Вопреки себе

             Пожилой седовласый доктор осторожно осматривал лежавшую на постели Адель, а Александр и Алексей, затаив дыхание, ожидали его вердикта. Пухлые, короткие пальцы доктора аккуратно ощупали голову девушки в том месте, где на лбу остался кровоподтёк от удара. Периодически эскулап что-то бормотал себе под нос и сосредоточенно цокал языком, отчего Алексу казалось, что его и без того оголённые нервы сейчас лопнут. Прощупав пульс больной, приоткрыв её глаза, послушав сердце, доктор, наконец, вздохнул и обернулся.       — Что я могу сказать, господа, — он задумчиво потёр подбородок, — вы не могли бы сообщить мне, где юная леди получила такую травму?       — Мне кажется, что мы приглашали доктора, а не констебля, — быстро ответил Алексей, незаметно сжав руку кузена, который готов был спустить на медлительного врача всех собак. — Мы платим вам за лечение, а не за вопросы.       — Прошу прощения, сэр, — эскулап тут же надулся, как индюк, — но мои вопросы не имеют ничего общего с праздным любопытством. От полученной информации иногда зависит постановка верного диагноза и дальнейшее лечение.       — Что ж… её ударили по голове, — холодно и нехотя ответил Алексей, — чем именно, мы не знаем.       Доктор подозрительно покосился на двоих молодых дворян, всем своим видом показывая, что не верит ни одному слову, однако спорить не рискнул. Снова глубоко вздохнув, он сложил свои короткие руки на пухлом животе и с важным видом заявил:       — В таком случае, господа, смею вас заверить, что тот, кто сделал это, обладал недюжинной силой. Ещё немного, и кости черепа не выдержали бы. К сожалению, у юной леди тяжёлая травма головы, и чем закончится её беспамятство — известно одному Господу Богу.       — Она скоро придёт в себя? — глухо спросил Алекс, бросая испуганный взгляд на девушку.       — Иногда пациенты с подобными травмами не приходили в себя неделю, а то и две, — развёл руками врач. — Надеюсь, что юный возраст будет на нашей стороне, и девушка очнётся быстрее. Но… на вашем месте, господа, я готовился бы к тому, что она может и не узнать вас.       — То есть?! — в один голос спросили молодые люди.       — Очень часто удар по голове, особенно такой силы, сопровождается временной потерей памяти. А иногда и необратимой, — с сожалением ответил доктор. — Простите, юная леди… она ваша сестра? Или супруга?       — Сестра, — поспешно ответил Алексей прежде, чем вмешался Александр.       — Что ж, очень сочувствую вам, господа! — сокрушённо покачал головой врач. — Ей теперь необходим строгий постельный режим, обильное тёплое питьё и полный покой. Я оставлю вам порошки от боли и жара, но старайтесь не злоупотреблять болеутоляющим, поскольку оно вызывает привыкание.       — Благодарю вас, доктор, — протянул руку Алексей, — позвольте, я провожу вас.       Алексей обернулся к бледному кузену, который не сводил глаз с лежавшей на постели княжны.       — Я расплачусь с доктором и вернусь, — шепнул он, но Алекс даже не пошевелился в ответ.       Как только дверь за Алексеем и врачом закрылась, он снова присел на край постели и взял хрупкую ладошку Адель в свою. Девичья рука была горячей, как и её пылающий лоб, на котором сейчас лежал холодный компресс с уксусом, наложенный эскулапом. Осторожно поднеся руку девушки к губам, Александр прижал её к своей щеке, потерянно всматриваясь в лицо своей пленницы.       Пленница… Княжна Вяземская сейчас в его руках, но совсем не так, как он планировал. Он хотел отомстить за смерть отца, за бесчестье семьи, лишение дворянства и, похоже, что Господь сделал это за него, милостиво избавив его от греха. Если Адель умрёт, её отец наверняка будет убит горем…       Внезапно Александр вздрогнул всем телом, когда мысль о возможной смерти Адель дошла до его сознания. Ему слишком чётко врезалось в память мертвенно-бледное лицо юной горничной, что была рядом с княжной. Адель ведь тоже могла погибнуть, как и её служанка, но Господь уберёг её. Для чего? Может, для того, чтобы у них обоих появился шанс на счастье?       «Прости меня, отец! Я не могу выполнить свою клятву! , — мысленно обратился молодой граф к умершему родителю, — я не смогу причинить ей вред, потому что люблю её. Я знаю, что должен был отомстить, но это выше моих сил. Прости, отец, я не хотел влюбляться, клянусь, не хотел!»       Позади тихо скрипнула дверь, впуская Алексея. Рука кузена опустилась на плечо Александра и осторожно сжала.       — Что будем делать? — спросил Алексей.       — Вернёмся в Лондон, — коротко ответил граф. — Здесь оставаться опасно.       — Значит, о Шотландии придётся забыть? — осторожно осведомился Алексей.       Александру казалось, что его планы по поводу Шотландии были задуманы не им самим и не в этом столетии, хотя не прошло и суток с того дня, как он сел в карету, отправляясь за своей пленницей. Горькая ухмылка скривила его красивое лицо, словно он смеялся над собственной непроходимой глупостью. Боже, как он мог думать, что месть может оказаться сильнее любви? Сильнее страха за её жизнь?       — Я забыл не только о Шотландии, Алешка… — пробормотал граф, оборачиваясь, чтобы взглянуть в глаза кузену. — Я понял, что не смогу причинить ей вред. Никогда. И пусть я окажусь клятвопреступником, но она не пострадает.       — Куда ж ей ещё страдать, хоть бы жива осталась, — вздохнул Алексей. — Но я рад, что ты опомнился вовремя, Сашка. Только вот… куда мы отвезём её? К отцу? Он там, наверное, с ума сходит.       — Нет, — тут же вырвалось у Алекса. — Мы едем ко мне.       — К тебе? — изумлённо вытаращил глаза Алексей. — Зачем?! К тому же, там тебя ждёт Жаклин, или ты забыл?       — Чёрт! — выругался Александр, абсолютно позабывший об оставленной в своём доме любовнице. — Жаклин… Я совершенно позабыл о ней!       — Почему ты не хочешь вернуть княжну отцу? — удивился Алексей. — Раз с планами мести покончено?       — И как я объясню, что Адель оказалась со мной? — спросил граф. — Скажем, что выловили её из Темзы? Мне плевать, что будет со мной, но есть ещё матушка и Ольга, я не хочу, чтобы они пострадали, если князь обвинит меня в похищении.       — Но… что будет, когда она очнётся? Как ты объяснишь ей всё? — не понимал Алексей.       — Пока не знаю… — прошептал граф, снова поворачиваясь к девушке. — Сейчас я должен сосредоточиться на том, чтобы помочь ей выжить. А после… будет видно.       — Сашка, не глупи! Её будет искать всё российское посольство вкупе с королевской полицией! — сердито воскликнул Алексей.       — Ты не понимаешь? — сапфировые глаза графа сверкнули гневом и болью одновременно. — Сейчас она моя, только моя! Её жизнь зависит от меня, и я должен помочь ей. Если я верну её отцу и покаюсь во всём, она никогда не простит меня, к тому же узнает правду не от меня. А я хочу всё рассказать ей сам, понимаешь?       — И ты действительно расскажешь ей всё? — осведомился кузен. — И про свои планы обесчестить её тоже?       — Да! — сурово отозвался граф. — Мне надоело лгать на каждом шагу. Пусть лучше узнает всё и поймёт, что я передумал, потому, что люблю её.       — Но чем дольше она будет находиться в твоём доме, тем сложнее будет потом объяснить всё её отцу и брату! — возразил кузен. — Неужели ты думаешь, что они смогут простить тебя? Андрей Алексеевич человек пожилой, вдруг его сердце не выдержит неизвестности о судьбе дочери? Если князь умрёт от горя, Адель никогда не простит тебя.       — Для начала вернёмся в Лондон, а затем примем окончательное решение! — с нажимом заявил Александр и кузен понял, что спорить бесполезно.       — А как же Жаклин? — напомнил Алексей. — Познакомишь её с Адель?       — Нет, конечно, — Александр напряжённо задумался. — Сделаем по-другому. Поедем в наше загородное поместье, до него отсюда столько же, сколько и до Лондона, только в другую сторону. Никто не узнает, что я прячу Адель там, а своим слугам я доверяю, как себе. А Жаклин я напишу и отправлю деньги с посыльным, чтобы она сняла для себя дом.       — А что будешь делать с ребёнком? Только содержать? — спросил Алексей.       — Как бы я ни относился к Жаклин, но она любит меня и носит моего ребёнка, — хмуро отозвался Александр. — Свою плоть и кровь я не оставлю на произвол судьбы.       — А ты не боишься, что она узнает о том, что ты любишь Адель? — поинтересовался кузен. — На твоём месте я опасался бы за безопасность княжны, Жаклин всегда казалась мне непростой девушкой.       — Сейчас я могу думать лишь о том, чтобы Адель выжила и вспомнила меня, — ответил Александр, снова присаживаясь на постель и беря любимую за руку.       — А может, лучше будет, чтобы она на время забыла? — вдруг озвучил бредовую идею Алексей. — Подумай сам, вы могли бы даже обвенчаться, пока она не вспомнила, кто она. Ты сможешь стать её памятью и внушить ей что угодно!       — А потом, когда она всё вспомнит, тут же возненавидит меня? — горько усмехнулся Александр. — Нет уж, благодарю покорно!       — Зря! — пророчески покачал головой Алексей. — Врач сказал, что иногда потеря памяти бывает необратимой.       — Как-то давно, ещё в Индии, я попал в одну переделку… — тихо сказал Алекс, погружаясь в воспоминания. — Выбравшись из джунглей, я нанял двоих индусов в качестве охраны. Мне нужно было без приключений добраться до Калькутты, но по пути мы нарвались на английских мародёров, которые грабили древние храмы. По сути, мы сделали почти тоже самое, и, как оказалось, вторглись на их территорию. Они преследовали нас и догнали, наконец. Хоть нам и удалось улизнуть, прилично сократив численность этих мерзавцев, но я был ранен в плечо, а один из моих подручных получил удар топориком по голове. Признаться, я думал, что он обречён, но второй мой помощник нашёл для нас какого-то старика-лекаря, который знал секреты древней индийской медицины. Так вот, я не помню точно, что за средства он применял, но когда парень очнулся, он не узнавал никого, не помнил своего имени, вообще ничего о себе! Я никогда прежде не видел, в каком ужасе находятся люди, потерявшие память. Это страшно, Алёшка… Такой удар может свести с ума! Если такое суждено Адель, я хочу быть рядом с ней, попробовать успокоить её.       — Мне трудно такое представить, — согласился Алексей. — Может, ты и прав, но я бы на твоём месте написал князю, хотя бы анонимно. Пусть у него останется маленькая надежда, что она жива, это лучше, чем неизвестность.       — Я подумаю, — пробормотал граф. — После того, как стемнеет, сразу выезжаем.       — А что делать с погибшей девушкой? — напомнил Алексей. — Здесь хоронить? У местных возникнут вопросы.       — Нет, не стоит делать это здесь, — ответил Александр. — Скажи Фёдору, чтобы гнал почтовую карету с телом в поместье. Там и похороним. А мы с тобой повезём Адель в нашей карете.       — Хорошо, — тихо согласился кузен и направился к двери. — Пойду, отдам распоряжение Фёдору. Но над запиской князю всё же подумай. Это может стать твоей индульгенцией, когда вся правда откроется.

***

      Эта августовская ночь стала для Лондона самой страшной за последние годы. Особенно для тех, чьи близкие оказались на злополучной яхте. Давно в городе не происходило подобных происшествий, повлекших за собой столько смертей, а тем более — смертей аристократов. Пылающая, словно факел в ночи, яхта лорда-канцлера была видна издалека. Вскоре берег Темзы заполнился толпой зевак, сквозь которую с трудом пробились пожарные бригады Лондона. Вскоре прибыла полиция и войска, которые оттеснили с берега толпу горожан и вездесущей черни.       Гул голосов, крики, доносящиеся с яхты, до сих пор взрывающиеся римские свечи — всё это напоминало какой-то жуткий кошмар, настолько страшно и неестественно выглядело. Шлюпки с несколькими спасшимися пассажирами добрались до берега, и обожжённые, напуганные люди объяснили полицейским, что произошло. Корреспонденты из «Таймс» и других изданий, не столь крупных, едва успевали записывать слова пострадавших в свои блокноты, гадая, удастся ли им первыми добраться до редакции для того, чтобы материал успели передать в утренний выпуск. Вскоре на набережную прибыли многочисленные родственники пострадавших и погибших. Кареты и экипажи заполнили берег, отовсюду слышались рыдания и крики. Люди никак не могли поверить, что простая прогулка на яхте могла обернуться такой трагедией.       Яхта сгорела, словно лучина — быстро и бесславно, пожарные в любом случае не успели бы потушить её, для этого судно необходимо было отбуксировать к пристани, а приблизиться к пылающей яхте ни один корабль не смог бы. К утру стало ясно, что трагедия унесла жизни тридцати пяти пассажиров и пятнадцати человек прислуги и матросов.       Большую часть погибших аристократов составляли женщины, чьи вечерние наряды вспыхивали, как бумага. Несколько тел выловили из Темзы, куда люди прыгали, спасаясь от огня, но некоторые так и остались на яхте, превратившись в обугленные трупы, которые предстояло опознать безутешным родным.       Среди обезумевших от горя родственников, мечущихся по ночной набережной, были отец и сын Вяземские. Они чуть не сошли с ума, узнав о трагедии на яхте, и сразу же вскочили на лошадей, не желая тратить время на закладывание экипажа. Они пытались отыскать Адель и Настю, но ни среди спасшихся пассажиров, ни среди трупов, выловленных из реки, их не оказалось.       Оставалось лишь одно — девушки сгорели заживо на проклятой яхте. Когда Андрей Алексеевич понял, что дочь, скорее всего, погибла, ему стало плохо с сердцем. Мишель подхватил отца под руки и поспешил отвезти домой. От горя молодой князь будто впал в ступор и старался прежде всего спасти отца, а уж потом разыскивать тело сестры.       Лекарь, вызванный в дом Вяземских, констатировал сердечный приступ, оставил необходимые лекарства и вежливо выразил свои соболезнования по поводу гибели княжны. Андрей Алексеевич был очень слаб, и только сердечные капли, данные врачом, помогали ему, ибо они вызывали сонный эффект, но даже в тревожном сне он беспрестанно бормотал имя дочери. Глядя на отца, который вполне мог не пережить смерть Адель, Мишель горестно вздыхал и вынужден был признать, что его жизнь рушится, словно карточный домик.       Ещё вчера он был счастлив — у него были любящий отец и младшая сестра, а сейчас он в любой момент мог остаться один на белом свете, словно перст. Мишель смутно помнил смерть матери, ибо был тогда ребёнком, и теперь, столкнувшись впервые с таким горем, абсолютно растерялся. Не будь рядом с ним кузины Маргарет и её жениха, которые примчались к Вяземским, как только узнали о трагедии, молодой князь, наверное, пустил бы себе пулю в лоб.       — Нет, я не верю! — упрямо повторяла Маргарет, поминутно прикладывая к опухшим от слез глазам кружевной платочек. — И не поверю, пока не увижу её тело!       Мишель тоже не верил, сознание просто отказывалось признать, что его сестра погибла. Ему казалось, что он ещё долго не сможет это принять, даже если увидит её тело своими глазами.       Утром все газеты буквально взорвались жирными заголовками: «Трагедия на Темзе», «Первый и последний рейс яхты лорда-канцлера», «Смертельный фейерверк», и всё в том же духе. Обычный тираж газет был увеличен вдвое, но даже этого оказалось недостаточно. Едва мальчишки-разносчики вышли на улицы города, как свежие выпуски были тут же распроданы. Лондон жаждал подробностей трагедии. Люди, охочие до разного рода сенсаций, как всегда, живо интересовались такими новостями.       Королева, которой доложили обо всём ещё ночью, приказала оказать помощь всем пострадавшим: как материальную, так и моральную поддержку. Она велела держать её в курсе событий и составить точный список погибших и пострадавших.        Спустя сутки после пожара в дом Вяземских явился начальник Лондонской полиции, который лично сообщил, что завтра в городском морге начнётся процедура опознания тел погибших, которые доставлены со сгоревшего судна. Проглотив комок, застрявший в горле при одной мысли, что тело его красавицы-сестры могло превратиться в кусок обугленной плоти, Мишель сдавленно поблагодарил начальника полиции и пообещал прибыть на опознание.       Старый князь всё ещё пребывал в состоянии полузабытья, и Мишель не думал, чтобы заставить отца участвовать в процедуре опознания. Эту ношу ему придётся взять на себя.       — Хочешь, чтобы мы пошли с тобой, дорогой? — осторожно спросила Маргарет, беря кузена под руку.       — Нет, Мардж, это зрелище не для тебя, но спасибо за предложение, — пробормотал молодой князь.       — Тогда пойду я, — предложил Джордж Бэртон, жених Маргарет. — Вам будет тяжело, князь, и поддержка не помешает.       — Благодарю, — коротко кивнул Мишель, отгоняя жуткую картину, которую рисовало глазам его воображение. — Я не забуду этого, клянусь вам обоим.       Процедура опознания длилась несколько дней, но для семьи Вяземских она ничего не прояснила, зато заронила в души отца и сына слепую надежду. Среди тел погибших Мишель так и не обнаружил ни Адель, ни Настю. И это было очень странно.       Одно за другим, тела опознавали безутешные родственники и увозили из морга для погребения. Лондон погрузился в череду пышных (и не очень) траурных процессий. Королева выделила из казны средства на достойное погребение слуг и матросов, погибших на пожаре, а также не поскупилась на щедрое пособие их вдовам и сиротам, оставшимся без кормильцев. В королевстве был объявлен траур на несколько дней, вся страна, во главе с молодой королевой, скорбела о жертвах трагедии, среди которых оказался и сам лорд-канцлер с супругой, которые сидели в первом ряду и погибли сразу же.       Итак, тел Адель и Насти так и не нашли. Пропавших без вести оказалось всего шестеро, остальные были матросами с яхты. Полиция считала, что девушки могли утонуть, спрыгнув воду, как сделали многие другие.       — Иногда река не сразу отдаёт тела погибших, сэр, — сокрушённо вздыхал констебль, присланный начальником полиции. — Мы обыщем мелководье и заводи, иногда тела застревают под корягами и всплывают через несколько недель…       — Я понял, благодарю вас, констебль, — поспешно прервал его Михаил. — Держите нас в курсе, пожалуйста.       — Разумеется, сэр! — заверил констебль, отдавая честь и прощаясь с князем. — Честь имею!       Когда доблестный страж порядка покинул особняк, Михаил направился в комнату отца. Старый князь выглядел немного лучше, но Мишель беспокоился о том, что его отец слишком сильно уверовал в то, что Адель жива. Едва узнав, что тело дочери так и не нашли, Андрей Алексеевич тут же велел сыну снарядить отряд из верных ему офицеров, чтобы тщательно обыскать все задворки Лондона. Мишель опасался, что крушение этой безумной надежды может загнать отца в могилу.       Разумеется, молодой князь тоже лелеял в душе веру в то, что сестра выжила, но, в таком случае, где же она? Почему не даёт о тебе знать? Если её нашли какие-то люди, то почему до сих пор не привезли домой? Может, она получила какие-то увечья и находится без сознания? Судя по тому, как выглядели немногие спасшиеся пассажиры, это было вполне вероятно.       Поэтому Мишель напряжённо ждал, и каждый день выезжал на поиски во главе отряда офицеров, отправленных отцом. Они осматривали квартал за кварталом, опрашивали владельцев лавочек, магазинов и трактиров, даже уличных мальчишек и девиц лёгкого поведения, но никто и слыхом не слыхивал о найденных раненых девушках. Каждый раз, возвращаясь домой, так и не узнав ничего нового, Михаил боялся реакции отца, но Андрей Алексеевич считал, что отсутствие новостей тоже является хорошим признаком. Раз девушки не найдены мёртвыми, значит остаётся надежда найти их живыми.       Мишель же терял веру в чудо день ото дня, но поделиться своими мыслями с отцом не мог — карие глаза несчастного князя горели таким воодушевлением, что его сын почувствовал бы себя последним негодяем, отними он у старика последнюю надежду своими сомнениями.