Приз для проигравшего

Была уже глубокая ночь, когда ворочавшийся с боку на бок Мин Юнги понял, что абсолютно не способен заснуть. Вернувшегося в спальню пару часов назад юношу никак не могло покинуть ощущение, будто это всё один большой дурацкий сон. Бездумно пялясь в темноту уже неизвестно сколько времени, Юнги с тяжёлым вздохом откинул одеяло. Оставалось лишь разжечь камин, прихватить плед и удобно устроиться у огня, чтобы подумать и вдоволь посокрушаться о своей несчастливой судьбе. «И когда я успел стать таким неудачником? Может, меня прокляли?» После того, как всем стало известно, что Юнги — один из трёх участников Турнира, многие впали в полнейшее недоумение, а Чимин смеялся так сильно, громко и долго, что Мин, не выдержав подобного издевательства над своей судьбой, взбесился и выгнал друга из их общей спальни, отправив ночевать на скамейке. Брауни где-то пропадал, занимаясь своими важными кошачьими делами, поэтому единственный, кому Юнги мог действительно искренне пожаловаться, отсутствовал. Удобно устроившись с книгой, Мин приготовился провести остаток ночи, небрежно записывая свои мысли и бесцельно перечитывая тексты. Громкий стук в окно заставил Юнги вздрогнуть. Обернувшись, он увидел большую, чёрную трёхпалую руку с длинными узловатыми пальцами, которая навязчиво скреблась и стучала в окно. Юноша потерял дар речи. — Кто…там? — проглотив ком, застрявший в горле, Юнги схватил волшебную палочку и медленно подошёл к окну. И тотчас выдохнул. «Чёрная рука» оказалась лишь веткой каштана, что рос за окном. И кто-то тарабанил ею по окну, желая привлечь к себе внимание. — Ошкрой окно! Вшушши меня! — приглушенно прозвучал за окном странно знакомый голос. Юнги выругался и, смело распахнув окно, с самым недовольным видом выглянул наружу. За окном, держась одной рукой за плющ, висел Тэхён. В другой руке у него была ветка, которой он колотил по стеклу; эту сухую ветку Юнги и принял за костлявую чёрную руку. Во рту Ким держал веревку — она-то и мешала ему говорить. — Ты больной? — негодующе бросил Юнги, но всё же протянул руку, чтобы помочь юному авантюристу подняться. — Давай руку! — Держи лучше веревку и тяни понемногу. Да не дергай так — на том конце персики! Мин удивлённо вскинул брови, но послушно взял верёвку и через несколько секунд вытянул наверх довольно большую корзину, наполненную отборными персиками. Тэхён, избавившись от ноши, тут же ловко взобрался на подоконник. — Ах, как же мне повезло, что вы, слизеринцы, живёте на нижних этажах замка! Я бы сошёл с ума, если бы пришлось лезть на какую-нибудь башню, чтобы повидать тебя, — задорно улыбаясь, произнёс Тэхён. — Но тебя бы это не остановило, — буркнул Юнги, закрывая за ним окно. — Разумеется, нет, — вскинув бровь, самодовольно ответил Ким. — И для кого, спрашивается, придумали двери? И мётлы? — продолжил брюзжать Мин. — Ну, попробуй я прокрасться к тебе в спальню по коридорам ночью, то потерпел бы абсолютное фиаско, — задумчиво проговорил парень, развязной походкой прошествовав вглубь комнаты. Остановившись у пылающего тихим пламенем камина, Тэ удобно устроился на шкуре медведя, усевшись по-турецки и подперев голову рукой. Озорным взглядом скользнул по фигуре Юнги. — И к тому же, взбираться по стене, чтобы встретиться с кем-то в ночи — это весьма романтично, правда? — Весьма, — стараясь звучать как можно более равнодушнее, бросил Юнги, усевшись рядом с Тэхёном. Искоса глянул на него. Красивое, юное лицо Тэхёна было обращено к нему, и буквально светилось необыкновенной красотой. Мягкий свет от камина падал на его золотистые волосы и гладкую кожу, делая его облик ещё более очаровательным и загадочным. Отблески огня отражались в тёмных и глубоких, как два озера, глазах, обрамлённых длинными чёрными ресницами. Сам Тэхён тоже глядел на Юнги, но вовсе не украдкой, а смело и открыто. Юнги вздохнул, опустил глаза. Затем тихо спросил: — Что ты здесь делаешь? — Я подумал, что должен убедиться, что ты в порядке, — ответил Тэ, уже с некоторым беспокойством во взгляде. — Ты был жутко расстроен, и так быстро убежал после церемонии, что я не смог тебя догнать. Потом мне рассказали, что ты сильно накричал на Чимина и выгнал его, заперевшись в спальне. Честно говоря, я тревожусь о тебе, Юнги. Мин подтянул к себе ноги и уткнулся носом в колени, уставившись грустным взглядом в щёлкающее и искрящееся пламя камина. Если честно, то он не знал, что сейчас переполняло его разум сильнее: злость, тревога или странная безнадёжность. Или это одиночество? Когда первая волна ужаса схлынула, Мин стал лихорадочно думать, как же ему выпутаться из всей этой адской свистопляски. Разумеется, у него не было ни малейшего желания играть с собственной жизнью и участвовать в Турнире. Но перебрав в голове всё, что только можно, он понял, что нет ни единой возможности избежать этой проклятой участи — быть участником Турнира Трёх Волшебников. Не существовало лазейки, правила были непреложны. Тогда, следом за всем этим грузом, на слизеринца накатила такая дикая апатия, что он спокойно взял и принял всё, что свалилось на его несчастную голову. Он — избранный Кубком самоубийца? Ну да, что поделаешь. Ещё есть двое превосходивших его на голову соперников; — пфф, и что? Три сложнейших, чрезвычайно опасных задания, одно страшнее другого; — вам не плевать? Юнги определенно наплевать. Хоть слизеринец и рассуждал сейчас подобным образом, глубоко в душе он очень сильно хотел сбежать, куда глаза глядят. Ему действительно было одиноко и страшно. — Юнги, глянь-ка сюда, — словно сумев прочитать чувства юноши, тихо позвал его Тэхён, придвинувшись чуть ближе. Ким протянул руку и взял прохладную ладонь Юнги в свою и чуть сжал. — Я с тобой, видишь? Ты не один. Мы будем там вместе. Мин вздрогнул и поднял голову, удивлённо уставившись на него. А Тэхён необычайно тёплым, преисполненным одновременно уверенностью и нежностью голосом сказал: — Я пройду этот путь вместе с тобой, Юнги. И клянусь, что не позволю никаким опасностям коснуться тебя. Держа тебя за руку, я не отпущу её до самого конца. «Хэй, мы с тобой соперники вообще-то! Кубок не распилишь, а по всем законам здравого смысла, мы должны быть максимально холодны друг с другом, втайне плетя заговоры и строя козни. А ты тут распинаешься и клянешься в каких-то совершенно невообразимых вещах, маленький идиот!» — именно эти слова хотел озвучить Юнги, но, едва открыв рот, произнёс лишь одно слово: — Обещаешь? — Обещаю. Не сомневайся во мне, — вновь улыбнулся Тэхён. Камень на сердце, не дававший вздохнуть долгое время, вдруг куда-то исчез, и небывалая лёгкость, наполнившая всё его тело, казалось, могла вознести юношу к небесам. Юнги тепло улыбнулся и взаимно слегка сжал чужую ладонь. — Ты можешь остаться сегодня здесь, — вдруг предложил слизеринец, неловко потерев шею: — Чимин вряд ли вернётся, поэтому я могу занять его кровать, а ты спи на моей. — Спасибо, — широко улыбнулся Ким, а затем вдруг встрепенулся и стукнул себя ладонью по лбу, будто кое-то вспомнив. — Ты ведь пропустил ужин, — вдруг сказал Тэхён, подтащив к ним корзинку с персиками и взял оттуда один, протянул его Юнги: — Я никак не мог допустить, чтобы ты лёг спать голодным, поэтому пришлось вновь немного потревожить ваш сад. Кажется, ваш садовник был не слишком рад меня снова увидеть, ха-ха! Эти сверкающие, словно драгоценные лунные камни, глаза, глядящие на юношу одновременно с озорством и нежностью. Эта широкая солнечная улыбка, и рука, что протягивала краденый специально для слизеринца персик. Юнги, наконец, обратил внимание на то, как сильно бьётся сердце и горит кожа на щеках и шее. В его теле и душе, казалось, не было достаточно пространства, способного вместить то, что мальчик чувствовал к человеку, сидящему напротив… Осознав все эти новые чувства, Мин в сильнейшей растерянности выхватил фрукт из чужих рук и нервно впился зубами в нежную мякоть. Ох, только не это… Кажется, ему и правда нравится Ким Тэхён!

***

— Зоран — жестокий безумец, а министр и чиновники потакают ему. Не слишком ли суровое испытание они утвердили? Эти дети… Разве они справятся с собой? — Не спрашивай меня. Я сам задаю себе эти вопросы каждый раз. И не могу найти ответ. Намджун промолчал, его не устроил ответ собеседника, но всё же было немного легче оттого, что кто-то разделял его сомнения. Высокий темнокожий волшебник с разноцветными глазами, один из преподавателей и близкий друг Намджуна, тоже выглядел мрачным и задумчивым. Оба мужчины шли по пустому коридору замка. Было далеко за полночь. Шелест их мантий и размеренное гудение факелов на стенах были единственным, что разбавляло тишину спящего замка. Волшебники направлялись в свои спальни после долгого и очень серьёзного обсуждения в кабинете директора вместе с представителями трёх школ, директрисой и высокопоставленным чиновником из Министерства. Предметом обсуждения было Первое испытание, которое вскоре суждено пережить чемпионам. Намджун невесело хмыкнул. Да, именно «пережить». Нет, разумеется, бывали раньше более опасные первые испытания на Турнирах. Но настолько непредсказуемых мужчина припомнить не мог. Потому что ни сами преподаватели, ни комиссия из Министерства, ни директриса всё ещё не могут с уверенностью сказать, чего следует ждать. Неизвестность опасна. Да и к тому же, у Намджуна был ещё один серьёзный повод для беспокойства. Мин Юнги — участник Турнира. Н-да…никогда у него не получалось ладить с этим неулыбчивым слизеринцем. Тихий, всегда сдержанный, умный и способный, Юнги, впрочем, никогда не жаловал Намджуна особой симпатией, и это было вполне взаимно. А особенно остро неприязнь студента начала проявляться, как только Чимин и Намджун стали куда ближе, чем просто ученик и учитель. И если Мин раньше глядел на старшего равнодушно, всего лишь с крохотной долей надменности, то сейчас во взгляде мальчика читалась искренняя, ничем не прикрытая неприязнь, холодная злоба, почти враждебность. И Намджун его не винил. Мальчик имел право думать о нём так, как хочет, пока это не выходит за границы. Коротко пожелав друг другу спокойной ночи, мужчины разошлись в разные стороны. Ким поднялся на третий этаж, дошёл до нужной двери. Глухо звякнули ключи. Через секунду тяжелая дверь распахнулась, приветственно скрипнула. Родной кабинет Защиты от Тёмных искусств встретил своего хозяина темнотой и мягкой тишиной, разбавляемой лишь приглушенным ворчанием Кугу. Лохматая чёрная птица с зубастой пастью на брюхе нервно шевелила когтистыми лапами, скребла ими толстые железные прутья своей клетки, почувствовав возвращение хозяина. Намджун сбросил мантию, небрежно ослабил галстук. Устало вздохнул. Коротко произнёс заклинание, и несколько из многих свечей вспыхнули ярким огнём, мягким, приятным, но слабоватым светом заливая пространство комнаты. Затем прошёл к одному из высоких шкафов, заглянул внутрь и долго копался, пока не выудил наружу тяжелую толстую папку. Бросив её на рабочий стол, он сел за него сам, поближе пододвинув подсвечник. Толстый слой пыли покрывал папку, но волшебнику ничего не стоило от неё избавиться одним легким взмахом руки. «Урок №166. Защита от Тёмных искусств: Боггарт. Результаты и оценки практического применения заклинания Редикулус» Намджун помрачнел. Но решил всё же отбросить все свои чувства в сторону, всё уже решено. Не им, разумеется. Он был против. Открыв папку, быстро пробежался глазами по списку. И нашёл нужную страницу. Нужное имя. И… нужного боггарта. «Ах, чёрт. Пусть будут прокляты эти сволочи из Министерства и этот мерзавец Зоран. Все те, кто поддержал и придумал это испытание. Неужели они не знали, что довелось пережить этому ребёнку? Проклятье на их головы» — зло подумал Намджун, чувствуя жалость к мальчику, глядящему на него с маленькой «живой» фотографии. У мальчика были грустные зелёные глаза. Кэльпи…ах, вот же дрянь. Тихий стук в дверь вдруг донёсся до ушей Намджуна. Ночной посетитель стучал весьма странным образом, с определенным ритмом и паузой. Раз, два — раздва — раз. Джун нежно улыбнулся, впервые, наверное, за целый вечер, и направился к двери. — Привет, — теплое дыхание на щеке и родной запах заставили мужчину улыбнуться шире, крепче обнять желанного гостя. — Я очень соскучился! — прощебетал ночной посетитель, невысокий юноша с почти ангельской внешностью. Затем он крепко прижался губами к щеке преподавателя. — Знаю, я тоже, — посмеивается мужчина, целуя любимого в маленький, похожий на кнопочку, нос. Тот забавно фыркнул и широко улыбнулся, сверкая влюбленными глазами. — Чем ты занимался? От тебя пахнет пылью и не очень новым пергаментом, — Чимин отстранился и прошел в кабинет. Мило улыбнувшись, мальчишка поздоровался с вновь начавшим ворчать Кугу. Затем приблизился к столу, с интересом заглядывая в раскиданные на столе бумаги. — Что это? — Тебе не нужно это знать, извини — строго говорит Джун закрывая папку прямо перед носом любопытного Чимина. Тот вовсе не обиделся. — Не очень-то хотелось. Я пришёл сюда не твои бумаги разглядывать. — А зачем ты пришёл? — хитро глянул на него Джун. Приблизился. — Я пришёл к тебе, — обезоруживающе улыбнулся Чимин, опуская руки на крепкие плечи мужчины. — И хочу разглядывать тебя. Во всех подробностях. — Ты становишься таким…нетерпеливым. — Угу. Это всё благодаря учителю. Джун ласково провёл пальцами по щеке и красивым губам любимого. И подумал, что работа могла бы подождать до завтра. Маленькая рука Чимина теплой улиточкой нежно опустилась на живот преподавателя, затем скользнула ниже. Да, работа определённо подождёт. — Я так понимаю, сегодня ночью ты в свою комнату возвращаться не собираешься? — Понимаешь верно. Расстались они на рассвете, невыспавшиеся, но приятно утомлённые. Счастливые. Но та ночь оказалась бессонной не только для них. Два юных и прекрасных волшебника, сидя у камина, ели вкусные персики и болтали весь остаток ночи. В сердце одного только зародились первые ростки настоящего чувства, а в голове было шумно от самых разных противоречивых мыслей. Сердце и душа другого же были загадкой, но если заглянуть в его глаза, то можно было увидеть в них образ пепельноволосого юноши и безграничную нежность к нему. Когда за окном забрезжил рассвет, и в комнату вернулся Чимин, то перед ним предстала самая умилительная картина на свете: Юнги и Тэхён, крепко спавшие рядышком друг с другом; Ким свободно раскинулся на шкуре медведя, его грудь мерно вздымалась, он тихонько посапывал, голова Юнги покоилась на его руке, а длинные пальцы Тэхёна затерялись среди пепельных прядей. Сам Мин спал на боку, обнимая Тэхёна, губы его были приоткрыты, а ресницы слегка подрагивали. Воистину титаническим усилием воли Чимин сумел-таки сдержать слёзы счастья и поросячий визг, рвущийся из самых глубин его растаявшего при виде всего этого сердца.

***

— Значит, змееуст и анимаг? Как необычно. Чонгук кивает Зорану, с самым задумчивым видом продолжая листать довольно увесистую книгу в тёмном переплёте из кожи василиска. Гуку пришлось немного покопаться в здешней библиотеке, чтобы отыскать нужное чтиво. Книга называлась «Редчайшие дары и проклятия», и в ней описывались самые редкие, — врождённые и приобретённые — способности волшебников. Чонгук перевернул очередную страницу, и его чёрные глаза пробежались по названию искомой главы — «Парселтанг и Змееусты». — Зверолюди, поганые змеиные заклинатели… В этом году знаменитый Турнир превратился в какой-то цирк уродов, — сплюнул под ноги Зоран. Чонгук не отвечает наставнику; то ли потому, что был погружён в чтение, то ли потому, что был не согласен с его обвинениями. — Все видели, на что способен Ким Тэхён, — добавляет Хосок, сидевший на каменном подоконнике, с самым расслабленным видом закинув ногу на ногу. — Он быстр, ловок, силён. Легко будет найти подход к такому сопернику, наставник. Я бы больше задумался о слизеринце. — Почему? — влезает Бесник, до того молчавший и боявшийся влезать в разговор с Зораном. — Мин Юнги — странный персонаж, — просто отвечает Хосок. — Благодаря чистой случайности мы узнали, что этот мальчик умеет говорить со змеями… — Это невероятно редкий дар, — добавляет Зоран. — Именно. Нам неизвестно, что он ещё может. Или чего не может. Чонгук не сомневается в словах брата. Пусть маленький слизеринец и не выглядит, как какой-то особенный или сильный волшебник, но есть в нём что-то…непонятное. Будто и верно змея; маленькая, тоненькая, бледная, почти незаметная, но смертельно ядовитая. Гук плохо знает Юнги, он лишь видел оболочку, словно вторую кожу. Но змеи ведь сбрасывают кожу, верно? Украдкой можно увидеть и другого Юнги: с уставшими глазами на бледном треугольном лице, кусающего ногти с самым задумчивым видом, одинокого, с острым язычком, со скучающим взглядом. Вспыльчивого, яростно заступающего за своих друзей… Юнги являлся каким-то полузагадочным существом. Самолюбивый до крайности, он привлекал внимание, заставляя сердиться на него сильнее… Внезапная, но до странности нелепая мысль вдруг родилась в голове Чонгука, но он тут же отогнал её. И, желая отвлечься от ерунды, решил продолжить чтение: «Окружающие люди, будь то маг или маггл, не понимают разговора змееуста со змеёй, так как им слышится лишь шипение. Дар этот врождённый и крайне редкий, обычно он передаётся по наследству или вместе с магической силой. Как правило, змееязычие связывают с Тёмными искусствами, но известно, что некоторые светлые волшебники также обладали этим даром…» — Интересно… — на несколько секунду задумывается Бесник, затем его маленькие глазки приобретают нехороший блеск. — Нужно будет присматривать за этим…маленьким змейством. А что насчёт анимага? Хм. У меня есть некоторые мысли на это счёт… — Нет! — ледяным голосом прерывает его Чонгук, громко захлопнув книгу. Он узнал из неё всё, что мог. — Никаких грязных игр, Бесник! Никаких уловок, никаких ловушек — я буду соревноваться честно. Сейчас именно ты выглядишь, как маленькое змейство, а не он. — Поумерь пыл, Чонгук! — грозно, словно медведь, прогремел Зоран, к удивлению всех вставая на защиту побагровевшего Бесника, который надулся и пошёл пятнами от обиды. — Ты не смеешь так разговаривать с наставниками, понял? — Я буду соревноваться честно, — повторяет Чонгук уже более спокойно, но всё так же твёрдо. — А тех двоих оставьте. С этими словами Чонгук выходит из комнаты, убедившись, что последнее слово осталось за ним. Хосок же, с весельем глядя на развернувшуюся перед ним сцену, незаметно направил палочку в сторону Бесника. — Morsicant. (заклинание, создающее ощущение постоянного покалывание и зуда). — Кажется, мой дорогой брат стал слишком много думать об одном маленьком слизеринце, — немного погодя едва слышно говорит Хосок, затем отворачивается к окну и продолжает грызть яблоко в глубокой задумчивости и под яростное шипение и почесывания Бесника.

***

Хогвартс гудел. Следующие дни пролетели один за другим, незаметно приближая начало первого испытания. Древний замок очень сильно походил на беспрестанно жужжащий улей пчёл; на каждом углу, тут и там слышались восторженные и обеспокоенные голоса студентов, обсуждающих избранных и то, что тех ждёт впереди. Утро выдалось солнечным, но необыкновенно морозным, хотя октябрь едва начался. Тэхён поплотнее запахнул мантию, коротко прошептав небольшое заклинание. И почти сразу почувствовал слабое покалывание в пальцах, затем приятное тепло, разлившееся по телу. Молодой волшебник улыбнулся, расправил плечи и бодро зашагал по выложенной крупными камнями дорожке. Дорожка эта вела к вытянутым, куполообразным парникам. — Лови, лови его! Тьфу, чтоб тебя разорвало, ублюдок! Ким усмехнулся; не узнать дорогие сердцу нотки было невозможно. Только один Мин Юнги мог так неизящно ругаться. Секунду спустя из чуть приоткрытой двери навстречу немного озадаченному такой звуковой атакой Тэхёну не то выползло, не то выпрыгнуло странное растениеподобное существо. Размером чуть меньше обычной кошки, существо это было, впрочем, совсем на кошку не похоже. Похожее больше на клубень тельце было оплетено тонкими красноватыми стебельками с маленькими округлыми листочками. У причудливого создания не было глаз, зато был большой и жадно распахнутый рот с рядами мелких острых зубов, из которого вывалился огромный буро-малиновый язык. Существо передвигалось на восьми похожих на паучьи лапки ножках. И передвигалось довольно стремительно. Но недостаточно, чтобы Тэхён не смог его поймать. — Левикорпус! — легкий взмах палочки из остролиста, и паукообразное растение поднимается вверх, переворачиваясь в воздухе, замирает в невесомости, удерживаемое уверенным заклинанием волшебника. Существо широко раззявило безобразный рот, в бессильной ярости задрыгало лапками. Тэхён успокоил его одним небольшим усилием, чуть сильнее сжимая невидимые путы. Мгновение спустя из дверей теплицы, откуда появился уродец, взбешённой фурией вылетел Мин Юнги в запачканном землей бесформенном рабочем плаще. Злой, как оса, с испачканным землей лицом, сурово сведёнными к переносице бровями, и ругающийся не хуже перепившего гнома. Правда, как только он увидел Тэхёна, его взгляд совсем немного смягчился. — А…это ты. Привет. — Это я. Привет, — обворожительно улыбнулся Тэхён. — Это, случаем, не твоё? Мин проследил за взглядом Тэ, и увидел слабо барахтающееся в воздухе существо. Негромко выругался. — Упустил его. Эхх, как глупо получилось, — пробормотал Юнги, с помощью палочки усыпив создание, затем аккуратно поместил его в небольшой ящичек, который принёс из теплицы. — Этот хитрый уродец притворился мёртвым, и ускользнул прямо у меня из рук, пытался даже укусить. Если бы не ты…м-да. Спасибо, что поймал его. Нельзя, нельзя было позволить ему сбежать. — Впервые вижу что-то подобное, — честно признался Тэхён, хвостиком проследовав за Мином в теплицу, и на этот раз предусмотрительно плотно закрыл за ними дверь. — Что это? — Трупный Зубрыжник. Растение-падальщик, жрёт всё, до чего дотянется, шныряет по лесам, — охотно пояснил Юнги, затем с ехидством добавил. — Неужели сын магозоолога, да ещё и такой большой любитель магических существ, как ты, ни разу не слышал про столь милое создание? — Я не… — чуть покраснел Тэхён, надувшись, словно несправедливо обиженный ребёнок. — Я не особо разбираюсь в ботанике и… И разве всех упомнишь? — Ладно-ладно, не заводись, представитель крупных кошачьих. Я пошутил. Зубрыжник и правда довольно редкий представитель хищных растений-трупоедов. Да и водится в основном в наших краях, — примирительно улыбнулся Юнги. Но улыбка быстро исчезла, и слизеринец вновь стал спокойным и сосредоточенным. — Так, чего ты пришёл? — Кхм… — кашлянул Тэхён, украдкой наблюдая за тем, как Юнги ловко ковыряется небольшими щипцами в чём-то, напоминающем размятую тыкву. Как аккуратно достаёт из неё тоненькие, словно паутинка, белые жилки и кладёт в высокие колбы. И как при этом мило поджимает свои очаровательные губы. — Знаешь, ты, кажется, теперь совсем спокоен. Я рад. Юнги фыркнул, не отрываясь от своего занятия. И не удостоил его ответом. Тэхён, немного узнавший слизеринца, понял, что тот пока не готов говорить с ним, поэтому решил немного прогуляться по светлой, куполообразной теплице. Здесь было красиво. Тепло и просторно, а магические манипуляции с температурой позволяли выращивать здесь самые разнообразные, но привередливые растения. Если отбросить мысль о том, сколько же среди всех этих растений ядовитых, зубастых, плотоядных или просто убийственно опасных видов, то вполне можно просто насладится нахождением здесь. Но на всякий случай Тэхён решил ни к чему тут не прикасаться. Ни к чему. Кроме, пожалуй, одного исключения. — Убери руки, Ким Тэхён, или, клянусь, превращу тебя в крысу. Уродливую, вонючую и блохастую крысу. — Что ты делаешь? —  Тэ с небольшой опаской наблюдал за Юнги, мягко опустив подбородок на чужое плечо. Но руки убрал. Слизеринец слова на ветер бросать не привык. Юнги снова не ответил. Тэхён наблюдал. Но внезапно то, что он сначала принял за размятую тыкву, слабо пошевелилось. А затем пискнуло. Ким вздрогнул. — Ему…этому существу больно? — тихо спросил он, глядя на то, как слизеринец, не моргнув и глазом, отрезает что-то у пискнувшего растения острым ножичком, ловко собирая белые жилки, и продолжает копошиться в распотрошенном брюшке, словно в салате. — У него нет нервной системы. Что довольно типично для растений, не правда ли? — холодно говорит Мин. — Это духо-корень, — немного помолчав, немного напряженным голосом говорит Тэхён. — Я узнал, хотя ты его сильно разделал. В обычных условиях он бесполезен, в зельях тоже почти не используется. Духо-корни обычно применяются только в ритуалах, или для привязки. Привязки духов к чему-то, или к кому-то. Юнги молчал. Потом немного грубо оттолкнул Тэхёна и тихо бросил через плечо: — Я скоро закончу. И мы сможем поговорить, о чём хочешь. Пока не мешай. И, если не сложно, помолчи.