Вопреки себе

      Почти пять месяцев минуло с той страшной рождественской ночи. Александр Бутурлин чудом выжил после тяжёлого ранения. Пуля прошла немного выше сердца, не задев крупных артерий, что и спасло его, в конечном итоге. Непревзойдённое лекарское мастерство Пако, извлекшего пулю из груди хозяина, конечно, не позволило ему умереть, но обширная кровопотеря стала причиной того, что Александр целый месяц провёл в постели, причём, первую неделю — без сознания. И эта неделя стала самой страшной для всех, кто любил его.       Адель не отходила от любимого ни на шаг. Несмотря на то, что сама пережила серьёзный шок после нападения Жаклин, она не могла покинуть любимого, тем более когда его жизнь висела на волоске. При виде бледного, беспомощного Александра, распростёртого на постели, любящее сердце княгини Оболенской сжималось от тревоги и страха. Лицо его казалось восковым, губы — бескровными, кожа стала полупрозрачной, а руки — ледяными. От покойника его отличал лишь едва заметный шелест дыхания и медленно поднимающаяся и опускающаяся грудь.       Адель сидела на краешке его постели, согревая холодные руки своим дыханием, покрывая их нежными поцелуями и окропляя горючими слезами. Когда большая мужская ладонь постепенно теплела в её руках, это приносило княгине небольшое утешение и надежду, что любимый выживет.       Матушка и сёстры Александра разделяли с Адель её ночные бдения и молитвы, пока на вторые сутки Ольга не упала в обморок, проведя у постели брата всю ночь. К ней сразу же позвали семейного доктора, но весть оказалась доброй: Ольга и Мишель ждали первенца. Для всех членов их большой семьи, убитых горем и измученных тревогой, эта прекрасная новость стала первым лучиком солнца, который неожиданно, но так своевременно блеснул сквозь плотные чёрные тучи. Новая жизнь зародилась в роду Вяземских — плод нежной любви Ольги и Мишеля, залог их семейного счастья. Все бросились поздравлять будущих родителей, а Мишель просто сиял от счастья, хоть ему было и неловко выражать радость слишком бурно, когда старший брат Ольги находится при смерти.       Когда кризис миновал и Александр очнулся, его крепкий организм начал быстро восстанавливаться. Начав более или менее уверенно ходить, граф сразу отправился в церковь, где исповедовался и причастился. После долгой исповеди он вернулся обратно с покрасневшими глазами, зато чувствуя некоторое облегчение на душе. Он покаялся перед Богом за то, что погубил душу своей жены, не смог помочь ей и стал причиной смерти всех её невинных жертв. До конца избавиться от чувства вины ему не удастся никогда — придётся научиться жить с этим.       Жаклин похоронили в родовом поместье Бутурлиных. Официальной версией её смерти стало воспаление лёгких, которое привело к тяжёлой горячке и скоропостижной смерти. Дворня, служившая в имении Вяземских, поклялась своему барину до гробовой доски молчать о том, что на самом деле произошло в ту рождественскую ночь в господском доме.       Уже после того, как опасность для Александра миновала, семья узнала, что Жаклин не солгала о своей причастности к пожару в доллгаузе. Вести из Петербурга привёз Мишель, отлучившийся из поместья по делам. Эта трагедия унесла двенадцать жизней, включая доктора Майера, который перед сном имел неосторожность выпить снотворного и задохнулся в дыму, так и не сумев выбраться из своей комнаты. Вместо трупа Вилли жандармы обнаружили в лесу лишь окровавленные обрывки одежды и большое кровавое пятно на снегу — видно, постарались голодные волки. Поскольку его осёдланная лошадь вернулась в лечебницу без всадника, полиция приписала пропавшему без вести племяннику доктора Майера вину в поджоге. Пребывание Жаклин в клинике так и осталось тайной для общества, ибо все документы, что хранились в кабинете доктора Майера, сгорели в пожаре.       Хоть и грешно было так думать, но и Вяземские, и Бутурлины не могли скрыть своего облегчения в день похорон Жаклин. Мишель в глубине души переживал, что ему пришлось застрелить её, но времени на размышления у него тогда не было. Поняв, что близкие не осуждают его, князь немного успокоился, но на исповедь отправился сразу же после похорон. Адель долго мучили кошмары после той ночи, но тревога за Александра не давала ей времени на то, чтобы предаваться собственным страхам. Ей было по-человечески даже жаль Жаклин, а особенно — её маленькую дочь, оставшуюся без матери.       Лишь Александр так и не смог избавиться от чувства вины перед покойной женой. Подобно Адель, до сих пор страдающей от угрызений совести после смерти Владимира Кирилловича, он винил себя в том, что не отпустил Жаклин из своей жизни, когда у него была такая возможность. Сделай он это, и Жаклин была бы жива, как и все её жертвы. Он рассказал родственникам страшную историю её детства и юности, прошедших среди проституток, воров и убийц, и попросил помолиться за неё. Какой бы ужасной женщиной она ни была, Жаклин была больна, и судьба обошлась с ней очень жестоко. Слушая об изнасиловании тринадцатилетней Жаклин, Мария Александровна и Ольга не смогли сдержать слёз, а мужчины потрясённо замолчали, опустив глаза и непроизвольно сжимая кулаки. Это многое объясняло, хоть и не могло оправдать её способность хладнокровно убивать. С присущим истинным христианам смирением, Бутурлины и Вяземские попытались простить Жаклин всё зло, которое она им причинила, и отпустили с миром её грешную душу.

***

      Александр с трудом разлепил опухшие веки, щурясь от яркого дневного света, слишком резко ворвавшегося в мягкий полумрак его спальни. Такое внезапное пробуждение явно пришлось не по вкусу графу, и он, не глядя, запустил подушкой в сторону окна, откуда доносилось чьё-то сосредоточенное пыхтение. Его камердинер Иван видимо решил, что барину давно пришла пора вставать, и резко распахнул тяжёлые гардины, в то время как сам граф был совсем не прочь проспать до вечера.        Резь в глазах стала сущей ерундой по сравнению с ноющей болью в голове, которая вдруг показалась Александру невероятно тяжёлой, словно весила с пушечное ядро. Он тихо и жалобно застонал, сжимая пальцами виски, в надежде, что так станет немного легче. В горле пересохло, словно в заброшенном колодце, а если ещё добавить к этому подступающую тошноту, то вырисовывалась нерадужная картина классического похмелья. Александр чувствовал себя разбитым, словно старое, дырявое корыто. Это сколько же он выпил вчера? Давно он не позволял себе такого!  — Доброго утра, Александр Павлович! — раздражающе-бодрым голосом поприветствовал его Иван.  — И тебе того же, инквизитор доморощенный… — севшим голосом прохрипел граф, всё ещё прикрывая глаза рукой от яркого света. — Рассолу подай…  — Извольте, — тут же отозвался слуга, протягивая барину увесистый кувшин. — А кто это такой… инквизитор? — спросил Иван, подозрительно косясь на барина.  — Кровожадный мучитель ни в чём не повинных людей, — мрачно отозвался Александр, жадно осушая содержимое кувшина.  — И это вот мне за то, что я на собственном горбу Вас ночью тащил на второй этаж, да ещё и умудрился никого не разбудить? — обиженно насупился верный слуга. — Если бы не я, не сносить бы Вам головы, это уж точно. Барыня бы Вам уже с утра выговаривала, она ведь страсть как не жалует, когда Вы так напиваетесь.  — Полегче, прохвост, — вяло огрызнулся граф, пытаясь придать своему голосу суровости, которой на самом деле не испытывал. — И вовсе я не напился.  — А что ж Вы тогда не помните, как до кровати-то добрались? — язвительно поинтересовался ничуть не испугавшийся барского гнева Иван. — И от чего лицо у Вас, будто пчёлы покусали? И ещё…  — Довольно! — предостерегающе повысил голос Александр, сумев, наконец полностью открыть опухшие глаза. — Подай-ка лучше умываться, пока я не отрезал твой длинный язык.  — Так извольте, давно уж всё приготовил, — Иван и не думал верить угрозам барина, и окинул его снисходительно-укоризненным взглядом, словно тот до сих пор был неразумным дитятей. К слову, барин и слуга были ровесниками, только Иван к тридцати годам успел уже обзавестись женой и пятью ребятишками, и потому чувствовал себя вполне солидным мужиком, к тому же на хорошем счету в господском доме. Эту высокую должность он занял после того, как Бутурлины вернулись в Россию, Александр сам выбрал смышлёного Ивана среди других крепостных. Обязанности свои он исполнял исправно, содержал одежду барина в идеальном порядке, да и вообще оказался преданным слугой. Но, пользуясь хозяйской добротой, он не упускал случая иногда пожурить графа, прекрасно зная, что ему за это ничего не будет. Совершив все утренние процедуры, Александр позволил Ивану побрить себя, затем принял ванну и переоделся. Настроение у графа было прескверным, и потому он сносил заботы камердинера молча, сосредоточенно уставившись куда-то сквозь Ивана немигающим взглядом.  — Барин, — вдруг услышал он настойчивый голос слуги, который уже тряс его за плечо, пытаясь привлечь внимание к себе.  — Что ещё? — недовольно буркнул граф, с трудом фокусируясь взглядом на лице камердинера. — Вот, вчера-с в кабинете нашёл, когда пустые бутылки убирал, — Иван протянул руку, и Александр увидел на его раскрытой ладони золотое обручальное кольцо с крупным и очень редким розовым сапфиром. Взяв кольцо в руки, граф Бутурлин не смог сдержать тяжёлого вздоха. Всего лишь позавчера в церкви он надел это кольцо на палец Адель, а уже вчера вечером она вернула его, со слезами на глазах заявив, что скорее окончит свои дни в монастыре, чем станет его женой. Именно эта нелепая ссора и стала причиной того, что Александр полночи топил своё горе в виски.       Господи, как же это вышло? Как они могли так глупо рассориться сразу после помолвки? Ведь они оба с таким нетерпением ждали дня, когда смогут официально считаться женихом и невестой. Или ждал только он, а Адель просто не знала, как от него избавиться?       Боль и разочарование снова глубоко резанули по сердцу, обнажая не успевшую затянуться рану. Александру даже показалось, что снова заныл шрам на груди, напоминающий о пуле, выпущенной в него Жаклин пять месяцев назад. Или так болит его душа, равнодушно растоптанная любимой женщиной? Он давно подозревал, что с ней что-то происходит. Адель часто была задумчива, словно её мучила какая-то тайна, поделиться которой она не могла. Или не хотела. Александр пытался выведать у неё причины, но Адель уверяла, что с ней всё в порядке. Нужно ему было всё-таки настоять на том, чтобы она сказала правду! Рассеянно приказав камердинеру подать ему завтрак прямо в спальню, граф отпустил слугу и медленно подошёл к окну, с грустью разглядывая изящное кольцо, которое изготовили по его собственному эскизу на заказ, специально к помолвке. Оно так прелестно смотрелось на её тонком пальчике… обидно только, что недолго.       Как Адель могла с такой лёгкостью вернуть ему слово? Неужели в её сердце совсем не осталось нежных чувств к нему? Что с ней случилось за эти пять месяцев? Не хотелось верить в то, что все его мечты о счастье вдруг развеялись, как утренний туман, но реальность оказалась жестока. А ведь он, наивный, думал, что все их главные беды остались в прошлом!       Александр был счастлив, как дитя, пока возлюбленная преданно выхаживала его после болезни, не оставляя и на день. Когда её прекрасные глаза светились безграничной любовью и преданностью, маленькие ладошки ласково гладили его руки, а нежные губы робко касались щеки, Александру казалось, что у него за спиной вырастают крылья. Ночью, думая, что он крепко спит и не слышит её, Адель тихонько шептала ему разные нежные словечки, осторожно прижимая его ладонь к своей прохладной щеке.       Его сердце трепетало от радости, когда они обручились, Алекс был уверен, что ему теперь будет позволено немного больше, чем просто невинно целовать руку возлюбленной, приветствуя и прощаясь. Александр, хоть и сходил с ума от нетерпения, смиренно ждал дня помолвки, чтобы приобрести наконец право жениха оставаться с ней наедине, прикасаться, целовать, сжимать в объятиях, а может даже и обладать ею снова. В конце концов, у них растёт дочь, им вовсе не обязательно ждать дня свадьбы! Но у Адель, как выяснилось вчера, было совершенно иное мнение на этот счёт…       Оставшись наедине с невестой, Александр дал, наконец, волю своим чувствам. Он долго и страстно целовал её мягкие губы, усадив Адель к себе на колени, несмотря на то, что она поначалу пыталась слабо возражать. Он был нежен и терпелив, вкладывая в жаркие поцелуи всю ту любовь, которой пылало его сердце, и вскоре она расслабилась, робко отвечая ему. Она хотела принадлежать ему снова, Алекс был уверен в этом. Об этом свидетельствовали её затвердевшие соски, которые он ощущал под своими ладонями даже сквозь шёлк лифа платья, её рваное дыхание, бешено колотящееся сердце, мелкая дрожь во всём теле… От сладостного предвкушения у него закружилась голова, но, как оказалось, преждевременно.       Стоило его пальцам нетерпеливо скользнуть под длинную юбку и коснуться внутренней стороны её бедра, как Адель внезапно оттолкнула его и вскочила, будто ошпаренная, изумив его такой странной реакцией. Он тут же вскочил вслед за нею, но Адель брезгливо отшатнулась от него, как от чумного, не позволяя больше прикасаться к себе.       Встревоженно поинтересовавшись у невесты о причинах её странного поведения, Александр совсем не ожидал услышать то, что в итоге услышал. Кажется, её слова будут преследовать его до могилы…       Оказывается, он — гадкий развратник, насквозь порочный и безнравственный. Им и всеми его помыслами движет лишь похоть, и в постели его способны удовлетворить только падшие женщины, столь же развратные, как он сам. И вообще, на самом деле он вовсе не любит Адель, а всего лишь желает снова овладеть ею, поскольку ему недоступно само понятие о настоящей, чистой любви, без примеси порока.       Сказать, что Александр был шокирован, это не сказать ничего… Его глубокие, искренние чувства, самые сокровенные душевные порывы, такие естественные и настоящие, были внезапно втоптаны в грязь, как нечто непристойное, да вдобавок, ещё и лживое. Адель ясно дала ему понять, что его любовь для неё ничего не значит, более того — его низменные желания оскорбляют её утончённую натуру!       Его мир в очередной раз рассыпался на миллиарды острых осколков и рухнул к ногам. Та единственная, что завладела его душой и сердцем, бездумно растоптала его любовь, словно ничего не значащую безделушку. Это было больно…       Униженный, уязвлённый в самое сердце, он вскипел от обиды и обвинил её в лицемерии и глупости. Слово за слово, они начали кричать друг на друга и наговорили много лишнего. Адель заявила, что он никогда не интересовался её желаниями, стремясь всё делать по-своему, тем самым намекая, что Александр взял её невинность, не спрашивая согласия. Она снова напомнила жениху о том, что он хотел её обесчестить и бросить, что обманывал её, не рассказывая правды о своём прошлом, скрывая своё подлинное имя. Словом, она припомнила ему все свои старые обиды, до последней. А ведь он считал, что за прошлое Адель уже давно простила его… Как оказалось, нет.       Не оставаясь в долгу, он обвинил её в эгоизме и гордыне, которые помешали Адель элементарно объясниться с ним, прежде чем сломя голову бежать из Англии. Нормальные люди решают все свои разногласия в диалоге, а не сбегают трусливо от проблем, будто страус, который прячет голову в песок. Сгоряча Александр заявил, что в своих бедах она прежде всего виновата сама: не сбеги она от него, не было бы ни её свадьбы с Оболенским, ни его брака с Жаклин. Они бы выяснили всё между собой, обвенчались в Англии и мирно растили бы Софи, а не трепали друг другу нервы.       Услышав эти слова, Адель вдруг смертельно побледнела и резко сдёрнула с пальца обручальное кольцо, выкрикнув, что никогда не станет его женой, после чего бросилась прочь, заливаясь слезами…        Александр, отчаянно хватая ртом воздух, лихорадочно пытался понять, что только что произошло с ними. Гордость не позволила ему унижаться и обивать порог её спальни, вместо этого граф спешно покинул особняк Вяземских, никого не предупредив, что уезжает. А вернувшись домой, заперся в кабинете и напился вдрызг, пытаясь хоть немного заглушить боль в разбитом сердце.       Внезапно боль и обида сменились гневом, заставляя Александра крепко зажать кольцо в кулаке. Нет, так просто ей от него не отделаться! Он давно уже не наивный мальчик, чтобы отмахиваться от него такой смехотворной ложью, которую она выдумала! Нужно привести в порядок мысли и внешний вид, а затем… а что затем? Спровоцировать очередной бессмысленный скандал? Александр спрятал лицо в ладонях, обречённо вздыхая. Нет, нужно немного обождать, дать Адель время успокоиться, а себе — обдумать дальнейшие действия.       Размышления графа прервало появление Ивана, который принёс ему завтрак на тяжёлом подносе. Хоть один вид еды вызывал у него новый приступ тошноты, Александр знал, что ему нужно поесть, иначе симптомы похмелья только усилятся. После завтрака к нему в спальню зашла матушка. Она мягко пожурила его за вчерашнее и ненавязчиво пыталась выяснить, что же так расстроило любимого сына. Александр, не вдаваясь в подробности, ответил, что он серьёзно поссорился с невестой. Как ни старалась графиня выведать подробности, он остался твёрд.       После обеда в дом неожиданно нанесла визит Ольга, причём приехала одна. Александр сразу понял, что этот внезапный визит сестры по его душу, и не ошибся. Поговорив с матерью буквально десять минут, Ольга постучала в дверь спальни старшего брата. Значит, предстоит длительный разговор, коли уж сестра явилась сама, а не прислала слугу с запиской. Получив разрешение войти, Ольга ворвалась в комнату, как ураган. Взглянув на осунувшегося брата, она лишь усмехнулась и, даже не поздоровавшись, бросила:  — Я так и знала! Ты не придумал ничего лучше, чем залить горе виски!  — И тебе доброго дня, сестрёнка, — устало ответил Александр. — Как Мишель отпустил тебя из дома одну?  — Я приехала с горничной и лакеем, а Мишель… он сейчас немного занят, — нетерпеливо отмахнулась Ольга, располагаясь на мягкой кушетке. — К тому же, я ненадолго. Хотела узнать, что ты собираешься предпринять.  — Тебя Адель прислала?  — Вовсе нет. Но я с ней говорила.  — Что она сказала тебе? — осторожно поинтересовался Алекс.  — Всё, — просто ответила Ольга. — Должна признаться, мне понадобилось полночи, чтобы её разговорить, но оно того стоило. У меня есть отличная идея, как помирить вас. — Стоп, Оля, подожди! — Александр предостерегающе поднял вверх руки. — С чего ты взяла, что должна в это вмешиваться?  — Да потому, что сам ты способен только всё испортить, — сердито отвечала она. — Будто я не знаю тебя: запрёшься в своей комнате, будешь пить и жалеть себя, вместо того, чтобы идти к ней и…  — И что?! — внезапно взорвался Александр. — Спровоцировать ещё одну ссору? Снова услышать какой я подлец и развратник? Она уничтожила меня, Оля, ты понимаешь? Я готов был вырвать из груди своё сердце и положить к её ногам, а она смешала мою любовь с грязью! И я должен снова выслушать всё это? Нет, благодарю покорно! Пускай ищет себе благонравного и чистого помыслами семинариста!  — Успокойся! — строго оборвала его сестра, сверкнув синими глазами. — Ты ведёшь себя, как брошенная поклонником истеричная девица. Повторяю, я поговорила с Адель, и мне удалось немного смягчить и успокоить её. Не до конца, конечно, но всё-таки. А к тебе приехала, чтобы кое-что разъяснить, пока ты дров не наломал сгоряча.  — Каких ещё дров? Я не собирался ничего такого делать.  — Вот именно, — укоризненно кивнула Ольга. — Так и будешь сидеть тут неделю, пока не взвоешь от тоски. А теперь слушай меня внимательно, дорогой мой старший брат. Знаешь, кого тебе нужно благодарить за вашу испорченную помолвку?  — Неужто самого себя? — саркастически усмехнулся Александр. — Я уже начинаю привыкать, что постоянно оказываюсь виноват во всех смертных грехах.  — Не юродствуй, пожалуйста, — сестра снова нахмурилась. — А благодарить тебе следует свою первую жену (надеюсь, черти в аду приготовили для неё достаточно большой котёл).  — При чём здесь Жаклин? — удивился Александр.  — О, мужчины, как же вы порой бываете слепы! — Ольга устало закатила глаза. — А ты вспомни ночь нападения, дорогой мой. Вспомни, о чём Жаклин заставила тебя рассказать Адель. Припоминаешь или после ранения у тебя отшибло память?  — Она заставила меня рассказывать о том, как мы с ней… — и он осёкся, не решаясь обсуждать такие откровенные темы с младшей сестрой.  — Кувыркались в постели, — нимало не смущаясь, продолжила Ольга. — Так вот, вся причина холодности к тебе Адель именно в этом. Она до сих пор не может забыть твои откровения.  — Но говорила в основном сама Жаклин, я лишь вынужден был подтверждать её слова! — возмутился Алекс. — Я прекрасно понимаю, как больно было Адель всё это выслушивать, но выбора у меня не было. Жаклин держала её на мушке пистолета!  — Я и не обвиняю тебя ни в чём, — терпеливо объяснила Ольга. — Мне с большим трудом удалось вытянуть всё это из Адель, зато я теперь знаю, как помочь вам. Жаклин слишком прямолинейно описала вашу интимную жизнь, намеренно опошлив всё, так ведь? — Так, — согласился он, — и к чему ты ведёшь?  — Её слова перевернули представление Адель о… плотской любви, понимаешь? Она до сих пор неопытна, как девица, и Жаклин хорошо знала, на что надавить. Даже перед смертью она успела оставить вам с Адель «подарок». Теперь Адель боится, что у вас с ней абсолютно разные понятия о любви и нормальных супружеских отношениях. Она считает, что слишком холодна и неопытна для тебя, что ты скоро заскучаешь и непременно начнёшь изменять ей. Она вбила себе в голову, что тебе нравятся только страстные, доступные женщины, вроде Жаклин.  — Она действительно назвала меня порочным и распутным, сказала, что я предпочитаю шлюх, — тихо подтвердил он, закрывая руками лицо. — Господи, какой бред!  — Для Адель это не бред, — мягко возразила Ольга. — Она мечется между своей любовью к тебе и тем, другим твоим образом, который нарисовала в её сознании Жаклин. Она боится, что совсем тебя не знает.  — И что же мне делать? — устало спросил Алекс, с тоской поднимая глаза на сестру. — Она заявила, что никогда не опустится до тех «мерзостей», которые описывала Жаклин, и скорее закончит свои дни в монастыре, чем выйдет за меня.  — Тебе придётся набраться ангельского терпения и на деле доказать своей невесте, что если в постели находятся любящие мужчина и женщина, там не может быть места стыду и разврату, — выпалила Ольга.  — Ого, весьма прогрессивные взгляды для девушки твоего возраста! — округлил глаза Александр. — А как же все те «добрые советы», которыми вас пичкают гувернантки и маменьки чуть ли не с пелёнок?  — Я уже полгода как женщина, братец, замужняя женщина, страстно любящая своего мужа! — торжествующе заявила Ольга, самодовольно поглаживая свой округлившийся живот. — Но я тоже вышла замуж, будучи неопытной девочкой, ничего не знающей об истинной природе любви. И мой муж сумел научить меня всему, что положено знать о любви настоящей женщине. Тебе просто нужно сделать то же самое с Адель.  — Едва ли она позволит мне даже коснуться её руки, — обречённо пробормотал он. — Адель вернула мне кольцо, она не желает видеть меня.  — Она всю ночь плакала, — тихо сказала Ольга. — Я уверена, она уже жалеет о том, что наговорила тебе. Адель совсем запуталась, Саша, она напугана и сбита с толку. И помочь ей некому, кроме тебя. Я даже не особо старалась переубедить её, поскольку по себе знаю, что это бесполезно. Грязь, которой Жаклин облила тебя, способен смыть лишь ты сам.  — Что же ты придумала? — неуверенно спросил он, до сих пор сомневаясь.  — Слушай внимательно, дорогой братец! — Ольга расплылась в победоносной улыбке. — Мы с Мишелем всё продумали до мелочей. Сделаешь всё, как я тебе скажу, и Адель очень скоро станет твоей снова.