Новые грани после Авады

      «По первобытным традициям, я вчера стал мужчиной, — лениво замечает разморенный отдыхом после прошлого активного дня человек, потягиваясь (с хрустом костей, упс) после долгого блаженного сна. — Выследил и убил своего, хм, мамонта».       «Если еще научусь это мясо готовить…» — тоскливо подумал горе-охотник, вспоминая задорные угольки, бывшие когда-то гордо пойманной ими (одной-единственной, Акцио благословенное!) рыбой, которую они пытались поджарить во время их, хм, похода.       «Хотя можно и засолить», — рассеянный взгляд уже опытного выживальщика ожидаемо наткнулся лиственное дерево. Что-то про то, что в нем много (в сравнении с чем?) соли, мелькало где-то на границе сознания…       «И как эту соль добыть?» — потирая заросший подбородок, грустно размышлял типичный обыватель 20 века… Ну, не совсем типичный. Но знания его о выживании в дикой природе все же не бесконечные.       «Вот было бы заклинание такое? Или оно есть? Но в любом случае это бесполезно — я же его не знаю».       Поттер вздохнул, посетовал на то, что плохо помнит информацию из их пособий (когда книги оказываются вне доступа, внезапно понимаешь, как мало в самом деле из этих бесценных корешков усвоил), и решил поджечь дерево до золы, а потом уже ту проверить на соль.       Сказано — сделано. Заодно (если жечь, то с ощутимой пользой) в этом костре он попробовал сделать вчерашнее мясо. Подгорело неравномерно, но где-то посередине можно было есть.       Предсказуемо образовалась зола. Поттер немного отщипнул от общего количества и слизнул с пальцев порошок.       «Солоноватая», — с радостным предвкушением (и с трелями желудка, и с резким слюноотделением) отметил Гарри. Наконец-то мясо! Глаза мальчишки слезились от буйного восторга ожидания скорого удовольствия (реальность подсказывала, что результат может оказаться сомнительным, но какой, к Мордреду, рационализм, когда такой шаг вперед?!).       «Так и познается радость обычных вещей, стоит только лишиться…» — с неясной гордостью подтвердил личным опытом старую истину парень, в очередной раз найдя подтверждение философии своего наставника.       Золы было не то, чтобы много… А тушка-то крупная. Пришлось еще жечь. И еще. ("Ненавижу огонь", - думал Поттер, вспоминая Выручай-Комнату. Стихия воистину неконтролируемая - затраты сил абсолютно несоизмеримы. Капля пота стекала по виску, а голова немного кружилась от биения пульса внутри черепа.) Пока не хватило, чтобы вывалять все мясо. И снова под стазис. (Агония его жизни: после укрощения стихии он смог подняться не скоро.)       Поттер не боялся, что привлечет внимание. (В самом деле, страшился: у него есть сила теперь, но даже имеющих такое неоспоримое преимущество можно подловить. Ему ли не знать?) Даже если придет какой-нибудь крупный ящер и попытается им закусить, то получит Секо. (Если он сам к этому моменту не сляжет от магического истощения - вот уж действительно рок судьбы в действии. Он не уверен, что в таком случае ему хватит сил даже на элементарное отползти куда подальше - прошлые опыты показали, что с расчетом сил ему... сложно предугадать.) Коли не хватит одного для внушения, то Поттер добавит столько, сколько будет нужно, чтобы тупейшая тварь пополнила его провиант. Как-никак, если они не чувствуют угрозу, исходящую от него, то сами виноваты. Закон выживания в действии. (Как-никак, нужно же быть просто уверенным. Иначе все его усилия - прах.)       Гарри нравилось осознавать свою силу. Иметь ощутимую гарантию, что он может защититься в случае нападения. Знать, что он в состоянии добыть пищу. И никто не посмеет ее у него отнять. (Быть суверенным человеком - и иметь право гордиться этим.)       Это было… Полный восторг! Как раньше он без этого жил? Ведь все могло быть куда проще, покажи он сразу всем, на что он способен!       И никто бы не посмел ему и слова сказать… Никто бы не посмел… (Наивные мечты.)       Гарри с трудом перевел мысли на другую тему. Осознание собственной мощи… пьянило. Нужно лишь привыкнуть к ней. Эти чудовищные мысли - временное явление. (Наивные мечты.)       «Именно так, — постановил брюнет, то вдыхая, то выдыхая все еще непривычно влажный воздух (непривычно теплый). — Нужно лишь привыкнуть».       И он привыкал. (Пытался, по крайней мере.) Постоянно использовал магию. (Каждый раз осознавая, как это страшно - в таких условиях остаться без сил. Но не тренироваться не на полную тоже было нельзя - ведь его борьба - борьба за каждую каплю могущества.) Сделал себе, наконец, нормальный дом. (То ненадежное убежище... раздражало.) Обустроил его. (Наконец-то нормальная перина, разрази его птица-гром! Как он по этому скучал. Быть человеком.) Построил ограду (Вряд ли серьезное препятствие, до этого еще работать и работать, но обозначение будущих намерений точно).       Тренировал заклинания. (Порою чувствуя себя при этом невероятно глупо, но некому было запечатлеть его состояние... увы.) Пытался придумывать новые. (Травмоопасно, очень опасно! Одна неудачная попытка чуть не привила несвойственную ему - как ему казалось ранее - осторожность. Но одно дело - любопытство, другое - насущная необходимость. Пока ему везло.) Да, пока тщетно, но Гарри чувствовал, что близок к прорыву, что если поймет примерный алгоритм, то перед ним откроются новые горизонты. Поэтому упрямо двигался в этом направлении дальше. (Вопреки всему.)       Добывал ингредиенты. (Пришлось заниматься этим практически вслепую, снова, потому что казалось, что ничего знакомого вовсе нет... либо это очень ошибочное сходство, к примеру, как та безымянная трава, напомнившая асфодель.) Экспериментировал. (По большей части. И это изумительно. Если бы не хотелось жить, пусть и не так отчаянно, как в первые дни, но, тем не менее, все еще сильно. И если бы не было так скучно.       Впору Карту Мародеров выдумывать. Или заниматься анимагией, серьезно.)       Как-то в его коллекции оказались и шкуры. (Совершенно непреднамеренным способом, ага. В этом есть одна любопытная история, связанная с его попыткой изобрести нормальные шнурки для обуви.) Тут Поттер вспомнил одно такое замечательное слово.       Пергамент.       П-е-р-г-а-м-е-н-т. Как много было в этом слове для Поттера. А если добавить чернила, то получается возможность вести записи. Дневники. Мемуары! Замечательнейший способ не сойти с ума! И как раньше он до него не додумался?.. (Запоздалая мысль, возможно, но она пришла. После прошлого потока сомнительных идей, вроде разговоров с черепом динозавра по прозвищу Эмерик.)       На «изобретение» пергамента ушло много времени. (Чувствовал себя Гарри так, будто изобретал Экспеллиармус. Элементарная же вещь!) Понятно же, что ничего об его создании, кроме того, что пергамент делается из шкур животных Поттер не знал. Даже те же чернила и то гораздо проще было сделать! (Хотя... это было не совсем на них похоже. Вероятно, что-то он все же напутал, или не так аналоги подобрал? Уверенности в составе не было.)       Можно было бы, конечно, просто трансфигурировать тетрадки и ручки, но беспалочковая трансфигурация Поттеру до сих пор не давалась. Да и обычная палочковая шла лишь на «Выше ожидаемого», так что в этом факте не было ничего ровным счетом удивительного… (Хотя обидно, что этим не пошел он в отца с его анимагией.) Но гордость, с таким трудом нажитая и заботливо взлелеянная, болела. Чтобы ему было чего-то «невозможно», после его же «я знаю, что я смогу»…В общем, Поттер не оставлял попыток. (Беспощадно безуспешных, к слову.)       Ценой многих жизней несчастных животных — скольких, Поттер уже не считал, — был создан первый свиток в истории. (Наука требует жертв. То, что эти жертвоприношения в ее славу напоминали зарезание овечек на алтаре, в ассоциации с Темной магией... ну, он же не дикарь? И зверушки явно не барашки.)       Гарри, сидящий за широким грубо сколоченном столом (вышло недурно, но, скорее, в стиле Хагрида. Поттер зауважал своего простоватого друга с новой силой.), с внутренним трепетом проводил пальцами по чистой поверхности пергамента, не решаясь что-либо написать. У него давно не было практики, да и до того его почерк оставлял желать лучшего… (За что было отчего-то теперь стыдно, хотя, когда он сдавал работы профессорам, это его мало волновало.) А тут портить труды многих месяцев отчаянных стараний… не хотелось.       «Однако, теперь, когда я знаю, как он делается, я могу сделать еще», — уговаривал сам себя Гарри. Наконец, ему это удалось. Парень взял перо зубастой птицы (Гарри натурально офигел, когда увидел это чудо. Доисторические птички явно не жевали хлебушек). Обмакнул в густую темную жидкость. И задумался.       А что писать то?..       Идей было много. В конце концов, Гарри за это время успел провести некоторое количество исследований и все это хотелось записать, чтобы не хранить в голове… Однако, все это было не то.       «Гермиона любит запах пергамента», — отстранено вспомнил Гарри, глядя сквозь горящую лучину. За окном смеркалось.       И тут его осенило. Гермиона!       Он может написать повесть о своих друзьях. И указать много-много деталей о них, пока помнит, пока не забыл с течением времени…       На самом деле, Поттер много думал об этом. О том, что, вестимо, проживет остаток жизни среди безмозглых ящериц. И умрет тут. И сожрут его, ослабевшего, заживо…       Теперь, к своему ужасу, он был не против даже компании своих недоброжелателей. С тем же Малфоем задушевно бы поболтал. Тем более, война, вроде, всю дурь у того вытрясла из головы…       А так он сойдет с ума от одиночества. Или отупеет. И станет таким же, как и эти твари, которых он убивает без тени сожаления. А эта повесть вдруг окажется последним, что осталось от его личности…       Гарри прикусил кончик пера и старательно вывел, мучаясь от непривычки:        «Меня зовут Гарри Джеймс Поттер…»