***
— Признаться, я не ожидал так скоро увидеть тебя в этом кабинете снова, Гарри, — мягко сказал Дамблдор, — ведь с твоего предыдущего — замечу, весьма впечатляющего — появления здесь прошло чуть больше суток, не так ли? — Да, профессор, — тихо ответил Гарри, потому что что еще он мог сказать? — Присаживайся, Гарри, — сказал директор, — не стой. Я не собираюсь тебя наказывать — на самом деле, ты не нарушил ни одного из школьных правил, что бы ни говорил профессор Локхарт. — Но? — безучастно спросил мальчик. — Очень хорошо, что ты понимаешь, что существует это самое «но», — заметил Дамблдор, разливая чай по чашкам. Гарри-Хранитель-Ключей внутри его головы напрягся. Возможно, ему удастся обблевать мантию Дамблдора в этот раз? Мальчик решительно взялся за чашку и сделал глоток. Чай был вкусным и сладким, хотя никакого сахара в него Дамблдор не сыпал, по крайней мере, Гарри не заметил этого. Да и никакого внезапного доверия к директору не возникало. Возможно, это зелье действует не сразу? — Ты же помнишь наш разговор на стадионе? — спросил директор. — Да, профессор, — ответил мальчик, — это про «Важно не то, что ты умеешь, а то, что ты делаешь»? — Именно так, Гарри, именно так. И кстати, я очень благодарен тебе за твое письмо, касающееся того несчастного удава и… той способности, которую ты обнаружил в себе. Я имею в виду умение говорить со змеями. Признаться, ты успокоил меня — не тем, что тебе доступен змеиный язык, а тем, что ты не стал скрывать от меня это свое умение. Гарри кивнул. Он еще с прошлого года, а то и раньше, не верил в «совершенные случайности», и в данном случае Дамблдор был первым кандидатом в организаторы такой вот случайности. А даже если и нет — смысла скрывать это не было никакого. — Хотя, разумеется, лучше не распространяться об этом твоем таланте, — продолжил Дамблдор. — Люди часто подвержены предрассудкам, знаешь ли. Гарри кивнул снова, Дамблдор оценивающе посмотрел на него. — Ты рассказал кому-нибудь об этом случае? — Да, сэр. Дину и Близнецам, когда они меня выручали. Меня заперли в комнате, помните, я писал Вам? А они вытащили меня оттуда. На машине. — Да, Артур тоже писал мне об этом, — кивнул Дамблдор, — и, хм, Молли. Признаться, я несколько… разочарован действиями твоих дяди и тети и, хотя мне и не положено по должности, рад, что дух Гриффиндора — дух храбрости и взаимовыручки — никуда не исчез. Но… как отреагировали твои товарищи? — Нормально, — пожал плечами Гарри, — правда, они посоветовали то же, что и Вы — помалкивать об этом. И про предрассудки сказали точно то же, что и Вы сейчас. — Они намного умнее, чем стараются казаться, — улыбнулся Дамблдор. Гарри сделал еще глоток. Его не тошнило, и он был рад этому. «Может быть, в тот раз такое искусственное доверие действительно было необходимо? — подумал он. — Ведь не каждый день в школьника пытается вселиться какая-нибудь бессмертная гадость?» — Почему ты убил это существо, Гарри? — внезапно сменил тему Дамблдор. Он больше не улыбался. — Он нападал на Гермиону, — ответил мальчик. — Точнее, они. Но этот… он дернул ее за волосы, у нее аж зубы клацнули, она даже закричала! — Ты думаешь, ее жизни что-то угрожало? — Думаю, да. Они подняли ее под самый потолок, рвали волосы и… Если бы она упала, она могла бы все кости переломать! — То есть ты доволен? — Нет, сэр. Совсем нет. — Почему же? Ведь мисс Грейнджер действительно могла… пострадать. — Потому что… Потому что Гермиона… мисс Грейнджер, — пояснил зачем-то Гарри, — она, когда очнулась, не стала со мной разговаривать. Просто повернулась и ушла. — Хм, — поднял бровь Дамблдор, — но давай представим, что тогда, в том туалете в прошлом году — и, если я не ошибаюсь, после сегодняшнего случая мисс Грейнджер пошла… приводить себя в порядок в тот же самый туалет, верно? — так вот, представим, что у тебя получилось бы то же самое заклинание, когда ты сунул свою палочку в нос троллю. Тогда его шкура не защитила бы его, правда? — Ну… там ведь все-таки был тролль, — вздохнул Гарри. — Он был большой. И Волдеморт… тоже, хотя и поменьше. — То есть все дело в том, что это существо было маленьким? — Я не знаю, сэр. И… Ну, если говорить не о том, что мы представляем, а о том, что на самом деле было… Когда я действительно убил, ну, я имею в виду профе… я имею в виду Квиррелла, — поправился он, — Гермиона… она даже успокаивала меня. Говорила, что я не убийца, а защитник. Потому что Квиррелл мог бы убить Невилла, Рона, и, может быть, ее тоже. Я тогда переживал. Сильно. А теперь… — А теперь мисс Грейнджер решила не поддерживать тебя, хотя ты спас ее от вполне реальных, а не потенциальных неприятностей. На глаза Гарри навернулись слезы. — Они ведь даже не были людьми! — с отчаянием в голосе почти крикнул он. — Интеллект пикси примерно на уровне кошки! Я специально прочитал учебник, пока ждал Вас тут. Старый учебник, — уточнил он на всякий случай. Показалось или Дамблдор отвел глаза? — «Ты не бьешь крикетным молотком маленьких девочек и не вешаешь котят», да? — печально улыбнулся Дамблдор; он теперь снова смотрел на Гарри. — А как ты думаешь, где лежит граница между человеком и не человеком? Ты же видел кентавров? Или гоблинов? Они люди или нет? — По мне — так они люди, только необычные, — пожал плечами Гарри. Это был довольно странный вопрос. — А между тем немало волшебников — и даже весьма высокопоставленных — считают их не людьми, точнее — нелюдями. Более того… Дамблдор отхлебнул чаю. — Более того, — повторил он, — изрядное количество волшебников считают людьми только магов. И даже сквибов — ты ведь знаешь, кто такие сквибы? — Гарри кивнул. — Они к людям не причисляют. И даже… — Я знаю, сэр. Я слышал, что некоторые… и в школе тоже… считают полноценными только чистокровных магов. Ну, в смысле, у кого волшебники не только родители, но и все бабушки с дедушками, — пояснил он. — То есть граница находится там… — Где ее проводит… тот, кто ее проводит? Ну, я имею в виду… — Именно. И что это значит? — То, что границы на самом деле нет? Если каждый проводит ее там, где хочет? Но… Тогда… Вот мы… превращаем жуков в пуговицы, сэр. И… они не выживают. Точнее, выживают не все. Мой сбежал, первый который, — пояснил он. — Но… Никто же не в ужасе? То есть граница все же есть? Где-то между жуками и людьми? — Ты же сам сказал — каждый это решает для себя. И, если хочешь знать мое мнение — ее все-таки нет. — Но жуки… — И свиньи, из которых делают ваши сосиски. И козы, кожа которых идет на пергамент. И жуки. Они все живые. Просто… чем ближе существо к тебе, тем… более веская причина нужна, чтобы убить его. Кто-то из живых существ дальше от человека, кто-то — ближе. Но жесткой границы, как я думаю, действительно нет. — Миссис Уизли говорила то же самое: убивать без причины нельзя. Ну, это она про садовых гномов. Они… тоже на людей похожи и тоже маленькие. — Молли — очень мудрая волшебница, — улыбнулся Дамблдор. — То есть Гермиона… мисс Грейнджер… в этом случае не сочла причину достаточно веской? — Видимо, так, Гарри, видимо, так. Но, как ты думаешь, почему она так решила? Она действительно могла получить… серьезные травмы. А если бы ей сильно не повезло… — Я не знаю, сэр! — потерянно сказал Гарри. — Кажется, я могу помочь тебе в этом, — сказал Дамблдор, — вспомни, с чего начались проблемы мисс Грейнджер? — С Лок… С профессора Локхарта, — буркнул Гарри, и ему показалось, что Дамблдор снова отвел взгляд, на одно-единственное мгновение. — Эээ… Они напали на нее — я имею в виду, серьезно напали… Когда она заморозила двоих из них. Одним заклинанием, представляете?! — Именно, Гарри. Итак, мисс Грейнджер мастерски нейтрализовала двух пикси, не убивая их. Заметь — она сработала в два раза эффективнее, чем ты. — Ну это еще вопрос, — нахмурился Гарри, — когда я… убил этого, — он с вызовом посмотрел в глаза директору, — они сразу же отпустили ее. И сами забрались в клетку. Всей толпой. — То есть ты убивал, чтобы запугать? — нахмурившись, спросил Дамблдор. — Я знал одного… — Нет-нет-нет, сэр! — воскликнул Гарри. — Я такого даже не ожидал. Они сами перепугались. Я хотел, чтобы он отпустил ее, вот и все. — Но ведь в этом случае было бы достаточно заморозить этого пикси? Пусть даже тебе и не удалось бы зацепить сразу двоих, но ты ведь мог повторить заклинание несколько раз? — Я… Я еще не знаю этого заклинания, мы его не проходили еще. Сегодня же первый день, ну, учебы! — смутился Гарри. — Просто Гермиона всегда… Она читает все учебники заранее! — Но ведь «Редукто», которое вы, кстати, должны проходить только в следующем году, ты знал? — Так получилось, — пожал плечами Гарри; разговор явно принимал опасный оборот. Объяснить Дамблдору, откуда он знает это заклинание, было бы огромным провалом. — С другой стороны, — продолжил свои размышления Дамблдор, — ты ведь знаком с заклинанием окаменения? — Да, сэр. Но… оно такое длинное, а эти пикси очень верткие! Я бы промазал скорее всего. — То есть ты принял самое простое решение. И это оказалась смерть, верно? — Самое быстрое, сэр. Не самое простое, а самое быстрое. Они подняли Гермиону уже довольно высоко, профессор! Она и так чуть не разбилась. — Хорошо, я понимаю твои резоны. Итак, ты принял самое быстрое решение. Оказалось ли оно самым лучшим? — Судя по результату — нет, сэр! — понурился Гарри. — Но… если бы Гермиона разбилась… — Понимаю тебя. Давай рассмотрим ту историю с троллем еще раз, — Гарри снова напрягся. — Если бы вместо пикси в классе появился бы тролль — что ты выбрал бы? «Редукто» или «Петрификус Тоталус»? Давай представим, что шкура не защитила бы тролля в обоих случаях, — уточнил он, увидев, как засомневался Гарри. — Конечно, «Редукто», сэр! — Даже… зная реакцию мисс Грейнджер на этот случай? — Да, сэр. Просто… «Редукто» быстрее. А если бы тролль успел… Тогда я никогда не простил бы этого себе. Сам себе не простил бы, сэр. Дамблдор задумался. Причем Гарри был готов съесть Распределяющую Шляпу, которая исподтишка разглядывала их с полки, на то, что он действительно задумался, а не сделал вид. — То есть, — сказал он через несколько очень длинных минут, — твоей целью было бы… не допустить, чтобы мисс Грейнджер — или кто-то другой — пострадал бы? — Ну… да, — удивленно подтвердил Гарри, — а зачем еще?.. — Ты меня очень обрадовал, Гарри, — улыбнулся Дамблдор. — Чем, сэр? — удивился мальчик. — Тем, что твоей целью была бы — и на самом деле была — именно защита, а не убийство. — А разве бывает иначе? — удивился Гарри и вдруг понял: да, бывает. — Вижу, что ты уже сам ответил на свой вопрос, — вздохнул Дамблдор. — К сожалению, да. И ты знаком с такой… ситуацией значительно лучше, чем мне бы этого хотелось. Этот шрам, — показал он на лоб Гарри, — результат желания именно убить, а не… защититься. Просто… просто убийство из средства спасти кого-то легко может стать целью. Слишком легко, — сказал он, тяжело вздохнув. Гарри молчал, молчала и Шляпа, хотя мальчику на мгновение показалось, что старой тряпке есть что сказать. Но она закрыла глаза и промолчала. — Убийство… Убийство обладает рядом несомненных достоинств, — Дамблдор тоже прикрыл глаза, но молчать не собирался. — Да, убийство — один из самых быстрых способов… решения проблем. Все остальные — остановить, переубедить, даже испугать — требуют намного больше времени. И знаний, как ты сам успел заметить. Ведь если бы ты владел заклинанием заморозки — возможно, ты сумел бы обойтись именно им? Гарри кивнул. В этом был смысл, особенно если выводить из строя по паре пикси сразу, как это сделала Гермиона. — Убийство решает проблему окончательно — мертвый враг не встанет и не продолжит вредить тебе, хотя… бывают исключения, — продолжил Дамблдор, бросив испытующий взгляд на мальчика. — Убийство, в конце концов, универсально — нет необходимости искать другой выход или… учить новые заклинания. Не так ли, Гарри? Гарри молчал. Он помнил слова Бутройда о том, что убийство допустимо, когда оно решает больше проблем, чем создает, но попный мозг подсказывал, что это замечание было бы несколько несвоевременным. — Том считал именно так, — прикрыл глаза Дамблдор, так и не дождавшись ответа. — Первоначально убийство было для него именно средством. Средством достижения… достаточно важных, хотя и не слишком благородных, целей. А потом… Потом это средство все больше и больше подменяло собой цель. Знаешь… есть одно заклинание… То самое, которое оставило тебе этот шрам. — Убивающее Заклятие? — спросил Гарри, вроде бы так называл его Рон. Или не Рон? — Да. Я не хотел бы вдаваться в подробности, но… Чтобы оно сработало, волшебник должен желать чьей-то смерти. Он должен хотеть именно убить того, на кого он направил это проклятие, а не защитить кого-то другого или достичь какой-то иной цели. Иначе проклятье просто не подействует. Тому очень нравилось использовать его — и это показывает, что убийство стало для него именно целью, а не средством. — Но почему? — спросил Гарри. — Почему убийство стало для него целью? — Потому что это слишком быстрый, простой и окончательный способ. В нем есть своя магия. Очень темная и опасная магия — опасная не только для жертвы, но и для того, кто использует ее для решения проблем, какими бы благородными они не казались поначалу. Гарри прислушался к чему-то глубоко внутри себя. То самое темное не-пойми-что, которое он впервые почувствовал в бункере на заднем дворе «Норы», еле слышно аплодировало у него внутри — аплодировало быстроте, простоте и окончательности смертельного решения. — Я… понимаю, сэр, — эти аплодисменты были Гарри неприятны. — Но что мне делать… теперь? — Ну, во-первых, обдумать тот урок, который помимо своего желания преподал тебе профессор Локхарт, — улыбнулся Дамблдор. — Во-вторых, я советовал бы тебе поговорить с мисс Грейнджер — разумеется, когда она сама будет готова к такому разговору. И в-третьих… — он вопросительно взглянул на мальчика. — В третьих… искать другие способы… решения проблем? — быстро спросил Гарри. — Но… если для этого не будет времени? Если тролль — не пикси, а тролль — уже в кабинете? — Я бы посоветовал тебе искать эти способы заранее. Именно для этого и существует Хогвартс. Для того, чтобы вы, все вы, были достаточно подготовлены к тому, чтобы достигать свои цели правильными, — а не быстрыми и окончательными, — средствами. Иначе… при том, что каждый из волшебников способен убить своим желанием — о да, с помощью палочки, но ведь палочка есть у каждого волшебника, правда? — наш мир обезлюдел бы слишком быстро. А потом исчез бы. — Исчез? — выпучил глаза Гарри. — Да. Это довольно сложная магия, но… Мир, в котором никто не живет, никому и не нужен. И он… развоплощается, — серьезно сказал Дамблдор. — К сожалению, магантропный принцип достаточно сложен для понимания школьниками, но поверь мне, это именно так. Гарри кивнул. — Гермиона прочитала ту книжку, которую Вы дали мне, сэр. Она поняла там не все, но… Она кое-что рассказала мне. И там про этот принцип тоже было. Непонятным языком, но было. — Вот как? — поднял бровь Дамблдор. — Тогда приходится признать, что послать тебе эту книгу было одним из самых удачных моих решений. — Спасибо, профессор. Я… пойду? — спросил он. — Учить заклинание заморозки? — подмигнул ему Дамблдор. — Ну… да. Но не только, сэр! Вряд ли профессор Локхарт выпустит в класс кучу пикси еще раз! — Я тоже так думаю, Гарри. Так что действительно, лучше быть готовым к разным неожиданностям и иметь достаточно большой набор… способов достижения своих целей. И да. Возвращайся к своим друзьям. — Спасибо, сэр, — Гарри накинул на плечо сумку и развернулся. — И мне… мне действительно жаль, что я… что я убил его. — Гарри, — остановил его голос Дамблдора, когда он уже стоял, глаз старого волшебника не было видно за блеском очков, — не его. Ее. И, боюсь, боюсь, она была не одна. Пикси — живородящие существа, знаешь ли. — Да, профессор, — сказал Гарри совершенно спокойным голосом, — я понял. Спасибо, профессор.***
Он спрыгнул с лестницы, когда до самого низа оставалось еще ярдов десять, использовав «это» со всей силой, которую только мог высвободить. Это — и всплеск магии, и легкая боль в ступнях от удара об пол — помогло, но ненадолго. Он бежал по коридору, чуть не сбив по дороге кого-то из первачков, бежал, пока не оказался в тупиковом коридоре, в котором никого не было. К сожалению, тут, как и на всем пути сюда, не было и тех, кого он… кому он доверял. Таких людей и во всем мире-то было не слишком много, а уж тут, в Хогвартсе… Но он успел, успел убежать туда, где он не убил бы еще кого-то. Рвануло. Замок содрогнулся, с потолка и стен посыпалась каменная крошка, пол задрожал. Гарри поднялся с холодного каменного пола. Мелкие камешки повыпадали из стен, потолок пошел трещинами, держатели для факелов перекосились, а сами факелы погасли или упали вниз. Ноги подрагивали, и Гарри, сделав два шага, сполз спиной по шершавой от выбоин стене. Какой-то мелкий каменный осколок, видимо, попал ему в лоб, и кровь текла по лицу — он понял это, проведя по нему руками. Зачем? Он ведь понял все еще тогда, еще в том самом классе, под взглядами друзей и Гермионы. И там, в кабинете, Повелитель Памяти разобрал его ошибку именно так, как и следовало — спокойно, без крика и обвинений, позволив ему осознать, что он сделал не так, не только сердцем, но и умом. А потом… Потом он больно ударил его. Не физически, и даже не ментально — в том смысле, который вкладывали в это слово волшебники, но очень, очень больно. Причем тогда, когда в этом уже не было необходимости. Это было как тогда, с зеркалом. Зачем? Даже если дело было в пресловутой методичке, предписываемое ему согласно ей чувство вины Гарри испытывал и так. Чего хотел добиться директор? Голова была пуста. Гарри достал маггловский ежедневник и написал: «Разобраться: почему Дамблдор сделал это?» — надпись исчезла. «Недостаточно данных. Опиши проблему», — появилась на пустой странице сделанная аккуратным почерком надпись. Гарри перехватил перо поудобнее, загнав некстати заворочавшееся внутри Темное Нечто поглубже, чтобы оно не мешало своими неуместными восторгами.