Вопреки себе

                    Прошло двенадцать лет. Май 1838 года, Лондон, Великобритания.       Адель проснулась на рассвете, несмотря на то, что они с братом прибыли в особняк поздно ночью. С ней всегда так: сколь долго ни засиживалась бы она за очередной интересной книгой, просыпалась всегда неизменно рано утром. Солнце ещё даже не поднялось над горизонтом, а только окрасило небо в розоватый цвет. Юная княжна выбралась из теплой постели и, ступая босыми ногами по полу, подошла к высокому окну. Отодвинув мешающую ей тяжелую бархатную гардину, она открыла створку окна и впустила в комнату прохладный утренний воздух.       Кожа сразу покрылась мурашками от ворвавшегося в комнату сквозняка, и девушка зябко поежилась. Из сада донесся сладковатый запах цветущих кустов пионов, огромная клумба, засаженная этими цветами самых разных оттенков, находилась как раз под окном спальни Адель. Нужно будет обязательно приказать Насте собрать для неё большой букет и поставить в вазу у её постели. Девушка с удовольствием вдохнула нежный аромат и, взобравшись на подоконник, мечтательно прислонилась головой к стене.       Итак, она снова в Лондоне. Интересно, изменилось ли здесь что-нибудь за те годы, что она жила в России? В последний раз она провела здесь лето два года назад, когда приезжала на юбилей дедушки, герцога Ратленда. Но что она тогда видела?       Разумеется, магазины: это было лучшее место в Лондоне, по мнению Адель. Будь её воля, она бы целыми днями напролет не вылезала из них. В Лондоне были целые улицы, состоящие из одних только магазинов: одежда, обувь, шляпы, детские игрушки, продуктовые лавки, аптеки, книги, ювелирные изделия, меха, парфюмерия… перечислять можно было бесконечно! И бродить по ним тоже, ибо князь Вяземский ещё ни разу в жизни не отказал ни в чем своей единственной, обожаемой дочери.       Вместо того, чтобы попытаться урезонить очаровательную юную транжиру, он лишь с улыбкой оплачивал ворох счетов, которые появлялись в доме на следующий день после очередного визита Аделины на Оксфорд-Стрит. Князь был твердо убежден, что его девочка должна иметь доступ ко всему самому лучшему, что она пожелает. И неважно, что это было — сто сорок восьмая шляпка или чистокровный английский скакун.       Возможно, таким образом Андрей Алексеевич пытался как-то компенсировать дочери то, что она выросла без матери. Увы, его жена была весьма эксцентричной натурой, что и привело её к трагедии. Княгиня Вяземская, урожденная Элизабет Ратленд, погибла на охоте, неудачно упав с лошади и сломав себе шею. Она умерла мгновенно, без мучений, едва ли успев понять, что произошло. Их сыну, Мишелю, было десять лет, а Аделине шёл шестой год.       Князь тогда был настолько подавлен и шокирован нелепой смертью жены, что несколько недель просто пил в одиночестве, забыв обо всём на свете, в том числе и о детях. Когда же он опомнился, то попытался наверстать упущенное время и начал забрасывать сына и дочь подарками и развлечениями, а потом и вовсе увез их в длительное европейское турне, где они провели два года, переезжая из страны в страну, из города в город.       В итоге, с самого детства Аделина привыкла к постоянным путешествиям: Лондон, Париж, Венеция, Вена, Цюрих, где она только не побывала с отцом и братом!       Правда, к её вящему огорчению, когда ей исполнилось девять лет, papa вспомнил о том, что юной княжне необходимо лучшее образование, и запер её в самый известный пансион для благородных девиц в Петербурге — Смольный Институт.       Учеба давалась непоседливой и своенравной княжне непросто, но виной тому, в основном, была её собственная лень. Хотя, Адель относилась так не ко всем предметам: она, например, обожала музыку и танцы, а её чистым, хрустальным сопрано восхищались не только все барышни пансиона, но и преподаватели, включая даже чопорную директрису — княгиню Голицыну.       Игра на фортепиано тоже давалась ей легко, а способность к языкам помогла без труда освоить английский и французский. Все остальные предметы, такие как география, арифметика, история княжна изучала, конечно, но без особого рвения. Намного интереснее ей было тайком от классной дамы читать французские романы о любви, которые, кстати, были строго запрещены к прочтению смолянкам.       Но барышни, на то они и барышни, чтобы забивать свои юные, неискушенные головы всякими романтическими бреднями, а потом, ночами, таинственным шепотом обсуждать прочитанное с подругами, мечтая, что однажды к каждой из них явится такой же красавец-герой, как в романах, и увезет с собой на белом скакуне.       Так что, запрещенное чтиво осторожно передавалось из рук в руки, причем, в искусстве сокрытия улик молодым барышням могли позавидовать даже члены тайных политических обществ. Ни разу, на памяти Адель, они не были пойманы с поличным, то есть с романом в руках!       К моменту, когда юной княжне Вяземской вручили на руки свидетельство об окончании Смольного института, она получила довольно приличное образование и вполне могла быть представлена ко двору или даже претендовать на должность фрейлины, что вполне соответствовало её княжескому титулу. Но у papa были свои планы на счет дочери. Шесть лет назад князь Вяземский получил должность первого помощника посла Российской Империи в Британии и перебрался в Лондон, а два года назад приобрел роскошный особняк в районе Ридженс Парк.       Михаил и Аделина все эти годы провели в России, находясь под присмотром старой тетушки, кузины их отца. Аделина грызла гранит науки в Смольном, а брат посещал мужскую гимназию, а после — императорский Царскосельский лицей. Учился молодой князь блестяще и всей душой стремился к знаниям, чем вызывал немалую гордость отца. По праву рождения Михаил был зачислен в императорский гусарский полк и успел получить чин поручика. Форма шла ему бесподобно и молодой человек с гордостью носил гусарский мундир, вызывая восхищенные вздохи барышень и дам на балах и приёмах.        Теперь, когда образование княжны было завершено, отец незамедлительно вызвал обоих отпрысков к себе, в Британию. Для Михаила он готовил карьеру дипломата, а для Адель подумывал в будущем подыскать богатого и именитого супруга, может, даже из королевской семьи, кто знает? По мнению Андрея Алексеевича, его дочь была настоящей красавицей и вполне могла составить пару с каким-нибудь герцогом или даже принцем, благо их в Европе было пруд пруди.       Каким бы пристрастным ни было суждение любящего отца, он был недалек от истины: Адель действительно выросла красавицей. Она была похожа на мать, унаследовав от Элизабет Ратленд её густые пшеничные локоны и светлую, будто фарфоровую, кожу, но при этом взяла от отца темные, четко очерченные брови и огромные карие глаза под длинными, загнутыми, словно у дорогой французской куклы, ресницами. Это редкое сочетание карих глаз, темных бровей и ресниц со светлыми волосами невольно приковывало к девушке взгляды окружающих. А если прибавить к яркой внешности её природную грацию, стройную фигуру и очаровательную улыбку, становилось ясно — юная княжна Вяземская станет одной из самых популярных дебютанток в этом сезоне.       Обычно юных девушек из высшего общества вывозили в свет лет с шестнадцати, и Адель уже пропустила два сезона в Петербурге, но, во-первых, она не желала первый раз выходить в свет без сопровождения отца, а во-вторых, это было невозможно из-за учебы в Смольном.       В конце года ей должно исполниться восемнадцать лет, так что, её первое появление в обществе планируется именно здесь — в Лондоне. Сезон балов должен начаться совсем скоро, слава Богу, у неё достанет времени, чтобы сшить себе новый гардероб по самым модным парижским журналам для дам.       Прямо сегодня она и отправится по магазинам и узнает, кто самая модная модистка в Лондоне. Кстати, в этом вопросе её вполне смогут просветить тетушки и многочисленные кузины, которые абсолютно точно появятся здесь сегодня. Наверняка отец уже известил всех о приезде своих наследников.       Внезапно рассветную тишину нарушил осторожный скрип открывающейся двери, и в комнату вошла невысокая, темноволосая девушка с длинной косой, одетая в темно-синее платье и длинный белый передник. В руках она несла небольшой медный таз и высокий фарфоровый кувшин с водой для умывания. Это была Настя, крепостная девушка Вяземских и личная горничная Адель, а также главная поверенная всех тайн своей барышни и неизменная соучастница разных мелких пакостей юной княжны.       Увидев Настю, Адель быстро спрыгнула с подоконника, чем напугала девушку, явно не ожидавшую увидеть госпожу не в постели.       — Батюшки святы! — вскрикнула испуганно Настя. — Господь с вами, барышня, кто ж так пугает? Что это вы на окне-то сидите? Да ещё в неглиже? А ну, как увидит кто?       — Да там такой туман с утра, что я даже и улицу толком не разглядела, — отмахнулась Адель. — Давай уже умываться и одеваться скорее, я что-то замерзла. Никак не привыкну, что в Лондоне так сыро.       Настя, не тратя времени даром на разговоры, быстро закрыла окно, аккуратно вернула на место гардину и поставила перед Адель таз, в который приготовилась налить воду. Пока княжна умывалась, горничная без умолку трещала о том, как ей не нравится Англия, что здесь сыро и холодно (как будто в Петербурге в мае было теплее), что англичане выглядят так, словно выпили уксуса и, наконец, о том, что здесь её барышня точно будет постоянно болеть, потому что в Лондоне все время идут дожди.       — Настя, я умоляю тебя, замолчи хоть на секунду, — взмолилась Адель, беря из рук горничной большое полотенце. — От твоей трескотни у меня уже начинается мигрень, а мне сегодня ещё выслушивать уйму новостей из уст тетушек и кузин! Неси корсет и платье, а не то я и правда заболею, стоя тут почти нагишом.       Без болтовни Насти дело пошло быстрее, и уже через пятнадцать минут Адель, одетая в утреннее белое платье в мелкий цветочек и аккуратно причесанная, спустилась в гостиную. До подачи завтрака оставалось ещё немного времени, и княжна решила использовать его, чтобы немного осмотреть сад.       Накинув на плечи легкую ажурную шаль, Адель выскользнула через заднюю дверь и попала прямиком в большой и ухоженный сад. Газон и клумбы были подстрижены и ухожены с чисто английской аккуратностью, а вид цветущих пионов и тюльпанов радовал глаз, особенно после такой длительной и холодной российской зимы.       Адель прошлась по широкой центральной дорожке, не забыв остановиться у самой большой клумбы и сорвать несколько пионов. Она с наслаждением опустила лицо прямо в душистый букет, вдыхая любимый запах, и медленно прошла дальше по дорожке, пока не дошла до высокого кирпичного забора. В самом углу двора, прямо в заборе была небольшая калитка, которой, видимо пользовались слуги… или тайные поклонники горничных, служащих при особняке.       Странно, но калитка была приоткрыта. Девушка недоуменно нахмурилась. Ведь так сюда, во двор, может проникнуть кто угодно, а это всё-таки частная собственность, к тому же, принадлежащая российскому дипломату.       Нужно будет не забыть сообщить об этом papa за завтраком, пусть устроит взбучку офицерам, отвечающим за охрану дома. Князь всегда отличался особыми требованиями к безопасности своих детей и имущества, а потому Адель не сомневалась, что охране достанется от него по первое число. Конечно, ябедничать было некрасиво, но иногда лучше перестраховаться.       Собравшись уходить, княжна повернулась в сторону дома, но вдруг её внимание привлек посторонний шум, раздавшийся в густом кустарнике, росшем у забора. Ей показалось, что там кто-то прячется.       Неужели посторонний человек забрался в сад? Что делать? Закричать? Её вряд ли услышат из дома: слишком далеко. Кто же это может быть? А вдруг, это какой-нибудь беглый преступник или вор?       Сердце Адель вдруг сжалось от страха, и девушка бросилась бежать, в панике уронив цветы на дорожку. Она бежала достаточно быстро, но всё же услышала чьи-то торопливые шаги и короткий скрип закрывающейся калитки. Значит, она спугнула незваного гостя, и он поспешил убраться восвояси.       Добежав до парадной, девушка, наконец, остановилась и попыталась перевести дыхание, что было не так легко сделать, ибо Настя слишком добросовестно затянула на ней корсет. Внезапно дверь резко распахнулась и княжну, запыхавшуюся и взволнованную, обнаружил на пороге её брат, Мишель.       — Аделина? — глаза молодого князя удивленно раскрылись. — А ты как здесь оказалась? Я уже все комнаты обшарил, пытаясь тебя отыскать. Отец не любит опозданий к столу, ты же знаешь!       — Я просто… ходила в сад, хотела нарвать цветов, — переведя, наконец, дух ответила девушка.       — И так торопилась, что забыла сделать это? Где же, позволь узнать, твой букет? — недоверчиво прищурился Мишель.       Господи, она, кажется, и правда уронила букет в саду! Адель досадливо нахмурилась. Идти к таинственной калитке ещё раз у неё не было никакого желания.       — Что случилось, Адель? — уже серьезным тоном спросил её брат. — Ты выглядишь испуганной.       — Так и есть, — кивнула девушка. — Мне кажется, я только что видела в саду кого-то. Может быть, это был вор, я не разглядела его. Он прятался в кустах у забора, а потом убежал через калитку. Нужно велеть охране запереть её, Мишель. Может, ты скажешь офицерам сам? Если мы расскажем papa, он их просто растерзает, ты же знаешь.       Мишель с улыбкой взглянул на личико младшей сестры: может, конечно, Адель и самая избалованная девушка на свете, но при всём её эгоизме, у неё доброе сердце.       — Так и быть, я всё сделаю сам. А ты иди уже, наконец, за стол, иначе отец растерзает нас вместо своих офицеров, — проворчал молодой князь, подталкивая сестру к двери.       Пытаясь придать лицу максимально благодушное и спокойное выражение, Адель поспешила вслед за братом в большую, изысканно обставленную столовую, где во главе длинного стола ожидал их отец.       Князю Андрею Алексеевичу Вяземскому было на тот момент пятьдесят лет. Это был высокий, статный мужчина, довольно привлекательный внешне, он сохранил свою русую шевелюру практически не тронутой сединой, что делало его моложе своих лет, а карие глаза князя до сих пор отличались лукавым, мальчишеским блеском.       Словом, он пользовался абсолютным успехом у знатных дам Лондона, являясь желанным трофеем для охотниц за мужьями и веселых вдовушек. Да что там говорить, даже многие замужние леди были не против свести с ним … более близкое знакомство, но Андрей Алексеевич держал себя в руках и ни разу не запятнал себя порочащими связями.       Завидев любимую дочь, которую он толком не разглядел во время её ночного прибытия в особняк, князь встал из-за стола и протянул к ней обе руки.       — Bonjour, chérie. Ты прекрасно выглядишь, моя дорогая! Я так скучал по тебе! — сказал князь и нежно прижал Адель к себе.       — Merci, papa! Я тоже по тебе скучала! — улыбнулась княжна, принимая положенный поцелуй в щечку и отвечая отцу тем же.       — А по мне, значит, и не скучал никто, — притворно-обиженным тоном протянул Мишель.       В ответ князь добродушно потрепал сына по плечу и улыбнулся.       — Разумеется, Мишель, я всегда скучаю по вам обоим. Но ты же не хочешь, чтобы я и тебя расцеловал, словно пансионерку? — лукаво спросил он.       Завтрак прошёл в прекрасной, спокойной атмосфере. Князь Андрей делился с детьми ближайшими планами по их представлению ко двору, а также лондонскому высшему свету.       Множество приглашений на званые вечера, балы, пикники, домашние спектакли поступали в особняк князя почти каждый день с тех пор, как свет узнал о том, что из России в Англию скоро приедут дети самого загадочного и неприступного из русских дипломатов в Британии.       Всем было интересно посмотреть на них, к тому же, молодые князь и княжна Вяземские были наполовину англичанами по материнской линии и принадлежали к могущественному роду Ратлендов. Старый герцог Ратленд, недавно отметивший восьмидесятилетний юбилей, хоть и был еще достаточно бодрым, но уже прикидывал, кому из своих многочисленных родственников он оставит львиную долю своего огромного состояния.       Поскольку сын герцога погиб ещё совсем молодым и не оставил потомства, а единственная дочь умерла в России, то в качестве главных претендентов на наследство вполне могли рассматриваться именно родные внуки герцога — Михаил и Аделина. Это, конечно, не могло обрадовать многочисленных племянников и племянниц старого герцога, которые уже спали и видели себя обладателями герцогского титула.       Аделина старалась внимательно слушать отца, но периодически мысли её снова возвращались к таинственно открытой калитке в саду. Девушке казалось, что она чудом избежала опасности сегодня утром. С чем было связано такое предчувствие она не могла себе объяснить, но тревожное ощущение не проходило.       Кто-то наблюдал за ней, спрятавшись в кустах. Как же теперь выходить в сад? Неужели даже дома она не сможет чувствовать себя в безопасности? Впрочем, Мишель ведь пообещал проследить за тем, чтобы калитку закрыли. А значит, с ней всё будет в порядке, так что нечего накручивать себя.       — Адель? — вдруг услышала девушка голос отца. — Что с тобой, дорогая? Где ты витаешь?       — Прости, papa, — поспешно отозвалась княжна. — Я, наверное, до сих пор не отошла от длинного путешествия.       — Ничего, ma chère, — похлопал её по руке отец. — Я хотел сказать, что в конце этой недели состоится первый в этом сезоне бал дебютанток, и я, разумеется, внёс твое имя в список молодых леди, которые будут впервые представлены обществу.       — Но, papa, я даже не подумала ещё о бальном платье! — расстроенно воскликнула Адель, мгновенно позабыв о таинственном посетителе сада. — А сшить новое мне точно не успеют!       — Не волнуйся, детка, я обо всем позаботился! — улыбнулся князь. — Завтра утром должны доставить платья, которые я заказал тебе в Париже месяц назад. Надеюсь, ты не имеешь ничего против парижских портных?       — О, разумеется нет! — радостно всплеснула руками девушка. — Merci beaucoup, papa!       В этом был весь отец — он мог, не моргнув глазом, заказать дочери самый дорогой гардероб в Париже, предвосхитив её желание и сделав тем самым приятный сюрприз, лишь бы увидеть улыбку на её лице! Если дело касалось подарков для Адель, князь никогда не скупился.       В предвкушении завтрашних модных обнов, юная княжна выбежала из столовой, радостно напевая, и помчалась к Насте, чтобы поведать ей о том, что в конце недели она будет впервые в жизни танцевать на настоящем балу — ежегодном, знаменитом лондонском балу дебютанток. ***       А тем временем, пока счастливое семейство князя Вяземского мирно завтракало у себя в особняке, по улицам Лондона неспешно катился наемный черный кэб. Изрядно попетляв по узким улочкам, кэб остановился у неприметного с виду трактира на окраине Лондона. Трактир был старый и потрепанный, с покосившейся вывеской — идеальное место для встреч тех, кто не желает быть узнанным.       Из экипажа вышел светловолосый молодой человек, с виду напоминающий обычного английского денди: он был одет в бежевый костюм из плотного сукна и темно-синий плащ, на голове у незнакомца красовался модный светлый цилиндр, а в руке он небрежно держал трость, на ручке которой была вырезана оскалившаяся медвежья голова. Мужчина брезгливо огляделся по сторонам, по всему было видно, что ему крайне редко приходилось заглядывать в такие трущобы.       Осторожно толкнув дверь рукой, затянутой в светлую кожаную перчатку, незнакомец вошел внутрь. Остановившись на пороге, он поискал глазами того, с кем должен был встретиться в трактире.       В самом темном углу сего питейного заведения сидел, укутавшись в черный плащ, темноволосый молодой человек. Перед ним на столе стояла лишь начатая бутылка виски и пустой стакан.       Он сидел, откинувшись на стул, надвинув шляпу почти на глаза и, казалось, спал, однако, увидев появившегося на пороге денди, тут же оживился и поднял руку вверх, подавая знак, где он находится.       Щеголь в светлом костюме осторожно прошел мимо столиков, стараясь не испачкаться, ибо чистота в этом трактире была явно лишь далеким воспоминанием, и приблизился к темноволосому мужчине.       — Тебе следовало бы заплатить мне за то, что я согласился встретиться с тобой в этом гадюшнике, дорогой кузен! — брезгливо скривился денди. — Если бы не срочные новости и твоя тошнотворная таинственность, я ни за что сюда не поехал бы! Я уже молчу о том, какие испуганные глаза сделал кучер, когда я назвал ему адрес! Похоже, что в этом районе обитают сплошь одни бандиты и проходимцы.       — Ты слишком много болтаешь, как всегда, — недовольно проворчал темноволосый, сердито сверкнув на блондина пронзительно-синими глазами. — И не называй меня кузеном, мы же договорились! Садись и рассказывай! Тебе удалось туда пробраться?       Блондин с явным сомнением оглядел неказистый стул, который подвинул ему кузен, совершенно справедливо сомневаясь в его чистоте. Но он отлично знал, что терпение явно не относится к числу достоинств его кузена, а потому всё-таки осторожно присел на краешек стула.       — Разумеется, мне удалось сделать это! — насмешливо осклабился он. — Разве ты сомневаешься в моих способностях подкупать верных слуг?       — Итак? — нетерпеливо перебил его кузен. — Ты видел её?       — Да, я её видел! — победно заключил денди. — А она чуть было не застукала меня! Видать, чутьё на опасность у неё от папеньки.       — Она тебя заметила? Но я же велел тебе не показываться ей на глаза, она не должна знать тебя в лицо, Алексей! — яростно зашептал темноволосый, оглядываясь по сторонам.       — Лица моего она не видела, не волнуйся! — успокоил кузена Алексей. — Я вовремя успел спрятаться, а она испугалась и убежала. Кстати, она хорошенькая. Очень даже.       — Это как раз не имеет никакого значения! — неожиданно свирепо отозвался тот. — Значит, Вяземский собирается вывести её в свет… Вот что — достань мне приглашения на все балы будущего сезона.       — И как я это успею сделать, когда уже в субботу состоится бал дебютанток? — испуганно округлил глаза Алексей.       — Придумай что-нибудь! И не говори, что это невозможно, — отрезал кузен. — Я не должен пропустить этот проклятый бал.       — Ладно, я попробую. Но как мне представить тебя обществу? На чье имя добывать приглашения?       Темноволосый мужчина ненадолго задумался.       — На имя Алекса Гордона, графа Хантли, — надменно вздернул он подбородок.       — Боже святый! — изумленно захлопал глазами Алексей. — Так тебе удалось-таки прибрать к рукам это старое шотландское поместье? И сколько тебе пришлось за него выложить?       — Тише! — прошипел Алекс. — Ей богу, Алешка, ты трещишь хуже любой девки! Здесь не время и не место обсуждать это. Лучше сделай вот что — найди мне небольшой съемный дом в престижном районе и забронируй его до конца сезона. Быстро купить особняк я не успею, но сейчас мне этого и не нужно. И чтобы всё было респектабельно: с прислугой и конюшней. Я не должен упасть в грязь лицом перед этими английскими снобами. Они и так будут смотреть на меня сквозь пальцы и игнорировать, словно наглого нувориша, за купленный титул.       — Так что же ты намерен делать на этом балу? Кстати, ты не мог бы избавить меня от необходимости туда идти? — с надеждой спросил Алексей. — Более мерзкого времяпровождения, чем унылые танцы с пустоголовыми пансионерками и представить себе невозможно!       — Ты должен будешь указать мне на княжну, или ты уже забыл наш уговор? — снова нахмурился Алекс.       — Зачем тебе она? — вдруг подозрительно прищурился Алексей. — Надеешься через юную леди добраться до её батюшки?       — Может быть, — отрезал Алекс. — В любом случае, я слишком долго ждал. Пора вступать в игру и выполнить то, что я обещал отцу. Я должен отомстить! Как именно, я ещё не решил, но я успею подумать над этим. А теперь, идём отсюда, пока мы насквозь не провонялись этим заведением!        С этими словами Александр Бутурлин бросил пару монет на стол и, подхватив кузена под руку, потащил в сторону выхода.