Wingless

Закрой глаза и представь, что открыв их, перед тобой будет лишь тонкая грань между светом и звуком.

      Чимин двигается плавно, четко следуя установленному ритму. Ему не надо видеть, что бы танцевать - движения сами высвобождаются из тела, будто живут своей отдельной свободной жизнью. Умелые выпады и вся неповортливость растворяется в воздухе, раздавленная желанием двигаться в такт. На висках от напряжения выступают капельки пота, влажная челка неприятно липнет ко лбу, ноги предательски ноют, но эта приятная усталость приносит невероятно чертовское удовольствие. Ровно, как и тянущая боль в мышцах завтра. Она будет доказательством того, что он еще живой и есть смысл продолжать делать это дальше. А вот "танцевать" или "жить" Чимин еще не решил,но он обязательно над этим подумает. Парень стоит в раздевалке и вытирает махровым полотенцем влажное после душа тело. Чимин не видит, но без стеснения прощупывает каждый кубик собственного пресса, обтирает сильные плечи, сушит волосы. В этот спортзал он ходил еще до того, как потерял зрение, поэтому дорогу до него, даже по особенному запаху, принадлежащему именно этим вещам, найдет без труда. Здесь начались его первые падения и взлеты - Здесь же они и закончатся. Пока Чимин знает только одно - если он прекратит снимать этот зал по вторникам и четвергам ровно в пять вечера и пропадать в нем по три часа - значит его больше нет, как не стало и того, что постепенно заменила ему густая, вечная темнота. - Я слышу тебя, - безэмоционально говорит Чимин, но не оборачивается. Едва ли это маньяк. Ответом ему служит тишина и едва различимые отдаляющиеся шаги. Пак почти слышит, как рвано незнакомец дышит. Возможно он сейчас кусает губы или теребит длинными, тонкими пальцами край спортивной футболки, или на нем рубашка? По шуршанию ткани именно она. - хочешь что-то сказать - говори, - парень продолжает собираться, на ощупь умело определяя где находится каждая деталь его гардероба. Чимин скоро начинает раздражаться. Он ведь предупреждал сотрудников, чтобы зал был закрыт пока он не уйдет. Пак прислушивается еще раз: незнакомец замер примерно в десяти шагах от него. Он будто выжидает чего-то и Ким начинает чувствовать себя, как муравей под лупой. По крайней мере он четко ощущает, что его открыто разглядывают. Эта игра быстро надоедает и Чимин просто начинает быстрее собираться. В спешке он впихивает в спортивную сумку футболку, полотенце и вот он уже готов идти. Пак делает максимально беспристрастный вид, хотя в душе чувствует себя полнейшим идиотом. "будто со стенкой поговорил" - раздражается он. Неизвестность его пугает даже больше, чем тот факт, что в раздевалке он не один. Как ни странно, он преодолевает путь до комнаты администрации беспрепятсвенно, но такое чувство, будто за ним пристально наблюдают, не покидает его ни на секунду даже тогда, когда он садится в машину к брату. Джину двадцать семь и он уже успел выработать в себе привычку думать, что это его прямая обязанность - забирать Чимина. Куда бы он не пошел старший брат всегда находится на минимальном расстоянии. - Джин, ты был сегодня в раздевалке? - Ну я же обещал, что больше не буду туда ходить за тобой, - смеется старший и мягко треплет Пака по непослушным волосам, которые, к слову, уложить утром становится целой проблемой, так как не понятно насколько хорошо они лежат. На вопрос брата: "А что?" - Чимин жмет плечами и утыкается носом в окно. За прохладным стеклом наверное плывет улица: люди, яркие магазинчики, витрины, дети... Иногда так хочется разорвать однообразную, черную пленку на глазах и просто посмотреть, каким все стало. Его сосед должно быть опять покрасился - Ким еще помнит, что ему безумно шел каждый его нелепый эксперимент с волосами. Помнит, как мечтал и сам когда-нибудь преобразиться, но дальше рыжего цвета так дело и не зашло, а теперь он просто не рискнет взять в руки краску.        Ночью ему снятся абсолютно одинаковые сны про дождь, про то как мокрые капли стекают с неба и приземляются ему на ладони; про незамысловатого парня с черными, как смоль волосами и небольшим шрамиком на правой щеке. Это единственный образ за год, которым Чимин может довольствоваться столько, сколько ему влезет, потому что мальчишка становится героем его снов каждую ночь. Бывает, он улыбается, обнажая кроличьи зубки, а иногда наоборот хмурится. Пак искренне не знает почему он все еще не решается там с ним заговорить и даже как-то пишет сценарий всего того, о чем бы ему хотелось спросить Куки. Так он решил звать его, пока у него нет нормального имени. Эта ночь не становится исключением: Куки снова стоит напротив - протяни руку и казалось бы можно почувствовать тепло его кожи, но как только Чимин потакает своему желанию - шатен начинает отрицательно качать головой. Улыбка с его лица пропадает и в оглушающей тишине раздаются глухие всхлипы. Пак завороженно смотрит, как Куки уменьшается в размерах и вот перед ним стоит совсем маленький ребенок с большими влажными глазами. Сейчас он действительно похож на пушистого крольчонка. Маленькими ручками он размазывает вагу по лицу. Традиционно начинается дождь. Чимин поднимает глаза к небу и видит там привычную черноту, из которой пробиваются ледяные капли. Опускает вниз - там по-прежнему стоит тот единственный, которого ему разрешено видеть. Куки снова нормальных размеров только смотрит как-то укоризненно и слегка по-детски надуто. День Чимина - это куча всяких бессмысленных действий. После подобного рода снов он начинает постоянно не высыпаться, поэтому с некоторых пор у него входит в привычку пить с утра кофе Джина. Его жена заботливо варит его обоим и Ким каждый раз чувствует себя как-то неуютно. У Элен вот-вот появится малыш, а она совсем заботится не о себе. Джин, конечно, говорит ей больше отдыхать и многие обязанности по дому перекладывает на себя, но когда он уходит на работу, Чимин прекрасно слышит, как девушка шуршит тряпкой по полу, протирает пыль или стирает его вещи. Он хочет помочь, но для него становится проблемой даже сходить намочить тряпку, не перепутав воду горячую с холодной.       С некоторых пор Ким превращается в маленького закомплексованного ребенка. Особенно когда слышит, как жарко целует брат жену в соседней комнате и понимает, что им хочется побыть вдвоем (пока у жены срок еще маленький и им еще можно), но они вынуждены подстраиваться под его "вторник-четверг". Это становится одной из причин, по которой Чимин занимается вместо положенных шестидесяти минут - три часа. Для него это единственное место, где его глаза никому не мешают. Да, в прочем, и он сам.       Чимин берет в руки пакет с продуктами, благодарит продавца и спокойно идет на улицу. Специальная трость сейчас сложена и убрана в пакет с продуктами. С ней он чувствует себя убого, поэтому упорно игнорирует советы Джина постоянно пользоваться ей. Он дожидается, когда светофор "объявит" зеленый, до дома остается пару метров, но погода, кажется, вполне располагает к прогулке.       Ким забирается в какой-то двор. По ощущениям это где-то рядом с парковкой. Раньше он много гулял в этом районе один, поэтому как-то привык. В первые три месяца было немного страшно выходить на улицу. Парень чувствовал себя клейменым, будто на нем написано "слепой", но со временем он сросся с этим понятием и просто признал, что слепота стала частью его жизни. Он достает из кармана специальный мобильник и ему так хочется по старой привычке провести большим пальцем по экрану, зайти в ка-ток, но вместо этого он на ощупь настраивает плеер, и в уши снова льется затертая до дыр песня. Такие, как она не приедаются - остаются в сердце вместе с воспоминаниями с ними связанными. На улице становится прохладно и Чимин сильнее кутается в тонкую худи. Парень заметно напрягается, когда спиной начинает чувствовать чей-то взгляд, но наушники вытащить не решается. Оборачиваться нет смысла. Чужое дыхание буквально греет, создавая невидимый кокон неожиданно теплого потока воздуха. Когда Чимин постепенно привыкает, внезапно ветер ударяет сильнее, сшибая с колен мобильник. Наушники выпадают и слух быстро восстанавливается, а он так и сидит, не шевелясь и не издавая ни малейшего звука. Выглядит наверное, как дурак, но сердце бешено бьется, не давая толком собраться. Липкий ком страха стремительно подступает к горлу. Ему никогда не нравилось, когда незнакомцы подолгу находятся рядом. Когда он перестаёт видеть, Пак очень быстро понимает, что он никогда не доверял людям на все сто процентов. После того, как в глазах селится вечная темнота, он не может избавиться от паранойи, будто за ним постоянно следят. - Не бойся. - Хрипло просит Чонгук. - Я не боюсь, - слишком резко выдыхает Ким, а у самого голос дрожит. - Вам что-то нужно? - Для начала привет. И нет, мне ничего не нужно. - Чимин чувствует колебания воздуха и телефон снова лежит у него на коленях. - Спасибо. - Смущенно тянет Пак и невольно закусывает губу. Хотел бы он видеть этого человека: может, у него нелепая прическа и растянутый бабушкин свитер, а может наоборот - он модник: на нем пальто в сочетании с дорогими конверсами. Голос у парня скорее напоминает мальчишеский, даже почти детский, но что-то делает его совсем не ребенком. На вскидку шестнадцать-семнадцать лет. - Погода совсем испортилась, - говорит парень и Ким слышит, как шуршит ткань его куртки. Видимо все-таки это ветровка. - Идем, я провожу тебя. Чимин слышит, как шуршат пакеты. Ким по-привычке поднимает голову к небу, но там, как и во сне его встречает скучная чернота. Он невольно кривит губы, но быстро оправляется. - Я сам могу. - Они тяжелые. Я помогу. - Делает паузу. - Дождь вот-вот пойдет. - Гук видимо не находит лучшего аргумента, но Чимин особо и не спорит, только невольно прыскает в руку. Первый раз кто-то так бесцеремонно провожает его только потому что "вот-вот пойдет дождь".       Вскоре и действительно запахнет мокрыми каплями и асфальтом. Крепкая рука Чонгука будет уверенно продолжать вести вперед, а Чимин идти и чувствовать, словно его ладонь держит не человек, а невесомое касание ветра, такое же нежное и легкое, и он соврет, если скажет, что ему было неприятно или волнительно. Было никак, но сердце внутри трепетало.