шёпот листьев на ветру

Этой ночью Геллерту Гриндевальду не спалось. Стрелки старинных резных часов уже давно перемахнули за полночь, а на ночном небе уже успели вспыхнуть ослепляющие мерцающие звезды. Они освещали всю округу, стоило лишь подойти к окну и окрестности Нурменгарда казались чарующим и волшебным, ни на что непохожим местом. Будь Геллерт ценителем природных красот и прочей маловажной ерунды, что пленит душу простых смертных, счастье которых заключается в хорошем урожае, здравие родных и в том же самом дожде, он бы проникся бы всем этим. Однако сердце мужчины оставалось ровным и подходить к открытому настежь окну он не хотел. Холодный и резкий воздух, к которому Геллерт привык так давно, еще будучи студентом Дурмстранга, окутывал его со всех сторон, заставляя развеяться от дурных мыслей. После Парижа Гриндевальд практически не спал, его то и дело мучили видения, которые он никак не мог понять. А все из-за того, что он видел фрагменты, какие-то вспышки, размытые силуэты, но никогда все эти крупицы не складывались во что-то более целое. Вот и сейчас дела обстояли не наилучшим образом. После очередного собрания, Геллерт сразу же отправился к себе, строго разъяснив своим сторонникам все подробности очередного дела. Уходя, он напомнил волшебникам, что не желает, чтобы его кто-либо беспокоил. Сон подкрался к мужчине быстро, однако спустя два часа, Гриндевальд проснулся от очередного видения. Первое, что ему бросилось в глаза — скомканная простынь и свет звёзд. Уснуть со второй попытки не получалось, Гриндевальд только ворочался, потом и вовсе разозлился и решил, что лучшим занятием в данные момент будет курение кальяна. Геллерт медленно выдыхал дым, нарочно придавая ему форму каких-либо незамысловатых фигур: парусники, кареты, пара кругов. Магу было на редкость скучно, но заняться чем-то другим он не мог, да и стоило признать, и вовсе не хотел. Неожиданно в дверь постучали. Это был лёгкий, почти еле слышный стук. Сначала Геллерт решил, что ему показалось или же звук донесся из окна, но потом стук повторился ещё раз. — Входите. — коротко и сухо отбросил Геллерт и совсем не удивился, когда в комнату вошла его самая верная соратница. Геллерт слегка приподнял одну бровь, пристально глядя на свою ночную гостью. На Винде было изумрудное — её любимое — платье, с отделкой на подоле, вышитой темными шелковистыми нитями. Чёрные локоны свободно струились по её плечам, завиваясь на кончиках. Серьги в ушах поблескивали от света свечи, что стояла на комоде. — Я не могу уснуть сегодня, — спокойно ответила Винда, лёгкий ветерок стал играть с её волосами. — Не ты одна, Винда, — хрипловато произнёс мужчина, жестом указывая на соседнее кресло. — Всему виной треклятые звезды. Ты видела небо? — спросил Гриндевальд, устремив свой взгляд к открытому окну. — Как будто, какой-то шутник решил поджечь царство вечного мрака. — Кто знает. — Розье лишь пожала плечами. Лицо волшебницы было совершенно нечитаемым. Гриндевальда это слегка раздражало. Для чего он только что так распинался? Чтобы услышать лишь короткое «кто знает»? Поразмыслив над этим, Геллерт одернул себя. Что за глупости? Как он только мог вспылить из-за такой ерунды. Похоже, бессонница на нем так сказывается. — Геллерт, все в порядке? — из мира размышлений мага вырвал голос Винды. Она внимательно всматривалась в его лицо, словно ища ответ в каком-нибудь мимолетном движение губ, бровей... — В последнее время ты такой уставший. Гриндевальд хмыкнул. За все эти долгие годы, что Винда провела подле него, от неё, казалось, невозможно было что-либо утаить. Она всегда знала, когда он рассержен, расстроен, плохо себя чувствует. И всегда старалась проявить к нему какое-то участие, заботу. По началу для Геллерта такое рвение со стороны Розье было непривычным. Винда всегда была далеко не глупой, наоборот, даже очень сообразительной волшебницей. Зачем же ей понадобилось так терзаться из-за него? Со временем Гриндевальд, конечно же, все осознал и перестал стараться отрицать привязанность к ней со своей стороны. И сейчас он был готов признаться самому себе в том, что несказанно рад тому, что Винда пришла к нему. — Я плохо сплю, — он отодвинул кальян в сторону. — Не могу понять смысл своих обрывочных видений. — Может, тебе не стоит так зацикливаться на них? — Винда едва заметно поежилась. Гриндевальд сразу понял, что она замерзла. Пожалуй, стоит наконец закрыть окно. Он стремительно встал и уже оказался возле окна, когда тёплые ладони прикоснулись к его плечам. Мужчина развернулся, встретившись с её глазами, которые, казалось, светились, подобно драгоценным камням. Да и сама Винда сейчас была невозможно красива. Гриндевальд никогда не сомневался в этом, но сейчас стоило ему лишь взглянуть на неё и он чувствовал, что пропадает, что все в этой комнате, да и вообще вокруг исчезает. Остаются лишь они вдвоём. Его разноцветные глаза встречаются с её серо-голубыми, подобными раннему туманному утру. — Ты слишком часто думаешь об этом, mon chér, — мелодичный голос Розье и этот французский акцент окончательно пленил его. — Вот тебя и мучает все это, поэтому ты и не спишь. — Винда склонила голову на бок, нежно прикоснувшись ладонью к лицу мужчины. Раньше аристократка и подумать не могла о том, что будет так вольно вести себя рядом с Гриндевальдом. Но сейчас, когда он смотрел на неё таким задумчивым, ласковым и одновременно пожирающим, почти шальным взглядом, Розье понимала, что она может позволять себе любить его. — Картина сложится в твоей голове, когда придёт время, — Винда потянулась к Гриндевальду, переместив одну из своих рук к нему на плечо. Лёгкий, почти невесомый, но в то же время нежный поцелуй, согрел холодные губы Геллерта. — Пожалуй, ты права, Винда, — едва заметно улыбнувшись, маг покачал головой и прищурился. — В последнее время, вы часто соглашаетесь со мной, господин Гриндевальд, — Лицо Винды украсила лукавая улыбка. Геллерт усмехнулся, но не сказал ни слова, лишь опустил руки к ней на талию и прижал ближе к себе. Винда блаженно закрыла глаза, когда Геллерт накрыл её губы своими, вовлекая в жадный и томный поцелуй. Они были слишком близко друг к другу. Геллерт слышал, как её сердце, подобно загнанной в клетку птице, колотиться, требует освобождения, пальцы Розье слегка сжимали его плечи, сейчас аристократка казалась невыносимо хрупкой. В его руках она всегда была такой. Геллерт ощущал аромат её цветочных духов, который смешался с ароматом яблок. От такого чувственного и требовательного поцелуя перехватывало дыхание, но Гриндевальд и не думал останавливаться, он дразня, провёл одной рукой по спине аристократки, сквозь платье почувствовал идеально ровную линию позвоночника, а затем, расстегнув пару пуговиц, расслабил воротник, открыв своему взору шею и ключицы. Винда сжала его плечи ещё сильнее. Гриндевальд был везде: оставлял дорожку из поцелуев от шеи до ключицы, одной рукой игрался с прядью чёрных шелковистых волос, то заправлял её за ухо, то чересчур долго перебирал. Винда чувствовала, как её дыхание участилось, а стон вот-вот должен был сорваться с её уст — все это время она держалась, как могла, не желая, чтобы Геллерт так легко заполучил эту победу — но мужчина и не думал сдаваться, его прикосновения становились все страстнее, Винде казалось, что её щёки вот-вот загорятся самым настоящим огнём от таких настойчивых ласк. Она еле слышно застонала. Геллерт, оторвавшись от её шеи, как-то внимательно посмотрел на неё, а потом иронично подметил: — Уже сдалась? Мне казалась, игра в поддавки — это не про вас, мисс Розье. — *Quoi d'autre! — Глаза Винды воспламенились после его слов. Но Геллерт снова усмехнулся, а все из-за столь живой интонации, с какой Розье прошептала эту непонятную фразу на родном, заковыристом, чересчур нежном языке. — И что это зн... — договорить ему не позволила Розье. Ловкие пальцы ухватились за воротник белоснежной рубашки, притянув к себе, Винда сдаваться не собиралась. Они впивались в губы друг друга долго и лихорадочно, Винда запустила руки в волосы Геллерта, а тот нарочно прижимал её ближе к себе, прикусывая нижнюю губу. Винда сама не заметила, как стала отступать к кровати. С каждым шагом они приближались все ближе, зацелованные губы требовали все больше и больше. Сколько раз стоны успели слететь с её губ? Винда успела сбиться со счета, Гриндевальд что-то шептал, зарывшись носом в её волосы. Они стояли неподвижно пару мгновений, одежда стала лишь некому ненужной формальностью и невыносимо мешала. Так и хотелось поскорее избавиться от неё. Винда выводила незамысловатые узоры руками по плечам Геллерта, а тот вдруг резко и спонтанно подхватил её на руки. — *Was machst du mit mir, Charmeur? — иронично прошептал маг. Всего пара-тройка шагов и Винда почувствовала холодную льняную простынь. Мужчина аккуратно положил её на постель, а сам вдруг как-то задумчиво посмотрел на неё сверху вниз. Чёрные волосы беспорядочно откинуты назад, на щеках играет румянец, расширенные от ожидания зрачки виднелись из-под взмаха тёмных пленительных ресниц. Из всей этой удивительной картины особенно выделялись манящие губы Винды. Геллерт лениво расстегнул одну пуговицу на рубашке, как вдруг Винда приподнялась и потянула мужчину на себя. Ощутив тяжесть его тела, она сама быстро расстегнула три пуговицы, а затем произнесла: — Я подумала, что ты успел принять снотворное, — нежные пальцы касались его скулы, проводили до платиновых локонов. — Я знаю средство получше, дорогая, — наклонившись к аристократке, прошептал Геллерт. Он вдыхал аромат её волос. Платье Винды постепенно соскальзывало вниз, открывая все прежде скрытые места взору Гриндевальда, который уже успел избавиться от рубашки. Винда застонала, когда его сильные руки сжали её бедра. — Это действительно лучше любого снотворного, — между поцелуями прошептала Винда, Гриндевальд лишь усмехнулся. Этой ночью видения уж точно не станут занимать его мысли. Чувствуя, как её ногти царапают спину, а сама она прогибается под ним все сильнее и сильнее, произнося его имя, Гриндевальд что-то лихарадочно шептал ей по-немецки, улыбаясь. А, когда все закончилось — обессиленно рухнул рядом с Виндой, чувствуя, как её нежные руки обняли его. Такие бессонные ночи были Геллерту по душе.