Painkiller

Адам совсем не планировал ничего принимать, но видимо судьба распорядилась иначе. В клубе, где он решил провести вечер с группой, ему предложили сногсшибательный коктейль. Предлагавший так и сказал «Мужик, ты должен попробовать этот сногсшибательный коктейль» И Адам согласился. Типа, а почему бы и не рискнуть. Тот, кто предлагал, не выглядел подозрительно и, ничего не предвещало беды. Коктейль оказался приторно сладким и выглядел максимально по бабски. Если б до этого не было выпито несколько стаканов виски, то он бы не притронулся к этому уродскому коктейлю с долькой клубники на бокале. Друзья тогда пошутили, что этот напиток пьют бабы или геи. Однако отговаривать никто не стал. Всем было интересно, сможет ли Адам выпить это. И да, он смог это сделать. Правда, по заверению потом, ему показалось, что у него резко появился диабет. Во рту остался неприятный клубничный привкус, который Гонтье предпочел запить чистым виски. — Бля, это пиздец, парни. — Отставляя пустой стакан в сторону, произнес Гонтье. — Я б даже не рискнул это пробовать, — говорит, басист, хлопая друга по плечу, — но ты смог. Мое уважение. — Выглядел он лучше, чем был на вкус, — признался Адам, смотря на стакан, где было мерзкое пойло. Парни посидели еще примерно полчаса в этом баре и пообещали себе, что если еще раз будут в этом городе, то зайдут сюда. Тут была приятная атмосфера. Полумрак, уютные столики, шикарная выпивка и неплохая живая музыка. Что бывает крайне редко. Даже официантки и вообще рабочий персонал, вызывал у Гонтье уважение, а не тупое желание переспать с кем-нибудь из них. Уже придя домой, Адама накрыло, и он понял, что определённо запомнит этот бар и этот грёбаный коктейль. Гонтье обнаруживает себя на полу возле своей кровати. Видимо его сил хватило лишь на то, чтобы подняться на второй этаж и зайти к себе в комнату. Хотя он смутно помнит, как поднимался, но что-то ему подсказывает, что происходило это долго и явно на четвереньках. Хотя пьяным мужчина себя не ощущал, но было странное ощущение, которое присутствовало, когда в жизни были наркотики. Его успевает посетить мысль, что в том пойле что-то было, но на ее развитие не хватает сил. Адам вытягивается в полный рост на мягком ковре и устремляет свой взгляд в потолок. Ему он никогда не нравился, но до ремонта руки не доходили. Но сейчас его мозгу кажется, очень увлекательным преображать непонятные кляксы и пятна в необычные рисунки. Давно он не находился в таком состоянии. Что бы проверить свою догадку про наркоту в коктейле, он поднимает руку и вытягивает ее так, что б видеть не напрягаясь. Гонтье видит свою руку и рукав черной толстовки. Некстати вспоминается, что она была сперта у Брэда. Все это не правда, что показывают в фильмах. Типа у тебя двоится в глазах и пальцев становится больше. Нет, у него такого нет и рука у него нормальная, с нормальным количеством пальцев. У него меняется окружающие его вещи. Свою комнату, он видит, как сквозь плотную завесу, лишь очертание мебели и ее цвет. Например, тумбочка, простой размытый коричневый квадрат. Цвет стен он угадать не может, хотя помнит, что они кремовые вроде. Выбирал обои не он и название этого оттенка не знает, да и как-то пофиг. Постепенно размываться начинает и толстовка, значит, скоро накроет окончательно. Адам опускает руку на пол и закрывает глаза. Так легче справится с этим. Он же обещал больше не связываться с наркотиками, а в итоге, опять лежит на полу в комнате, ожидая, когда станет хорошо. Откуда-то со стороны послышалась музыка, и если бы ему не было лень проверять, откуда, он смог бы открыть глаза и понять, что включился телевизор. Наверное, когда опускал руку, задел пульт, лежащий на краю кровати, и тот включил телек. Искать пластмасску бесполезно, она, наверное, укатилась под тумбочку или под кровать, а может он все еще на своем месте. Как сквозь толщу воды, Адам слышит первые аккорды гитары и практически сразу угадывает, кому они принадлежат. Гонтье даже себе не признавался, но он частенько слушал новый материал своей бывшей группы и следил за ними. Все же надо отдать должное братику Брэда, тот неплохо вписался. Какая ирония. «Painkiller» Первые строчки и Адам уже готов придушить Мэтта. «You know, you need a fix, when you fall down» Перед глазами всплывает образ Брэда, который практически всегда присутствовал рядом с ним в такие моменты. Этот осуждающий взгляд с оттенком сочувствия. Как же Адам мечтал стереть это из голубых глаз своего друга. Сейчас он даже не задумывается, почему именно образ Брэда, хотя песню исполняет его брат, который тоже однажды был рядом с ним. Перед ним, кстати, было не так стыдно. Или все дело в глазах? Его глаза более холодные, можно сказать ледяные. А вот у его брата более тёплый оттенок голубого или ему так казалось всегда. «You know, you need, to find a way. To get you through another day. Let me be the one to numb you out» Брэд хоть и осуждал, но никогда не бросал. Всегда был рядом. Его друг старался защитить, хотя бы тем, что просто был рядом. Уолст просто находился рядом, и Адам чувствовал себя защищенным и очень сильно виноватым. Гонтье открывает глаза, когда слышит звук, открывающейся двери. Усилием воли он поворачивает голову и видит очертание мужских, определённо мужских, ног, насколько можно судить по куску джинсов и кедам. Это все что он видит через щель между кроватью и полом. — Ты же обещал так не делать больше? — устало произносит Брэд, когда видит лежащего на полу друга. Адаму не нужно фокусировать взгляд, чтобы понять, кому принадлежит голос. Мозг безошибочно угадывает это. За столько лет он запомнил его и сможет даже в бэд трипе узнать. Только Брэд говорит это с мягким осуждением, а не с таким, при котором ты чувствуешь, будто сломал ему жизнь и не раз. Хотя, он сломал, но и тот хорош был. — Я хоть и не дам тебе уйти, но в этот раз обнимать не буду. — Адам слышит шебуршание рядом с собой и понимает, что в этот момент Уолст садился рядом с ним. Типа я всегда рядом с тобой. «Let me be the one to hold you. Never gonna let you get away. The shoulder you cry on. The dose that you die on» — Я знаю, что могу утолить твою боль, что ты меня все еще любишь. — Отдаленно Гонтье понимает, что Брэд не может всего этого говорить, но он слышит его голос совсем рядом. Для него все сейчас реально и он ощущает, как носок кеда, касается его ноги. Адам чувствует руку Брэда на своем плече. Прикосновение обжигает. «Cause I'm the shoulder you cry on. The dose that you die on» — Я могу утолить твою боль. Я знаю, чего ты так отчаянно хочешь. — Брэд явно сейчас сидит и улыбается. Адаму не надо смотреть на него, что бы это понять. Он вообще не менял положения головы и все так же смотрел на приоткрытую дверь, что виднелась из-под кровати. За столько лет, мужчина выучил действия своего друга. Уолст всегда сначала осуждал, а потом садился рядом на пол, клал руку на плечо и улыбался. Это была не радостная улыбка, а скорее вымученная, но для затуманенного мозга Гонтье она казалась веселой, и он всегда старался улыбнуться в ответ. Показывая, что с ним все хорошо, хотя на самом деле все не так. «You'll love me till it's all over — over — over. Cause I'm the shoulder you cry on. The dose that you die on. I can be your painkiller, killer, kiler» — Ты ведь нашел что-то еще? Другое какое-то средство? — устало спрашивает Уолст, сжимая плечо Адама. Мужчина готов всегда помочь ему и именно поэтому он сейчас тут. Адам как-то говорил ему, что из него отличная жилетка выходит, с которой потом можно выпить и посмеяться. А Брэд и не был против подставить свое плечо, чтобы друг поплакал в него. Усилием воли, Адам поворачивает голову. Он хочет убедиться в том, что сидящий рядом Брэд всего лишь плод его воображения. И когда он поворачивает голову, то видит Уолста. Вполне материального. Гонтье даже может рассмотреть кармашки и застежки на его любимой кожанке. Те же потертые темно-синие джинсы. Затасканные кеды. Все свидетельствует о том, что сидящий рядом мужчина реальный. Даже прикосновение, пускай через ткань толстовки, но он чувствует. У Брэда как обычно горячие руки и зимой это неплохо спасало, можно было греть свои замерзшие руки в его руках. Друг никогда против не был и часто брал его за руки и отогревал, матерясь при этом на безалаберность. Всегда говорил, что надо носить перчатки, особенно когда есть талант игры на гитаре. А он никогда не слушал, коварно пользуясь добротой друга. Нил вечно над ними посмеивался и называл попугайчиками-неразлучниками, хотя сам вечно носился с Уолстом-младшим, когда тот присутствовал с ними в туре. Ни Брэда, ни самого Адама это не обижало, а даже веселило. Парни иногда нарочно садились рядом и улыбались друг другу. Подкидывали идеи для подколов неугомонных друзей. Адам даже не помнит, когда такие шутки зашли слишком далеко. Наверное, сам Уолст-старший этого не помнит. У них вошло в привычку, садиться вместе, складывать друг на друга ноги. Шутя запрыгивать на спину и обниматься по пьяни. Да, они даже друг другу в любви признавались. Вот только Брэд на утро попросил все забыть, но Гонтье не смог. Потом он даже шутил, что Брэд его личная доза, которая убивает его. «I can be your painkiller, killer, killer. You'll love me till it's all over-over-over. Cause I'm the shoulder you cry on. The dose that you die on. I can be your painkiller, killer, killer.» — Адам… Ты меня слышишь? — Брэд придвигается ближе, сгибая ноги в коленях и Гонтье немного грустно становится, что он больше не чувствует ногу друга. Но грустил он не долго. Брэд наклоняется и теперь Адам может прямо смотреть в такие родные голубые глаза. — Ты же не планируешь тут умирать? — Гонтье отрицательно мотает головой, насколько это ему позволяет состояние. — Тогда приходи в себя и поднимайся. Я пойду вниз и сделаю тебе крепкого чая. — Мужчина, касается второй рукой волос друга, убирая черную челку. Адам закрывает глаза и до его ушей доносится шорох одежды, а после звук удаляющихся шагов. Когда в следующий момент он открывает глаза, в комнате темно и свет лишь от телевизора. — Брэд! — Гонтье сделал усилие над собой и позвал Уолста. Но на его зов никто не отозвался. Ни спустя 10 минут, ни через час. К тому моменту, Адама отпустило, и он смог сесть на полу. Осмотревшись, мужчина остановил свой взгляд на закрытой двери. Судя по всему, дверь никто не открывал или из-за того, что она закрыта, Брэд его не слышит. Подняться было сложно, но потратив на это добрых пятнадцать минут, на ватных ногах мужчина добирается до двери. Кое-как его, открыв дверь, Адам решил позвать Уолста еще раз. И в этот раз ему никто не ответил. Спускаясь по лестнице, мужчина продолжал звать друга в надежде, что тот всё-таки отзовется. Внизу было темно и не было ни единого намека на, то, что в доме есть кто-то еще помимо него. — Брэд? — Адам зовет Уолста, попутно включая свет в кухне, где предположительно он должен быть. Но там сиротливо стоит пустой чайник, который он сам, же и оставил около раковины. В мозгу складывается пазл. Тот пазл, который он не хочет признавать. Мужчина садится на высокий барный стул и запускает руки в волосы. — Значит, все это время я был один, и рядом никого не было, — с отчаянием в голосе сам себе говорит Гонтье. Он бы хотел, чтобы Брэд был реально рядом с ним, но тот явно не мог быть с ним. Черт возьми, Уолст сейчас в туре со своей группой и до Адама ему нет никого дела. — Черт… Черт… — убирая руки от своих волос, Гонтье разбивает свою чашку, просто сбивая ее рукой со стола. — Грёбаный Уолст. — и не понятно, кого в этой ситуации он ненавидит больше. Старшего или младшего. Адам сидит за столом и смотрит на телефон. Музыкант даже вздрагивает, когда из динамика резко начал орать противный стандартный рингтон. На экране высветился неизвестный номер, и Адам решил ответить. Захотелось просто и все. — Да. — Адам, с тобой все хорошо? — Брэд? Чей это номер? — Мэтта, мой разрядился, и я взял его. Не знаю почему, но мне надо было тебе позвонить, — слышно было, что его смущает эта тема. — Ясно. Это внезапно. — Сам знаю. Так с тобой все нормально? — голос Брэда звучал взволнованно, так же как и когда он названивал брату, когда тот болел. — Да, вполне. Не переживай. — Адам даже улыбнулся, теперь точно все нормально. — Хорошо. Звони и не пропадай.