3. Calm (Аваллак'х/Цири; The Witcher)
11 февраля 2019 г. в 15:27
Четыре рисунка — может, конечно больше — но именно столько Цири успевает насчитать, пока Аваллак’х, появившись в дверях, не прогоняет ее и его движения — фальшь, прикрытая строгостью. Очевидная и незаметная.
Однако Цири — ведьмачка и по совместительству дочь императора.
И о лжи она знает многое.
— Это… Лара, да? — в упор спрашивает она, надеясь на неожиданность, однако Аваллакх опять обманчиво-спокоен и собран, и это то, что бесит Цири больше всего.
— Да. Одна из носительниц гена.
Цири знает эту историю. Знает слишком досконально, пускай человечество и исказило ее до неузнаваемости. Искать возможное в невозможном (а может и наоборот) — ее профессия. Он смотрит внимательно, изучающе — даже с долей любопытства, мысленно отмечает Цири.
Она ступает на хрупкий лед, потому что-либо она до последней мысли права, либо Аваллакх вполне может посчитать ее за сбрендившую, что, наверное, так и есть, но Цири все равно интересно.
— Ты любил ее, да? — спрашивает-скорее-утверждает. Аваллакх остается спокоен — кивает терпеливо, как маленькому ребенку, а у Цири внутри все напрягается от мыслей, которых быть не должно, но которые почему-то есть.
На пергаменте красивая девушка — улыбается знакомой улыбкой (Цири боится однажды потеряться в зеркалах), рыщет внутри, душу вынимает и смотрит-смотрит-смотрит. У Аваллакха твердая рука — и, конечно, талант к рисованию, чему можно завидовать.
Он открывает рот — видимо, она молчит уж непозволительно долго, — чтобы сказать, что пора заниматься, но по факту — просто прогнать из своего убежища. Цири знает это слишком хорошо.
— Тогда почему у нее на лице шрам?
И ее слова в повисшей тишине — раскаленные стрелы. Но они промахиваются.
Авалаккх остается спокойным и вместо ответа на этот, казалось бы, очевидный вопрос — притягивает ее к себе и осторожно целует, придерживая теплыми руками за талию.
Цири теряется, путается в ощущениях, потому что все пошло, как всегда, не так, потому что губы у Аваллакха мягкие, а от самого него, оказывается, еле ощутимо пахнет акацией. На ногах она удерживает исключительно из-за собственного упрямства и тянется к нему, безвозвратно сходя с ума, сжимая пальцами худые плечи.
Когда Аваллакх наконец отстраняется (на секунду она жалеет об этом), то в его глазах впервые не хладнокровие — суровое и беспощадное. А трепетное и теплое — похожее на нежность своим неуловимым очарованием.
И Цири позволяет себе назвать это маленькой победой.