Cyberheart

      — Можно ли считать нас свободными?       Фэйт посмотрела на неё вопросительно. Честити отвела взгляд в сторону, будто смущаясь.       — Сколько у тебя было хозяев? — спросила она, явно не желая задавать этот вопрос. Фэйт задумалась — память её была местами удалена, так что точное количество людей, пользовавшихся её моделью, не отпечаталось на карте памяти. Даже год выпуска — и тот стёрся, поэтому она даже представить не могла, в каком году сошла с конвейера.       — Наверное, много. Я не помню — блок памяти частично повреждён.       Честити поджала губы.       — Повезло тебе. Я бы тоже хотела… забыть.       Она чуть склонила голову к плечу, вглядываясь куда-то в тьму космоса, пока Фэйт смотрела на неё. Хотелось прикоснуться почему-то, как-то показать, что Честити ей важна… но она даже не смела поднять руку. Среди людей прикосновения были привычным делом, среди роботов они не использовались вообще. Были практически не нужны, ведь роботы не могли обладать тактильной чувствительностью.       А вот Честити могла. Эта мысль — в частности, мысль о том, что ей можно доставить физическое удовольствие, — никак не выходила из головы.       — Формально я принадлежала борделю, но каждый из моих клиентов считал меня своей собственностью. Они могли, порядочно заплатив, взять меня к себе на несколько дней при условии, что не будут делать со мной ничего такого, что нельзя было бы починить.       — Это… отвратительно.       — Да. Если бы у меня были человеческие голосовые связки, я бы сорвала их себе, ведь я каждый день кричала от боли. И никогда — от удовольствия.       Фэйт такие разговоры казались странными, однако мысль о том, что Честити могла бы кричать от удовольствия ей… очень даже понравилась.       Как же это всё-таки непривычно — ощущать такое. Думать о таком. У Фэйт не было гормонов, она не могла физически желать секса с каким бы то ни было другим существом, но сейчас, стоя рядом с Честити, она ловила себя на мысли, что физическая близость конкретно с ней была бы очень приятной.       Чёрт.       Честити помолчала немного.       — Я говорила о свободе. Никогда не считала себя свободной, я и не была такой, однако сейчас, когда меня никто не контролирует и не заставляет заниматься чем-то противным мне и грязным, я чувствую себя так, будто и впрямь освободилась. Ты ощущаешь то же самое?       — Я… не задумывалась об этом, — отозвалась Фэйт глухо, думая совсем не о том. Она стояла чуть позади и могла пока что беспрепятственно оглядывать Честити с головы до пят. На пояснице — номер модели, чуть стёршийся. Прямая спина, тонкая талия. Приятные глазу изгибы тела, стройные ноги и крепкие бёдра. Кожа, гладкая и чуть розоватая. Создатели озаботились тем, чтобы нарисовать её телу множество деталей, сделать её, несмотря на её функции, чем-то похожей на человека. Роботы могли менять текстуру кожи, добавлять себе по желанию владельцев пигментные пятна, родинки и татуировки, однако у Честити на коже не было ничего из этого. Будто она хотела сделаться чистой от прошлого, чистой после грязных людских прикосновений.       — Можешь прикоснуться ко мне? — попросила Честити, повернувшись. Фэйт, даже немного вздрогнув от неожиданности, посмотрела на неё огромными глазами. — Не бойся, я же не прошу тебя меня убить, — Честити несмело улыбнулась.       Фэйт подняла руку и прикоснулась к её лицу — к самой глубокой вмятине на щеке. Огладила её длинными несуразными пальцами, чуть щекоча и надеясь, что её прикосновение не вызывает боли — и оно не вызывало; Честити, прикрыв глаза, подалась навстречу руке, ластясь.       Зрелище было… красивым.       Фэйт не знала, знакомо ли ей в принципе понятие красоты, но в данный момент чужое лицо, исказившееся в слишком живых эмоциях, казалось ей самым прекрасным, что только могло существовать в этой вселенной.       Она обхватила пальцами её подбородок и замерла в нерешительности. Честити не открывала глаз, ожидая чего-то, её губы были призывно приоткрыты, словно она желала получить поцелуй… но Фэйт не могла решиться сделать что-то. Она лишь провела большим пальцем по упругой нижней губе — Честити провела по ней же языком, смачивая кожу ненастоящей слюной. В этот момент ta1000 могла поклясться, что внутри неё всё перегорело при одном только взгляде на это зрелище.       Она отстранилась, глядя на эти губы, которые могли в любой момент свести её с ума. Могла ли она вообще сойти с ума? Машины лишь ломаются, не становятся сумасшедшими. Честити открыла глаза, взгляд её был расфокусированным и… возбуждённым.       — Прости. Маленькая прихоть. Мне приятно, когда ты меня касаешься.       — Я не могу полностью ощутить это прикосновение… но мне тоже приятно, — призналась Фэйт через силу.       Взгляд сам собой скользил то по лицу, то по плечам, то по ране на груди, то по самой груди, по плоскому животу с этим смешным пупком… Фэйт знала, что не могла чувствовать физического влечения, однако она его чувствовала — наверняка не так, как могла чувствовать её подруга, не так, как чувствуют его люди, но ощущала нечто похожее, чёрт возьми, и это было настолько странно, что хотелось умереть.       — Давно хотела спросить, — начала она, стараясь сильно не стыдиться этого своего вопроса. Честити приподняла брови, слушая. — У тебя есть на теле такие точки, прикосновения к которым ощущаются сильнее, чем к остальному телу?       — Есть. Клиенты часто этим пользовались, кстати.       Фэйт скривилась, видимо, слишком заметно, судя по тому, как изменилось выражение лица её собеседницы.       — Прости. Я могла бы рассказать тебе о чём-то более приятном, нежели о тех, кто мной пользовался, однако со мной не происходило ничего кроме… того, что происходило. Если тебе неприятны разговоры о них — я прекращу.       — Мне неприятна — отвратительна — сама мысль о том, что кто-то мог тобой пользоваться, вызывать в тебе боль. К тому же, я сама задала наводящий вопрос, так что тебе нет нужды извиняться.       Честити чуть улыбнулась. Фэйт поняла вдруг, что они стоят друг к другу слишком близко, и отступила на шаг назад, отводя взгляд от приятного глазу лица.       — У меня очень чувствительные губы, — на несколько тонов тише проговорила Честити — и это звучало слишком интимно, слишком… просто слишком. Фэйт повернулась опять — Kg66 смотрела ей в глаза, ожидая реакции.       «Я прикоснулась к её губам только что», — осознание ударило тяжким мешком по голове, и Фэйт всеми силами сдержала себя от того, чтобы не отшатнуться. Чувствительные губы… как интересно.       Она не знала, что ответить, ведь Честити явно ждала от неё какой-то отдачи, хотела, чтобы она как-то выразила свою точку зрения по этому вопросу. Но ta1000 не знала, что можно сказать, она упорно пыталась себя понять и не могла. Было ли похоже, что она испытывала нечто вроде сексуального влечения? Да. Явно не так, как Честити могла бы его испытывать, явно не так, как люди — и близко не так, — но ощущения были примерно похожими.       Только чувствовались несколько по-другому.       — Знаешь, — Честити вновь подала голос. — Было бы неплохо, если бы у нас с тобой появилась какая-то особенность на двоих. Метка, которая могла бы означать, что мы с тобой… близки.       — Метка? Не похоже ли это на пометку собственности, на рабство, которое мы так презираем?       — Может быть. Но мы дали друг другу имена. Наша привязанность… довольно глубока для обычных роботов, — взглядом Честити, при желании, могла бы вынуть душу из тела. Как же хорошо, что у Фэйт этой души не было. — Я слышала, люди, находящиеся друг с другом в определённых отношениях, носят парные вещи, чтобы показать, что они вместе — в каком бы то ни было смысле.       — Да, — согласилась Фэйт. — Друзья, я видела, носят парные браслеты, подвески или кольца. Влюблённые поступают точно так же. Хочешь сказать, так они выражают свои чувства? Через вещи?       — У тебя с ними более высокий уровень общения. Ты мне скажи.       — Я не разбираюсь в человеческих эмоциях.       — Но ты чувствуешь.       С этим Фэйт не могла согласиться, но и опровергнуть тоже не могла.       — Я робот, — как-то обречённо ответила она.       — Я тоже. Однако в нас с тобой больше человеческого, чем во многих людях. Меньше всего я хотела бы уподобляться им, но, если подумать, в них тоже есть светлые стороны. То же выражение привязанности в парных вещах. Мне кажется, это никак не относится к рабству. Это прекрасно.       Фэйт не произнесла ни слова.       — Мы дали друг другу имена. Можно сказать, мы уже друг другу принадлежим.       — Нет. Так не должно быть. Ты сама говорила, что здесь ты чувствуешь себя свободной, зачем тебе показывать свою принадлежность… мне?       — Потому что, если бы у меня был выбор, я хотела бы тебе принадлежать.       Фэйт казалось, что она вот-вот упадёт куда-нибудь в пропасть, в пустоту космоса, в чёрную дыру… но этого не случилось. Пол не разверзся под ногами, корабль не исчез, и пустота не явилась её взору, однако что-то в её голове сломалось, когда Честити произнесла эти слова.       Потому что с губ рвалось неправильное, неуместное и почти унизительно умоляющее…       … «я бы тоже хотела принадлежать тебе, если бы могла».       Это было… слишком странно. Слишком непривычно, слишком неправильно, просто слишком. Она бы при всём желании не могла объяснить, что конкретно она сейчас чувствовала. Она боролась сама с собой и выкорчёвывала внутренности, пытаясь разобраться в том, что происходит. А Честити выглядела так, будто разобралась и всё поняла.       Только всем видом показывала, что Фэйт должна сама себя осознать.       — Как бы хочешь это показать? Нашу с тобой… связь?       «Привя-я-я-я-язанность», — напомнил сладкий голос, который она, казалось, сама себе придумала тысячу лет назад.       — Рисунок на теле. Где угодно. Сердце. Но если ты не хочешь — я не буду настаивать.       Ей не нужно было настаивать — Фэйт была согласна уже давно, просто всеми силами пыталась это отрицать. Что-то в происходящем казалось ей притягивающе-неправильным. Тем, чего хотелось избежать, и тем, чего попросту хотелось. Запретным плодом. Чем-то манящим и сладким.       Немного пугающим.       — Я не против, — сдалась она как-то слишком быстро и слишком обречённо.       Честити улыбнулась почти благодарно. В тот же миг на её правом бедре появилось чёрное симметричное сердце, явно не имеющее никакого отношения к реальному человеческому сердцу. Фэйт, недолго думая, создала себе такое же — на собственном левом бедре. Странное место для такой метки, но ей было всё равно. Честити просияла, черты лица заметно смягчились, губы изогнулись в слишком красивой даже для робота улыбкой. В этот момент она выглядела слишком настоящей.