Вопреки себе

                    Едва проснувшись на утро после бала, Адель поняла, что её кузина оказалась пророчицей, вроде греческой Кассандры: в её спальне уже стояли две внушительные корзины, полные роз и перевязанные атласными лентами. В одной из них благоухали на всю комнату нежно-розовые бутоны, а в другой — белоснежные, словно первый снег. Интересно, кто же эти таинственные поклонники, впечатленные ею настолько, что заставили цветочников открыть свои лавки на рассвете? Но более всего её интересовало — есть ли среди этих поклонников граф Хантли?       Сгорая от любопытства, Адель выбралась из постели и подошла к корзинам, заглядывая внутрь: так и есть, в цветы были вложены карточки. В одной из них было четверостишие из Шекспира, а в другой было просто и лаконично написано: «Прекрасной нимфе».       Надежды княжны не оправдались — имен джентльменов, что подписали карточки, Адель не знала. Впрочем, на вчерашнем балу их было так много, и представлялись они ей столь часто, что запомнить всех с первого раза едва ли было возможно!       Девушка улыбнулась, горделиво сверкнув глазами. Значит, она и вправду произвела впечатление на лондонское общество! Интересно, когда же успели прислать цветы? Неужели ночью? Наверное, Настя принесла сюда эти корзины, чтобы княжна могла увидеть их сразу после пробуждения. Что ж, это было приятно и лестно. Отличное начало нового дня.       Негромко напевая, Адель дернула шнурок звонка. Нужно приказать Насте приготовить ванну, а потом одеваться. Сегодня Аделина с Мишелем собрались с визитом в дом старого герцога Ратленда. Ещё на днях от него пришло приглашение на семейный обед.       При мысли о том, что она увидит всю многочисленную английскую родню — тетушек, дядюшек, кузин и кузенов, двоюродных и троюродных племянников и племянниц, у Адель заранее начиналась мигрень. Выросшая в небольшой семье, княжна с трудом выносила такую огромную толпу, жужжащую, словно улей диких пчел. К тому же, родственники наверняка засыплют её и Мишеля кучей вопросов, порой не давая возможности для ответа, ибо трещать они любят не меньше, чем сороки.       Но, увы, отказаться от этой семейной экзекуции не было ни малейшей возможности. К своему стыду, Адель даже не помнила имен некоторых родственников, особенно дальних. А в Англии каждый представитель знати просто обязан был знать наизусть свою родословную вплоть до седьмого колена, и ни разу ничего не перепутать.        Если Адель попадет впросак и спутает или забудет чье-то имя, родные немедленно предадут её анафеме! Как так можно, чтобы одна из потомков Ратлендов ничего не знала о своей семье! Они легко забывали о том, что Аделина и Михаил родились и выросли в России и считали себя, в первую очередь, русскими, представителями рода князей Вяземских, а уж потом — внуками английского герцога.       В коридоре послышались торопливые шаги и дверь, наконец, распахнулась, впуская запыхавшуюся Настю.       — Доброго утра вам, барышня! — бодро и весело поздоровалась девушка. — Что это вы в такую рань поднялись? Сами же ночью сказали, что туфельки стерли до дыр на балу и проспите до обеда!       — Приготовь мне ванну и поторопись! — велела Адель. — Мне сегодня ехать к Ратлендам, так что долго спать некогда.       Настя тут же засуетилась, доставая из шкафа чистое полотенце, банную щетку и прочие принадлежности. Адель, ожидая, пока все будет готово, подошла к зеркалу и принялась расчесывать волосы, безнадежно спутавшиеся во время сна.       — Цветы уже видели? — спросила Настя, наклонившись к букетам и вдыхая их аромат. — Их ещё затемно прислали, а барин велел к вам отнести. Ох, красота-то какая!       — Если верить Маргарет, к обеду букетов станет больше, — заметила Адель, наблюдая за горничной в зеркало. — Если их будет меньше десяти, значит, мой выход в свет обернулся полным провалом.       — Да будет вам, барышня, глупости-то говорить! — замахала на неё Настя. — Каким ещё провалом, когда вы вон какая хорошенькая? Да что же ещё им нужно, вашим английским… этим… господам?       — Джентльменам, Настя, — подсказала Адель, улыбнувшись. — Неплохо бы тебе выучить английский, неизвестно, как долго мы проживем в Лондоне.       — Ой, Господь с вами, барышня! — Настя с сомнением покачала головой. — Да я ни в жизни этот ваш английский не одолею. Язык сломаешь, пока выучишь! Да и ни к чему мне это, я и без него понимаю, что там лопочет миссис экономка, а если она меня не понимает, пусть учит русский! Ой, — вдруг спохватилась Настя, — пойду, принесу горячей воды, пока не остыла.       Горничная выпорхнула за дверь, а Адель прыснула со смеху. Да уж, Насте точно палец в рот не клади! Она и в Петербурге умудрялась легко управляться со всей прислугой в доме, что же тут говорить об английской экономке!       Спустя полтора часа, понежившись в горячей ванной и нарядившись в легкое, голубое в клетку, платье из плотного шелка, Адель спустилась в столовую, к завтраку.       Дверь в гостиную располагалась прямо напротив входа в столовую, и княжна заметила, как две служанки расставляют в большие вазы охапки цветов. О, значит, доставили ещё букеты? Адель тут же сменила направление и свернула в гостиную. Горничные присели в реверансе и почти в один голос поприветствовали её:       — Доброе утро, мисс!       Коротко кивнув в ответ, Аделина с восторгом огляделась по сторонам. Гостиная походила на цветочный магазин! Чего здесь только не было: от скромных бутоньерок, до громадных охапок и корзин. Розы всех мыслимых и немыслимых оттенков, букеты пионов, тюльпанов, белоснежных камелий, и даже небольшой букетик ландышей, скромно перевязанный тонкой зеленой ленточкой! Аромат цветов кружил голову, а вид стольких букетов поднимал настроение. Ей так не терпелось прочесть карточки, осторожно приколотые к каждому букету, но, увы, её уже звали к столу. Papa рассердится, если она променяет завтрак с ним и Мишелем на просмотр полученных цветов.       За столом отец и Мишель по-доброму подшучивали над ней, отмечая, что её вчерашний триумф превратил особняк в оранжерею, и скоро им самим не останется места в доме — все заполнят цветы от поклонников Адель. Княжна смеялась вместе с ними, их похвалы радовали, но как же сильно она хотела, чтобы завтрак быстрее закончился, и она смогла, наконец, прочесть все карточки! Любопытство просто пожирало изнутри!       Покончив с завтраком, Адель приступила, наконец, к разбору букетов. Мишель и отец отправились с нею. Читая одну карточку за другой, Адель все больше разочаровывалась: букета от графа Хантли она не получила. Впрочем, ведь только утро, может быть, она получит его до конца дня?       Странно, неужели он не понял вчера, что тон его был просто оскорбителен? Любой воспитанный джентльмен счёл бы нужным прислать цветы с извинениями. Что ж, подождем до вечера!       Ближе к обеду Аделина и Мишель сели в карету и отправились к Ратлендам. Их загородное поместье находилось совсем недалеко от города, так что долго ехать не пришлось. Солнышко так припекало, что Адель задремала в карете, положив голову на плечо брата.       Мишель бережно обнял сестру и сам закрыл глаза, нежась под солнечными лучами, бьющими в глаза из окна кареты. Они всегда были очень близки, ближе даже, чем с отцом, хоть в детстве часто дрались и ссорились. Но детские годы быстро пролетели, и сейчас Мишель готов был на всё ради сестры.       Когда карета въехала в обширный двор поместья Ратлендов, Михаил разбудил её. Адель поспешно протерла заспанные глаза и с глубоким вздохом приготовилась улыбаться.       Дверца кареты открылась, брат и сестра Вяземские вышли из неё, и тут же были атакованы целой армией возбужденных родственников. Гвалт голосов, к которым примешались крики маленьких детей, оглушил обоих, стоило ступить на землю. Подъездная лестница мгновенно заполнилась людьми. Все охали и ахали, что-то весело выкрикивая, понять, кто, что говорит, было невозможно.       Подхватив под руки брата и сестру, родня буквально внесла их в просторный холл, а оттуда в громадную гостиную. Их обоих кружили во все стороны, разглядывая и восклицая, как выросли дети их обожаемой Лиззи (так в семье называли Элизабет Ратленд, мать Адель и Мишеля), а молодые люди только и успевали благодарить родню за комплименты.       Шум стих лишь тогда, когда в гостиную, медленно и торжественно постукивая тростью по полу, вошёл старый герцог. Все моментально замолкли, даже самые маленькие дети, ибо герцога боялись, как огня.       Джордж Меннерс, герцог Ратленд был высоким, седовласым джентльменом, в старомодном черном фраке, с длинными, почти до лопаток волосами, больше походившими на львиную гриву. Он хоть и передвигался, опираясь на трость, держался прямо и гордо, даже надменно. Его голос редко повышался до крика, но и без этого внушал ужас всем окружающим — от членов его многочисленной семьи до последнего маленького грума в его обширной конюшне. Абсолютно все обращались к нему не иначе, как «ваша светлость». Именно об этом Мишель несколько раз повторил сестре во время поездки. Теперь главное — не назвать герцога дедушкой невзначай.       Сухо кивнув армии потомков, старик впился выцветшими голубыми глазами во вновь прибывших внуков. Последний раз он видел их два года назад, на своем восьмидесятилетии. Угадать, о чем он думал, глядя на них, было невозможно, ибо лицо его решительно ничего не выражало, кроме холодной надменности.       Аделина и Михаил вежливо поздоровались с дедом, получив в ответ лишь короткий кивок, которым обычно приветствовали прислугу. Герцог молча повернулся ко всем спиной и медленно прошествовал в столовую.       За длинным столом все долго рассаживались и перешептываясь, кося глазами на старика, который занял своё законное место во главе стола. Герцог прикрыл глаза, словно спал, однако спина его была по-прежнему прямой, а выражение лица — непроницаемым. Адель он почему-то напоминал восковую фигуру, будто только что из музея мадам Тюссо. Юная княжна с трудом подавила тяжелый вздох, представляя себе ближайший час за столом в столь замечательной компании. Как она всё это выдержит, если ей уже сейчас невыносимо хочется сбежать?       Она осторожно оглядывала сидевших рядом родственников, пытаясь правильно припомнить их имена. Некоторых из них она видела всего пару раз в детстве, когда посещала Англию с отцом, а других и вовсе лишь раз, два года назад. О, Господи, как же их много!       У старого герцога имелось целых пять единокровных сестер и один младший брат, из них в живых осталась лишь самая младшая — тетушка Энни. Сегодня она не присутствовала за столом, ибо год назад начисто лишилась рассудка и ныне пребывала в тиши своей комнаты, в компании сиделки. Остальные сестры и брат давно почили в бозе, оставив после себя кучу детей и внуков.       За столом присутствовало, по крайней мере, пятьдесят человек, не считая маленьких детей. Как их всех запомнить, а главное — не перепутать?! Слава Богу, что Маргарет тоже была здесь, Адель надеялась на её помощь в общении с особо назойливой родней.       Напротив Адель села троюродная тетушка Джейн, — её девушка относительно хорошо помнила, — которая тут же принялась разглядывать княжну через лорнет. Не прошло и двух минут, как несчастная Адель была засыпана вопросами о России, Петербурге, царе, придворных балах и многом другом.       Голова уже шла кругом, и Адель внутренне молилась, чтобы кто-то другой отвлек внимание тетушки, дабы она оставила свою племянницу в покое. Внезапно миловидный молодой человек, сидевший справа от тети Джейн, пришёл на помощь Адель.       — Матушка, вы совсем заговорили бедную кузину! — улыбнулся он. — Дайте Адель немного прийти в себя. Я уверен, она ещё успеет многое поведать вам о России. Не так ли, кузина?       Адель с благодарностью ответила на улыбку своего дальнего родственника и пробормотала что-то о том, как она будет счастлива удовлетворить тетушкино любопытство чуть позже. Мишель сидел рядом, также попав под навязчивое внимание какой-то девицы справа от него. Адель решительно не могла вспомнить её имени. Наверное, это тоже кузина, но с чьей стороны… О, эта сложная сеть родственных связей доконает её сегодня!       Кузен, спасший её своим вмешательством, периодически бросал на Адель внимательные взгляды. Она не помнила, чтобы они встречались два года назад. Кстати, молодой человек был достаточно привлекателен: светлый блондин, голубоглазый, стройный, высокий, одетый по последней моде.       Под его чересчур пристальным взглядом Адель почему-то почувствовала себя неловко. Он глядел на неё вовсе не как родственник. Она знала, что в Англии троюродные кузены и кузины могли и пожениться, церковью это не возбранялось. Но для русской княжны троюродный кузен оставался братом, и совсем не братский интерес этого юноши её смущал.       Когда бесконечно долгий обед, наконец, закончился и все вышли из-за стола, Аделина с облегчением выдохнула. Она наклонилась к брату и умоляюще прошептала:       — Надеюсь, нас не заставят остаться на ночь? Скажи, что мы скоро уедем, прошу тебя!       Мишель не успел ничего ответить, как вдруг перед ними выросла фигура того самого кузена, что глазел на Адель на протяжении всего обеда.       — Я не уверен, что вы помните меня, — улыбаясь, склонил голову молодой человек. — Я — Эдвард Картер, ваш очень дальний родственник, троюродный кузен, если быть точнее.       — Мы рады, мистер Картер, — ответил Михаил за себя и сестру. — Простите, что мы не помним вашего имени…       — О, что вы, я вовсе не удивляюсь! — добродушно улыбнулся кузен. — Наша семья довольно многочисленна, неудивительно, что всех запомнить сложно.       Взгляды, которые он осторожно бросал на Адель, заметил и Михаил, и ему это тоже не понравилось. Поэтому он моментально спровадил сестру, сообщив, что её искала Маргарет. Адель, мысленно поблагодарив брата, поспешно исчезла, оставив мужчин беседовать вдвоем.       Княжна и в самом деле пошла искать Маргарет, и для этого вышла во двор, так как в столовой кузины не было. Родственники расположились, в основном, в гостиной, поскольку герцог решил выпить после обеда рюмку-другую шерри.       Парк, примыкающий к огромному дому, был прекрасен, он напомнил Аделине Версаль, который она обожала. Побродив немного по широким аллеям с аккуратно подстриженными газонами и цветущими клумбами, она так и не нашла кузину, зато неожиданно обнаружила прекрасный малинник в укромном уголке парка. Самое странное было в том, что на кустах было полно спелых ягод! Адель очень удивилась. Может, это был какой-то ранний сорт?       Оглядевшись по сторонам и не увидев никого, кто мог бы её остановить, девушка, приподняв немного юбки, осторожно шагнула в гущу малины. Срывая красные ароматные ягоды, она отправляла их в рот одну за одной, наслаждаясь, словно ребенок. Она с детства не забиралась в малинник, с тех самых пор, когда в восемь лет безнадежно испортила белое платье, измазавшись в спелых ягодах и порвав его колючими ветками. Ох, и влетело же ей тогда от няни! Но сейчас ей просто необходимо было доставить себе какое-нибудь, хоть маленькое, удовольствие после этого бесконечного обеда под ястребиным взором старого герцога. Тайное поглощение малины вполне подходило.       Княжна была настолько увлечена своим занятием, что даже не услышала, как сзади раздались почти бесшумные шаги Эдварда. Должно быть, он внимательно наблюдал за ней.       — Я тоже люблю прятаться здесь ото всех, — вдруг раздался позади голос кузена. — И так же, как и вы, обожаю малину.       Адель даже подпрыгнула от испуга и резко обернулась. А он что здесь делает?       — О, как вы напугали меня, мистер Картер! — заметила она с плохо скрытым недовольством.       Кто его звал сюда? Только испортил ей удовольствие, да к тому же уличил в столь ребяческом поведении.       — Эдвард, — подсказал он. — Прошу вас, зовите меня просто Эдвард, мы ведь не чужие друг другу люди. Вы ведь простите меня за то, что я напугал вас… Адель?       Он произнес её имя уже приглушенным голосом, полным чуть ли не вожделения. Эдвард подошел ближе, не сводя глаз с растерянной девушки. Его взгляд переместился на её пухлые губы, красные от малины, на её порозовевшие от смущения щеки, и вдруг его глаза заблестели как-то странно.       Адель инстинктивно попробовала сделать шаг назад, но её юбка предательски зацепилась за колючую ветку малины, и девушка замешкалась, пытаясь отцепить ткань. Она покраснела ещё сильнее, донельзя смущенная его откровенными домогательствами.       — Позвольте помочь вам, Адель… — пробормотал Эдвард и наклонился, освобождая край её юбки из тисков кустарника. Когда он выпрямился, то оказался настолько близко, что она почувствовала его дыхание на своей коже. Ощущение было неприятным.       Эдвард глядел на неё так, словно собирался поцеловать прямо в перепачканные малиной губы. Девушка испуганно замерла, не зная, как лучше поступить. Впервые мужчина вел себя с нею так дерзко, а осаживать подобных поклонников она ещё не научилась.       — Благодарю вас, Эдвард… — растерянно пробормотала она, опуская глаза и пытаясь сделать шаг в сторону.       — Я слышал о том, что русские девушки прекрасны, но чтобы настолько… — тихо сказал он. — Вы просто красавица, Адель!       Аделина никак не могла сообразить, что ответить ему, поскольку такие комплименты из уст, пусть дальнего, но всё же родственника, ставили её в тупик. И тут вдруг раздался спасительный возглас Маргарет, зовущий её:       — Адель, куда ты подевалась?       Эдвард моментально отступил и сделал настолько невинное лицо, что Адель на миг показалось, что его домогательства — лишь плод её воображения. Никогда она не видела, чтобы человек так быстро менялся, буквально на глазах, словно хороший актер в театре!       Вздох облегчения сорвался с её губ, и Эдвард заметил это. Глаза его недобро сузились, видимо, он привык, что девушки падают к его ногам сами, достаточно поманить пальцем. Но с чего он взял, что его русская кузина окажется в их числе?       — О, дорогая, я вижу, ты не одна? — защебетала Маргарет. — Эдвард, я надеюсь, ты простишь меня за то, что я украду у тебя нашу Адель? Нам срочно нужно обсудить кое-что, не предназначенное для мужских ушей!       Кузен, сердито сверкнув глазами, пробормотал что-то и нехотя исчез за поворотом длинной аллеи, решив не спорить.       — О, Мардж, ты просто спасла меня! — простонала Адель. — Спасибо тебе. Я так испугалась!       — Эдварда? — удивилась Маргарет. — Он чем-то испугал тебя? Он же совершенно безобидный. Что он мог тебе сказать?       — Он не сводил с меня глаз во время обеда, — встревоженно ответила Адель. — Если бы ты сейчас не пришла сюда, он бы меня поцеловал, клянусь тебе!       — Господи! — Маргарет явно была шокирована. — Что это нашло на нашего тихоню?! Он обычно ведет себя тише воды, ниже травы. Неужели и впрямь влюбился?       — Как можно, Маргарет? — возмущенно воскликнула Адель. — Ведь мы родственники!       — Ты судишь, как православная, и забываешь, что в Англии браки между кузенами и кузинами случаются довольно часто, — заметила Маргарет. — Так что, поздравляю вас, княжна, с ещё одним разбитым сердцем. После вчерашнего бала ты успела собрать неплохой урожай, не так ли? Сколько букетов ты уже получила?       — О, я с радостью обошлась бы без навязчивых поклонников в лице троюродных кузенов! — покачала головой Аделина. — А букетов действительно прислали много, ты оказалась права, — и княжна радостно улыбнулась.       Смех Маргарет несколько смягчил впечатление от поведения Эдварда Картера, но Адель всё-таки пугал этот молодой человек. Надо будет впредь держаться от него подальше.       — Ты так и не рассказала мне, о чем вы говорили с графом Хантли на балу! — вдруг резко сменила тему Маргарет. — Я заметила, что вы танцевали лишь один раз. Он оказался неинтересным собеседником?       Кузина явно сгорала от любопытства, и Адель даже расстроилась, что ей особо нечего рассказывать. А тут ещё вспомнила, что вышеупомянутый граф так и не прислал ей букета сегодня. Настроение её начинало портиться.       — Он оказался просто напыщенным хлыщом, как ты и предупреждала, — нахмурив брови, ответила Адель. — Я отказала ему в других танцах, хоть он и просил. Невоспитанный и заносчивый тип.       — Вот как! — лукаво улыбнулась Маргарет, приподнимая брови. — Значит, он разочаровал тебя? Жаль… Знаешь ли, вы так чудно смотрелись вместе, когда танцевали вальс… Прямо как Ромео и Джульетта!       — Глупости, — упрямо мотнула головой Адель. — Да я даже не хочу говорить с ним более. Представляешь, он заявил, что я приехала на бал, только для того, чтобы отхватить себе лучшего мужа! Словно кобыла на скачках в попытке забрать первый приз!       Маргарет даже согнулась от хохота, чем вызвала у своей и без того рассерженной кузины новый приступ гнева. Адель скрестила руки на груди и обиженно надула губы. Что же смешного она поведала, что вызвала такой приступ безудержного веселья?       — О, дорогая…прости меня, — еле проговорила Маргарет, вытирая слезы, катившиеся у неё из глаз от смеха. — Просто ты так эффектно гневаешься, да ещё подбираешь настолько уморительные эпитеты! Уроки литературы в Смольном ты явно не пропускала.       — Маргарет! — в голосе Адель зазвучала досада. — Немедленно прекрати дразнить меня или мы поссоримся!       — Всё-всё! — заверила кузина, примирительно беря княжну за руки. — Я молчу. Но, сказать по правде, разве твой кавалер оказался далек от истины? Пусть не в отношении тебя лично, но обо всех остальных дебютантках он выразился абсолютно точно. Все они вышли в свет, чтобы удачно выйти замуж. Что же тебя так раздражает в этом факте?       — Меня раздражает вовсе не этот факт, как таковой, — тряхнула головой Адель. — Я очень даже могу понять мечты девушек о любви и браке. Меня возмутил тон этого индюка, раздутого самомнением! Он говорил о девушках так, словно все они — лишь выводок глупых гусынь, ничего не смыслящих в жизни! Его тон был таким… презрительным. Это было чудовищно грубо и бестактно с его стороны!       Сравнения, почерпнутые Адель из мира пернатых, повергли Маргарет в новый приступ смеха, как бы она ни старалась его подавить. На сей раз смех оказался настолько заразителен, что Адель невольно присоединилась к кузине. Выплеснув свою злость и досаду на графа Хантли, она почувствовала себя лучше. Спасибо Маргарет за её оптимизм и рассудительность, если бы не она, Адель просто умерла бы от скуки в Лондоне! Взяв Адель под руку, кузина увлекла её на широкую аллею, и девушки медленно направились в сторону дома.       — Что ж, я думаю, что недостатка в кавалерах у тебя в этом сезоне не будет, — сказала Маргарет. — Так что об одном красавце можно и позабыть, коль скоро он оказался не так хорош. А что до Эдварда, — добавила она, — если он будет продолжать в том же духе, просто скажи ему в лоб, что пожалуешься брату, и он сразу отстанет. В любом случае, он для тебя не пара: личность он довольно скользкая, замкнутая и трусоватая. К тому же, он вовсе не богат, живет с матушкой вдвоем довольно скромно, лишь на доходы с маленького поместья, оставшегося после смерти его отца.       — Я и не думала рассматривать его в качестве поклонника, а тем более — претендента на мою руку, — презрительно фыркнула Адель. — Он с первого взгляда мне не понравился, есть в нем что-то такое… отталкивающее. Это становится какой-то странной закономерностью, — вздохнув, добавила она. — Неужели я так и не встречу в Лондоне нормального, вежливого и приятного джентльмена?       — Ты забываешь, что сезон только начался, моя дорогая! — ответила Маргарет. — Если я не ошибаюсь, на будущей неделе у тебя расписан каждый день, не так ли? У тебя будет масса шансов встретить своего Ромео. Кстати, — вдруг вспомнила она, — нужно будет подать идею кому-нибудь из знакомых устроить большой маскарадный бал! Тогда-то мы уж точно нарядим тебя Джульеттой. Или Прозерпиной! Тебе очень пойдет греческий хитон. Какая замечательная идея!       Весело смеющиеся и болтающие девушки даже не заметили, что за ними наблюдает пара внимательных глаз Эдварда Картера. Он спрятался за густыми зарослями кустарника и осторожно следил за передвижением кузин, прислушиваясь к разговору.       На самом деле, его интерес к Адель был вполне искренним и довольно просто объяснялся. Маргарет оказалась права — молодой человек был небогат, но очень честолюбив. Он с детства мечтал о достатке, легкой жизни аристократа, не считающего потраченных денег, а Адель была богатой наследницей.       Если бы Эдварду удалось жениться на ней, ему досталось бы не только её приданое, но и часть огромного состояния Ратлендов, на которое он давно обратил свой алчный взор. Увы, ему, как очень дальнему родственнику герцога, нечего было и рассчитывать на долю этого лакомого пирога, в отличие от Адель и Мишеля.       Родные внуки стояли ближе всех к наследству и герцогскому титулу. Михаил должен был унаследовать титул и львиную долю состояния, а Адель — получить свою долю наследства, и довольно весомую.       Да… Жаль, что у княжны есть брат. Эдвард сокрушенно вздохнул. Если бы у герцога была лишь одна внучка, титул мог бы унаследовать её муж, особенно, если бы он тоже принадлежал к роду Ратлендов.       Мишель решительно мешал Эдварду в его честолюбивых замыслах. Неужели этому русскому князю мало его титула и наследства? Как было бы замечательно, если бы он вернулся в Россию! Или… вызвал бы кого-нибудь на дуэль и погиб на поединке! Говорят, что русские отличаются вспыльчивым нравом.       Мысль заполучить наследство прочно засела в голове у Эдварда Картера, оставалось только продумать, как её осуществить.