрюкнул, продолжая кромсать свой омлет со шпинатом, но все же старался уловить каждое приглушенное слово, — Кажется, у нашего мальчика появилась девушка.       — Сначала мазь от артрита, теперь волос, — Минерва подперла голову рукой, разглядывая прилипшие чаинки на дне своей выпитой чашки, — это, похоже, серьезней, чем он сам понимает. Не удивлюсь, если лет через двенадцать мы лицезреем какую-нибудь Ясмин или Розу Снейп на Распределении, при этом будем ни сном, ни духом о ее существовании.       — Думаешь все настолько плохо?       — Мне кажется, что он даже стыдится того, что у него есть право на жизнь после Лили. Не была та любовь абсолютно братской, как нам Альбус говорит… вот не была. Ладно, пойду я… второй курс Гриффиндора иначе разнесет аудиторию в щепки.       — Близнецы Уизли, — почти хором резюмировали все присутствующие.