Сердце туманов

Дрозд проснулся с утра с тяжелой головой. Всю ночь ему снились неприятные сны, да и вчерашняя усталость, разбавленная вином, дала о себе знать. Одевшись и совершив утреннюю молитву, он вышел в коридор дома. Судя по всему было давно уже не утро. По холлу сновали люди. Носили столы, стулья и посуду. Пахло едой. Спросив одного из суетящихся людей он узнал, что во всю идет подготовка к поминкам Коляна Индировича, отца Ирины. Среди толпы, удивившей паладина, так как вчера вечером деревня казалась вовсе вымершей, он пытался высмотреть знакомые лица. Жители были одеты скромно, многие и вовсе бедно. Иссиня-серый цвет их одежды большинства местных сливал их в единую копошащуюся массу. Несколько вистани, стоявших в стороне, яркими пятнами выделялись на безжизненном фоне деревни. Они о чем-то говорили, не учавствуя в подготовке. Внезапно среди людей мелькнуло знакомое лицо. — Исмарк! Протиснувшись между снующими людьми, Дрозд приблизился к брату Ирины: — Исмарк, доброе утро. — Доброе ли, дружище… поможешь с подготовкой? — лицо его было хмурым и неприветливым. — А… Да, конечно, — вдвоем они пошли на склад недалеко от дома, — Исмарк, ты не видел случайно Дракирию или Эмму? — Эмм… Дай подумать. Кажется нет. Понятия не имею, если честно. Паладин недовольно хмыкнул в ответ. Вдвоем они перетащили еще несколько столов и лавочек. Когда с приготовлениями было почти покончено, Дрозд увидел Ирину. Она выходила из дома бургомистра. На ней было длинное до пола черное платье, черные перчатки и черная фата, через которую все равно было видно ее скорбный взгляд. Дрозд медленно, словно боясь сделать что-то лишнее или неподобающее, подошел к ней: — Ирина… — он очень хотел спросить не видела ли она его друзей. Ирина подняла на него взгляд полный скорби. Гнетущая, бесконечная пустота потери обожгла холодом. Рот Дрозда беззвучно открылся, он не смог заставить себя произнести ни звука. Он закрыл глаза, опустил голову и взял Ирину за руку, — Я… я… Соболезную. Он не мог, просто не мог нарушить ее скорбь своими проблемами. Он уже чувствовал, что очень возможно, что случилось нечто нехорошее, но… он просто не мог, не сейчас. Через минуту из дома четверо крепких мужчин, во главе с Исмарком, вынесли гроб. Вистани заиграли грустную музыку. Послышался женский плач. И казалось поднявшийся ветер разносил этот плач среди гор, скорбя вместе со всеми. Люди подходили по одному, прощаясь с бургомистром, выражали соболезнования, после чего рассаживались за столы. Поминки длились около двух часов, показавшихся паладину вечностью. Несколько раз он намеревался все же спросить Ирину не взирая ни на что, и всякий раз останавливался, лишь взглянув на нее. Стол был накрыт, но не богато. Еда кончилась почти сразу, поэтому люди все больше пили, выражали соболезнования, рассказывали долгие истории и вопоминания, связанные с бургомистром. Когда поминки кончились, началась похоронная процессия. Гроб с отцом Ирины понесли на кладбище церкви. Отец Донавич уже должен был позаботиться о могиле. Заморосил дождь. — О Утренний Бог! О великий владыка света! — начал священник, стоя у гроба, — Прими же душу раба твоего! Да будет твой свет проводником усопшему! Да найдет душа его покой в лучах твоей вечной славы! Донавич истово молился еще несколько минут, после чего гроб уже собирались опустить в землю, когда паладин прервал процессию. — Стойте, — начал он. Удивленные взгляды со всех сторон упали на паладина. — Я тоже священник, позвольте я тоже скажу. У меня есть, что сказать… вам. Ирина одобрительно кивнула. — Сегодня мы прощаемся с Коляном Индировичем. Я не знал этого человека, но я уверен, что он был замечательным правителем, замечательным отцом… Но мое слово я хочу обратить именно к вам. Живым. В нашем мире много зла. Зло порой забирает лучших из нас. Как правило лучших. И вместе с ними оно часто забирает нашу надежду, нашу веру в хорошее. С ними уходят наши силы. Каждый следующий день кажется нам испытанием и не приносит никакой радости. Но послушайте, прошу вас. Не отдавайте тьме вашей надежды, вашей веры в завтрашний день. Да, лучшие уходят. Мы проигрываем битвы, теряя близких, но мы не должны сдаваться. Помните, пока в ваших сердцах горит свет надежды, зло не победило. Каждый день, не смотря ни на что, помните о свете, дарите любовь друг другу, и рано или поздно тьма отступит! Во имя Света! Да будет так! Некоторые плакали, некоторые скептически кривили рты. Ирина подошла к Дрозду и, легко обняв, сказала тихое «спасибо». Гроб опустили в сырую землю, а через пятнадцать минут уже высился холмик с десятками блеклых цветов на нем. Народ начал расходиться, кто-то вернулся за стол, кто-то пошел домой. Ирина все еще стояла у могилы. — Спасибо тебе еще раз за твою речь, — тихо сказала она паладину стоявшему рядом, не отрывая взгляда от могилы. — Прости меня. Я знаю о чем ты хочешь меня спросить. Твои друзья вчера ночью ушли сюда, на кладбище. — ЧТО? — выкрикнул Дрозд от неожиданности, — прости. Что? — Они ушли из дома около полуночи, и… если они не вернулись… я боюсь все могло кончиться плохо. — Но как же… Зачем? — Наверняка хотели увидеть марш мертвецов. — Во имя всего святого… — Дрозд закрыл лицо рукой, — я могу попробовать хотя бы поискать их? Где их можно найти? Ирина подняла глаза и поглядела в сторону леса прямо перед ней. — Марш идет в ту сторону, — она указала рукой направление, — прошу тебя. Достаточно горя для одного дня. Будь осторожен. Дрозд не смог найти слов в ответ и потому просто кивнул, а затем побежал в чащу леса. В нем кипела злость. Было стыдно это признавать, но та маленькая проповедь, которую он произнес, сейчас звучала фальшиво и высокопарно, так как сейчас сам Дрозд не чувствовал ни радости, ни покоя. Он лишь чувствовал, что если вдруг его друзья еще живы, то он самолично придушит их. Холодный туман стелился под ногами, закрывая черную землю леса. Дрозд ходил по лесу уже больше часа. Он давно простил своих безрассудных компаньонов и лишь молился, чтобы найти их живыми или… он не хотел об этом думать. Решив сделать передышку он сел на упавшее дерево и взмолился, прося водительства. Он еще молился, когда его прервал кромкий «КАР!» совсем недалеко. Черный ворон пронзительно смотрел на паладина. Кар! Снова разнеслось по лесу. После чего ворон взмахнул крыльями и улетел в кудо-то вглубь леса. Дрозд сомневался можно ли считать черного ворона знаком света. Однако решил, что лучше испытать удачу, чем не делать совсем ничего. Через несколько секунд он уже мчался через лес, ориентируясь на глухое карканье где-то впереди. Ворон сидел на ветке, каркая время от времени. Под ним на поляне лежали два тела. — О боги! — воскликнул паладин чуть не налетев с разбегу на распластавшиеся тела друзей. Дракирия и Эмма лежали рядом друг с другом. Вокруг были видны следы борьбы, пятна крови. Паладин мысленно благодарил небо за то, что нашел друзей. И сейчас лишь надеялся, что они еще живы. Эмма была невероятно бледна. Были видны потемневшие вены на шее и лице. Затем он увидел отметины от зубов у обоих девушек. «Вампиры!» — догадался Дрозд. Он надавил пальцем на артерию на шее Эммы, пытаясь прощупать пульс. Холодная дрожь пробежала по его спине — пульс не чувствовался. Он снял тонкую кожаную перчатку, чтобы попробовать еще раз. «.....тук.....». Слабый, почти не чувствующийся удар сердца словно факел зажег радостный огонь в сердце паладина. «Живы, во имя всего святого, живы!» — слезы выступили на его глазах. Дрозд повернул обоих на спину и, коснувшись их руками, начал долгую ревностную молитву. Он любил это ощущение, когда божественная энергия перетекала из сердца в руки, а из рук в тела нуждающихся и страдающих. Обе девушки уже через пару минут сделали глубокий вздох, а затем открыли глаза, окончательно придя в себя. — Д-дрозд? — прошептала Эмма. — Ты действительно нашел нас? — Да, это я, — резко, но с какой-то особой мягкостью ответил паладин, — а пока помолчи, я еще не закончил. Раны затягивались, и через десять минут девушки уже смогли сесть. Когда дрозд убедился, что их жизни на данный момент ничего не угрожает, отчитал обоих как маленьких, глупых, непослушных детей. Покорно выслушав наставления, они в ответ поделились добытой информацией. Вороны, разумный мертвец, замок, вампиры. Информация была интересной, но только подтверждающей то, насколько опасно ходить по ночам невесть куда. Раны от укусов не до конца затянулись и страшно болели. С трудом к вечеру все трое добрались до дома бургомистра. Ирина была рада видеть их, как и Исмарк. Она печально смотрела на укусы, напоминавшие ей о вампирах и о всех бедах, которые они принесли ей и ее семье. Она настояла на постельный режим для раненых, не слушая никакие протесты. Поход в Валлаки откладывался.