***
За этот месяц в больнице я придумал себе новое развлечение. Или даже (что будет точнее) научился новой прикольной фигне, которая в процессе стала меня занимать. Я полюбил зависать. Иногда у меня такое случается, и я думаю, что чем чаще, тем лучше. Когда ты тупо сидишь, уставившись в одну точку, а в голове перекати-поле, и тебе не надо ни о чем думать. Ты просто не можешь этого сделать. Для меня это очень приятное ощущение, я просто обожаю так выпадать из реальности, потому что ненавижу думать о чем-то слишком долго. Все мои размышления обычно приводят меня в тупик, так не лучше ли просто сидеть, уставившись в монитор, как безмозглый кусок мяса? Ведь тогда становится наплевать абсолютно на все. Ты просто сидишь и пялишься на что-то. Без всяких лишних мыслей.***
Дни шли незаметно. Все свое время я проводил за прослушиванием музыки, которая частенько навевала приятные, и не очень, воспоминания. Но пугающее ощущение, что я забыл что-то важное для меня все еще не оставляло. Некоторые песни пробивали меня на слезы или вгоняли в то состояние без мыслей, о котором я вам уже рассказывал. Если бы я помнил события, с коими эта музыка у меня ассоциировалась, в голове бы прокручивался этот кусочек моей никчемной, забытой всеми жизни. Самое смешное, что и мной тоже. Может, все это происходит со мной, потому что я плохой человек? Но, если так подумать, много ли среди нас хороших? Ведь что может быть отвратительней лицемерия и псевдодобра, которые окружают нас на каждом шагу просто потому, что все привыкли к этому. Уж лучше мир будет зол и колюч, какой он и есть, чем пропитан всей этой гнилью, скрывающей его пороки. Но нет, мы будем мило улыбаться всем вокруг и даже себе, и лишь где-то глубоко внутри нас будут расти ненависть, эгоизм, тщеславие и все остальное, мало приятное, но являющееся неотъемлемой частью людей и нашей натуры в целом. И ладно бы мы просто лизали друг другу задницы, а в душе знали, какое же мы дерьмо на самом деле, так нет же – мы, черт возьми, уверены, что никакое мы не дерьмо. А наше поведение – это не лицемерие, а нормы общества. Что-то я опять увлекся своими мыслями. Озвучивал бы я все, что крутится у меня в черепной коробке, вы бы давно послали чтение этого к чертям и возненавидели меня за мой необычный, для людей, склад ума. Ведь так сейчас поступает лицемерное общество с фриками?***
Такими темпами прошли целых два года. Два. Чертовых. Года. Сегодня 25 августа. Меня зовут Фрэнк Айеро. Мне 20 лет. Я все еще жив. Здравствуйте. Влив в себя утром 2 чашки крепкого и очень гадкого на вкус растворимого кофе, я расслабился, лежа на кровати в своей комнате, которую я так и взял в привычку застилать. Мыслей в голове не было, лишь какая-то грустная песня вертелась на языке, название которой я не мог вспомнить уже второй день. Хожу и напеваю ее себе под нос, как мудак. Сегодня суббота, у мамы дневная смена, я могу просто побыть дома один, почитать и расслабиться. Но все мои планы спутала одна единственная секунда. В тишине, нарушаемой лишь шелестом страниц и моим дыханием, прозвучал гадкий писк дверного звонка, раздражающий слух. Рвано выдохнув и покачав головой, я отложил книгу в сторону и с трудом поднялся на ноги, потягиваясь и издавая довольный стон. - Наверное мама пришла, точно забыла что-нибудь важное дома, без чего не может обойтись, - наивно думал я, спускаясь по лестнице и нервно перебирая пальцами содержимое карманов своей старой и запачканной толстовки. Распахнув дверь, я увидел перед собой стройного парня с острыми чертами лица, пронзительным, но чертовски печальным взглядом, устремленным, казалось, прямо внутрь меня - в душу, в самые сокровенные мечты и мысли. Меня зацепили его яркие по цвету, но тусклые по эмоциям, оливковые глаза. На его бледном лице было несколько глубоких царапин, что добавляло ему немного нахальности. Его запутанные угольно-черные волосы немного выше плеч, наоборот, - приносили его виду немного шарма. - В-вам кого? - чуть смутившись от его взгляда, спросил я, нервно сглотнув и устремив глаза в пол, рассматривая свои босые ноги. - Тебя, Фрэнк, - коротко ответил парень, что заставило меня сильно испугаться. Откуда, черт возьми, он знает мое имя? - Ты ошибся, наверное, мы не знакомы, - я сделал уверенный шаг назад, смотря на черноволосого широко распахнутыми глазами. Какой я без косяков? Никакой, правильно. Я споткнулся о свои ботинки и полетел на пол с диким глухим грохотом. - Давай помогу, - незнакомец добродушно усмехнулся и протянул мне руку, с неопределенными нежными эмоциями, смотря на меня, - Сильно ушибся? - Я сам могу встать, н-не надо... - помотав головой, я поднялся на ноги и глубоко вздохнул, - А теперь уходи, я тебя не знаю, а с посторонними разговаривать нехорошо, особенно в дверях собственного дома. Господи, кого я обманываю? Разве что самого себя, не иначе. В этом парне есть что-то до болезненного трепета сердца знакомое. Но что, - вспомнить мне не дано. Я поднял глаза на черноволосого, встретившись с ним взглядами. Повисла давящая, неприятная нам обоим тишина. Но нарушить ее не решался ни один из нас. Ее нарушил еще один звук, которого я все время пугаюсь - звонок телефона. Залипнув еще на пару секунд, я неуверенно произнес: - Жди здесь, я должен ответить... - с трудом выдавив из себя эти слова, я двинулся с места, снова чуть не навернувшись, и направился к журнальному столику в гостиной, где всегда лежал домашний телефон. На душе и так гадкое предчувствие, а тут еще этот парень заявился. Это слишком сложно для меня. - Алло, - неуверенно произношу в трубку, даже не предполагая, кто может звонить мне в отсутствие мамы. - Здравствуйте, Линда Айеро здесь проживает, я правильно позвонил? - грубый, низкий мужской голос холодно и без эмоций произносил слова. - Да, здесь, а что? - у меня уже уже тряслись руки, а в горле стоял ком. - Кем Вы ей приходитесь? - вновь этот голос произносит слова, словно на автомате. - Сыном... - я замялся, закусив губу, - Да что за черт тут вообще происходит?! - не сдержав эмоций, чуть повысил голос я. - Ваша мать, Линда Айеро, час назад была сбита автомобилем. Примите наши соболезнования. Тело Вы сможете забрать завтра с 10 до 17 в третьем городском морге, - холодный голос был похож на лезвие ножа, которое пронзило меня насквозь еще на рубеже первого и второго предложений. Гудки. Удар телефона об пол. Кажется, это конец.***
Господа, это еще не конец. Ожидайте проду до 1ого сентября. Люблю вас <з