Who are you?

Нуу, Чонгук представлял себе все намного хуже. В том плане, что он был готов к пьяному в дрова Чимину, которого бы пришлось чуть ли не на спине домой волочить. А тут просто картина маслом: Пак может спокойно стоять на ногах, язык не заплетается, и он не творит никакую несусветную хуйню. И хочется глаза хорошенько протереть, потому что, вы не поверите, все омежки, как стеклышко. Быть такого не может. Может у всех альф галлюцинации и вообще они в потустороннее измерение попали? Ах, и еще, красноволосый даже не канючил, когда Чон грозно смотрел на него, отбирая рюмку, полную соджу, запрещая пить. Он то думал, что старший все равно как-нибудь, да глотнет, но нет. Сегодня не вечер, а восьмое чудо света какое-то (не считая его начала), ведь где такое видано, чтобы Чимин молча слушался?! Он вел себя подозрительно покладисто, держал за ручку, перебирая пальцы, мило улыбался и кидал такие же милые взгляды в брюнета, который от удивления и приятного трепета в груди не соображал толком. А зря, потому что самый трэш только впереди, потому что все три омеги спелись, как птички, находя общие интересы, увлечения и схожесть характеров. Все вроде бы милые, но до безумства любят ебать мозги своими выходками и приступами непонятно откуда взявшихся обид. Такое трио еще много проблем принесет, так как даже Джин тут забывает о своей ответственности за тонсена, становясь обычным студентом, уходящим в отрыв со своими друзьями. К тому же, зачем строить из себя взрослого и самостоятельного, если что у Пака, что у него есть заботливые альфы, как церберы следящие за каждым их шагом. Правильно, незачем. Но, наверное, самым неожиданным моментом для всех было не то, что все бухарики трезвы, а то, какую новость сообщили Намджун и Джин. Нет, нет, нет, это не беременность, как бы вы могли подумать. Это менее глобальное, но очень важное на пути к семейной жизни, которую они планируют построить. Флэшбэк — Ребят, мы с Джином хотели вам кое-что сказать. — Заканчивая петь очередную ванильную песенку, но уже на английском языке, сероволосый нарушил секундную тишину уверенным голосом. В нем проскальзывала сосредоточенность и полная готовность к объявлению, настраивая всех на серьезный лад. И, пока все, стоя вокруг Намджуна, ожидающе таращились на него, к нему за спину подкрался шатен, вцепляясь пальчиками в рукав синего пиджака. Вот в нем уже читалась неуверенность, он словно боялся говорить, переживая из-за последствий, но губы продолжали изгибаться в улыбке, пытаясь скрыть свои настоящие чувства. Он поднялся на носочки и шепнул что-то на ушко альфы, за чем последовал какой-то поддерживающий кивок. Тут появились догадки, что Ким спрашивал о правильности поступка и о его исходе, получая в ответ только решительный взгляд, на пару с утвердительным кивком головы. Увидев весь настрой своего парня, Джин внимательно стал смотреть на Чимина, чтобы не упустить ни одну его эмоцию, чтобы сразу же узнать о его мнении. И Чимин это заметил. Он подсознательно готовился к какой-то супер важной вести, приказывая себе не реагировать в его манере, то есть слишком остро. На всякий случай, ради целей безопасности, он переглянулся с Гуком, вставая перед ним и самостоятельно укладывая жилистые руки к себе на талию, сразу же обхватившие ее посильнее. — Мы хотим съехаться. — У всех рты пооткрывались, а у Пака застыло немое «Что?!», что не скрылось от зорких глаз. Но Джун еще не закончил, сразу же продолжая свою речь. — Скоро, а если точнее, через два дня, у нас будет месяц отношений, поэтому я поговорил с родителями и они помогли мне с поиском квартиры. В общем, завтра мы уже начнем собирать вещи. — Следом послышались возгласы с поздравлениями, радостный свист и хлопки в ладоши, но не у Чимина. Не, конечно он был очень рад за своего хена, только что будет с ним? Звучит эгоистично и так далее, но он привык к постоянному присутствию шатена, привык кушать его еду и засыпать вместе с ним, если приснится кошмар, привык изливать ему душу и ощущать нежные пальцы у себя в волосах, успокаивающие в трудные моменты. А теперь этого всего может не стать. Ему придется привыкать бороться со страшными снами в одиночку, придется приходить в тишину и уходить от туда же, придется гнить в пустой квартире. И лишь теплые ладони на талии не давали полностью уйти в себя, слегка тормоша и давая понять, что нужно хотя бы поздравить, а что его странное поведение чересчур заметно. Отчего-то слезы стали щипать глаза, норовящие выйти в свет и затмевая тонкой пеленой всякое движение перед собой. И никто не мог ожидать следующих фраз, брошенных при виде состояния любимого тонсена. — Нет. Все остаются в своих квартирах. — У Намджуна орбиты, переведенные на Джина, увеличились вдвое, а брови дружно сошлись у переносице. Галдеж прекратился, погружая помещение в тишину, нарушаемую дыханием семерых человек. — Хен, ты с ума сошел? — Как бы красноволосому не было грустно, он счастлив за отношения Кима, у которого они перешли на новый уровень. И он не позволит ему стоять на месте, не позволит возвращаться на начальную точку снова и снова, если есть возможность продвинуться глубоко вперед. — Чимин…я не могу…– Шатен как-то виновато посмотрел на него, отцепляясь от охуевшего Джуна, шагая прямиком к омежке, под пристальными, немного шокирующими взглядами остальных. — Не можешь что? Оставить меня? Хен, что за глупости. — Пусть Чим первый эти самые глупости себе понапридумывал, он не будет рушить выстроившуюся связь своими капризами, которые, по сути, никому и не нужны, кроме Джина. Именно поэтому, он сейчас просто порадуется за старшего, уговорит не отказываться от прекрасного варианта с жильем и довериться Джуну, что так озадачен его репликой. Именно поэтому, он вырывается из объятий и хватает Кима за руку, таща за собой в туалет, в котором пару часов назад тешился с Гуком. Неловко. — Чим, прости. Я должен был подумать о тебе в первую очередь. Я не должен был соглашаться на такое, зная, что тебе придется остаться одному. — Стоило двери захлопнуться, как шатен принялся оправдываться, прося прощения в прямом смысле ни за что. — И я прекрасно видел твое лицо, когда Джун закончил, поэтому тебе не удастся поменять мое решение. — Тепло улыбнувшись, Джин хотел притянуть к себе Пака, успокаивая то ли себя, то ли его. Но младший упрямо увернулся от распростертых объятий, с напором смотря прямо в черные радужки. — Мое лицо было таким от неожиданности. Я правда рад за тебя и не позволю отказаться от такого шанса быть всегда вместе с твоим истинным. Ты съедешься с ним, и это не обсуждается, понял? — Чимин говорил по новому, в нем не было той детской наивности и простого лепета, который никто не воспринимает всерьез. Он был настроен серьезно и отступать не собирался, хорошо показывая это в своей интонации. — Когда ты успел так повзрослеть? — Вновь улыбнувшись, Джин разглядывал уверенного Пака, что из-за всех сил пытался уговорить шатена, чуть ли не указывая ему, что делать. — Только я все равно не могу бросить тебя… — Ты и не бросаешь. Мы же будем видеться, будем ходить к друг другу в гости и все так же общаться, правда ведь? И не волнуйся за меня, я уже успел выйти из того периода, когда всего боялся и спать не мог в одиночестве. Ты мне и так очень сильно помог, провозившись со мной слишком долго, поэтому дерзай и обрети наконец настоящее счастье. И просто верь, все будет хорошо. Я бы даже сказал ахуительно. — Джиновы глаза заблестели, предвещая то ли горькие, то ли сладкие слезы после услышанных слов красноволосого. Чим и в правду вырос, смог побороть почти все страхи, сняв с них черные капюшоны и заглянув им прямо в глаза. Ну, или, где-то в темных уголках внутри себя, он все еще не перестал представлять себе плачевные исходы и трястись об одной мысли о них, но никогда этого в слух не скажет, чтобы нарисовать себе именно тот образ, который хочет. — Эй, ну ты чего, хееен. — Протянув последнее слово, Чимин тихо засмеялся, вытирая большим пальчиком скатившуюся капельку и притягивая Джина в свои крепкие объятия. Все таки, эту связь между ними, что появилась спустя многие годы вместе, ничем не разрушить, а их привязанность и особые чувства заставят согреться даже в самый холодный день. И, наверное, шатен засомневался даже не из-за Пака, а потому, что самому сложно и страшно выходить из зоны комфорта, приевшейся по самые не хочу. У омеги присутствует страх, что они не сойдутся характерами и не приживутся под одной крышей, не смогут сохранить весь трепет отношений и пронести их с собой, прямиком в старость. И это нормально, все мы люди и у всех есть свои опасения, которых не стоит стесняться, ведь из-за этого никто не имеет права косо смотреть на тебя или осуждать. Это нормально, переживать за свое будущее и накручивать себе вещи, которые никогда не произойдут. Повторюсь, все мы люди и всем нам свойственно бояться. — Спасибо тебе, Минни. — Обнимая в ответ, Джин пытался сдержать поток вырывающихся эмоций и переключиться на хорошее настроение, которое немедленно надо отыскать. Впрочем, Чиму удалось отбросить половину переживаний и помочь отыскать то самое настроение, за что он ему премного благодарен. Покинув свое убежище, младший весело всех оповестил, что все-таки, парочка съезжается, вновь вызывая море радости со стороны друзей. Джин улыбался, даже светился, как дискошар, а Джун спокойно выдохнул, расслабляясь и налетая на Чимина с объятиями, которые чуть не убили его к чертовой матери. После сотни брошенных «спасибо» и «я твой должник», сероволосый сердито, но с нескрываемым облегчением переключился на Кима, расспрашивая о причинах опрометчиво сказанных фраз, чуть ли не разбивших ему сердце. Вот такая вот новость, взбудоражившая всех, вызвавшая сначала восторг, потом печаль и снова возвратившая к исходной эмоции. Эти двое точно будут счастливы, и никаких «но» тут не предусмотрено. А Чимин…он справится, потихоньку начнет привыкать к самостоятельной жизни и к постоянным прогулкам до Джина, чтобы увидеть его и утихомирить свое «скучаю». Это было неизбежно, каждый из них рано или поздно бы съехал к любимому человеку и этому нельзя препятствовать, если они не хотят остаться холостяками на всю оставшуюся жизнь. Конец флэшбэка

***

— Чимиин, где мои красные трусы??? — Шатен орет на весь дом, пытаясь отыскать злосчастные трусы, которые как сквозь землю провалились. Он бы их не искал, если бы они не были его любимыми, в которых так комфортно, словно вообще без белья ходишь. Ничего не жмет и не обтягивает, все красиво и удобно. А теперь он их посеял где-то и отыскать не может. — Хен, откуда я знаю! И так из-за тебя опаздываю, Чонгук же ругаться будет! — Чимин перебирал свой шкаф, вытаскивая оттуда все вещи, принадлежащие Джину. Не, ну, а что? Размер у них почти одинаковый, правда старший чуточку выше, но не суть. В общем, не его шмоток тут набралось целый вагон и маленькая тележка, оставляя на полочках по чуть чуть. Мда, с гардеробом беда. — Если бы ты не таскал мою одежду, не сидел бы сейчас тут! Так что не жалуйся! — Отвечая друг другу криком на крик, они начинали злиться, потому что каждый куда-то торопится. Чимин, например, на репетицию. Они с Чоном договорились встретиться к восьми, но все идет через жопу, потому что Джин не отпускает, пока мелкий все не переберет, а время то поджимает. Кажется, ему придется лететь со скоростью света, выбегая из дома в том, что есть. А одет он в какое-то летнее трико с глазами на заднице и футболку с микки маусом. Совсем не круто, но перед Гуком не стыдно. Пусть привыкает. Ким же торопится к своему ненаглядному, которому внезапно захотелось съехаться уже сегодня. Вроде бы говорил, что будут только вещи собирать, а тут бац и переезд. Вот он и носится, как белка в колесе, пытаясь все отыскать и уместить гору ненужного барахла в две огромные багажные сумки. — Вот. — Еле как притащив все, что набралось, за один раз, Чим вывалил так полюбившиеся ему тряпки на кровать, превращая комнату старшего в мусорную свалку. — Ладно, ничего не забудь. А я пошел в руки смерти. — Нервы хоть и шалят, но Джина он после тренировки больше не увидит, поэтому бузить совсем не к месту. — Я буду скучать… — Ты ж мой ребенок. — Поднявшись с корточек, шатен перешагнул через чемодан, направляясь к тонсену с обнимашками. — Я тоже скучать буду. Но ты, если что, звони или с ночевкой приходи. Мы всегда рады будем. — Потрепав Пака по волосам, он улыбнулся, заражая хорошим настроением и красноволосого. — И не злись на меня, что задержал. — Да ладно, пустяки. Гукки подождет, не сломается. — Рассмеявшись, Чим сделал важное лицо, а-ля пуп мира, кого и подождать честь великая. — И как он тебя терпит. — Хоть они и расстаются, глаза у обоих сияют и они не перестают шутить, пытаясь сгладить небольшую боль разлуки. — И сам не знаю. — Пожав плечами, младший вспомнил, наконец, про время и про то, что вчера в клубе они втроем тайно договорились собраться и отпраздновать месяц отношений самой взрослой омежки. Так как альфы пить им запрещают, с ними хорошенько расслабиться не получается, вот и приходиться бухать без них, чтоб не бесились лишний раз. Только Джину будет сложнее скрыть свое состояние от нового сожителя, поэтому, скорее всего, он переночует у тонсена, ссылаясь на «Джунни, Чимке плохо, я не смогу приехать». Все просто и продумано. Выбравшись из объятий, Пак, как зайчик, поскакал к двери, напоследок чмокая румяную щечку и напоминая о встрече. — Не забудь, завтра в девять часов у бара. — Подмигнув, Чимин запрыгнул в старые кроссы и натягивая первую попавшуюся куртку (обычную ветровку), забывая, что на улице совсем не лето и место жары, как бы, холод собачий. Но это, как и какие-то претензии Кима позади, его сейчас особо не колышет, потому что на часах 20:20, а телефон разрывается от умело проигнорированных звонков. Ох, пиздюлей он точно отхватит. Несясь со всех ног, омега не смотрел, куда ступают его маленькие лапки, утопая в снегу и насквозь промокая тканевую обувь. Снежинки яро падали на красные волосы, теряясь в них и превращаясь в обычные капельки, из-за которых пряди намокали, прилипая ко лбу. Вокруг красиво, не поспоришь, но зубы постукивают, а оказаться в помещении хочется все сильнее. Слава все богам, что осталось перепрыгнуть пару ступенек и вуаля, он внутри. Взъерошив не самые сухие волосы, Чим помчался к танцзалу, где его уже заждались. Где его заждалась смерть с косой. — Ты почему на звонки не отвечаешь?! — Стоило Паку показаться на горизонте, как на него обрушились возмущения, совсем не греющие продрогшего ребенка. — Прости, меня Джин не отпускал. — Снимая с себя заледенелую ветровку и отбрасывая ее куда подальше, Чим судорожно трет предплечья, пытаясь силой трения вызвать тепло. Он встав посреди зала, стараясь не смотреть в злые глаза неподалеку, делая вид, что занят чем-то сверхважным. — Чимин! В чем ты приперся?! — Оглядев раздетого для зимы Пака, заметив тонкую курточку и тканевые кеды, да еще и простую футболку с трико, волнение стало бороться с яростью от такого тупизма. — Кто, блять, ходит в таком виде в мороз?! — Стягивая с себя толстовку, Гук быстро подошел к красноволосому, накидывая ее ему через голову. — Грейся блять. — Прости, я просто опаздывал и не успел ничего…– Виновато посмотрев исподлобья и просовывая руки в нагретые чужим телом рукава, Чим пытался оправдаться, но все безуспешно, потому что младший нашел, что ответить на все его никчемные отмазки. — Ты мог позвонить и предупредить. Но, еб твою мать, не переться по холоду в летней одежде! Мне, между прочим, детей еще хочется! — На эмоциях, он ляпнул то, что в голову пришло, сходу поражая старшего. — Детей? — Переспросив еще раз, для большей уверенности в том, что ему не послышалось, Чимин выпучил свои глазенки, натягивая на влажную макушку капюшон. — А ты думал я с тобой в игры играю? — Брюнет усмехнулся, но не изменил строгий взгляд, создавая необычное, раньше невиданное сочетание. Бережно подняв курточку, он повесил ее на батарею, чтобы высохла. А омеге приятно до безумия от такого проявления заботы и переживаний за него, приятно слышать, что в нем видят будущего папу и мужа. Аж сердечко быстрей заколотилось. — Обувь снимай, а то ноги простудишь. — И перечить тут опасно, это же Чон Чонгук — взрывоопасный парень, который бошку может оторвать, если выбесить. Так что Чим, как послушный мальчик, у которого сейчас миллионы бабочки в животе, наклонился и стянул кроссовки, передавая их младшему, стоявшему с протянутой рукой. — Все? Поем? — Тихо пролепетав, Пак со всей своей невинностью взглянул на альфу, стараясь смягчить его гневный взор в свою сторону. И, кажется, получается, потому что Гук уже еле как сдерживает улыбку. — Помнишь же как партии разделяли? — Подойдя к колонкам, брюнет подсоединил к ним телефон, включая знакомую, заевшую в голове песню. — Надеюсь после сегодняшней прогулки ты не свалишься с простудой, так как нам выступать через четыре дня. И гонять теперь тебя я буду по черному, потому что не успеваем мы нихрена. — Помню… Гукки, не злись на меня пожалуйста. — Промурлыкав и состроив глазки как у кота в сапогах, того самого, как в шреке, у него получилось вызвать чонов смешок и серьезное предупреждение о начале его партии. — Раз, два, три. Давай, Чим. — Встряхнув головой и сообразив, что песня то давно началась, Пак активировал свой ангельский голосок, подхватывая на лету первые ноты, которые чуть бы не ускользнули от него в далекие края. К слову, настрой Чонгука мгновенно поменялся, как только он услышал прекрасно выученный текст, исходящий из глубины души в сочетании с вокалом Чимина. Он даже чуть бы не пропустил переход к его части, задумавшись о идеальности его парня, который, думал о том же, вслушиваясь в дерзкое, но захватывающее пение. А от припева, исполняющегося двумя парнями, можно дар речи потерять, потому что это божественно. Нет, это чертовски ахуительно и до мурашек пробирающе. Два, вроде бы разных тона снова сошлись, заполняя недостающие частички друг друга. И сейчас, исполняя последние строчки, они почему-то уверены, что публика будет от них в восторге. Что-то шепчет им на ушко о признании, об взрывающихся криков и аплодисментов, озаряющие весь актовый зал. И им кажется, что больше нет смысла репетировать песню отдельно от танца, потому что получается у них без единой оплошности. Учитель вокала бы точно их похвалил, да еще и премию бы дал за оргазм для ушей. В конце концов они пару раз прогнали танец с вокалом, что далось не так просто. В первый раз ребята задыхались, постоянно глотая воздух и сбиваясь с ритма, танец шел к хуям из-за отвлеченности на высокую ноту, а ноги отваливались, желая поскорее уронить тело куклой. Но во второй раз было уже более менее нормально, они разбирались с дыханием и уже не путали движения. И, если не знать всего перфоманса, можно и не заметить маленьких недочетов. Впрочем, получается неплохо, да и работа идет быстро и с удовольствием. Когда рядом любимый человек, стремящийся к такой же цели, как и ты, приходится отдаваться на все сто процентов, чтобы не подвести и не упасть в родных глазах. Вот они и стараются, не жалея себя и своего голоса, который под конец начал безжалостно хрипеть. –Ладно, закончим на этом. — Еле как окончив третий прогон, Чонгук рухнулся на пол, распластавшись по грязному полу звездой. Чимина долго ждать не пришлось: он тут же лег на брюнета, укладывая свою головушку с отмороженными мозгами на тяжело вздымающуюся грудь, проталкивая руки под поясницу и сцепляя пальцы в замочек, нежно окольцовывая талию. — Мы молодцы. — Выдохнув, старший стал обмякать, прислушиваясь к быстрому сердцебиению. Веки наливались свинцом, призывая опустить их и погрузиться во тьму. — Да, хорошо поработали. — Перебирая одной рукой мокрые, но уже от пота, пряди, а второй поглаживая влажную спину, Чон чувствовал такой же прилив усталости. Неудивительно, потому что они безостановочно тренировались около двух часов, изнуряя свой организм. Время уже позднее, около одиннадцати, поэтому глаза и слипаются, пытаясь погрузить человека в состояние сна. Еще и стрелки где-то на настенных часах размеренно тикают, укачивая своим однообразием и монотонностью. — Джин когда переезжает? — Нельзя спать. Именно с такой установкой, Чонгук начинает разговор, дабы хоть как-то отвлечься от затягивающего в царство Морфея состояния. — Уже переехал. Я теперь взрослый, свободный и независимый мужчина. — Как-то грустно усмехнувшись, Чим поднял на Гука взгляд, который смотрел как-то заинтересованно, с нотками осуждения. — Вообще то, ты просто стал жить отдельно. И ты занят мной, поэтому уже не свободен и не независим. — Фыркнув, брюнет слегка ударил закатившего глаза Пака по упругой заднице, требующей к себе внимания. — Не придирайся к словам. — Закатившихся к мозгам глаз ему не хватило, надо было еще громко так цокнуть, подражая лошади. На что Гук изогнул губы в коварной улыбке и шлепнул по жопе теперь уже двумя ладошками, не жалея свои последние силы. — А ты не ворчи и больше не надевай эти штаны. А то мне кажется, что они палят меня, когда я на твою попку смотрю. — Разразившись хохотом, он получил легкий удар в плечо от смущенного Чимки, спрятавшего свою рожицу в изгибе шеи. — Если хочешь, я могу остаться сегодня у тебя. — Слишком, СЛИШКОМ резкий переход от смеха до серьезности. Нужно же как-то помедленнее настроение менять, а то Пак за ним не успевает. Тут еще и цепкие пальцы за подбородок ухватились, поднимая на себя. Ох, встретившись взглядами, они потонули в омутах друг друга, не в силах оторваться и проронить хоть какое-то слово, боясь нарушить сокровенность момента. Докатились. Какая это стадия любви? Картину под названием «Идиллия» окончил последний штрих, касаясь непринужденно и нежно пухлых губ, даря всего себя и передавая все свои чувства одним касанием. — Мне остаться? — Чонгук говорил необычайно ласково, заправляя выбившуюся прядь за ушко, задерживаясь там ненадолго. И Чимин хотел было согласиться, но вспомнил, что дома у него бардак, нет, у него хаос и всемирная свалка, куда свозят мусор со всех 251 стран, а он — бомж, поселившийся в ней. И именно нахмуренная в задумчивости моська и вдруг закончившаяся в отрицании голова мигом разрушила весь трепет прошедший минут. — Нет, Гукки, давай в следующий раз. — Неловко улыбнувшись, старший оперся на руку с двух сторон от тела брюнета и поднялся на ноги, отходя к своим кроссам в попытках обрубить дальнейшее поступление вопросов. Потому что стыдно как никак. Все таки дом — это отражение хозяина, а Чим совсем не хочет показаться грязнулей и беспорядочным человеком. К тому же во всем виноват Джин, разбросавший по всей квартире различные вещи, пока искал нужные ему. Все перевернул, а за собой не убрал. Тоже мне, хен. — Эм, ты меня боишься? — Выгнув бровь и облокотившись на локоть, Чонгук настороженно посмотрел на красноволосого, тайно боясь положительного ответа. — Нет, ты чего? — Вытянув руки, старший часто часто замахал ладошками, уверяя его в своей честности. Во время этих нескольких секунд Чим пытался придумать оправдание, но ничего дельного в голову не лезло. Поэтому пришлось сказать все, как есть, пряча взгляд от стыда куда-то в пол. — Просто…в общем, у меня дома грязно. — О боже, я уже испугался. — Наигранно громко выдохнув и приложив руки к сердцу, Чонгук не заметил, чтобы Чимин как-то отреагировал на его реакцию, поэтому продолжил. — Для тебя это так важно? — Угу. — Еле заметный кивок и носок, сверливший ламинат. Как же мило смущается. — Просто блин, хен оставил после себя бардак, а я убрать не успел. — Все, все, я понял. — Улыбнувшись, Гук встал с места и подхватил свой пуховик неподалеку, приближаясь к Чиме. — Но в следующий раз не отмажешься. — Подмигнув и быстренько чмокнув алые губки, альфа накинул на хрупкие плечи свою куртку, ясно давая понять, что домой тот направится в ней. — А как же ты? — Придерживая теплую вещь, омега взволнованно посмотрел на своего спасителя, который продолжал улыбаться ярче солнца. — Какой же ты у меня милый. — Снова подарив старшему мимолетный поцелуй и словив взгляд, требующий объяснений, пришлось придержать свои нежности. — У нас тут есть специальный коридор в общагу, так что не волнуйся, на улицу выходить не буду. — Точно? — Чтобы взять куртку, Паку нужна стопроцентная гарантия на то, что Гук не замерзнет и не заболеет из-за него. — Точно, точно. Одевайся давай и ботинки мои возьми, я босиком дойду. — Сняв с себя обувь, он поставил ее возле ног старшего, не принимая никаких возражений. И не важно, что боты на пару размеров больше, главное, что теплые и не тряпочные. — Совсем тебя раздел. — Наконец улыбнувшись, Чимин запрыгнул в свободную обувь и засунул лапки в рукава, в которых они окончательно пропали. — Ой, толстовку снять забыл. — Омега принялся раздеваться, но его схватили за руки, фиксируя из где-то снизу и самостоятельно застегивая куртку. — Для тебя ничего не жалко, малыш. Так что носи на здоровье и не болей. На такой приятной ноте закончился их совместный и очень продуктивный вечер. Они хватаются за каждые минуты, ловят каждый трепетный момент, пропитанный всеми прелестями взаимной любви. Они дышат друг другом, заменяя кислород близким человеком. Они готовы признать, что влюблены по уши и что больше не видят жизни без него, без того самого, без друг друга… И ругаются парни только потому, что волнуются и переживают за свое счастье, не хотят, чтобы с ним случилось что-то плохое, что может заставить бьющиеся в унисон сердца болезненно ныть. Их ссоры берутся из чувства глубокой любви, помогая передать всю важность этого человека в их жизни. И оба ведь понимают, что маленькие ссоры неизбежны, что они разжигают между ними огонек, придавая обычным касаниям губ больше страсти, эмоций, придавая им большего значения. Поцелуи после недомолвок самые долгожданные и необычные, именно они заставляют пульс взлететь, грудной клетке разломиться пополам, а крови в венах закипеть.

Размолвки — необходимая принадлежность любви; они очищают любовь и придают ей новую силу, точно гроза, которая освежает душевную атмосферу июльского дня.