Романтика

Известия о событиях первого марта 2013 года разнеслись по городу за считанные часы. Взрыв, смерть Донкихота Дофламинго несколько часов спустя в больнице, а также гибель его убийцы вскоре после вышеупомянутого взрыва от выстрела самого Дофламинго надолго стали основной темой новостей и разговоров. В квартире Юстасса Кида было обнаружено письмо, написанное самим мужчиной, в котором он рассказывал, как ещё ребёнком он завёл себе друга в районе, парня на несколько лет старше его самого, который принадлежал группировке Дофламинго и был убит при попытке её покинуть. Парня по имени Трафальгара Ло. Тот, за кого Кид хотел отомстить своими убийствами. Эта история стала не просто красивой трагедией о дружбе, которую впоследствии многие годы рассказывали и пересказывали как одну из историй города, она также имела любопытное влияние на людей. Те многие люди, что пострадали от рук Дофламинго и его подчинённых, а также родственники тех, кто не выжил после того, что те с ними делали, собрались и решили сообща позаботиться о похоронах Юстасса Кида, который своей местью расплатился и за них тоже. Когда один из детективов, расследовавших дело, милый молодой человек по имени Портгас Д. Эйс, предложил похоронить Кида рядом со своим другом Ло, все посчитали это отличной идеей. И вот так сложилось, что, когда наступило седьмое марта, большинство жителей города приложили руку к похоронам молодого человека, который, хоть и мало кто из них вообще встречался с ним лично, так повлиял на все их жизни. Портгас Д. Эйс был поражён количеством людей, помогавших с похоронами Кида, многие из них возлагали цветы к надгробию, а также к могиле рядом, в которой был похоронен Трафальгар Ло; могила теперь походила на какое-то диковинное пёстрое растение из-за обилия цветов всех раскрасок и форм, окружавших её. — Это всё как-то вышло из-под контроля, тебе не кажется? — поинтересовался Марко, подойдя к нему после разговора с прессой с целью её успокоить. Эйс улыбнулся. — Мне кажется, всё идёт хорошо. Марко покачал головой в изумлении. — У тебя какие-то чудны́е мысли. Эйс только улыбнулся и ничего не ответил. Молодого опера посетила та мысль в больнице. Может, это и казалось безумием, но это надо было сделать. И так, после того, как медсёстры всё отключили и покинули палату Юстасса Кида, унося с собой безжизненное тело в морг, Эйс вошёл опять. Как он и думал, призраки всё ещё были там, он застал их в весьма неловкий момент: страстно целующимися, в то время как Трафальгар Ло нашёптывал оскорбления Юстассу Киду. Эйс прочистил горло и, вопреки своему смущению и неудобству от такой сюрреалистической ситуации, объяснил свою задумку. Она понравилась обоим, Трафальгар даже сказал, что это была очень “романтичная” затея, чем заработал тычок от своего спутника, и они согласились с планом. И вот, оба привидения отправились в квартиру Кида, прежде чем туда попадёт полиция, и подделали письмо, которое бы всё запустило. С этого момента план пошёл как по маслу. — Знаешь, никогда бы не подумал, что мне понравится парочка убийц, — заметил Эйс, направляя взгляд на более отдалённую часть кладбища, где стояло дерево, под которым сидел рыжий молодой человек вместе с другим, черноволосым; последний лежал, сложив голову на колени рыжего, оба они наблюдали за похоронами. Трафальгар поприветствовал их ленивым жестом, а Юстасс Кид кивнул в их сторону. — Я тоже, но, если закрыть глаза на то, что они полные психи, то они не так уж плохи. Эйс хохотнул. Да уж, безо всяких сомнений, последние несколько дней были весьма увлекательными. Сидеть дома в компании двух призраков — Кид чётко означал, чего он не потерпит на собственных похоронах, а Ло предлагал идеи, каждая следующая из которых была более дикая, чем все предыдущие — было весело. Эйсу и Марко выпала возможность поговорить с ними обо всём, что было связано с делом. Вновь оглядевшись на толпу, которая помогала с похоронами и уже начинала расходиться, Эйс остановился взором на белокуром мужчине, стоявшем перед свежевырытой могилой. То был один из задушевных разговоров, какие были у Эйса с Кидом — тот, в котором мужчина рассказал Эйсу, что оставил второе письмо, помимо того, что они подделали, письмо для его друга Киллера, и попросил Эйса передать его лично, сказав, что у Киллера наверняка возникнут вопросы после прочтения. Эйс был не так удивлён, как мог бы, не знай он Кида, когда на следующий день к нему обратился Киллер с вопросом, действительно ли он может видеть призраков. Потом тот передал ему сообщение для своего покойного друга. Кида на добрые десять минут пробрал дикий хохот, когда Эйс сказал ему, что Киллер вознамерился найти способ убить кого-то, кто уже мёртв, к их следующей встрече. — Они ушли, — сказал Марко, возвращая Эйса в настоящее. Эйс вновь взглянул на дерево, под которым не осталось и следа пребывания двух людей, что были там считанные мгновения назад. Эйс знал заранее, что они покинут похороны. Он должен был ожидать, что они уйдут, не попрощавшись. Покачав головой, Эйс вновь посмотрел на друга. — Кажется, всё вернулось на круги своя, — сказал он с улыбкой. Марко улыбнулся в ответ и махнул в сторону входа на кладбище. — Домой подвезти?

***

Кид стиснул зубы, отказываясь стонать, как стиснул он и державшие изголовье кровати кулаки до белых костяшек. Встав на колени между раздвинутых ног рыжего, Трафальгар Ло ухмыльнулся и вновь двинул пальцами точно так же, как сделал только что, вынуждая Кида вновь стиснуть зубы, чтобы сдержать ещё один стон и потянуть, вновь безрезультатно, цепи, приковавшие его запястья к постели. — Блять, Трафальгар — зарычал Кид, заливаясь ярко-красным румянцем — смесь ярости и следствия положения, в котором находился. — Отвяжи меня сейчас же и кончай с этими ёбаными играми, это нихуя не весел-ааахх. — Пальцы Ло опять шевельнулись, пока Кид говорил, в этот раз не давая ему сдержать стон. — Думаю, откажусь, мистер Юстасс, — отозвался темноволосый мужчина с самодовольной ухмылкой. — Мне весьма нравится такая ситуация, и, к тому же, у тебя ко мне должок за то дерьмо, что ты провернул. При этом напоминании Кид затих. Они много спорили последние несколько недель, и, хоть Ло и простил его с относительной лёгкостью, воспоминание о смерти Кида здорово его злило. И, что ж, из всех способов, какими Ло мог бы ему отомстить, этот был не таким уж плохим, как Кид упрямо пытался его выставить. Пальцы Ло отступили, и мужчина расположился между ног любовника, направляя кончик члена ко входу Кида, и приостановился на мгновение насладиться открывшейся его глазам картиной: Юстасс Кид, с руками заведёнными над головой и привязанными к кровати, глядел на него с вызовом, несмотря на румянец на щеках, вспотевший и тяжело дышащий, а его колом стоящее мужское достоинство противоречило его протестам. Улыбнувшись нежнее, Ло предупредил: — Будет больно. После этих слов Ло толкнулся вперёд и вошёл в Кида. Рыжий издал удивлённый и болезненный вскрик от вторжения, и Ло нагнулся над ним, проводя дорожку поцелуев по челюсти и достигая губ. — Ублюдок… — бросил Кид, сверля его взглядом. — Это ничем не отличается от нашего первого раза, — заметил Ло, запуская руку между их тел, чтобы взять оставленный без внимания стояк Кида, рыжий застонал от прикосновения. — Ты не был девственником, — придрался Кид. — Я был, — возразил Ло, на пробу толкаясь внутрь. Кид вновь застонал от сочетания боли и наслаждения. — Что? — переспросил рыжий, не веря. — Я сказал, — Ло вновь двинулся, — что, когда я решил привязать тебя к кровати, — он вновь опустился губами к челюсти Кида, целуя и покусывая кожу вниз, к шее, — и насадить себя на твой огромный член, — тут он начал двигать рукой, державшей упомянутый член, вторя движениям собственных бёдер, — я был девственником. Не утруждаясь больше сдерживаться, Кид стал двигать собственными бёдрами в ответ, пытаясь соответствовать ритму Ло и делать каждый толчок поглубже. — Ой, бляяять, — застонал он. — Ты псих. Ло усмехнулся ему в горло. — Мне это часто говорят, — подняв голову, он расположил лицо в считанных сантиметрах от лица Кида. — Что-то я не слышал, чтоб ты жаловался. Широкая и развратная ухмылка заиграла на губах Кида. — Кто сказал, что я собирался? — ответил он, поднимая голову и захватывая рот Ло в жадный и страстный поцелуй, стремившийся подражать движению их бёдер и в то же время выражавший чувство, которое ни один из них не посчитал нужным когда-либо облечь в слова.