allegato

      Элиза не жаловалась. Это было бессмысленным занятием, провальным по всем фронтам. И поэтому оставалось только смириться с ее положением и жить дальше. И хранить в себе крохи слабой веры и надежды.       На Нетландию опускался вечер. Темные джунгли становились зловещими, а воздух в них тяжелел, растекался, словно мед. Дышать было трудно. В голову всегда лезли странные вещи в это время суток. Страх попасть в ловушку Питера лишь усугублял ситуацию.       Где-то на другом конце острова послышались улюлюканье и громкие возбужденные крики. Потерянные мальчики снова резвились, пока их Король где-то пропадал по своим делам. Луна отражала солнечные лучи и направляла их на остров. Единственный источник света для Элизы сейчас.       Пробираясь сквозь джунгли, она решила собрать немного ягод. За весь день в ее желудке побывала лишь горстка орехов, есть хотелось нещадно. Ягоды тут росли самые разные, даже те, которые ну никак не могли расти в тропиках. Например, смородина и черника. В отличие от других ягод, их хотя бы можно было есть, остальные же имели вкус противных трав и лекарств.       Только Элиза сделала шаг к полянке с ягодами, как какой-то механизм внезапно заработал, в ходе чего тонкая леска по рукам и ногам плотно привязала ее к дереву. Чертов Питер. Это был уже не первый раз, когда она попадалась в подобного рода ловушки, но первый раз это происходило ночью. Видимость была ну очень маленькая, из-за чего Элиза становилась более нервной.       В бархатной тьме послышались манерные шаги. Ну конечно. Вот какие у Питера дела.       Но неизвестный пока не спешил показывать свой лик. Были слышны лишь его шаги, которые уже успели переместиться за ее спину. Ветер, до этого не дававший о себе знать, стал неспокойным, прохладным. Элиза поежилась. Днем здесь небывалая жара, но вот ночью...       Шаги стали приближаться. Казалось, он остановился прямо за деревом, в метре от нее. Его взгляд ощущался уже физически. Все это происходило в полнейшей тишине. — Хватит, Питер. Я знаю, что это ты. Освободи меня.       В ответ она получила лишь молчание.       Шаги вновь возобновились. Казалось, ему нравится представшая перед ним картина. Конечно, очередная жертва попалась в его ловушку. Конечно, ему понравится. Все здесь идет по его сценарию. — Знаешь, Элиза, мне совсем не нравится твой приказной тон. Освободи меня. Хм, а что же еще мне сделать, ваше Величество? — в темноте резко раздался его вкрадчивый голос. Он всегда говорил именно так, считая, видимо, что этим самым создает пугающую, обворожительную ауру вокруг себя. Может, конечно, оно и так, но Элизе было все равно. — Ну, наверное, отпустить меня домой... — она сделала задумчивое лицо, словно действительно сомневалась, о чем же еще попросить Короля острова. — Да. Это, пожалуй, все, Питер.       Темнота засмеялась. Шаги остановились совсем рядом с деревом. Ягоды черники тускло блестели в свечении Луны. — Ты никогда не меняешься. Все такая же глупая, — Питер не упустил возможности поддеть ее. — Естественно, твоя просьба будет принята и тщательно рассмотрена, можешь не сомневаться, — а это было сказано с уже нескрываемым сарказмом.       Парень остановился совсем рядом с ней, она видела лишь очертания его фигуры в свете Луны. Слишком напрягала такая тьма. — Так ты хотя бы освободишь меня от этой проклятой лески? Я не люблю, когда меня что-то сжимает.       Ее уха внезапно коснулось теплое спокойное дыхание, что сама она замерла в немом оцепенении. — Нет, Элиза, не освобожу. Уж точно не по твоему приказу.       И медленно отодвинулся. Отошел за дерево и прислонился к нему спиной. Сегодня он был на удивление спокоен. — Ты хочешь, чтобы я попросила? Хорошо, Питер, ты не мог бы освободить меня от этой лески? Пожалуйста.       Где-то в темноте едко усмехнулись. И что опять не так? Противный нахал. — Поздно. Теперь я хочу, чтобы ты меня умоляла. Не прошу вставать на колени даже, просто... словами. — А еще чего? Может, хрен с медом предложить? Вкус, конечно, специфический...       Питер внезапно оказался перед ней. Теперь его лицо полностью освещалось блеклым светом Луны. В глазах его читалась злость. — Может, пора уже прислушаться к здравому смыслу и не показывать свой дурной характер? Не ты здесь правишь, понимаешь? А я не терплю неповиновения. Почему ты все еще не уяснила это?       На самом деле, Питер сегодня действительно бил все рекорды своим спокойствием и вежливостью. Конечно, для нормальных людей даже такое поведение являлось дурным тоном, но для Короля острова это было прорывом. В обычное время он развлекался тем, что устраивал смертельные ловушки для гостей острова, а иногда и пытал их... разными способами. Потерянные мальчики любили подобные развлечения, но в последнее время их становилось все меньше и меньше. — А я не хочу. Что тогда мне делать? — Я могу просто заставить. Взять веревку, натянуть тебе на шею и потянуть вниз, как какую-нибудь собачонку. Знаю, даже тогда ты не растеряешь своей непокорности. Но я все равно могу заставить тебя говорить то, что хочу я, ведь ты будешь стоять на коленях передо мной – Королем Нетландии, — Питер самодовольно улыбнулся, при этом пристально глядя ей в глаза. — И еще ты знаешь, что я могу сделать с тобой все, что угодно моей душе, ведь за все это время наверняка поняла, на что я способен. И тогда ты пожалеешь, что родилась на этот жалкий свет.       Угрозы от Питера не являлись для Элизы чем-то необыкновенным. Все это стало, хоть и противной, но привычкой. Только вот сегодня от чего-то ее сердце тревожно забилось, словно израненный зверь в железной клетке. От выброса адреналина в кровь она начала плохо соображать, что именно говорит. — Ну так заставь меня.       Глаза Питера посмотрели на нее с немым вопросом. Он будто чего-то ожидал, предвкушал что-то. Но, видимо, Элиза, по его же словам, была слишком глупой, чтобы понять это. — Заставить тебя? Что я слышу? Элиза Моун просит меня, Питера Пэна, чтобы я заставил ее делать то, что угодно мне. Я все правильно понял?       Она недовольно закатила глаза, тяжело вздыхая. Этот псих был неисправим. — Мне все равно, правильно ты понял или нет. Я уже просто хочу поесть и пойти спать.       Питер, немного подумав, отошел от нее и направился к той самой полянке с ягодами. Свет Луны делал все вокруг каким-то таинственным, мистическим и волшебным. Светлые волосы Пэна больше всего выделялись в этой картине. Они светились во тьме и были словно солнце.       Вернулся Король острова уже с горстью черники. В глазах его горел зловещий огонь, не предвещающий ничего хорошего. — Вот, смотри, у меня есть это. И сейчас я собираюсь покормить тебя. Как у вас, людей, это называется? Забота?       Элиза посмотрела на него ошалело. Это шутка такая? Если он думает, что она поведется на подобное, то может смело переставать мечтать. Ей известна вся его гнилая личность, представлявшаяся ей блестящим алым яблоком, приправленным самым опасным и медленнодействующим ядом. — Сам ешь, я уж как-нибудь обойдусь. — О, нет-нет, я настаиваю. А ты не смеешь противиться моему слову, ведь я – Король.       Похоже, Питер не хотел тратить время на препирательства, так как знал, что ничего этим не добьется, поэтому резко схватил ее за подбородок и стал вкладывать ягоды одну за другой. Элиза от шока даже перестала сопротивляться на какое-то мгновенье. Что он о себе возомнил?!       Она тут же начала мотать головой, пытаясь избежать цепкой хватки холодных рук и липких ягод, что своим соком уже успели испачкать ей лицо и платье. — Хватит, Питер! Что ты делаешь! Прекрати!       Она стала пуще вырываться, еле сдерживая слезы. Эта резкая перемена в его поведении до ужаса напугала ее. Но он не останавливался – сок ягод вместе со слезами уже просто стекал по ее подбородку, шее и ключицам. Похоже, ему нравилась подобная картина. Как же она ненавидит его.       Питер крепко держал её подбородок в руках, чтобы челюсть не закрывалась, а ягоды без препятствий попадали в рот. Элизе было очень больно и неприятно. Когда она сомкнула зубы на его пальцах, он, кажется, разозлился ещё сильнее. Вновь разомкнув её рот, Питер почти до глотки стал просовывать ягоды, из-за чего Элиза стала надрывно кашлять. Всё это было похоже на нескончаемую пытку.       Спустя несколько минут все закончилось. Питер отошел на несколько шагов и с наслаждением наблюдал за тем, как Элиза с остервенением откашливается от ягод. Вот его истинная ипостась – дьявол с внешностью ангела. — Ну что, наелась? Надеюсь, было вкусно. А теперь...       Тугие лески резко исчезли, из-за чего она без сил упала на колени. Питер медленно подошел к ней, склонился и сразу схватил за волосы. От боли она зашипела, словно кошка, и стала вновь вырываться, вот только хватка холодной руки от этого лишь усиливалась. За что она так расплачивается?.. — Поверь, я и не на такое могу пойти, чтобы проучить неугодных. Может, тебе показалось, что у меня к тебе какое-то особое отношение? Думаю, мой ответ очевиден. Ну что, Элиза, готова умолять меня и дальше? — он прижал ее голову к себе так, чтобы его губы находились в непосредственной близости от ее уха. Хватка с волос так никуда и не исчезла. — Просто оставь меня... — И снова приказы, просьбы... А где же твоя молитва мне, Элиза? Я жажду ее услышать из твоих уст!       Лицом она уткнулась в его плечо и, казалось бы, уснула. И действительно, картинка перед ее глазами стала расплываться в мутные очертания, и вся она ссутулилась от невероятной, внезапно свалившейся на нее усталости. Кажется, ягоды лишь имели вид обычной черники. — Ты – самое убогое, что было создано Богом на этом свете. И никаких молитв ты от меня не получишь, — Элиза постаралась отпихнуть его от себя как можно сильнее, но не успела – Питер больно схватил ее за шею и притянул к себе обратно. Теперь их лица были друг напротив друга. — Как же жалко ты смотришься, когда пытаешься показать мне, какой я плохой. В твоем понимании оскорбления звучат для меня, как комплименты высшей степени. Я получаю такое наслаждение, когда слышу это, особенно из твоих губ. Когда злу напоминаешь, какое же оно злое, зло становится лишь сильнее, ведь эти слова придают ему сил, показывают, что оно идет в верном направлении. А ты, Элиза, все еще не поняла этого. Когда же ты повзрослеешь?       Последние слова явно задели его самого, но вернуть их назад он уже не мог.       Элиза с ненавистью смотрела на него и не знала, что сказать. Столько всего и одновременно ничего вертелось в ее голове.       Питер же с явным превосходством смотрел на жертву в своих руках. Она уже не билась в агонии, а лишь смиренно сидела и думала, обессиленная. Он сжимал в руках эту тонкую шею, то усиливая, то ослабляя напор. А ей, казалось, стало все равно. Настолько Элиза углубилась в собственные раздумья. — Тебе нравится мучить людей, да? — тихо спросила она его. — Да, очень, особенно таких непокорных, как ты. Это отдельный вид удовольствия.       Элиза внезапно смущенно улыбнулась. По ней было видно, что его слова ей понравились. Какая же актриса в ней умирала. — Знаешь, Питер, я могла бы подарить тебе и другое удовольствие.       Не став даже слушать, что он скажет на это, она захватила его губы своими. Хоть в животе и происходили невероятные кульбиты от страха, Элиза должна была довести план до конечной точки. Ей ведь тоже можно развлекаться, да?       Питер, долго не думая, больно притянул ее за шею к себе. Этот поцелуй не был похож на трепетный или осторожный, он вообще мало походил на настоящий поцелуй. Это было скорее сражение, главная цель которого – захват власти. Сплетение языков – скрещивание мечей. И сама манера ведения была агрессивной и атакующей с обеих сторон. Никто не осторожничал, каждый хотел выйти победителем.       Элизе постепенно становилось дурно. Это был рискованный шаг, но не могла же она просто взять и смириться? Конечно же нет. Элиза заставит его поплатиться за свои слова и поступки.       И почему он сразу ответил ей? Может, он тоже хочет проучить её? Элиза об этом как-то не подумала...       Руки Питера стали хаотично бегать по телу Элизы, но в конце концов оказались на талии и тут же сдавили ее до боли в спине. Она поняла, что уже пора переходить к следующему этапу, который, возможно, повлечет за собой ее неминуемую смерть. То, что сейчас произойдет, может, и глупо с ее стороны, но настроение Королю острова знатно подпортит. Элиза хоть повеселится перед смертью.       В её руке блеснула лунным светом сталь. Этот кинжал, что она носила на своём бедре, подарил ей один из мальчиков, Майкл, со словами: «Используй по назначению и не только». Кажется, его звёздный час пришёл.       Питер уже лежал на траве, когда как Элиза сидела на нём и собиралась устроить небольшую шутку. Молниеносно острый кинжал оказался поперёк его шеи. Питер оставался спокойным и лишь снисходительно на неё смотрел. На его губах гуляла шкодливая улыбка, пока сам руками шарил по её телу. Элизе это совсем не понравилось. Она сильнее надавила на сталь, из-за чего на его шее выступила кровь. Но Питер всё также не отрывался от её тела. Ему, казалось, вообще всё равно на кинжал и её потуги причинить ему боль. — Тебе что, совсем не больно? Убери от меня руки, нахал! — И снова ты бьешь все рекорды своей глупостью. Я – Король острова, и лет мне, на самом деле, очень много. И я не человек, если ты забыла. Эта ничтожная боль ни капельки меня не тревожит. А вот тебя...       Питер перехватил кинжал и прижал его уже к Элизе, что попыталась отодвинуться, но его хватка была просто железной. На сталь выступили струи крови, которые парень тут же с наслаждением собрал своими губами. — Ты – ненормальный псих, живо отпусти меня! — Но ты ведь первая начала, почему опять я виноват? — Питер состроил невинное и немного обиженное выражение лица.       Элиза со злостью уже вознамерилась встать с этого наглеца, как её грубо схватили за щеки и просунули язык почти до глотки. Злобно отпихиваясь от него, она лишь распаляла Питера, что с ещё большим напором стал ласкать её. Его руки медленно опускались к внутренней стороне её бёдер.       Элизе же не нравилось, что она чувствует внутри себя, поэтому хотелось всё это поскорее закончить и уйти спать. Но у Питера, похоже, были другие планы. Его хитрые пальцы уже пробирались под платье, чего она стерпеть просто не могла. В ночной тишине послышался звук громкой пощёчины. Стало совсем тихо. — Не слишком ли ты осмелела, Элиза? — Питер жёстко схватил её за подбородок и заставил смотреть только на него. — Ты думаешь, что у этого не будет последствий. Что ж, ты ошибаешься. Но сейчас мне не до этого, поэтому живи с этим страхом до самого момента моей мести.       Парень скинул её на землю, а сам мигом растворился в темноте. Элиза же была вне себя от радости. Он ушёл, а значит некому пока посягать на её невинность. И плевать, что Питер там сказал про месть, она дала ему хоть какой-то отпор!       Есть уже не очень хотелось, поэтому Элиза, приведя себя в порядок, отправилась к своему домику, немного потерянная, но радостная.       Во тьме не были видны зловещие огни глаз, скрывавшихся на деревьях. Да, Питер любил мстить, особенно этой строптивой девчонке, которая раз за разом удивляла его и распаляла в нём давно забытое ощущение – влечение к женщине. Рано или поздно он сделает так, чтобы Элиза сама признала его власть над ней. Может, ему и не придётся ничего делать. Она сама уже неплохо с этим справляется. Глупышка Элиза.