Лакомые кусочки

      Из воспоминаний Суюки       Просыпаясь, она первым делом разогревала чайник. А пока он грелся, у неё были свои дела. Свой маленький ритуал. Макияж и разминка.       Обычно утром Сокка, как и его сестра Катара — спали как убитые, потому, что поздно ложились. Тоф как и почти все в Царстве Земли была соней.       Суюки тоже была из Царства Земли, но назвать ее соней никто бы не осмелился. Несмотря на общее мнение, Суюки не всегда была ранней пташкой. Но никто не становится Воином Киоши, валяясь в постели до полудня, а гимнастика на восходе солнца была частью целой философии дисциплины и тренировок, поэтому за много лет она перевоспитала свои природные склонности.       Теперь, если на рассвете она все еще была в постели, то весь день потом чувствовала себя неповоротливой и ленивой. Если она была на ногах, чтобы приветствовать проясняющееся от звездной тьмы небо, это заряжало ее энергией. Впрочем, это не означало, что она до сих пор не испытывала соблазна остаться в кровати, особенно прохладным утром, когда под одеялом было так тепло и уютно, и можно было прижаться к Сокке.       Ей не хватало ее соратниц с Киоши, чтобы встречать рассвет, но теперь у нее снова появилась компания. Сокка и принц Зуко, пробравшись в тюрьму в Кипящей Скале, спасли ее и еще некоторых из плена. Теперь они все присоединились к Аватару и скрывались от людей Огня вместе с ним.       Аанг, в отличие от нее, был от природы «жаворонком», хотя он обычно не поднимался до восхода солнца, когда она уже заканчивала свои упражнения и переходила к боевой подготовке. Вскоре после того, как они переехали в этот дом, она с интересом стала наблюдать за его утренней разминкой. Он выполнял что-то вроде медленных упражнений, сопровождаемых глубоким дыханием, прежде чем перейти к тренировке со стихиями. После примерно недели тайного наблюдения (в этом она мастер) за ним, она спросила его, что это было. — Это называется Тай цзы, — сказал он. — Оно позволяет тебе найти внутреннее равновесие и согревает. Это несколько сложнее, чем кажется. Когда я жил в Храме Воздуха, все делали утренние упражнения Тай цзы вместе: монахи, послушники, все. Потом мы все шли выполнять индивидуальные задания, но это было чем-то вроде семейного времяпрепровождения. — Выглядит так мирно. — Это очень похоже на магию Воды. Думаю, именно поэтому я ее так быстро освоил. — И шарм твоей учительницы тут совершенно ни при чем, правда ведь? — поддразнила она его.       Он покраснел. — Ну скажем так, мой интерес к занятиям не требовал дополнительной стимуляции…- Она смотрела, как он выполнил следующий комплекс. — Поучишь меня?       Его лицо озарилось сияющей улыбкой. — Конечно!       С тех пор каждое утро на восходе они встречались в саду и занимались Тай цзы. Он был прав, это было сложнее, чем казалось на первый взгляд, но, как он и говорил, помогало сосредоточиться. Ей удалось развить чувство равновесия и улучшить дыхание.       Так что каждое утро, закончив свою гимнастику, она шла в дом, стучала в дверь спальни Аанга, чтобы разбудить его, и он присоединялся к ней в саду. Затем она приносила им чай, когда они заканчивали. Сперва это была просто хорошая тренировка, потом и их утренняя беседа стала неотъемлемой и важной частью каждого утра. Они почти не говорили во время упражнений, но потом, за чаем, побеседовать было приятно. — Мне нравится, — сказал он как-то, примерно через пару недель после начала их совместных занятий. — Чай? С бергамотом или улангом? — Нет, не чай. Мне нравится возможность поговорить с тобой. — Да? — она улыбнулась, тронутая таким проявлением его симпатии. — Ага. У нас ведь никогда особо и не было такой возможности.       Это была правда. Суюки часто чувствовала себя чужой в их компании.       Аанг, Катара, Сокка и Тоф были ближе, чем семья, а она была как бы с боку припёка, просто спутница Сокки. Все относились к ней очень дружелюбно, и она не ощущала отторжения, но все равно не была членом их узкого круга.       Было лестно услышать, что Аанг хотел бы лучше узнать ее. Она не возражала, и по мере того, как их дружба крепла, ее роль в группе тоже стала меняться. Она стала неофициальным тренером по физической подготовке и специалистом по оружию. Она и Сокка совместно разрабатывали большинство тактических планов группы.       Впрочем, наступил день, когда она ясно поняла, что стала действительным членом команды — день, когда Тоф одарила ее прозвищем.       Как-то она притопала к завтраку в дурном настроении, как всегда по утрам. Суюки радостно приветствовала ее. — Что хорошего в этом утре, Госпожа Зануда? Оно означает лишь, что ты снова будешь доставать меня своими прыжками и ужимками.       Все рассмеялись. «Госпожа Зануда», — фыркнул Сокка. И так она стала Одной из Них.       Катара была твердым орешком. Между ними по-прежнему чувствовалась дистанция, и порой она ощущала, что Катара внимательно наблюдает за ней. В конце концов, она встречалась с ее братом. Но в то же время Катара стала обращаться к ней, осторожно поднимая темы, касающиеся только девушек. У нее были сомнения и вопросы, которые не с кем было обсудить — ни с матерью, ни со старшей сестрой. Начала она с довольно нейтральных тем: как себя вести, если на улице пристают незнакомцы, потом вопросы стали более личными, как себя вести с парнем.       Порой Суюки нечего было предложить ей из собственного опыта, поэтому они просто делились своими бедами. В последнее время разговоры стали еще более задушевными. Но в основном Катара держалась на расстоянии вытянутой руки. Суюки старалась плыть по течению и не торопить события.       Но с Аангом было легко. Он ничего не требовал и не ждал от собеседника. Он просто хотел общаться. Так они и делали, без церемоний и целей.       Было все еще темно, когда Суюки постучала в дверь спальни. Потом она спустилась вниз, чтобы дождаться Аанга в саду. Она никогда не открывала дверь. Он спал очень чутко и никогда не пропускал ее тихий стук. Она не рисковала застать… что бы то ни было. Время от времени все они оказывались случайными свидетелями интимных подробностей жизни друг друга. Это было неизбежно, особенно путешествуя на летающем бизоне. Тем не менее, не стоило искушать судьбу.       Она вытянула руки над головой, повернулась в одну сторону, потом в другую, чувствуя, как растягиваются мышцы. — Доброе утро, — услышала она голос Аанга.       Она обернулась с улыбкой. — Доброе утро, сифу Аанг.       Он усмехнулся и покачал головой. — У меня полно учителей, но сам я никогда не был «Сифу». — Привыкай. Я не специалист в управлении стихиями, но другие говорят, ты скоро превзойдешь своих учителей. — Ни один маг не прекращает учиться. В какой-то момент мы просто начинаем учить друг друга.       Они заняли начальную позицию и приступили к медленным плавным движениям. Им больше не нужно было говорить, и Суюки не нуждалась в указаниях Аанга после того, как они столько времени тренировались вместе. Она почувствовала, как кровь приливает к согревающимся мышцам по мере того, как они проходили весь комплекс, сперва медленно, потом быстрее, ее пульс участился, потом снова замедлился на последних минутах, отведенных для расслабляющих упражнений.       Они поклонились друг другу и направились к подушкам возле чайного столика, там уже стоял дымящийся чайник. Сегодня он пах улангом. Суюки разлила напиток в чашки.       Аанг наблюдал за восходящим солнцем. Глядя на его профиль, Суюки вдруг захотела задать ему вопрос. — Можно спросить тебя кое о чем? — Конечно. — Ты когда-нибудь чувствовал во мне способности к магии?       Аанг посмотрел на неё. — Я все ждал, когда ты спросишь. — Так каков ответ? — А какого ты ждешь?       Она задумалась.       Аанг некоторое время изучал её, словно сканируя своей энергией. — Нет. У тебя нет способностей к магии.       Она кивнула. — Я так и думала. — На острове Киоши очень мало тех, кто может покорять стихии, что довольно странно, учитывая покровительство со стороны Аватара, — заметил он. — У Аватара Киоши не было детей, кроме дочери. Да и была ли она ей родной, никто не знает. Но почти все на острове в той или иной степени находятся с Коко в родстве. — Ты тоже? — казалось, это вызвало у него большой интерес. — Один из моих предков приходился Коко двоюродным внуком, так что мы с ней в некотором роде…. — Чем дальше, тем все больше убеждаюсь, что моя новая «семья» гораздо роднее мне, чем я думал… — Аанг расплылся в довольной белозубой улыбке. — Я подавала прошение о том, чтобы меня приняли в школу воинов. Раньше в неё принимали всех девочек-сирот, но потом стали лишь истинных потомков. Остров не мог прокормить большую группу, в условиях, когда едва удавалось сохранять нейтралитет во время войны.       Аанг нахмурился. — Истинных потомков? — На Киоши это очень почетно — быть потомком Аватара. — Это… глупо, учитывая, что может быть у Киоши не было истинных потомков, если Коко приёмная… — хохотнув, заявил он. Но встретившись с ней глазами отвернулся. — Согласна. — Извини, за реакцию. В мире полно глупостей. Причём у всех народов. — Да, понимаю… Но это не менее глупо, чем запрещать женщинам изучать магию Воды.       Он кивнул. — Или заставлять мужчин и женщин жить раздельно в разных Храмах Воздуха… — вздохнул Аанг. — Ты думаешь, это было глупо? — Со временем я начинаю смотреть на все иначе, чем мне казалось раньше. Все считают Воздушных Кочевников странными высокомерными отшельниками, но для меня они навсегда останутся возвышенным идеальным обществом, хотя если честно и у нас всякого хватало. У меня тогда не было своего мнения на этот счёт, но многие монахи и монахини считали именно так, в том числе Гиацо. — А Гиацо, это кто? — Он мне был за место отца… — Как это? А кто твои настоящие родители? Ты был сирота? — Не знаю. Наверное, нет. Возможно, может быть даже я встречал их когда-нибудь. Но Гиацо… Понимаешь… Все мы были его детьми и детьми для всех монахов. — Не знаешь ни матери, ни отца? И все другие так? — это как-то было, по крайней мере, странновато для её восприятия. — Да. — он пожал плечами, словно это был само-собой-разумеющийся-факт. — А сестра или брат у тебя были? — Может быть. Мы все были братья и сестры… — Я понимаю, что все вы там. Но я спрашиваю, в смысле родные были?! — пыталась она достучаться. — Может быть. Если и был брат, то рос рядом. А если и была сестра, то жила в женском храме. — Как я поняла, Храмы делились у вас на мужские и женские? — начала более менее включать логику Суюки, склоняя тему к интересующим её фактам, и проверке потенциального уровня его восприятия. — А мужчины и женщины где-то встречались? Ну, дети — то откуда-то брались же?!       Этим замечанием она вогнала мальчика в краску, но он ответил. — Конечно, встречались. Но было это не так как у вас, большинства, можно сказать. Сначала один день раз в месяц, потом лишь месяц раз в год. Каждые пять лет они жили вместе в течение полугода, а каждые десять лет — в течение года… — Не удивительно, что ваш народ был таким малочисленным… — изрекла Суюки, едва не выронив чашку. — Я думал об этом. Недавно у меня был один разговор, изменивший моё мировосприятие. Я понял, насколько культура Воздушных Кочевников отличалась от той картины Мира, что я вижу сейчас вокруг. Я пришёл к выводу что… Соитие не было для них самоцелью. Это было чем-то большим. Священнодействием! — этой фразой он отправил её в нокаут. — А о детях и их количестве Воздушные Кочевники никогда и не задумывались… — продолжил рассказ Аанг. — Просто все дети были общими. И настоящим родителям никогда не приходилось заботиться о них и их судьбе… Они не переживали — сыты ли, одеты ли и как образованы их дети. Знали — о них прекрасно позаботятся. Сами Воздушные Кочевники до старости оставались детьми. Шутили, веселились, развлекались. Помню, мы с Гиацо запускали торты с кремом в головы Великому Совету Наставников. — Аанг озорно расхохотался, припомнив это, но тут же опомнился увидев округлившиеся глаза Суюки. — Ни забот, ни хлопот. Кочевники смогли избавиться от всех земных тягот… В этом была наша философия — «Гармония, Равноправие, Единство и Свобода…» — А как же Любовь? — Любовь была основой всего. Но любовь не в том смысле… как принято у большинства сейчас. А — «Всеобьемлюющая»!!!.. А то что ты имеешь в виду… Ну понимаешь, к этому у нас относились немного иначе… Как бы объяснить… Не могу подобрать эпитет… Попробую объяснить так… Ну вот к примеру одежда… И мальчики и девочки носили одинаковый наряд… Не было на нем ни золотых нашивок, ни вышитых орнаментов, как у других народов. Скромный. Из простых шерстяных и хлопковых тканей. Но скроен он был так, что идеально подходил для дальних путешествий, тренировок и полётов. Многослойность и сложный покрой позволяли эффективно управлять потоками воздуха. Но при этом были у нас и такие наряды каких не сыщешь у других, прекрасные, из тончайших тканей. Струящийся по телу шелк, в танце создавал причудливые замысловатые образы и раскрывался потоками воздуха подобно изысканному заморскому цветку. Это было потрясающе красиво… Или вот еда… Кочевники могли долго обходиться без пищи, соблюдали посты, не ели мяса и ещё куча всяких условностей. Но при этом они умели получать от пищи и процесса её приготовления максимум удовольствия. Например, фруктовый пирог с воздушной кремовой начинкой. М-М-М… — После паузы, когда он видимо мысленно наслаждался, продолжил. — Готовить его не так просто, не так быстро, но это стоит того. Поверь мне. — Кочевники были гурманами? — Да вот именно это я и хотел сказать. Кочевники были ГУРМАНАМИ во всем, в том числе и в любви! — В смысле? Как это? — Любовь у нас была возведена в степень искусства!!!.. — вдохновенно заключил Аанг. — Хммм… Как-то не вяжется с образом монахов?! — не смогла она скрыть сомнения. — Чтобы беспрепятственно путешествовать по всему миру, Воздушные Кочевники должны были не только разбираться в картографии, политике, философии, дипломатии, культуре и обычаях всех народов. Но и музицировать на различных инструментах, петь, танцевать, знать поэзию, шутить, показывать фокусы и быть… ну…хорошими… — Хорошими любовниками?!       Мальчик опешил на минуту покраснев до кончиков ушей. Суюки не удержалась от смешка. — Э-э-э… я хотел сказать Спутниками Жизни, но можно и так сказать, в каком-то смысле… Не поверишь, но это действительно было обязательной дисциплиной, причём и для девушек и для юношей в равной степени. — Что? Вас учили любовным наукам?! — в свою очередь ошарашено уставилась на него Суюки. — Ну да. I- триместр: дружба, II — триместр: нежность, III — страсть. Вот к примеру, был даже «Трактат о Страсти», обязательный к изучению для выбравших Путь Любви. Там было описано 64 Искусства Любви… (он увидел её выпученные глаза, когда-то он и сам был ошарашен только прочитав заголовки и присмотревшись к картинкам… когда понял, что там изображены не упражнения и новые виды боевых искусств. Сейчас он не отложил бы эту книгу в сторону, как тогда. Сейчас он внимательно бы всё-всё прочитал, но книги сгорели в огне, как и вся его цивилизация! Всё стало пеплом. Осталось лишь то, что сохранила его память)…Не смотри так. Конечно, этому учили после посвящения, присвоения титула Мастера и соответственно признания Мужчиной и Воином… Хотя мне довелось посетить пару лекций… — Как?! Тебе же было всего 12? — У нас и возраст не имел особого значения. Считалось, неважно сколько человек прожил, главное чего добился. Поэтому и к службе Аватара меня призвали раньше традиционного срока. Они считали, что я уже готов. Видишь татуировки Мастера, чтобы их получить, нужно было пройти 36 уровней магии — взволнованно зашептал он, указывая на свои татуированные стрелы. — Это очень сложно, особо одаренным это удавалось, ну самый-самый минимум только после семнадцати — восемнадцати, а многим кому и за тридцать… Обычно… То есть после этого каждый Мастер выбирал свой путь сам. Путь Света или Путь Любви. Выбиравшие Путь Света — более не принадлежали миру, постигали истинную суть вещей, сохраняли целомудрие и достигали духовного просветления. Путь Любви — тут думаю итак понятно… Но для меня выбор тогда заключался в ином. Гиацо! Выбирая Путь Любви, я мог остаться дома с Гиацо до шестнадцатилетия. Тогда я ещё не знал, что у меня нет этого выбора. В любом случае я должен был отречься от всего что было мне дорого. Но сейчас не об этом… я обучился раньше остальных. Намного… — он помолчал — формально признавая меня МАСТЕРОМ, мой народ признавал меня и МУЖЧИНОЙ. -??? — Так вот. Звание Мастера дозволяло мне многое, но я не успел этим воспользоваться, как следует. Как только меня объявили Аватаром — путь на подобные занятия был мне закрыт в связи с ненадобностью. Меня начали готовить к войне…. — Интересно и чему же учили вас на этих уроках любви? — уже заинтересованно спросила Суюки. — Мне удалось познать крайне мало, но я помню каждое слово. Наставник говорил нам… — он изменил выражение лица, затем Аанг опустил голову и вдруг произнес:

— Всё начинается с любви… Твердят: «Вначале было слово…» А я провозглашаю снова: «Любовь» и было это слово. С любви! Всё начинается с любви: Трагедия и подвиг, сказки, Мечта и страх, цветов глазки, глаза ребёнка, счастье, ласки — всё начинается с любви. Тоска и озарение с утра… Всё, даже ненависть — Родная и вечная её сестра. С любви! Всё начинается с любви…

Суюки улыбнулась. — Аанг. Ты создан для мира и любви, а не для войны… — Дослушай… — он приподнял руку в немом жесте и изменив голос, видимо подражая Наставнику произнес речь: «К любви, к ее словарю и жестам следует относиться бережно! Слишком часто говорят: «Я тебя люблю» дабы залучить в постель, дабы обрести ложную уверенность, дабы держать на привязи, дабы убедить себя в том, что благословенное состояние достигнуто, дабы не замечать того, что уже позади.       Не нужно использовать эти священные слова в таких целях. «Я люблю тебя» не должно звучать слишком часто, становиться ходкой монетой, инструментом, источником прибыли…       Конечно, вы можете принудить эту послушную фразу играть вам на руку. Но лучше приберегите ее, для того чтобы прошептать в шею Любимой, для той самой единственной Спутницы Жизни, что станет вашим центром мироощущения.       А еще лучше научитесь выражать свои чувства иначе.       Даже если бы вы были лишены дара речи, не имели в своем распоряжении медной трубы языка, вы смогли бы рассказать все. Скрестив свои руки в запястьях, обратив ладони к себе, прижали бы скрещенные запястья к сердцу, потом чуть отвели руки вперед и разомкнули их, обернув ладонями к предмету вашей любви.       По выразительности это не уступит словам.       И заметьте, сколько возможностей открывается здесь для более тонкой передачи чувства, сколько изыска вы можете привнести в этот жест, соединяя ладони, целуя костяшки пальцев или играя их кончиками, которые несут в себе неповторимый узор, печать вашей индивидуальности…       Это лишь один вариант из тысяч.       Вы отыщете и многие другие, но помните «Ложь не для ложа»!       Вслушайтесь в эту фразу, это не упражнение по риторике и не каламбур, это предостережение, моральное предписание.       Любовь и Правда — жизненно важная связка. Вы обучены выкручиваться из любых ситуаций, используя все возможные средства, в том числе ложь. Но в любви нет места для лжи.       Ваша любовь не должна быть показной, спектаклем. Это должны быть чувства. То как вы обнимаетесь во тьме, определяет ваше видение истории мира.       Я не скажу вам, кого любить и как, но я могу сказать вам зачем любить. Мы можем прожить и без любви, однако благодаря ей мы обретаем индивидуальность, обретаем цель.       Любовь не способствует развитию человечества, даже наоборот, она враждебна всякой организованности. Не будь любви, нам было бы намного проще.       Любовь не изменит хода мировой истории, но она может сделать нечто важное…       Любя мы обретаем недюжинную способность к сочувствию, обязательно начинаем видеть мир иначе. Без этого дара вы не сможете стать ни хорошим Спутником Жизни, ни хорошим художником, ни хорошим политиком.       Благодаря ей мы нечто большее, чем просто мы.       И я не утверждаю, что любовь сделает вас счастливыми, уж что-что, а это врятли.       Скорее она сделает вас несчастными, либо сразу же, если вы напоритесь на несовместимость, либо потом годы спустя.       Любовь не делает счастливыми ни любящего, ни любимую, но она раскрывает способности к счастью. Ведь счастье — это лишь ваше мироощущение и никто не может ни дать его, ни отнять без вашего ведома.       Каждый человек счастлив или несчастен, ровно на столько, сколько желает и может сам.       Разумеется, мы любим не ради того, чтобы помочь миру избавиться от эгоизма, но это одно из непременных следствий любви. Любовь основа мироздания. Любовь порождает жизнь. Она как самость никогда не исчезнет, превратится может быть в ветер, колышущий пряные травы, подгоняющий шмеля или бабочку к цветку, играющий волнами моря и кронами зеленых дубрав. Любовь не ограничивается понятием отношений мужчины и женщины — она повсюду и во всем.       Любовь может дать счастье, а может не дать, но она всегда высвобождает скрытую в нас энергию.       Так будем же любить друг друга, ибо, если Любовь не будет придавать нашей жизни смысл, нам ни к чему и жить!» — Ничего себе… — только смогла выдохнуть Суюки. — А что Катара сказала тебе, когда ты ей это рассказывал? — Я рассказал бы ей, если бы она спросила… — он печально вздохнул, — Но она не спрашивала про это. Когда я пытался заговорить на тему Любви сам, всегда что-то случалось или кто-то вмешивался. Или условия для подобных разговоров были не подходящими. И ещё, я ужасно смущался. И вообще, мы так мало стали разговаривать в последнее время. А пока мы жили на территории Храма, я не имел права быть с ней рядом, ни то что разговаривать о Любви… — вздохнув в очередной раз он пригубил чашку. — Целибат…       На слове, произнесенном Суюки полушепотом Аанг поперхнулся чаем. — Судя по твоей реакции — ты знаешь, о чем я, да?! — хохотнула она. — Знаю. Помню. А ты откуда знаешь? — Это самое невыносимое правило, особенно когда молодая кровь зовет. Знаю. Я ведь с Острова Киоши. И у нас есть жесткие правила относительно мужчин. Поэтому я могу представить каково это — воспитываться в Храме. Можно сказать, я знаю эту жизнь на своей шкуре. И все плюсы, и все минусы. Знаю, каково это быть словно сиротой, но в большой семье. И как хочется иметь что-то свое-свое, не общее. Как хочется иметь родного близкого человека, который понимал бы и любил тебя… Твоя половинка. Чтоб вместе вы были одно целое. Семья…       Аанг кивнул и очень тепло улыбнулся, глаза заблестели, казалось еще чуть-чуть и у него потекут слезы. Но он моргнул и сдержался.       Она продолжила. — Этот закон целибата у нас ввела Аватар Киоши. Она окружала себя лишь женщинами. Но зачем это у вас? Если у твоего народа было такое возвышенное понятие о Любви и даже 64 Искусства в «Трактате о Страсти»? Так почему, тогда такое разделение? Зачем жить в разных Храмах? — развела руками Суюки. — Я помню, что до того, как я сбежал, этот вопрос горячо обсуждался. Некоторые Кочевники считали, что эта традиция изжила себя, устарела, и не имеет смысла, они хотели объединить Храмы Воздуха. Я тогда не задумывался над этим. Это меня не касалось. Но теперь я их понимаю. — Почему именно теперь? — Доводы в пользу объединения основывались на духовной гармонии и единении дополняющих друг друга мужской и женской энергий ци. Все хотели, чтобы это звучало необычайно возвышенно. Но Гиацо объяснил мне, что речь идет о том, что люди устали жить врозь со своими детьми другого пола. Устали от долгих — на целые годы — разлук со своими супругами. Я просто считал, что если ты духовно связан с кем-то, неважно, что вам разрешено видеться, лишь раз в течение нескольких лет. Духовно вы ведь все равно не расстаетесь, так? — Но? — Мне было просто думать так до того, как у меня самого появился такой человек. Я просто не понимал. — А… — Не могу представить, как бы я жил без Катары так долго. Проклятье, да я и дня не могу представить без нее! Не знаю, как они это выносили. Гиацо был женат в течение сорока восьми лет, и до того, как его жена умерла, они почти не виделись, — Аанг покачал головой. — Однажды Гиацо сказал, что единственное, о чем он жалеет, что проводил с ней так мало времени. — У него были дети? — Да, кажется, у него было три дочери. Они жили в Восточном Храме Воздуха. Я видел одну из них разок. Они все выросли и стали самостоятельными еще до моего рождения. Но это было не важно. Потому что все мы были его детьми и детьми для всех монахов. Это было… — он вдруг оборвал себя и отвернулся.       Суюки подумала, что он вспомнил что-то, но потом поняла, что он пытается справиться с захлестнувшими его чувствами. — Это снова возвращается ко мне, — пробормотал он. — Я забываю, что никого из них уже нет. Ничего этого нет. Потом что-нибудь напоминает мне о них, и вот они словно оживают, — он загрустил. — Ладно. Давай сменим тему. Еда. У нас сегодня на обед традиционное блюдо племени Воды — похлебка из моллюсков.       Едва припомнив это сомнительно «аппетитное» кушанье, которое «водяные» уплетали целыми котелками, Аанг поморщился и передернув плечами высунул язык. Суюки не удержалась от очередного смешка. — Фу-у-у!!! — продолжал Аанг — Они кормили меня этой гадостью, когда вытащили из айсберга. А я ел! Ел и даже, кажется, улыбался!!! А все потому, что не сводил глаз с Катары… Она до сих пор думает, что я не разборчив в еде. Хотя, если честно так и есть. Я готов съесть все, что приготовлено ею, или подано ее руками. Удивительно все же как любовь делает нас слепыми и бесчувственными…. Кстати на острове Киоши меню меня порадовало. Наверное, это единственное место, где мы с Соккой ели одно и тоже, но при этом наслаждались оба. Ваш прием был не так помпезен, но так радушен и приятен, что именно у вас я оценил преимущества моего положения и мне впервые понравилось быть Аватаром. — Десертные блюда стали у нас на острове традиционными, потому что Аватар Киоши любила сладости… — Я тоже люблю! — воскликнул Аанг, а затем уже тише поправился, вспомнив что люди обычно ставили мысленно равенство между всеми Аватарами. — В смысле и теперь… — И я люблю… — после небольшой заминки ответила Суюки. — А Сокка считает, что похлебка из моллюсков еда настоящих мужчин. — Интересненько… — Аанг оживился, — Почему мужчина не должен любить сладкое?.. — вдруг хихикнул он. — По-моему это всё комплексы. Не еда делает мужчину мужчиной. Я, конечно, понимаю теперь, что это понятие различно у разных племен. Но у моего народа он бы точно не смог этим похвастаться. Для звания мужчины требуется гораздо больше. Когда люди его племени Воды уходили на войну, ему было почти 14 лет. Почти. Его не допустили к обряду Посвящения, не взяли на сражение. Несмотря на его явные задатки лидера и отчаянное желание. Такие законы в Племени Воды: Есть 14 лет — воин. Прошел испытание во льдах — мужчина. Исполнилось 16 лет — можешь жениться. Поэтому получился такой парадокс: когда мы встретились с Соккой, мой народ признавал меня Мужчиной и Воином, а его народ Сокку нет. Вот так. На годы он оставался мальчиком. Даже когда вы с ним впервые встретились… Только незадолго до Осады Севера мы прошли с ним ритуал посвящения в Мужчины племени Воды… Т-сс-с! Я тебе ничего не говорил… — Для меня он до сих пор мальчик с задатками лидера. Но таким я его и люблю, — улыбнулась Суюки, закатив глаза.       Аанг грустно улыбнулся. — Я отказался от посвящения. Хоть я и Маг Воды, но я не из их племени. Иногда я ухожу в Мир Духов только для того, чтобы повидать Янгчен. Она — единственный Воздушный Кочевник, с кем я могу поговорить. Я так скучаю по Гиацо и всем остальным…  — А Киоши?! Ты встречаешь Киоши? — Конечно… — Я тебе завидую, — сказала Суюки. — Я бы все отдала, чтобы поговорить с Киоши.       Аанг обернулся к ней, в его серых глазах зажегся острый интерес. — Что заставило тебя идти сражаться от её имени? — А разве могло быть иначе? Она была потрясающей. Сильной и могущественной. Разве ты так не думаешь? — Да, точно.       Суюки склонила голову на бок, уловив сомнение в его голосе. — Но? — Но? Никаких «но», — он откашлялся и отвел взгляд.       В голову Суюки закралось одно забавное подозрение. — Тебе она не нравится, да? — Нет! Вовсе нет! Она мне нравится! Это ведь мое воплощение. Точнее я ее воплощение. Это все равно, что не нравиться самому себе… Просто… — он вздохнул и потер шею. — Мне проще говорить с Року или Янгчен. Даже с Куруком, если мне удается застать его. Киоши просто очень… сурова. Все, что она говорит, она говорит так, словно речь идет о жизни и смерти в борьбе за честь, ее советы звучат так, словно они вырезаны на каменных скрижалях и запущены тебе в голову с огромной силой.       Суюки расхохоталась. — Ну она же маг Земли. — И возможно, поэтому мы не слишком понимаем друг друга, как мне теперь кажется. — Ничего, Аанг. Ничего личного. Моя героиня не обязательно должна быть героиней для всех и каждого.       Аанг поднял на нее глаза. — Она — твоя героиня? — Совершенно верно. Так что, полагаю, и ТЫ ТОЖЕ, в некотором смысле. То есть… Ну… Не то, чтобы ты не заслуживаешь сам быть чьим-то идеалом. Ты действительно герой! Но ты — это и Киоши и… — Аанг уже вовсю смеялся над ней. — Тьфу, ерунда какая-то получилась… — Все нормально. Ты чувствуешь связь с Киоши. Я — не она, но когда-то был ей. — А на кого равняется Аватар? Кто твой герой, Аанг? — Это просто. Катара.       Суюки почувствовала, что готова растаять от умиления, но не подала виду. — Правда? — Абсолютно. — Не Року или кто-то еще?       Аанг отставил чай и вытянул ноги. — Люди называют меня Героем, и я делаю все, что могу, чтобы соответствовать этому, ну и получаю все преимущества этого положения. А Катара была моим идеалом еще тогда, когда могла поднять волну не выше собственных колен. Она преследовала военный корабль Народа Огня, чтобы спасти мальчишку, которого едва знала, имея при себе лишь бумеранг своего брата и летающего бизона, которым не умела управлять. Она оставила все и всех, кого знала, чтобы научиться быть сильнее, и помочь мне стать сильнее, — он посмотрел ей в глаза. — Без нее я бы уже раз десять мог погибнуть, мы все могли погибнуть. И если я вообще на что-то гожусь, то только благодаря ей. И я все еще не могу поверить, что она… — он остановился и закусил губу. — Я и не надеялся, что она полюбит меня, — тихо сказал он. — То есть надеялся, конечно, но в глубине души думал, что это бред.       Суюки наблюдала за ним, когда он говорил о Катаре, и думала: вот если бы Сокка выглядел так же, говоря о ней. — Мне кажется, у меня дежа вю, — сказала она. — А? — Некоторое время назад я говорила с Катарой, и знаешь что? Она сказала мне то же самое. О тебе.       Он молча смотрел на неё несколько секунд, потом покраснел. — Да?       Она кивнула. — Вам, ребята, надо почаще разговаривать.       Аанг вскинул голову и моргнул. — Суюки, мне пора. — Я знаю.       Он вскочил на ноги. — Подожди, Аанг. — Мальчишка уже успел убежать довольно далеко. Суюки усмехнулась, вспомнив его кличку, которой его окрестила Тоф «Твинклтос — проворные пятки».       Тот вернулся также быстро. — Сегодня мы с Соккой идём в город. Погулять вдвоём. — Отлично. Но у меня тренировка с Зуко. Весь день. — А вечером… мы собираемся в театр… мы могли бы… — Все вместе пойти, и там я мог бы поговорить с Катарой… в более романтических условиях… — Аанг засиял улыбкой. — Да, это я и хотела предложить… — кивнула Суюки. — Увидимся за завтраком! — сказал он, исчезая в доме.       Суюки отпила чаю и улыбнулась: «Этот мальчишка удивительный! Монахи его хорошо воспитали. Киоши гордилась бы… Всеми нами!»