***
Они лежали в постели, обнажённые и обнявшиеся под одеялом, Кид не обращал внимания на низкую температуру тела Ло, хоть и на дворе и был холодный зимний день. Той ночью шёл дождь, и прошло два часа с тех пор, как они вернулись с убийства Верго в том пустынном переулке. — Я кое-что решил, — произнёс Кид, почти касаясь лба Ло губами. — Собираешься покрасить волосы в зелёный? — поинтересовался Ло, почти уснувший, его голова покоилась на подушке и была прижата к шее Кида. — Нет. Я уйду с тобой. Ло так стремительно вздёрнул голову, что ударил Кида в нос. Не обращая внимания на жалобы спутника, он потребовал: — Скажи мне, что шутишь. Одной рукой всё ещё держась за нос, Кид ответил, качая головой: — Нет, я серьёзно. — Ты дебил что ли?! Ты что, просто возьмёшь и покончишь с собой?! — заорал Ло, сжимая в руках одеяло. — Думаю, в этом ты уже убедился сам. И да, я действительно собираюсь, как ты выразился, “взять и покончить с собой”. — А как же твоя жизнь? — спросил Ло, голос его стих почти до шепота — то был его самый угрожающий тон, который Киду доводилось слышать только в очень немногих случаях. — Не то, чтобы у меня много чего было в жизни. Конечно, Киллер взбесится и наверняка хорошенько мне всыплет при следующей встрече, но, помимо него и мастерской, — и это сейчас прозвучит ужасно слащаво, но по-другому мне никак это не сказать — ты моя жизнь. Ло потерял дар речи, глядя Киду в глаза, видя, что тот совершенно искренен и не отводит взгляда ни на миг. — ...Это всё равно тупо, — выдавил наконец Ло. — Всего-то несколько лет. Да и потом, кто знает, может, ты встретишь кого-нибудь менее надоедливого, чем я, — попробовал он пошутить. Кид фыркнул. — Сомневаюсь, что мог бы вынести кого-нибудь менее надоедливого, чем ты, — ответил рыжий, заводя руку за затылок Ло, чтобы притянуть того ближе. — Тут противоречие, мистер Юстасс, — прошептал Ло ему в губы. — Похуй, — бросил Кид и поцеловал его, осторожно толкая Ло назад и заставляя того лечь на кровать, ни на мгновение не отрываясь от него.***
Марко и Эйс спешили по коридору так, как только могли без срыва на бег, в сторону одной из указанных врачом, с которым они говорили ранее, палат. Тем утром они посетили мастерскую и узнали, что Юстасс Кид только что ушёл, судя по всему, взяв отгул на остаток дня по “личным делам”, а также выяснили, что машина Дофламинго находилась у них последние пару дней, но и её забрали тем же утром. Едва они добрались до машины, как по радио раздалось сообщение о взрыве. По их прибытии на место там царил полный хаос. Улицы и фасады домов вокруг той области были полностью изуродованы, и скопилась толпа напуганных и любопытных, желавших разузнать, что же произошло. Их осведомили, что погиб человек — водитель лимузина — и что его попытаются достать из обломков машины, когда ту доставят в лабораторию. Трое получили ранения, их уже забрали в больницу: Донкихот Дофламинго и один из его подручных находились в тяжёлом состоянии в результате взрыва, а рыжеволосый мужчина, опознанный как Юстасс Кид по его водительским правам, получил пулю в грудь. Рядом с Дофламинго был обнаружен пистолет, из которого был совершён выстрел. И вот теперь, примчавшись в больницу со всей скорости, получив все эти сведения, двое мужчин направились к палате, где лежал Донкихот Дофламинго. Врач сообщил им, что сейчас тот находился в сознании. Телохранитель умер в машине скорой помощи. Белокурый мужчина лежал в постели, накрытый по половину груди одеялом, одетый в простую больничную рубашку — картина далекая от тех вычурных одеяний, в которых они привыкли его видеть. Непрестанное пиканье приборов, к которым он был подключён, и его дыхание были единственными звуками в палате. Впервые Марко видел этого человека без очков. — Привет, детективы, — встретил их Дофламинго, как только открылась дверь, с растягивающимся на губах своим привычным оскалом. В его голосе было куда меньше силы, чем обычно. “Мы не думаем, что он переживёт ночь,” — таковы были слова врача, когда они справились о состоянии мужчины. — Дофламинго — поздоровался Марко. Эйс изобразил неловкий жест рукой, не зная, как себя вести в подобном положении. — Вы уже в курсе благих вестей? Я умираю, — сообщил Дофламинго, театрально воздевая руки и опуская их обратно на кровать. — А это благие вести? — выпалил не подумав Эйс. По выражению его лица было ясно, что он не смог сдержаться. Дофламинго рассмеялся. — Ты гарпов внук, я полагаю. Такой же порывистый, как и твой дед, — заметил он. — Конечно же, это благие вести, мальчишка: это значит, что вы можете закрыть все те дела, что завели на меня. — Какой-то ты больно спокойный для человека в последние часы его жизни, — произнёс Марко, разглядывая мужчину. Казалось, что того нисколько не шелохнули новости о надвигавшейся кончине или же что он не удивился, когда врачи сообщили ему о ней — то не могло произойти ранее, чем полчаса назад. Дофламинго вновь рассмеялся, но его смех сменился приступом кашля. Восстановив дыхание и способность говорить, он сказал: — Скажем так — этот опыт оказался для меня весьма познавательным. Марко посмотрел на него в замешательстве, затем решил, что это не имеет значения, и пожал плечами. Если мужчина желал оставаться загадкой до самого конца, то это его дело, и с этой мыслью он повернулся уйти. — Погоди, — бросил ему вслед Дофламинго. Марко остановился. Эйс, положивший уже руку на ручку двери, сделал то же самое, и оба обернулись к мужчине. — Вы же увидитесь с этим паршивцем, да? Передайте ему… передайте ему, что мы квиты. Марко изучил его взглядом, раздумывая над только что услышанным и предыдущей репликой мужчины. Возможно… Теперь он понял, почему мужчина был так спокоен. — Под паршивцем ты подразумеваешь Кида… или Ло? — уточнил он. Дофламинго застыл на мгновение, очевидно, не ожидав, что Марко это будет известно, затем принялся хихикать. —Ты можешь его видеть? Какое совпадение. — стараясь успокоиться и снова стать серьёзным, ответил он на вопрос. — Обоих, наверное. Не было бы смысла, если б то был только один. Марко кивнул, и теперь оба мужчины вышли из палаты, покидая последнюю жертву серийного убийцы, который уничтожал людей годами, не оставляя следов. Серийного убийцы, который сейчас умирал в конце того же коридора. "Пришлось ввести его в наркоз и, господа оперуполномоченные, сомневаюсь, что он проснётся. Вы не сможете с ним поговорить," —так сказал врач. Марко предположил, что, хоть они и не могли поговорить с Кидом, у них, возможно, всё же оставалась возможность получить кое-какие ответы. Он убедился в верности своего предположения, когда сквозь открытые жалюзи увидел за окном палаты молодого человека, сидевшего на кровати Юстасса Кида спиной к стеклу со слегка наклонённой к мужчине рядом головой. Марко взглянул на Эйса, а Эйс взглянул на Марко. Оба мужчины кивнули, делая шаг вперёд, светловолосый мужчина открыл дверь в палату, занятую Юстассом Кидом. Трафальгар Ло не обратил на них никакого внимания, наверняка считая, что те его не видят, не шелохнулся он и когда Эйс подошёл к окну и задёрнул жалюзи, загораживая свет из коридора и обеспечивая им некоторую уединённость. Марко тем временем изучал открывшуюся ему картину. Юстасс Кид был, совсем как Дофламинго, до половины груди накрыт одеялом, одет в больничную рубашку и подключён к нескольким приборам, но его глаза были закрыты, и он, казалось, никак не воспринимал мужчину, который, сидя рядом, сильно сжимал его руку, не отрывая от него взора. — Он не выживет, — мягко произнёс Марко. Трафальгар Ло сделал небольшое удивленное движение и обернулся, не вставая и не отпуская руку рыжего, на двух мужчин, вошедших в комнату. Выражение его было удивленным, удивление это нисколько не перекрыло печаль, написанную на его лице. — Вы можете меня видеть? Ответил Эйс, кивнув. — Раз здесь менты, полагаю, что вы нас раскрыли, так? Эйс и Марко посмотрели друга на друга. — Если ты о том, что Юстасс Кид — тот самый серийный убийца, которого мы разыскивали, то да, мы знаем, — ответил Эйс. Ло горько улыбнулся и взглянул на Кида, потом вновь направил своё внимание на них. — Похоже, это уже не имеет значения. Что вы хотите узнать? Вы ведь за этим пришли, не так ли? На этот раз заговорил Марко. — Почему? Ло засмеялся, в этом звуке не было и намёка на веселье. Его губы растянулись в кривоватой и несколько зловещей улыбке. — Обязательно об этом спрашивать, а, Марко? Марко удивился, а рядом с ним изумлённо ахнул Эйс. — Откуда ты знаешь моё имя? — спросил Марко, силясь держать себя в руках. — Я тебя помню, ты расследовал моё убийство. Я некоторое время от нечего делать следил за тобой, — пояснил Трафальгар, небрежно пожав плечами. Это породило у Марко новый вопрос, и, хоть он и мог предположить, каким будет ответ, всё же решил задать его. — Если б мы тогда раскрыли твоё убийство, это бы что-то поменяло? Трафальгар Ло посмотрел ему в глаза и самым искренним образом, какой только когда-либо слышал Марко, ответил: — Нет. Я пообещал им отомстить, и отомстил. Затем он вновь наклонил голову к своему спутнику и прошептал: — Этого, правда, в плане не было. — Кида? — спросил Эйс неуверенно. Ло кивнул. — Изначально планировалось, что он останется, пока бомба не взорвётся, а потом уберётся оттуда, но пару недель назад он решил уйти со мной, а я не смог его отговорить. Мистер Юстасс слишком упрям во вред себе же. — Он снова горько засмеялся. — Думаю, это и дураку понятно. Марко стало неловко по осознании того, что этих двоих связывало нечто куда более глубокое, чем было доступно их глазам. Он собирался было сказать, что они уходят, но тут он вспомнил о просьбе Дофламинго. — Ещё кое-что, — начал он. Ло вновь поднял голову. — Перед приходом сюда мы посетили палату Дофламинго. Поздравляю, наверное: он не выживет. Ло ухмыльнулся, та же кривоватая ухмылка, какой он одарил их ранее. — Это лучшие новости, какие я слышал за сегодня. Марко и Эйс опять переглянулись, на этот раз им определённо стало не по себе, и тот, что помоложе, сказал: — Он попросил кое-что передать. Ло с интересом склонил голову набок. — Вам обоим, вообще-то: он сказал, что вы теперь квиты. При этих словах ухмылка Ло заметно смягчилась. — О, это хорошо. Ло вновь переключил внимание на Кида, а двое оперов покинули палату, не сказав больше ни слова. Да и что, в самом деле, скажешь мёртвому парню, чей возлюбленный — а они, без сомнения, были именно возлюбленными — умирал?***
Ло не обратил никакого внимание на дверь, когда та закрылась, всё его внимание было сосредоточено на Киде, который с момента прибытия в больницу находился под наркозом. В машине скорой помощи Кид пришёл в чувство и, увидев лицо Ло и его не до конца высохшие слёзы, попытался его приободрить. Вследствие этого санитары решили, что у него галлюцинации, и потому решили его усыпить. — Блять. Вот никак нельзя было без этого обойтись, да? — сказал ему Ло, хоть и знал, что Кид не слышит. Наклонившись к мужчине, не отпуская его ладонь, Ло свободной рукой взял щёку Кида и поцеловал его бровь. Потом он прижал свой лоб к его и так и остался в этом положении, глядя на него, не обращая внимания на слёзы, что начали наполнять глаза и капать, падая на лицо Кида. Стороннему наблюдателю показалось бы, что это сам Кид плачет. — Чёртов придурок. Я бы дождался тебя… Он перестал ощущать дыхание Кида на своём лице, а ещё через мгновение палату наполнил тонкий писк приборов. — Закрыв глаза, Трафальгар Ло прикусил нижнюю губу и с лицом, по которому всё ещё текли слёзы, поцеловал неподвижные губы Кида. На его плечо опустилась чья-то рука, и Ло вновь сел прямо, обернулся и увидел бледное лицо без бровей и с ярко-красными глазами. — Что плачешь? — спросил Кид, одаривая его широкой ухмылкой. — Глуповато немножко, не думаешь? — Ты мёртв… — прошептал Ло. Кид пожал плечами. — Похоже на то. — Ты мёртв. — Я говор- — прилетевший в лицо кулак оборвал реплику Кида. — Чёртов придурок! — заорал Ло, вскакивая на ноги и отпуская руку тела Кида, та тяжело упала на кровать. — Нахуя надо было это делать, уёбок?! — Ло набросился на Кида, опять врезал ему и прижал к стене в то самое мгновение, как дверь открылась и пара медсестёр пришли отключить приборы. — Какого хуя тебя не устраивает?! — заорал Кид, пытаясь ухватить Ло за руки и попадая тому кулаком в правый глаз. Наконец Кид смог таки схватить Ло за руки и прижал их к телу мужчины, разворачивая их обоих, чтобы припереть Ло к стене. Медсёстры обернулись, когда катетер у кровати упал безо всякой видимой причины. Припирая Ло к стене и заводя ногу между ног Ло, чтобы тот не смог его пнуть, Кид вновь заговорил. — Угомонился? — Нет, нихуя я не угомонился! — вновь заорал Ло, пытаясь высвободиться. — Уёбок! Нахуй тебе было идти на самоубийство?! Нахуй тебе было идти на самоубийство ради меня, ублюдок? Не отпуская его и не говоря ни слова, Кид наклонил голову и поцеловал Ло в щёку, утирая остававшийся там след от слёз, потом сделал то же и на другой щеке. — Не плачь, это не в твоём духе, — произнёс он с нежностью, сгладившей холод, какой мог бы прозвучать за этими словами. — Признаюсь, я ублюдок, и ты можешь мне врезать, если хочешь, но я не собираюсь просить прощения. Я мёртв, ну ладно, и что с того? Ты тоже мёртв. Так лучше, ни одному из нас не придётся провести одинокие годы, скучая по другому. — Руки Кида отпустили руки Ло. — Ведь, каким бы надоедливым ты ни был, я бы скучал по тебе, и думаю, что ты бы скучал по мне тоже. Ло ничего не ответил, только вперился взглядом в грудь Кида. Когда он поднял голову, бо́льшая часть злости уже покинула его глаза. — Вот никак ты не мог наглотаться таблеток или что ещё? Обязательно надо было заработать ёбаную пулю в грудь. Кид широко и кривовато осклабился. — Таблетки для тех, у кого кишка тонка, а так было интереснее. — Ёбаный суицидальный ублюдок, — пробормотал Ло, обнимая руками шею Кида и вставая на цыпочки, чтобы одарить его отчаянным поцелуем. Кид обвил руками талию Ло и прижал его сильнее, целуя в ответ. На сей раз он дал Ло оставить последнее слово за собой.