Вопреки себе

                    В маленькой комнатке, служившей спальней Жаклин Бонье, молодой актрисе, было немного прохладно, но, тем не менее, окна были открыты. Александр курил сигару, лежа в постели, а Жаклин примостилась подле него, словно прекрасная одалиска у ложа своего султана. Девушка глядела на любовника обожающим взглядом: ещё бы, он больше недели не навещал её, а она каждый вечер ждала и надеялась на встречу.       Её нежные, длинные пальцы легко скользили по обнаженной груди молодого графа, а темноволосая кудрявая голова покоилась на его мужественном плече. Она так любила эти моменты, сразу после их бурной близости, когда Алекс расслаблялся, становился будто ещё ближе к ней, чем во время страстных объятий.        Иногда они подолгу беседовали, он рассказывал Жаклин о своих путешествиях. Правда, Алекс никогда не вдавался в излишние подробности; он просто ярко и красочно описывал места, где ему довелось побывать, характеры людей, с которыми сталкивала его судьба, и у него это получалось настолько живо и, иногда, смешно, что девушка всякий раз повторяла своему любовнику, что у него есть несомненный актерский талант.       Жаклин как раз настроилась на такую беседу, но сегодня молодой человек почему-то был молчалив. Разжав объятия, он сразу закурил сигару и глубоко задумался.       Алекс явился к ней глубоко за полночь и почти без лишних слов потащил в спальню. Жаклин, которая успела изрядно соскучиться по нему за неделю, и не противилась. Этой ночью он был просто самим дьяволом во плоти: она и раньше не жаловалась на его мужские способности, но сегодня Алекс превзошел самого себя и заставил Жаклин забыть обо всем на свете, кроме его тела и того острого, всеобъемлющего наслаждения, которое он дарил ей.       — О чем ты думаешь, дорогой? — тихо спросила его девушка. — Ты сегодня какой-то странный, молчишь всё время… Ты явился с какого-то приема? Что там произошло?       — Ты чем-то недовольна? — тут же отозвался Александр, затягиваясь сигарой и выпуская струйку дыма. — Разве я не доказал, как соскучился по твоему телу?       Тон, которым он ответил, окончательно убедил Жаклин в том, что что-то случилось: молодой человек был как бы и с ней, но, в то же время, где-то далеко. Жаклин показалось, что она слышит, как он напряженно о чем-то размышляет. Она решила попробовать разговорить любимого.       — О, дорогой, как я могу быть недовольна, когда ты рядом? — заманчиво промурлыкала девушка, прижимаясь теснее к его телу. — Просто я чувствую, как далеко ты сейчас. Ты думаешь о чем-то. Может, расскажешь своей petit oiseau?       — Не о чем рассказывать, Жаклин, — задумчиво пробормотал молодой человек. — Просто я задумался о делах, которые мне нужно будет решить в ближайшее время.       Это было не совсем правдой, но что он мог сказать? Что поставил себе целью совратить невинную дебютантку? Что именно раздразненный слишком откровенными мыслями об Адель он и примчался сегодня в будуар своей любовницы, чтобы сбросить напряжение и утолить физический голод? А уж в том, что он только что пытался представить себе юную княжну на месте страстной француженки в своих объятиях, нужно и вовсе молчать. Едва ли такие откровения обрадуют Жаклин.       Девушка разочарованно вздохнула и осторожно коснулась пальцами его щеки, нежно ведя вдоль линии скул до подбородка, а затем по чуть пухлым губам. Как она хотела бы делать это каждую ночь, вот так лежать в его объятиях, вдыхать запах сигары, ощущать тепло его тела. Это была постоянная тема её снов и самое заветное желание.       Конечно, Жаклин понимала, что её положение не позволит ей когда-нибудь выйти замуж за человека из высшего общества, а то и вовсе не позволит создать семью. Такие, как она, становились, как правило, содержанками состоятельных аристократов, да и то, если очень повезёт.       Свою внешность Жаклин оценивала весьма высоко и совершенно оправданно: невысокая, хрупкая брюнетка, с кудрявыми волосами и глазами цвета летнего неба, обладающая изящной фигурой и прелестным лицом, на котором особо выделялись темно-красные пухлые губы.       Многие богатые, привлекательные мужчины пытались набиться к ней в любовники, но сердце красавицы-француженки уже полгода как принадлежало никому не известному в обществе, таинственному молодому красавцу. По большому счету, даже сама Жаклин мало что знала о нем, кроме имени, но тем сильнее он заинтриговал её, а уж его неутомимая страсть и вовсе превратила девушку в преданную любовницу. Правда, Жаклин сомневалась, что Александру нужна её любовь.       — Знаешь, чего я хотела бы? — тихо спросила Жаклин, продолжая нежно водить пальцем по щеке любовника. — Я хочу лишь на один день стать знатной леди, достойной парой тебе, и выйти вместе в свет, куда угодно — на какой-нибудь бал или приём. Разве я менее красива, чем все эти графини и герцогини?       — Вот как? — усмехнулся Александр, выпуская очередную струйку дыма. — Ты даже не представляешь, до чего же скучны бывают знатные дамы, а уж до чего глупы… К тому же, я не настолько принадлежу к элите лондонского общества, как тебе кажется. Ты куда более настоящая, chèrie, так что не мечтай обо всей этой мишуре. Или тебе нужны деньги? Тогда просто скажи.       — Ты и так более, чем щедр, — вздохнула девушка, положив голову ему на грудь. — Но я хочу быть рядом с тобой не только в этой комнате…       — Так вот в чем дело, — насмешливо сощурился Александр. — Тебе просто надоело скрываться! Чего же ты хочешь?       — Того, что есть у других! — Жаклин вдруг вскочила и нависла над ним, заглядывая в лицо. — Почему мы прячемся, словно преступники? Разве ты женат, что скрываешь нашу любовь от всего мира?       — Я что-то не помню, когда это я говорил о любви, — спокойно заметил молодой граф, туша сигару в пепельнице, стоящей на прикроватном столике. — Я думал, что тебя всё устраивает, а ты вдруг предъявляешь мне претензии. Извини, chèrie, но я вовсе не люблю тебя. Я вообще не способен на любовь, увы.       — Но моей любви хватит на нас обоих! — пылко заверила его девушка. — Только позволь мне быть рядом и заботиться о тебе. Раз ты не принадлежишь к высшему обществу, ничто не помешает нам быть вместе. Разве тебе плохо со мной?       Александр вдруг почувствовал опасность, стоящую за этими словами. О, черт, ну почему все женщины одинаковы? Почему всем им нужно так настойчиво, уперто добиваться от мужчины обязательств? Почему нельзя просто наслаждаться близостью, но при этом не давать объявление в «Таймс» о том, как велика любовь, охватившая мужчину и женщину?       То, что Жаклин сегодня заговорила о любви, было плохим признаком. Уже не в первый раз Александру приходилось избавляться от любовниц, которые вдруг начинали преследовать его с маниакальной настойчивостью. Что бы там себе ни напридумывала Жаклин, он не собирается жениться на ней. Странно, она казалась ему разумной девушкой. Откуда столько собственничества?       Если она и вправду влюбилась, то им придётся расстаться. Нет ничего опаснее, чем отвергнутая женщина, месть её бывает хуже и вероломнее, чем любая мужская.       Александр нахмурился и сел в постели, мягко, но настойчиво отстранив льнущую к нему девушку. Необходимо все разъяснить немедленно, пока не стало поздно.       — Жаклин, — твердо сказал он, — давай с тобой сразу договоримся: к теме любви и брака мы не возвращаемся. Иначе я больше не переступлю порог этой комнаты. Я думал, что ты — разумная девушка и понимаешь, для чего ты нужна мне. Ты — красивая и страстная любовница, и большего мне от тебя не нужно. Ты понимаешь?       — Да, — тихо ответила она, не сводя с него влюбленных глаз. — Прости, Алекс, я просто… соскучилась, наверное, вот и наговорила тебе кучу глупостей. Меня всё устраивает, поверь!       — И ещё, — также строго продолжил Александр, — я хочу предупредить тебя, чтобы ты была осторожнее… ну, ты понимаешь? Если ты мне скажешь, что носишь ребенка, то можешь считать, что видела меня в последний раз. Ясно?       — Ясно, — поспешно кивнула девушка и взяла его ладонь в свои руки, прижимая её к своей груди. — Мне тоже не нужен ребенок, любовь моя, ты ведь знаешь — это станет концом моей карьеры. Директор театра заявил, что без сожаления выбросит меня на улицу, если я забеременею.       — Я рад, что наши мысли и цели совпадают! — кивнул молодой человек. — А сейчас мне уже пора уходить.       Несмотря на огорчение любовницы, он не собирался задерживаться у неё до утра. Быстро приведя себя в порядок, граф Хантли покинул будуар Жаклин и направился к себе.       Девушка задумчиво слушала, как постепенно удаляется его карета. Она так и не смогла уснуть до утра. С первой проведенной вместе ночи Жаклин мечтала приручить своего таинственного и прекрасного возлюбленного, но не знала, как. И тут он сам вдруг подсказал ей отличную идею!       Если она сумеет забеременеть, он никогда не оставит её. Не важно, что он только что сказал: он благородный человек, в этом девушка была уверена, так как неплохо разбиралась в мужчинах. Жаклин надеялась на то, что ради своего ребенка Алекс сделает исключение. Она чувствовала, что молодой человек одинок и обозлен на жизнь. Причин она не знала, но верила в то, что искренняя любовь, её и их ребенка, сумеет растопить его сердце.       Теперь нужно было только осуществить эту затею! А там — будь что будет.

***

      На утро после бала дебютанток Александр проснулся с головной болью. Тот остаток ночи, что был в его распоряжении после возвращения от Жаклин, оказался слишком коротким, чтобы выспаться. Но привычка вставать на заре при любых обстоятельствах (кроме, может, сильного похмелья) заставила его открыть глаза в семь часов утра. Верный камердинер Степан, отлично знакомый с привычками своего хозяина, уже приготовил ему ванну и чистый костюм.       Этот пожилой, но все ещё бодрый слуга, был привезен Александром из России, он с рождения был крепостным Бутурлиных и служил ещё отцу Александра — графу Павлу Николаевичу. Несколько особо преданных своим господам слуг бежали тогда от нового владельца и последовали за Бутурлиными в Англию. Только этим слугам и мог полностью доверять Александр.       После плотного завтрака его состояние заметно улучшилось, и молодой граф устроился в маленьком кабинете, просматривая утреннюю почту. Стопка конвертов была весьма внушительной. Множество приглашений от совершенно незнакомых ему людей ясно давало понять, что на вчерашнем балу его заметили. Видимо, вездесущие мамаши решили подстраховаться и ещё раз устроить ему свидание со своими очаровательными дочерьми. Как будто он их вчера недостаточно разглядел!       Впрочем, это могло быть делом рук Алексея. Кузен ведь добывал ему как-то приглашения на самые многолюдные балы сезона, а значит, ему пришлось разрекламировать таинственного графа Хантли, как своего друга. Да, тот факт, что Алексей состоял на службе в российском посольстве, открывал перед ним множество дверей, что было весьма полезно и для Александра.       С того времени, как Александр выкупил поместье некоего проигравшегося в пух и прах Эндрю Стоуна, немолодого уже английского землевладельца, и перевез в Англию семью, он жил почти затворнической жизнью. Поместье он покидал редко, все силы употребив к тому, чтобы превратить его из убыточного в преуспевающее.       Изначально, для всех соседей он был таинственным незнакомцем, явившимся в Англию из Америки, к тому же, сказочно богатым. Что дало соседям повод так думать, оставалось загадкой, ибо семья Бутурлиных, назвавшаяся, как семья Гордон, старалась не показывать своего истинного благосостояния. Кстати, никто не догадывался, что Гордоны были на самом деле русскими, так как английский их был превосходен.       Александр уже тогда вел переговоры с почти полностью спившимся графом Хантли о приобретении его поместья в горах Шотландии, вкупе с графским титулом. Но, до тех пор, пока старый граф думал, стоит ли продавать родовое гнездо, Александр держал семью чуть ли не под замком, к вящему негодованию Ольги, его младшей сестры.       Несчастная девушка изнывала от скуки в деревне, мечтая блистать в Лондоне. Она, не переставая, изводила старшего брата просьбами о выходе в свет. В сотый раз Александр терпеливо объяснял сестре, что никакие деньги не заменят ей титула в лондонском высшем обществе. Чопорные и надменные англичане быстрее примут бесприданницу со знатной родословной, чем богатую наследницу, не имеющую титулованных предков.       Он обещал сестре, что, как только титул будет у них в кармане, он тут же вывезет её в свет, обеспечив самым дорогим и модным гардеробом в Лондоне. Увы, Оленька, как и большинство её сверстниц, думала в основном о шикарных нарядах, драгоценностях и толпе поклонников, молящих её хотя бы об улыбке.       В этом году, наконец, желание капризной и упрямой Ольги исполнилось — она вышла в свет. Правда, времени, чтобы внести её имя в список дебютанток, представленных в Олмэкс, не было, но туда попадали далеко не все юные леди, списки подавались за год до бала.       Ольга, разумеется, была раздосадована тем, что лучшие женихи Лондона не увидят её в Олмэкс, и Александру пришлось пообещать сестре поездку в Париж по окончании сезона. На все остальные балы сезона, впрочем, юная леди приглашения получила, стараниями того же Алексея.       Александр глубоко вздохнул, вспомнив в очередной раз о своем плане по похищению княжны Вяземской. Выход в свет Ольги смешал ему все планы: теперь ему придется подождать до конца сезона, а после срочно вывезти семью в Париж, от греха подальше. Если князь Вяземский не исполнит его требований и поднимет скандал, семьи Александра не должно быть в Лондоне, иначе они могут стать заложниками и пострадать.       Взгляд молодого человека упал на конверт, подписанный именем Мартина Стивенсона — нового управляющего шотландским имением, на самом деле являвшегося Григорием Платоновым. Дерзкий малый, отчаянный и смелый, и тоже бывший крепостной. Беглый крепостной, которому Александр купил паспорт на новое имя. Не далее, как две недели назад, граф отправил своего помощника осмотреть имение Хантли и прислать ему подробный отчет.       Вскрыв конверт, Александр удовлетворенно улыбнулся: Гришка в точности понял его приказ, ибо отчет действительно был подробным. Если бы ещё этот сорвиголова также хорошо владел пером, как шпагой и пистолетом, было бы просто замечательно! Александр сам научил его грамоте, но ученик из Гришки был весьма посредственный: письмо изобиловало грубыми ошибками и прочесть его было непросто.       С трудом вникая в каракули своего помощника, Александр нахмурился. Поместье оказалось в ещё более плачевном состоянии, чем он предполагал. Дом заброшен и нуждается в ремонте, в нем сыро и холодно, мебели почти не осталось. Учитывая, что зданию почти триста лет, остается только удивляться, как оно ещё не развалилось. Хотя Григорий заверял, что это скорее замок, чем дом, и простоит он ещё, как минимум, триста лет. Нужно только хорошенько отмыть и отремонтировать его, особенно протекающую крышу.       Александр взял чистый лист кремовой бумаги и начал бегло набрасывать смету на ремонт поместья Хантли. Он показал себя рачительным хозяином в Стоун-Хаус, справится и в Шотландии. Погруженный в мир подсчетов и смет, граф даже не услышал легкую поступь шагов в коридоре, сопровождавшуюся шорохом юбок.       Внезапно дверь распахнулась и на пороге показались две дамы, облачённые в нарядные прогулочные костюмы, с улыбками на лицах. Одна из них была дамой около пятидесяти лет, другая же, напротив, оказалась юной девушкой, очаровательной, русоволосой и голубоглазой.       Александр встал и, улыбаясь, протянул руки навстречу матери и сестре.       — Доброе утро, мой дорогой! — Мария Александровна поцеловала сына в лоб, словно ему все ещё было пять лет. — Надеюсь, ты сегодня хорошо выспался? Выглядишь уставшим.       — Доброе утро, матушка, — ответил он, склоняясь над материнской рукой. — Благодарю, я спал отлично. Но слишком мало.       — Ольга, — улыбнулся граф, целуя сестру в щечку. — Как же рано ты нынче поднялась! Или случилось что-то, о чем я должен узнать безотлагательно?       — Доброе утро! — прощебетала довольная Оленька. — У нас для тебя сюрприз! Закрой глаза!       — О, только не сюрприз, — простонал Александр, — я вас умоляю, просто скажите мне, что вы задумали, без всяких там сюрпризов. Я до сих пор не могу забыть, как ты заставила меня искать подарок с завязанными глазами в мой прошлый день рождения! И твой издевательский смех, когда я запнулся о ковер и грохнулся посреди комнаты. И как я пошел у тебя на поводу, до сих пор не пойму?       — И не надейся понять это! — заявила сестра, победоносно улыбнувшись. — Просто ты никогда не мог ни в чем мне отказать.       — Итак? — Александр, вздыхая, все же закрыл глаза. — Я жду сюрприз.       — Входите! — повысив голос, весело скомандовала Ольга, и Александр услышал шаги и шорох юбок.       — А теперь — открывай! — снова раздался голос младшей сестры.       Молодой граф открыл глаза и увидел, что в двери стоит улыбающаяся молодая пара — его сестра Анна и её муж, польский офицер Вацлав Златопольский. Александр изумленно и обрадованно глядел на нежданных гостей, от души радуясь их визиту. В последний раз он видел сестру два года назад, когда она вышла замуж в Кракове. С тех пор от неё периодически приходили письма, полные рассказов об их огромном счастье.       — Анна! — он протянул руки к сестре, заключая её в объятия. — Поверить не могу, вот это действительно сюрприз! Когда же вы приехали?       — Сегодня ночью, — ответила Анна, улыбаясь. — Ох, Саша, я так скучала по тебе! По всем вам… Жаль, что мы не успели на первый бал Ольги!       Все радостно загомонили, перебивая друг друга, эмоции били через край. Чтобы как-то утихомирить родных и спокойно побеседовать, Александр предложил выпить кофе в гостиной и проводил семью туда.       Через десять минут прислуга принесла кофе с пирожными, и разговор приобрел более спокойный оттенок. Анна и Вацлав рассказывали о своей жизни в Варшаве, а Ольга пыталась поделиться эмоциями о своем выходе в свет, надувая губки, когда её не слушали.       Александр внимательно глядел на Анну — сестра так изменилась за два года, что он едва узнавал её. Девичья непосредственность сменилась в ней рассудительностью и степенностью взрослой женщины, хотя ей не так давно минуло двадцать лет.       Анна всегда была более разумной и спокойной, нежели Ольга, и Александр не раз беседовал с ней на равных, почти как с мужчиной, хоть ей в то время было не так много лет. Сестре он, пожалуй, смог бы доверить любую тайну, даже ту, что никогда не решился бы открыть матери.       Чета Златопольских собиралась провести лето в Лондоне, вместе с Марией Александровной и Ольгой. Александр очень обрадовался этой новости, но главное — молодые муж и жена сообщили, что ожидают первенца.       Эта новость вызвала бурю эмоций: Мария Александровна расчувствовалась, прикладывая к глазам кружевной платочек, и бросилась обнимать старшую дочь, Ольга запрыгала от восторга, словно козочка, а Александр просто замер от неожиданности. Ребенок… Первый внук его отца, внук, которого Павел Николаевич никогда не увидит, не подержит на руках. Никогда.       И снова черная злоба полоснула по сердцу, заставив скрипнуть зубы. Жажда мести вновь подкатила к горлу требовательным комком, заставляя вдохнуть поглубже. Слава Богу, никто из родственников не заметил его странную реакцию. Опомнившись, Александр поспешил поздравить сестру и зятя с этим знаменательным событием.       Он был рад, что сестра нашла свою любовь и собирается родить ребенка. Возможно, скоро и Ольга последует её примеру. Это его долг, в конце концов, устроить будущее своих сестер. Что касается его самого, Александр был уверен, что у него никогда не будет ни жены, ни детей. Он не сможет полюбить никого, проживи он хоть сто лет.       Лишения и борьба вытравили в нем сентиментальность и чувствительность, если они вообще когда-то были в его душе. А жениться просто ради продолжения рода и потом всю жизнь мучить другое существо, никак не виновное в том, что у него покалеченная душа, он не собирался.       Александр Бутурлин всегда отличался обостренным чувством справедливости, возможно, потому, что сам когда-то пострадал по чужой вине, он старался помочь отверженным и несправедливо обиженным. В его поместье находили приют многие: беглые крепостные (и не только из бывшего поместья Бутурлиных), которых на родине едва не засекли насмерть за какую-то пустячную провинность, моряки с английских галер, сосланные вовсе не за государственную измену, а просто за то, что осмелились перечить командирам, юные девицы, проданные своими пьющими и вороватыми матерями в публичные дома в четырнадцать лет и многие другие. Все эти люди, подобранные на задворках жизни молодым графом, были преданы ему до конца жизни. Они никогда не предадут.       Часом позже, проводив весело гомонящих родственников, Александр вновь затворился в кабинете и плеснул в свой стакан щедрую порцию виски. Молодой человек думал об отце. Он думал о нем каждый день, вспоминал его улыбку, голос, который уже почти позабыл, их разговоры, уроки стрельбы из пистолета и шпажного боя, долгие верховые прогулки. Павел Николаевич гордился единственным сыном и постоянно повторял, что он — Александр — достойный представитель старинного рода Бутурлиных, непременно продолжит свой род, ибо в этом его основной долг.       Но дать жизнь новому человеку — это такая ответственность… А ещё для этого необходима любовь. Как-то давно, ещё в Америке, он повстречал одну молодую девушку, работавшую в борделе. В то время юный Александр был частым гостем в подобных заведениях.       Её звали Одри, и она была очень даже разумной и образованной. Как она попала в подобное заведение, юноша не знал, да и не старался узнать. Странным образом он сблизился с ней, они подолгу беседовали обо всем на свете, не забывая, конечно, и об основных обязанностях Одри. Молодой Александр по-своему привязался к девушке, а та в свою очередь, прикипела душой к нему.       А потом случилось страшное — Одри забеременела от Александра и решилась на аборт. При борделях всегда была особая повивальная бабка, избавлявшая нерадивых «девочек» от нежелательных последствий их работы. Аборт оказался неудачным и Одри умерла.       Александру удалось проститься с ней, так что умирала она у него на руках. Он, конечно, не любил её, но это не означало, что ему не было её жаль. О том, что она носит его ребенка, которого и пыталась убить, он узнал лишь при прощании с девушкой.       — Зачем ты сделала это? — спросил он её тогда. — Я мог бы забрать тебя отсюда.       Тогда Одри открыла глаза и тихо произнесла одну фразу, которая часто впоследствии будет часто преследовать юного графа во сне:       — Дети должны рождаться в любви, мой дорогой мальчик… А мы с тобой не любили.       Это были практически последние её слова. Так Александр похоронил своего нерождённого ребенка. Это так сильно подействовало на него, словно он второй раз пережил смерть отца. С тех пор даже мысли о том, чтобы завести ребенка, внушали ему страх, а отсутствие любви в его сердце привело к уверенности, что ему не стоит заводить детей.       Снова мысленно переживая те далекие, но тяжелые события, Александр вздрогнул и тяжело вздохнул, делая глоток. Неужели же на нём прервется род Бутурлиных? А ведь, не случись восстания на Сенатской площади, сейчас он готовился бы к женитьбе! И не на ком-нибудь, а на той самой девушке, которую он сейчас планирует похитить у любящего батюшки — на княжне Аделине Вяземской.       Александр хорошо помнил, как отец сообщил ему эту новость, хоть в то время ему было не больше двенадцати. В тот день отец сказал, что вечером они едут на небольшой детский праздник — маленькой дочери его друга, князя Вяземского, исполняется два года. Александр очень не хотел присутствовать на дне рождения какого-то младенца и угрюмо насупился, чем вызвал у отца улыбку.       — Ну-ну, сударь мой! — рассмеялся граф и ласково потрепал темные кудри сына. — Ты обязательно должен сам преподнести подарок маленькой княжне. Открою тебе важную тайну, ты ведь уже почти мужчина и умеешь хранить секреты, не так ли?       — Конечно, papa, — заверил отца Александр, мгновенно загоревшись любопытством.       — Так вот, Саша, — ласково продолжил Павел Николаевич, — этой девочке в будущем предстоит стать твоей невестой, а потом и женой! Мы с князем Вяземским дали друг другу обещание поженить вас!       Александр тогда жутко разозлился, узнав, что он должен обручиться с какой-то малявкой, к тому же, не далее, как месяц назад он побывал на детском балу у графа Воронцова, где повстречал одну прелестную девочку по имени Елизавета Голицына. Она была столь очаровательна, напоминая ему белокурого, кудрявого ангелочка, что юный граф Бутурлин дал себе слово, что сделает ей предложение, как только ему исполнится восемнадцать лет. Он уже мысленно все распланировал — и признание в любви, и предложение руки и сердца, а тут отец предлагает ему в невесты младенца!       Но признаться отцу в том, что он всё уже для себя решил, юный Александр не посмел. И пришлось-таки ему тогда идти в дом Вяземских и собственноручно дарить имениннице огромную коробку с дорогой французской куклой. Замечательный подарок, ничего не скажешь! Впрочем, а что ещё можно было подарить двухлетнему ребенку?       Саму Аделину он тогда и не рассмотрел, его вовсе не интересовали маленькие дети — вполне хватало младших сестер, вечно ломавших его игрушки и разбрасывающих учебники в классной комнате. Помнил только, как восхищались маленькой княжной его родители, предрекая, что та непременно вырастет красавицей.       Что ж, похоже, что они не ошиблись. Княжна выросла красивой. И очень заносчивой, к тому же. Вспоминая о её прелестях, Александр почувствовал, как его тело снова реагирует также, как на балу дебютанток. Как бы снова не пришлось ехать к Жаклин, чтобы выпустить пар! Странно, раньше он ни за что не поверил бы, что способен так желать неопытную девушку. Неужели его вкусы меняются?       Интересно, думает ли сейчас о нем княжна? Какое впечатление он произвел на неё? Совсем скоро водоворот балов, пикников, музыкальных вечеров и прочих развлечений захватит их, и он снова увидит Адель. На сей раз нужно продумать все до мелочей: каждый свой жест, взгляд, каждое слово, чтобы не допустить ни одной ошибки. Ему нужно втереться в доверие к ней и получить доступ в дом Вяземских, а после — и в сердце своей несостоявшейся невесты.