***
Морти Смит вел может быть, слегка аморальную в глазах общества жизнь для шестнадцатилетней ящерицы мужского пола, но сам он на бытие точно не жаловался. Он работал на полставки на ферме мега-семян, помогал своему деду тире любовнику в лаборатории и в редких приключениях, порой даже умудрялся вытащить этого старого ворчуна в свет, и плевать, что расплачиваться за культпоходы иногда приходилось сразу двумя членами в собственной заднице… Он даже не ревновал, когда его Рик захаживал ненадолго в свой родной мир, тем более, что это случалось редко. Он учился быть более спокойным и менее прилипчивым и, наверное, жил вполне счастливо, но то утро началось несколько неудачно. Морти снилась какая-то чушь — будто он снова человек, и кто-то трет железной губкой его невыносимо зудящую кожу, а потом он начал просыпаться и понимать, что все его тело и правда чешется. Скуля и ругаясь сквозь зубы, он терся всей спиной о матрас и головой об подушку, потом начал скрести когтями шею, плечи, пока наконец не догадался посмотреть на себя и, мягко говоря, прихереть. — Ч-что за?.. Вся чешуя Морти побледнела. Где-то в глубине еще виднелся тусклый зеленый цвет, но в общем-то он выглядел так, как будто его целиком засунули в гигантский чулок… Он попытался ущипнуть себя, чтобы убедиться, что не спит, и обалдел еще больше — мало того, что больно не было, так и кожа, лишившаяся и намека на упругость, оттянулась нереально легко, и сквозь нее он увидел очертания собственной лапы. — Р… Р-рик!!! — панически завопил он, расталкивая своего деда. — Проснись, п-проснись! — Чего развизжался с утра пораньше, — еле открыл тот глаза, широко зевая. — Л-линьки я, что ли, никогда не видел… — Ч-чего-чего? Какой еще линьки?! Кажется, сон с Рика сдуло мгновенно. Резко сев, он посмотрел на внука, как на душевнобольного. — Мо-морти, неужели ты не знал, что с ящерицами иногда такое случается? Он не нашелся, что ответить. — Т-ты что, никогда еще не?.. Он быстро закивал. — Тааак, — подорвался Рик, вскакивая с постели, и судорожно принялся одеваться, на ходу бросив: — Живо в ванную!***
Чесотка становилась все невыносимее. — До-долго мне еще отмокать? — прохныкал Морти, ёрзая по металлическому дну ванны, и ответ был неутешительным: — Да, долго! Терпеть это уже было невозможно. В конце концов сдавшись, он попытался очистить себе плечо когтями, за что тут же получил по руке: — Нельзя, повредишь новую чешую! Да что ж за издевательство-то такое?! Рик ничего не разрешал сделать самому — тер, заставлял опускаться в исходящую паром ванну целиком, лил на голову воду из ковшика, пока наконец не решил, что этих манипуляций достаточно. — У меня дома все с малого возраста вполне справляются с линькой сами, — ученый взял его за руку и слегка надорвал кожу в сгибе локтя. — Но тебе, как ящерице-новичку, очень нужен урок личной гигиены для рептилий… Морти нахмурился и закусил губу, ощущение было не болезненное, но дискомфортное, как будто с кожи сдирали старый пластырь. Рик аккуратно и медленно, по сантиметру стягивал с его лапы отмершую чешую, как перчатку, с предплечья перешел на запястье, с запястья — на кисть, но, дойдя до пальцев, приостановился ненадолго и, высунув кончик языка от напряжения, стал еще осторожнее, растирая каждую фалангу прежде, чем потянуть… Новая чешуя оказалась куда красивее старой — она была намного ярче, влажно поблескивала и имела даже не просто зеленый, а какой-то изумрудный или малахитовый оттенок. Морти аж рот приоткрыл от такого зрелища, но урок гигиены не ждал. — Очень важный момент, — Санчез взял его за руку и повернул ее так и этак, критически осматривая ладонь. — Нельзя, чтобы на теле оставался хоть кусочек старой чешуи, особенно на пальцах и кончике хвоста, потому что при высыхании он может стянуться и нарушить кровоток в этом месте, может дойти даже до ампутации… Как же сложна жизнь рептилии. Так как снова отращивать хвост совсем не хотелось, мальчик поспешил отдать его на растерзание в чужие когти. Работа шла споро. Вокруг уже плавали прозрачные отмершие куски того, что совсем недавно было его частью, и, признаться, это немного пугало. Видно, Рик понял настроение внука без слов. — Это просто чешуя, — успокаивающим тоном сказал он, притягивая Морти к себе и незаметно разрывая кожу на животе. — Просто старая чешуя, из которой ты вырос, как когда-то из своих детских штанишек, и сейчас мы от нее избавимся, чтобы она не мешала тебе жить… У парня подкосились ноги, и он чуть не упал, когда почувствовал это. Его новая чешуя оказалась слишком чувствительной. Рик касался ее, ведя лапой под старой, будто и в самом деле залез под одежду, провел вверх от живота до груди, немного задержавшись, пошел дальше, дальше и, сжав пальцы на подбородке Морти, повернул его к себе, чтобы поцеловать… А потом слегка потянул, и этот покров лопнул. Новый Морти буквально выглядывал наружу из обрывков тела старого, точно бабочка, вылезающая из кокона… Рик раздел его догола, попутно разорвав все, что попалось на пути, в клочья. В этих фрагментах старой чешуи еще можно было узнать хвост, лапу или гребень, но это уже было неважно. Большое махровое полотенце скрыло Морти с ног до головы, и он устало улыбнулся, откидывая голову на плечо несущего его Рика. Никогда он еще не чувствовал себя таким… чистым. — Н-ну, и… ну и как тебе т-твой первый раз? Ты как вообще? Вместо ответа мальчик вытянулся на постели и, поймав чужой хвост, накинул его на себя, положив кончик под щеку. Как он? Он — всего лишь работающая на полставки, учащаяся неприлипчивости и совсем не ревнивая ящерица шестнадцати лет отроду, только что пережившая первую линьку. Что тут вообще можно сказать? — Лучше не бывает, Рик, — прошептал он, закрывая глаза. — Лучше просто не бывает…Конец