"Остановить мгновение..."

Я хоть и живу, но живым себя больше не считаю. Внешне жив, внутри все мертво. Сержусь, но не испытываю гнева. Смеюсь, но не могу радоваться. Слова, произносимые мной, и смех кажутся мне не моими. Все чужое. В груди моей – пустота. Я рад появлению дочери, но лишь потому, что внутри меня, полыхает надежда – душа сестры, сейчас в маленьком тельце моего ребенка. Да, я подонок! Я знаю это! Я знаю, что помешался на одном человеке, но я не могу ничего с собой поделать! Отчасти, я чувствую, что живу, лишь по утрам, после очередного сна, где присутствовала моя сестра. Я чувствую – боль. Это единственное, что заставляет меня двигаться. Она движет мной, я дышу ею. Когда же она затихает, я снова блуждаю по лабиринтам своей опустошенной души. Ее нет, и из этого мира, словно пропало все живое, пропало Солнце, что согревало этот мир. Согревало меня. Все, что заставляло меня радоваться, улыбаться. Сейчас, я улыбаюсь лишь тогда, когда этого требует ситуация. Лишь потому, что не хочу напугать Стеллу. Она и так, сильно переживает, видя мое состояние. А Дима! Бедный Дима! Он высох и побледнел. Ужасно похудел. Помню, были времена, когда он с большой охотой рассказывал мне о музыке, о своих приключениях, показывал новые приемы на гитаре. А теперь… Теперь никто не может вытянуть из него и слова. Поклонники волнуются. Да что там поклонники!? Его спасает только алкоголь. Да и что говорить о нем, когда я и сам не отказываюсь от чего покрепче. Часто, втайне от жены, мы с моим другом по несчастью, напиваемся вдвоем. И тогда, мы ведаем друг другу обо всех своих чувствах. О том, что залежалось на самом дне души и не дает дышать. Только в эти мимолетные моменты, он говорит. Наш Маус – говорит! Сейчас, это звучит даже странно. Кому скажи, не поверят. Я живу… Продолжаю жить и с надеждой жду того момента, когда в дом ко мне постучится особа, лет восемнадцати. И когда я открою дверь, то увижу ее – мою сестру. Я обниму ее так крепко, и она меня обнимет. Я ласково поцелую ее в лоб и скажу, что очень ждал. Она прижмется к моей груди и скажет, что безумно скучала, что думала обо мне. Но, самое ужасное, это каждый день представлять одно и, то же, и каждый день ловить себя на том, что этого никогда не произойдет. Что это все лишь мечта… Несбыточная мечта. Я же был так близко! Я почти ее нашел! Я помню… Я сказал как – то: - Боль – это ужасно. Но у тебя всегда есть только два пути: либо дальше плакать и страдать, либо улыбнуться этому миру и простить ему это несчастье. Какая же это глупость! Насколько же эти слова бессмысленны! Я не был идеалом, я знаю. Но когда я увижу Бога, я спрошу только одно: «За что!? Чем я заслужил эти страдания, эту боль и чувство беспомощности?». Когда я увидел ее прекрасные, карие глаза, красивые и мертвые, каждая клетка моего тела, изнывала от непрекращающихся мук. Бессилие и дрожь в руках, мутность и слезы в глазах, сердце полыхающее пламенем, никогда не смогут утихнуть. Она всегда поддерживала меня, верила в меня. Даже когда я сам думал, что сдамся, что ничего не получится, она до последнего была со мной. Она всегда была той опорой, той ниточкой, за которую я мог уцепиться. Моя жизнь имела смысл лишь с ней. Пока я искал ее, обзванивал знакомых, просил всех о помощи, мне казалось, что я живу ради великой цели: найти сестру. Она умерла, и моя цель растворилась в воздухе. Вместе с этим, в мою жизнь пришло новое – рождение ребенка. Девочку назвали Ярославой, что означает «славящая солнце». Мы со Стелой неспроста выбрали это имя. Мы назвали нашу дочь в память о Солнце. Мне больно смотреть на то, как моя дочь растет. Мне больно и страшно, ведь с каждым днем она все больше похожа на мою сестру. От этого любовь к Ярославе становится все сильнее, но я боюсь не этого. Я боюсь того, что и у моей дочери есть эти способности… Способности, которые являются спасением для окружающих, но проклятьем для обладающего.