Новые грани после Авады

      Сириус Блэк хохочет над шуткой друга и оборачивается к пожирающей его взглядом Марлин МакКиннон. Дело было в Хогсмиде - он улыбается ей и подмигивает, а она в ответ заливается весьма милой краской.       Веселый парень поворачивается к Лунатику и встречает его очередное закатывание глаз - мол, ну сколько можно? - перемежавшееся с тихой улыбкой. Ремус не одобряет, но и не высказывает категоричное отрицание в ответ. В этом весь Люпин - потому что если так однажды случится, что Ремус твердо настоит на своем, то Сириус, вопреки всеобщему мнению, к нему прислушается - потому что тогда действительно настанет страшный день и ему, кажется, будет не до обычных идей бунтарства, метающихся в полном беспорядке в его бесшабашной голове.       Это потрясающий денек. И ни что не портит его.       А тихо прогуливающийся/никому не мешающий Нюниус лишь добавляет изюминки их новым свершениям. С ним же их милая гриффиндорская сокурсница, по которой так явно сохнет его лучший друг Поттер.       Губы отчаянного хулигана Хогвартса разверзаются в беспощадной ухмылке.       - Джеймс!       Хохочущие Мародеры в этот солнечный день беззаботны и совершенно не подозревают о тяжелой судьбе, которая ожидает их в не столь отдаленном будущем.       ... которое прямо сейчас волнует Наследника Рода Грин-де-Вальд Феликса. "Старший брат" просил его как-то предоставить сводки по аристократии и результаты в действительности оказались слишком пугающими, чтобы выносить в свет.       - Это упадок, - признает он, прикрывая лицо сухими ладонями. Разум его, тем не менее, беспорядочно просчитывает варианты - и не находит ни один подходящий.       - И чего это у меня должна голова болеть? - фыркнул он в итоге и запечатал конверт.       Меж домами мелькает много сов в последнее время. Даже магглы стали замечать подозрительную их активность.       Уж Грин-де-Вальд это не может не видеть.       Однако все, кажется, как обычно. Даже слишком. Слишком... мирно. Он снова на приеме. Они снова молчат и прячутся от других людей.       И мальчишка Рег Блэк снова стоит в отдалении от всех. Как и они. Но чувствуется - он в ужасе. Его руки трясутся. И никто снова это не видит. Кроме них.       ...даже его собственная семья. Кажется, этот маленький безумец скрывает от них свою проблему.       - Этот ребенок сходит с ума, Том, - шепчет находящийся в тени Геллерт, скашивая взгляд серьезных глаз на внимательно смотрящего на него Риддла. Тот выгибает недоуменно бровь: мол, понимаю, но что ты предлагаешь мне с этим делать? Геллерт закатывает на это глаза. Раньше Том не был таким... равнодушным.       - Просто возмутись вместе со мной, хорошо?!       - Я не собираюсь тратить душевные силы на бесполезную ерунду. По-моему, лучше либо исправить плохое положение вещей, либо не переживать о них вовсе, не находишь? Что толку растрачивать себя на то, что не в твоих силах, объясни мне, Геллерт?! - послушно возмутился вместе с ним Том, но, судя по растерянным голубым глазам Темного Лорда, это не то, что он ожидал.       Как будто Риддл стремился когда-либо оправдывать его ожидания. Скорее уж наоборот.       Но он действительно... не понимает. И это серьезно его расстраивает.       Ему кажется, будто дядя Лер отдаляется от него с каждым разом, когда понимает, как не сходятся их мировоззрения на самом деле.       И если все закончится, - Том понимает с неожиданной ясностью, - то все действительно закончится для него.       В не-невинных глазах Геллерта в последнее время мелькают чарующие, ужасные и одновременно прекрасные тени. И это пугает Наследника Слизерина.       Так же, как мелькнувшая цепочка хроноворота и сработавший тут же портал. И никто не заметил! Чары отвлечения внимания были слишком сильны.       "Он просто спятил," - выдыхает судорожно Том, опираясь об стену. И тот странный мальчишка Блэк, из-за которого так беспокоился беспокойный Грин-де-Вальд (не ПБ!), смотрит прямо на него. Своими жуткими глазами.       Сквозь любые барьеры.       Альбус, вздыхая, сразу же после уроков пишет письмо Фламелю. Он думает, что у него есть причины, хоть и кажется со стороны трезвого разума, что нет. Геллерт научил его прислушиваться к голосу собственных чувств.       Геллерт... Проблема была в том, что у Грин-де-Вальда были проблемы. А это уже серьезное дело!       После написания злополучного прошения о помощи, надеясь обрести душевный покой от снедающих душу подозрений, утомившийся со всем этим - право слово! он тоже не железный - волшебник принимает завуалированное приглашение Флимонта Поттера на чай.       И буквально через час понимает, что даже до этой глуши долетел буревестник. Его друг поджимает губы на очередную его беспечную ремарку и резко вскакивает из удобного, изящного в своей простоте кресла.       - Тревожное предчувствие не оставляет меня, Альбус! Этот уход Рейвена... Даже я чувствую, что это не просто так! Скоро грядет, понимаешь?! - заявляет Флимонт Поттер, шагая быстро и отрывисто по комнате. Его губы дрожат и синеют от холода, распиравшего его изнутри. - А вы... вы мои друзья! Я боюсь за вас! Это же случится и... и... и я не знаю, как все закончится! Все плохо! Понимаешь?! - и смолкает. Он обыкновенный сдержанный британец и не обладает и толикой присущей Альбусу эксцентричности. Ему неловко и он надеется, что Альбус, как хороший друг, замнет произошедший между ними инцидент.       Профессор Хогвартса этим вовсе не заморачивается: после того, что творил Грин-де-Вальд такие условности ему кажутся сущим пустяком - а посему, быстро справившись с первоначальным шоком, гадает, что на эту тираду ответить. Вот только слова не находятся.       Что говорить, когда все сказано за него? Это чувствует даже далекий от светской жизни Поттер, то что он может ответить?       - Сertainly I realize, - замечает он только, отводя глаза, чтобы Флимонт мог привести себя в порядок. И обгоревшие стены тоже.       Где-то, тем временем, во Франции распивали бокалы хорошего вина два старых знакомца. Старик и мужчина неопределенного количества лет. Как ни странно, но старик был моложе своего молодящегося спутника на неведомую тучу веков.       Пили они в скорбном молчании, как заправские алкоголики, и даже жена одного из них, присутствующая в доме, не решалась нарушить их уединение.       - Отличные поминки, в самом деле. Спасибо, - прошептал трясущийся мужчина, тряхнув своими длинными, ровными черными волосами, скрыв, таким образом, свое выражение лица. Старик замер на полдвижении и поразительно трезво оглядел своего собутыльника.       - Чьи поминки? За что просишь для меня спасения у Господа? - недоуменно спросил старик, наклоняясь к лицу своего странного сегодня друга.       Тот, улыбнувшись бледно, ответил так, что Фламель резко с лица сбледанул:       - Мои поминки, конечно. Спасибо, что разделил со мной этот момент скорби, - легко пожал плечами Слизерин, а Николь начал подозревать, что у того снова с головой... не все в порядке.       - С чего ты решил, что вскоре умрешь? - не на шутку встревожившись, спросил его Ученик, не зная, куда деть руки. Ладони потели, пальцы отчаянно дрожали.       Что это за вещь, способная утащить в чистый мир самого бессмертного Слизерина? Рагнарек? Им всем несдобровать?       Сам же брюнет немного завис, недоуменно пялясь в пространство своими серыми, как стекло на дороге, глазами. И, очнувшись, подозрительно покосился на дрожащего Ученика.       - Я не говорил, что умру вскоре, - ответил он, пожевав губами, и присосался к очередной порции напитка богов. Фламелю пришлось стерпеть эту не длительную паузу. - Я поблагодарил тебя за свои грядущие поминки. Так уж случилось, что я узнал дату своей смерти... от Геллерта.       Немощный с виду старик морщится. Не любил он... этого Грин-де-Вальда. И все контакты свои они держали через с чего-то благоволящему новому "Темному лорду" Слизерина. На умудренный постоянным общением с настоящим Темным лордом глаз Фламеля, Геллерт Грин-де-Вальд был натуральным фриком и никем больше. Больше самому Николя импонировал Альбус Дамблдор, друг этого самого Геллерта, с которым тот разыграл целую эпопею.       "Бедный мальчик, угораздило же его отдать жизнь в руки этого", - вздыхал тяжко "создатель" философского камня, философски пожимая плечами. Он под петлю малыша Дамблдора не толкал, отговаривал, как умел, но кто ж виноват, если тот сам, с упорством, достойного лучшего применения, в нее лезет ради своего обожаемого Лера, который явно этого поступка не оценит?       Однако, мальчишка Грин-де-Вальд был, несомненно, талантлив. Настолько талантлив, что он даже мог понять интерес Салазара к его персоне. Вот только тот этот талант весь в трубу слил.       И Слизерин даже после стольких лет страданий тупого провидца откровенной ерундой все равно смотрит на него.       Фламелю не завидно, нет. Уж чего он в этой жизни не желал, так это внимания Учителя. Никому, в принципе, не желал. Даже пустоголовому Грин-де-Вальду.       То, что Слизерин топит - вольно или невольно - всех, кем заинтересуется, не заметил бы только совершенно незнакомый с ним слепоглухой, невнимательный идиот.       Геллерт, вроде бы не такая уж и бездарность, скорее, строго наоборот, но все равно поддерживает контакты со Слизерином. И этого Фламель совершенно не понимает.       Не может же он, в самом деле, не видеть ту ауру горечи и потерь, окружающую бессмертного брюнета по жизни? Или...       ...дело в том, что он и сам такой?       Когда Фламель впервые увидел Геллерта, тот был сущим мальчишкой. Веселым, жизнерадостным, а в глазах мертвецкая пустота. Ее было сложно уловить, но натренированный общением со Слизерином, Николя заметил.       Как выяснилось позднее, все это следствие того, что Грин-де-Вальд - истинный пророк. Да не простой, а дебил, не ограничивающий свой дар совсем.       Как при таком раскладе у него мозги не спеклись, Фламель не понимает. Наверно, нечему просто пригорать.       Быть истинным пророком, то еще горе, как предполагал Ученик такого же истинного пророка. Видеть абсолютно точно свершающееся будущее и не иметь возможности ничего изменить...       А Геллерт Грин-де-Вальд еще и развивает свой дар. И при всем этом остается относительно адекватным. И еще, насмотревшись на миллионы устроенных им смертей, говорит, что каждая жизнь священна.       "Он просто orguillus! Fier! Il n'admettra jamais qu'il a tort, il ne reculera jamais! Et comment Serpentard peut-il déconner avec cet imbécile?" - подумал Фламель и посмотрел на растерянного Салазара. Тот хлопал расстроенно своими невинными серыми омутами в окружении неестественно длинных ресниц...       Но Николя не велся. Николя никогда не велся на это природное очарование, потому что смел предполагать, какие страсти скрываются в этом выдающемся челе.       - И я бы хотел попросить тебя за меня не мстить, - с трудом вымолвив эти слова, брюнет поставил несчастную чарку на стол слишком громко. По стеклу пошли трещины.       Древний волшебник непонимающе посмотрел на это явление пару минут. Потом до него дошло, а после... бокал стоял целый, как ни в чем не бывало.       Этот бокал был изготовлен из антимагического материала, по особым условиям... Но Салазару, конечно, в действительности было плевать на условности.       "И после этого он меня пытается заверить, что действительно поддерживает бредовые мысли дуэта Дамблдор-Грин-де-Вальд в том, что магглы и маги равны меж собой," - цыкнул Фламель устало. И поморщился - от выпитого слегка кружилась голова. Все расплывалось перед глазами.       Но слова Слизерина тревожили: Николя понимал, что просто обязан будет отомстить при случае - таков уж этикет, если не было подобного допущения от самого Учителя. Он предполагал, что до этого дурацкого правила дело не дойдет никогда в его случае.       Что же изменилось?       - Почему? - логичный вопрос, в самом деле. Он должен знать, что за катавасия будет твориться в том далеком будущем. И как это отразиться на его семье.       - Потому что не сможешь. Враг будет слишком силен... а я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал из-за меня снова, - Слизерин подошел к окну и проследил тонкими, бледными пальцами путь капель дождя. Выглядело его лицо при взгляде на туманный Париж невероятно тоскливо.       Старик позади него поправил складки на своем белом одеянии и жалко вздохнул. Он глубоко сомневался, что кто-то сможет впихнуть в голову Слизерина такой важный орган, как мозг. Ежели уж сам Годрик Гриффиндор не осилил это суровое дело...       Теперь же, как выяснилось, эта зараза распространяется скачкообразно: нынче по миру бродят уже два величайших нытика, которые всех хотят спасти, самоубившись, и которых пытаются, в свою очередь, оттащить от края бездны их близкие.       Не то, чтобы что-то получалось...       - Я обещаю, что не буду за тебя мстить. Делать мне больше нечего! - сварливо заявляет Фламель и лицо Слизерина светлеет. Он даже улыбается робко и от этой улыбки что-то ледяное ворочается внутри.       - Спасибо, Николя... Я ценю это, правда, - говорит он тихо-тихо и неловко пожимает плечами, проводя ладонью по волосам. У его Ученика создается впечатление, что Салазар хотел его обнять, но постеснялся. А Слизерин и стеснение даже в одном предложении не стояли никогда! Какой бред.       Тем не менее, следующим же днем в Хогвартс отправляется сова с одним прозаичным посланием:       "У нас тоже все плохо".